осмотрел на свою дочь.
   - Ну вот, Гонзага уехал, - сказал он. - Теперь, моя  дорогая,  ты  должна
подготовиться к приезду своего брата Гоффредо и его жены Санчии. Нам недолго
осталось их ждать.

Сачия Арагонская

   Сладострастная Санчия лежала на кровати, посасывая леденцы.  Раскинувшись
рядом с ней,  конфетами  с  блюда  лакомились  три  ее  любимые  фрейлины  -
Лойселла, Франческа и Бернандина.
   Санчия рассказывала им о любовнике, с которым она провела минувшую  ночь,
поскольку ей очень нравилось  воскрешать  подробности  своих  многочисленных
любовных  связей.  Она  заявляла,  что  таким  образом  испытывает   двойное
удовольствие - сначала в действительности, потом мысленно.
   Санчия была поразительно красива, самым привлекательным  в  ее  внешности
был контраст между  темными  волосами,  темными  бровями,  смуглой  кожей  и
удивительно голубыми глазами. У нее  были  резкие  черты  лица,  на  котором
выделялся прямой нос прекрасной формы.  Рот  отличался  чувственностью.  Вид
Санчии напоминал  о  плотских  наслаждениях;  откровенная  чувственность  ее
улыбки наводила на мысль о том, что она уже совершила ряд открытий,  которые
еще не изведал тот, кому она улыбалась,  и  что  она  с  радостью  поделится
своими секретами, лишь бы никто, кроме них, об этом не узнал.
   Санчия имела любовников с тех пор, как себя помнила,  и  не  сомневалась,
что у нее будут появляться все новые и новые, пока она не умрет.
   - Я не жду от предстоящего путешествия особого удовольствия,  -  говорила
она. - Но будет очень забавно появиться в Риме. Я уже наполовину влюблена  в
Чезаре Борджиа, но ни разу не видела  его.  О,  какая  великая  страсть  нас
ожидает!
   - Вы  заставите  ревновать  папу  к  собственному  сыну,  -  предположила
Франческа.
   - Думаю, что нет. Конечно, нет. Я оставлю святого  отца  тебе,  Лойселла,
или тебе, Бернандина. Вместе вы,  возможно,  сможете  заменить  ему  мадонну
Джулию, от которой он устал, - ее прозвали Красоткой.
   - Мадонна, вы не должны так говорить о папе, - возразила Лойселла.
   - Он всего-навсего мужчина, детки. И не делайте  такие  удивленные  лица,
ведь я  не  предлагаю  вам  лечь  в  постель  к  этому  сумасшедшему  монаху
Савонароле.
   Лойселла содрогнулась, а глаза Санчии смотрели задумчиво.
   - У меня никогда не было любовника монаха, - раздумывала она. - Возможно,
по дороге в Рим нам будут встречаться какие-нибудь монастыри...
   - Вы говорите опасные вещи, - со смешком проговорила Франческа. -  Вы  не
боитесь так рисковать?
   - Я ничего не боюсь, - возразила Санчия. - Я хожу к  исповеди  и  получаю
отпущение грехов. Когда я состарюсь, я пересмотрю свой образ  жизни  и,  без
сомнения, уйду в монахини.
   - Для вас нужен будет особый монастырь, - сказала Лойселла.
   - Нет, нет, если и пересплю с монахом, то только разок.  Я  же  не  прошу
этого каждую ночь, каждый день.
   - Тише! - прошептала Бернандина. - Если о нашем разговоре донесут...
   - Неважно! Никто не пытается изменить меня. Мой отец король знает, как  я
люблю мужчин, и что он может сделать? Он говорит:  она  такая  же,  как  мы,
невозможно выращивать  апельсины  на  грушевом  дереве.  Мои  братья  качают
головами и соглашаются. Даже моя старенькая бабушка  знает,  что  переделать
меня невозможно.
   - Его святейшество переделает. Именно потому он и послал за вами.
   Санчия лукаво улыбнулась:
   - Насколько я знаю, его святейшество пригласил меня в  Рим  вовсе  не  за
тем, чтобы меня перевоспитывать.
   Лойселла сделала вид, что не слушает, закрыв уши руками,  потому  что  не
желает  слышать  подобное  богохульство.  Но  Санчия  только  посмеялась   и
заставила Франческу принести ожерелье из золота и рубинов,  которое  подарил
ей ее последний возлюбленный.
   Она вскочила на ноги и прошлась перед ними, надев ожерелье.
   - Он сказал, что только самые изысканные драгоценности достойны  украшать
это совершенное тело.
   Она состроила гримасу и взглянула на ожерелье.
   - Надеюсь, оно достаточно красиво.
   - Работа необыкновенно изысканная, - воскликнула  Франческа,  внимательно
рассмотрев украшение.
   - Можешь померить, - предложила Санчия. - И ты  тоже.  Да,  -  продолжала
она, - прошлая ночь была чудесна. Следующая, возможно, будет волнительной, а
может, вовсе нет. Мы отправимся в путешествие, во время которого нас ожидают
открытия, что приводит меня в восторг. Вторая ночь подобна морю, которое уже
однажды переплывал. Нет прежних неожиданностей, нет прежних открытий. Как  я
сожалею, что меня не было в Неаполе, когда французы захватили город!
   Франческа сделала вид, будто эти слова повергли ее в трепет.
   - Об этом такое рассказывают... Вам не удалось бы укрыться от них. Они бы
не остановились ни перед чем.
   -  Это  бы  было  просто  захватывающе   интересно!   Говорят,   французы
великолепные любовники, такие любезные  и  обходительные.  Только  подумать,
пока мы  торчали  на  этом  унылом  острове,  в  Неаполе  происходили  такие
волнующие вещи!
   - Может, вражеские солдаты внушили  бы  вам  отвращение,  -  предположила
Бернандина. - Одна женщина, которую преследовали эти мерзавцы,  покончила  с
собой, выбросившись из окна собственного дома.
   - Я найду более подходящее место для отдыха, чем плиты двора, -  ответила
Санчия. -  О  да,  я  хотела  бы  встретить  галантных  французов.  Я  очень
сердилась, когда мы поспешно отправлялись в изгнание. Теперь из-за этого мне
приходится  иметь  так  много  любовников.  Нужно  наверстывать   упущенное.
Понимаете?
   -  Наша  госпожа  наверстывает  упущенное  с  похвальной   скоростью,   -
проворчала Лойселла.
   - По крайней мере, - сказала Санчия, - слухи не солгали. Его святейшество
пишет моему отцу, что он обеспокоен дошедшими  до  него  известиями  о  моем
поведении.
   - Мадонна... Санчия, будьте осторожны! Будьте осторожны, когда доберетесь
до Рима.
   - Осторожничать? Лучше я займусь Чезаре.
   - Я о нем много слышала, - заметила Лойселла.
   - Много странного, - вставила Франческа.
   - Говорят, - продолжала Лойсеяла, - что когда ему понравится женщина и он
скажет ей: пошли со мной, - она не смеет ослушаться. Иначе ее возьмут  силой
и накажут за то, что не подчинилась кардиналу.
   - Я слышала, что он рыщет по улицам, - добавила Бернандина, - высматривая
подходящие жертвы, чтобы пополнить свой гарем. Что тот, кто встанет  на  его
пути, загадочно умрет, никто не знает как.
   Санчия  захлопала  в  ладоши,  откинула  назад  пышные  черные  волосы  и
рассмеялась.
   - Судя по слухам, это самый волнующий мужчина, которого можