дала понять, что не собирается водить дружбу с Харриет.
   После ее отъезда я получила письма от родителей, находившихся в это время
в Бреда.
   Настал апрель. Мальчикам  исполнилось  по  три  месяца,  и  мои  родители
считали, что близится день возвращения в  Англию.  Их  письма  были  целиком
посвящены описанию событий, происходящих в окружении короля. Переговоры  шли
успешно. Посланники сновали между  Бреда  и  Лондоном.  Сэр  Джон  Грен-вилл
привез письмо от короля генералу Монку, и тот открыто заявил, что всегда был
верен королю, но только сейчас у него появилась  возможность  показать  свои
убеждения на деле.
   Мать  писала,  что  лишь  немногие,  подобно  нашему  любимому   генералу
Толуорти, оставив его, разделили с королем изгнание, но сейчас это не так уж
важно, а важно вот что:
   "Короля просят вернуться в страну, и он послал генералу  Монку  письмо  с
изложением условий возвращения. Теперь уже совсем скоро."
   Я прочла письмо от матери, когда мы сидели за столом. Лукас  сказал,  что
нам надо начинать подготовку к отъезду. Дети обрадовались  переменам,  слуги
выказали сожаление по поводу неизбежного расставания; что же касается  мадам
Ламбар, то она потребовала объяснений: что делать  бедной  женщине,  которая
помогла родиться на белый свет двум чудесным малышам, если  ее  стремятся  с
ними разлучить?
   - Да ведь ничего не решено, мадам Ламбар, -  утешала  я  ее.  -  Нам  уже
столько раз говорили, что мы вот-вот уедем, а мы до сих пор здесь.
   Малыши спали в комнате рядом с моей. Если ночью кто-то из них  плакал,  я
бежала посмотреть, что случилось. Иногда это  был  Ли,  которого  надо  было
перепеленать. Харриет утверждала, что никогда ничего не слышит.
   Я бранила ее:
   - Ты какая-то ненастоящая мать.
   -  Без  излишнего  рвения  выполняющая  свой  долг  -  это  более  точное
определение, - отвечала она.
   Меня огорчали ее слова, потому что бедняжка Ли лучше знал  меня  и  мадам
Ламбар, чем родную мать.
   Однажды вечером, когда я уже легла в постель, в  комнату  вошла  Харриет.
Была середина апреля, я только что получила от родителей письмо с последними
известиями, которые на этот раз действительно были важными. Парламент принял
решение о том, что управление страной будет осуществляться королем,  палатой
лордов и палатой общин. Этого было достаточно.
   Пора было готовиться к отъезду.
   У Харриет был задумчивый вид.
   Я уже лежала в кровати, поэтому она села  в  кресло  и  стала  пристально
разглядывать меня.
   - Так много разного случилось за такой короткий срок, - сказала она, -  и
еще предстоят всякие изменения. Ты только подумай, Арабелла, мы возвращаемся
домой.
   - Странно, - ответила я, - ведь именно этого мы столько ждали, а сейчас я
чувствую легкую грусть. Этот старый замок так долго был  моим  домом.  Здесь
была я счастлива. Я полюбила его раньше, чем поняла, какой он  запущенный  и
как здесь скучно. Тогда я этого не сознавала.
   - У тебя умиротворенная душа, дорогая Арабелла. Я думаю, со  временем  ты
научишься создавать себе дом там, куда тебя забросит судьба..,  и  быть  там
счастливой.
   - Теперь я понимаю, как мало знала жизнь до того...
   - До того, как появилась я, - подсказала Харриет.
   - Да. Думаю, это было поворотным пунктом.
   - Возможно, мне не следовало оставаться здесь, Арабелла.
   - Интересно, что было бы тогда?
   - С тобой? Или со мной? Ты бы все равно встретилась со  своим  Эдвином  и
вышла за него замуж, раз уж это было предопределено вашими семьями.  Но  ты,
конечно, не решилась бы поехать за ним в Англию.
   - И тогда он остался бы жив. У меня были бы и муж, и ребенок.
   - Вот видишь, я - плохое приобретение.
   - Ах, Харриет, пожалуйста, не говори так. Если бы не случилось этого,  то
случилось бы что-нибудь другое. Откуда нам знать?
   - Ну да, откуда  нам  знать?  Но  игра  под  названием  "Если  бы"  очень
увлекательна, и иногда бывает трудно удержаться,  чтобы  не  продолжить  ее.
Если бы он остался жив, возможно, все сложилось  бы  не  так,  как  ты  себе
представляешь. Ты узнала бы кое-что новое.
   - О чем?
   - О тебе и о нем. Вы были разлучены в  тот  момент,  когда  считали  друг
друга идеалом. Но, знаешь ли, трудно вечно оставаться идолом. К сожалению, у
каждого из нас рыльце в пушку.., ты понимаешь, что я имею в виду?
   - Я и вспоминать не хочу о том, что натворила. Если бы я осталась...
   - Давай оставим этот разговор. Вернувшись в Англию, ты, наверное,  будешь
жить в замке Эверсли.
   - Я не знаю. Там  еще  многое  нужно  сделать.  Все  эти  родовые  гнезда
полностью разрушены.
   - Но не  Эверсли-корт.  Мы  знаем,  что  благодаря  оказываемым  Кромвелю
услугам Карлтон Эверсли сумел сохранить дом  в  целости  и  сохранности,  не
говоря уже о сокровищах, спрятанных в потайной комнате за библиотекой.
   - Да, с этим им повезло.
   - Ценности будут извлечены оттуда, и ты начнешь жить в  роскоши.  Да,  ты
отправишься туда со своим Эдвином, наследником земель и титула, в этом я  не
сомневаюсь. Эверсли будет одним из тех счастливых семейств, которые окажутся
в фаворе у нового короля. То же самое можно сказать и о семействе  Толуорти.
Маленький  Эдвин  получит  поддержку  с  обеих  сторон.  Но,  насколько  мне
известно, Фар-Фламстед, владение Толуорти, почти уничтожен "круглоголовыми".
   - Я просто не представляю, что там происходило все эти годы.
   - Очевидно, молитвенные собрания в банкетном  зале  и  соломенные  тюфяки
вместо  роскошных  кроватей.  Ясно  одно:  там  не  нашлось   никого   вроде
хитроумного Карлтона.
   - Он тебе понравился?
   - Я знаю таких людей. Грубый, властный, желающий всеми помыкать. Я ему не
понравилась, а у меня есть одна человеческая слабость:  я  не  люблю  людей,
которые не любят меня.
   - Это было для тебя в новинку - не произвести впечатления на мужчину.
   - Редкий случай, уверяю тебя.
   - И ты не восприняла это как вызов?
   - Только не со стороны такого властного и самонадеянного типа,  как  твой
родственник. - Тон ее голоса вдруг изменился, и я  впервые  услышала  в  нем
нотки отчаяния. - Если ты уедешь в Эверсли-корт..,  а  я  уверена,  что  они
хотят этого.., то как же я?
   - Ты поедешь со мной.
   - Думаешь, меня встретят с распростертыми объятиями?  Беспутную  женщину,
нагулявшую ребенка?
   - Не надо так говорить, Харриет. Ты же  знаешь,  что  я  хочу,  чтобы  ты
всегда была рядом со мной.
   - Милая Арабелла, пойми, что никто не питает ко мне добрых  чувств.  Леди
Эверсли не любит меня и даже не пытается этого скрыть.
   - Из-за Карлотты.
   - Неважно, по какой причине. Главное, что это так. Мне нельзя туда ехать.
А твои родители? Захотят ли они пригласить меня в Фар-Фламстед или куда  там
они поедут? Попытайся рассуждать здраво, Арабелла. Куда я денусь?
   - О, Харриет, ты так долго жила с нами... Я не смогу обойтись без тебя.
   - Придется обойтись. Так все и будет. Я ничего не  ответила,  потому  что
она говорила правду. Я знала, что леди Эверсли не захочет видеть ее в  своем
доме и что у моей матери тоже существуют определенные подозрения на ее счет.
Лукас и остальные дети обожали ее,  но  кто  же  к  ним  прислушается?  Меня
испугало ее настроение, и я твердо сказала:
   - Неважно, что скажут Эверсли, увидев, что ты приехала со мной,  Харриет.
Ты не причинила им никакого вреда. Эдвин обожал тебя. Конечно, их  неприятно
поразило бы присутствие маленького Ли,  если  бы  они  узнали  правду.  Ведь
считается, что дамы не должны заводить детей вне  брака.  С  прислугой  дело
другое, и моя мать всегда старалась помочь  девушкам,  оказавшимся  в  таком
положении.
   - Может быть, ко мне отнесутся с  той  же  снисходительностью,  что  и  к
служанкам, - сказала Харриет с улыбкой.
   И уж не знаю, по какой причине, но мы обе расхохотались.
   Харриет подошла поближе и нежно поцеловала меня в лоб.
   - Не беспокойся за меня, - сказала она. - Я сумею  позаботиться  о  себе,
когда настанет пора. Не волнуйся!
   Она вышла, оставив меня одну. Она была права. Я знала, что  она  способна
позаботиться о себе. Но в душе я надеялась, что она поедет  со  мной.  Я  не
представляла себе жизни без Харриет.
   Новости поступали непрерывно. Лондон и флот высказались  за  короля.  Это
значило, что, как только король будет готов к отплытию  домой,  он  спокойно
может отправляться.
   В лондонской ратуше установили статую  короля,  а  республиканская  армия
была резко сокращена. И это еще не все. Тут же поступило  сообщение  о  том,
что Карл был торжественно признан королем в Лондоне и в  Вестминстере.  Этот
день  стал   считаться   официальным   праздником,   знаменующим   окончание
существования республики и возвращение монарха на трон.
   А потом пришла самая  главная  новость.  Делегация,  состоящая  из  шести
лордов и  двенадцати  членов  палаты  общин,  прибыла  в  Гаагу  и  привезла
приглашение королю.  Его  просили  вернуться  в  его  королевство.  Двадцать
девятого мая был день рождения Карла,  и  казалось  уместным  назначить  его
торжественный въезд в Лондон именно на этот день.
   Итак, свершилось! Мы возвращаемся. Кажется,  со  всей  Франции  собрались
наши товарищи по изгнанию. Все они направлялись на  побережье,  и  у  нас  в
замке постоянно были гости. Слугам всегда  нравилось  принимать  гостей,  но
сейчас это не доставляло им  радости.  Они  знали,  что  вскоре  мы  с  ними
расстанемся. Иногда я даже побаивалась, что мадам Ламбар похитит  и  спрячет
младенцев, чтобы не  позволить  нам  забрать  их.  Меланхоличное  настроение
обитателей замка резко контрастировало с радостью гостей, но вообще все  это
было очень трогательно. Мы тоже не очень веселились, поскольку теперь, когда
земля обетованная уже  появилась  на  горизонте,  у  нас  родились  мысли  о
неизбежной разлуке с теми, кого мы успели полюбить.
   - Мы приедем к вам погостить, мадам Ламбар, - говорила я. - А  вы  должны
приехать к нам. Я буду привозить к вам  Эдвина,  чтобы  вы  полюбовались  на
него.
   Она в ответ лишь улыбалась и печально покачивала головой.
   Поток гостей не иссякал. Некоторые из них останавливались только на ночь,
а другие задерживались на несколько дней.
   К  этим  последним  относился  сэр  Джеймс  Джилли,   весьма   энергичный
джентльмен лет сорока с лишним, очень изысканно одетый и заявлявший, что  он
тяжко страдал в изгнании. Он был  другом  короля  и  постоянно  ронял  фразы
вроде: "Чарли все это перетряхнет, когда вернется в Англию" или: "Вы,  леди,
понравитесь Чарли". Я сказала Харриет что он, видимо, на  дружеской  ноге  с
Его Величеством.
   Харриет нравилось слушать рассказы сэра Джеймса  о  придворной  жизни,  и
хотя все эти годы двор, скитающийся по  свету  в  поисках  приюта,  выглядел
жалко, но все-таки его возглавлял король. Как сказал нам сэр Джеймс,  "Чарли
еще возьмет свое, когда вернется домой". Он уже говорил  сэру  Джеймсу,  что
после возвращения откажется от каких-либо путешествий.
   Май в этом году был прекрасен.  Цветов  наверняка  расцвело  больше,  чем
обычно.  Одуванчики  и  лютики  покрывали  золотым  ковром  поля,   стройные
колокольчики стояли голубой стеной, словно охраняя  опушку  леса.  Обычно  я
просыпалась рано, вскакивала с кровати и шла в детскую убедиться в том,  что
с малышами все в порядке. Потом  я  забирала  к  себе  в  постель  Эдвина  и
некоторое время лежала,  разговаривая  с  ним  и  прислушиваясь  к  веселому
щебетанию птиц.
   Харриет держалась несколько отчужденно. Я догадывалась, она чувствует все
большую озабоченность. Наступали великие  перемены,  и  она  задумывалась  о
своем будущем.
   Ничего. Я возьму ее с собой. Я сумею убедить Матильду Эверсли в том,  что
Харриет - моя подруга и уже поэтому имеет право жить вместе со мной.
   Лукас тоже  был  немного  встревожен.  Он  достаточно  повзрослел,  чтобы
считать наше возвращение на родину панацеей от  всех  бед.  Долго  прожив  в
замке Конгрив, он не мог легко расстаться с ним. Кроме того, он тоже думал о
Харриет, понимая, что я должна ехать к своей  новой  семье  и  моя  подруга,
вероятно,  поедет  со  мной,  а  он,  безусловно,  останется  в  доме  наших
родителей.
   Дик был чрезвычайно возбужден, и я слышала, как  он  рассказывал  младшим
самые невероятные истории об Англии. У него сложилось свое  представление  о
стране, которую он никогда не видел, но о которой так много  слышал  за  эти
годы.
   Харриет делала вид, что наслаждается обществом гостей замка  и  вовсе  не
беспокоится о своем будущем. Она напоминала мне  ту  Харриет,  что  приехала
когда-то в Вийе-Туррон и оказалась там в центре  внимания.  Она  выезжала  с
нашими гостями на верховые прогулки, и я часто слышала смех  -  это  Харриет
развлекала компанию разговорами и рассказами о себе, в основном выдуманными.
Зато они всегда  были  веселыми  и  остроумными  и  очаровывали  слушателей.
Харриет выдавала себя  за  молодую  вдову,  и  предполагалось,  что  ее  муж
расстался с жизнью во время выполнения той же миссии, что и Эдвин,  то  есть
она, подобно мне, была вдовой героя, отдавшего жизнь за своего короля.
   Как-то утром сэр Джеймс Джилли сообщил мне, что завтра двинется  в  путь.
Он доберется до  побережья  и  будет  ждать  кортеж  короля.  Они  пересекут
Ла-Манш,  и  на  другом  берегу,  вне  всяких  сомнений,  их   будет   ждать
торжественный прием.
   - А вы, дорогая леди,  вскоре  последуете  за  нами,  я  в  этом  уверен.
Надеюсь, мы еще встретимся при дворе. Чарли, конечно, захочет  познакомиться
с теми, кто все эти годы хранил ему верность.
   Я сказала, что, вероятно, скоро в замок  прибудет  мой  отец,  ведь  если
король отправляется в путь, значит, и ему пора ехать.
   - Тогда нам недолго ждать встречи. Завтра я  уезжаю  очень  рано  и  хочу
попрощаться с вами сегодня вечером,  так  как,  разумеется,  вы  еще  будете
спать, когда я уеду.
   - Я встану пораньше.
   - Не надо, это расстроит меня. Вы были столь  радушной  хозяйкой,  что  я
совсем не желаю доставлять вам какие бы то ни было дополнительные хлопоты.
   - Это меня не затруднит.
   -  Нет,  дорогая  леди,  -  ответил  он,  -  позвольте  мне  выскользнуть
потихоньку. Наша следующая встреча произойдет в Лондоне, это я вам обещаю.
   Весь день сэр Джеймс был занят подготовкой к дороге, и  я  его  почти  не
видела, а после ужина он произнес слова благодарности  за  гостеприимство  и
пообещал при встрече с моим отцом сообщить ему о том, какую чудесную дочь он
воспитал.
   Он предупредил, что ляжет спать пораньше и отправится в путь на рассвете.
   В этот вечер ко мне зашла Харриет.
   - Он уезжает утром, - сказала я. - Вы с ним стали хорошими друзьями, тебе
его будет не хватать. Она пожала плечами:
   - Такие уж сейчас времена - люди приходят и уходят. Пока жизнь не  войдет
в какую-то  более  спокойную  колею,  не  стоит  придавать  особое  значение
случайным знакомствам.
   - Джеймс Джилли говорит, что мы скоро встретимся.
   - Возможно. Интересно, вспомнит ли король всех своих друзей? Вокруг  него
окажется так много людей, желающих напомнить о своей верности.
   - Скорее всего, он вспомнит тех, о ком ему не нужно напоминать.
   - О, это довольно умно. - Она внимательно посмотрела на меня, -  Везде  и
во всем изменения, - продолжала она. - Их  ощущаешь  просто  физически.  Они
носятся в воздухе.
   - Несомненно. Во всяком случае, те изменения, которых  мы  все  эти  годы
ждали, уже произошли.
   - Ты думаешь, Арабелла, что они будут отвечать нашим чаяниям?
   - Оказаться дома - это уже хорошо.  Мы  перестанем  жить  лишь  благодаря
милосердию наших друзей.
   - Да, это действительно  хорошо.  Ах,  Арабелла,  мы  навсегда  останемся
друзьями!
   - Надеюсь, что это так.
   - Что бы я ни натворила, ты простишь меня, правда?
   - Наверное.
   - Не забывай об этом.
   - Какая ты сегодня серьезная!
   - У меня есть серьезный повод.
   - Ты беспокоишься за свое будущее?  Не  стоит.  Ты  поедешь  со  мной.  В
противном случае я откажусь туда ехать.
   Харриет подошла к кровати и поцеловала меня.
   - Благослови тебя Господь, Арабелла! Мне показалось, что  она  необычайно
торжественна. Внезапно она рассмеялась и сказала:
   - Я устала. Спокойной ночи, - и вышла.

***

   Мне отчетливо запомнился следующий день.
   Я не слышала, как уезжал сэр Джеймс. Он это  сделал  очень  тихо,  как  и
обещал.
   Я прошла в детскую. Малыши мирно спали. Я осторожно взяла Эдвина на  руки
и немного посидела, укачивая его, как я любила это делать.
   Он проснулся и захныкал. Ли последовал его примеру. Мне пришлось взять  и
его, и некоторое время я укачивала обоих.
   Потом появилась шумная,  суетливая  мадам  Лам-бар,  и  я  пошла  к  себе
одеться.
   Одевшись, я обратила внимание, что не слышу шума утренних сборов Харриет,
постучала к ней в дверь и, не услышав ответа, зашла в комнату.
   Кровать была застелена. Либо Харриет  вообще  не  ложилась,  либо  встала
спозаранку и сама ее убрала.
   Я подошла к окну и выглянула наружу. Моим глазам открылся мирный  пейзаж:
свежая  зелень  полей,  Метущие   деревья,   птицы,   радостным   щебетаньем
приветствующие утро.
   Я вспомнила, что сэр Джеймс Джилли уехал и у нас сегодня будет  спокойный
день без гостей. Мне  пора  было  начинать  собирать  свои  вещи,  поскольку
родители могли приехать в любой день и забрать нас с собой на побережье.
   Повернувшись, я вдруг увидела лежащее на столе письмо. Я подошла к столу.
Письмо было адресовано мне. Я вскрыла его и попыталась  прочесть,  но  буквы
плясали у меня перед глазами, и мне пришлось начать  читать  сначала,  чтобы
понять, о чем идет речь:

   "Дорогая Арабелла!
   Это прощальное письмо. Я уезжаю утром вместе с Джеймсом Джилли. Он предан
мне и сумеет позаботиться о моем будущем. Поверь, мне ненавистна сама  мысль
о разлуке с тобой, но я не вижу другого выхода.  Твоя  свекровь,  с  которой
тебе предстоит жить, ненавидит меня. Она не  потерпит  моего  присутствия  в
доме. Полагаю, что твоя мать тоже не испытывает ко мне добрых  чувств  и  не
захочет видеть меня под крышей своего дома. Ответ напрашивается сам собой. И
когда Джеймс сделал мне предложение, я ответила "да". Он богат,  а  я  люблю
комфорт. Я уверена, что сумею ужиться с ним. Мне понравится жизнь при дворе.
Я сожалею лишь об одном - о том, что должна расстаться с побои, Арабелла. Мы
были  близкими  друзьями,  правда?  И  навсегда  ими  останемся.   Ведь   мы
обязательно встретимся.
   И еще об одном. Я оставляю Ли на твое  попечение.  Знаю,  что  ты  будешь
хорошо относиться к нему. Ты воспитаешь его вместе со своим милым Эдвином, и
я не вижу для него лучшего будущего.
   Я не говорю тебе "прощай", Арабелла. Я говорю "до свидания".
   Благослови тебя Господь!
   Твой любящий друг Харриет."

   Я перечитывала вновь и  вновь  письмо,  не  веря  своим  глазам.  Это  не
укладывалось в голове. Ее отъезд был таким  же,  как  и  появление.  Но  она
оставила нам память о себе - своего  собственного  ребенка!  Как  она  могла
бросить его!
   Впрочем, она могла. Харриет была способна на все, что угодно.
   Я прошла в комнату, превращенную нами в детскую.
   Мадам Ламбар, укачивавшая Ли, начала говорить мне о том, что у него пучит
животик.
   Я пристально смотрела на ребенка, и мадам Ламбар спросила:
   - Что-нибудь случилось, мадам Арабелла? Я ответила:
   - Харриет уехала. Оставила ребенка и уехала.

***

   В двадцатых числах мая в замок приехали мои родители, чтобы забрать нас с
собой. Их  появление  вызвало  у  нас  бурный  восторг,  которого,  увы,  не
разделяли  опечаленные  Марианна,  Жанна  и  Жак.  Мадам  Ламбар  тоже  была
безутешна, хотя, видимо, в основном это касалось младенцев.
   Мама была чрезвычайно возмущена, узнав о том, что Харриет уехала,  бросив
сына.
   - Какая ужасная женщина! - воскликнула она. - Как можно так поступить?  А
кто отец ребенка?
   Я сказала, что его отец - Чарльз Конди, страстно влюбившийся в Харриет во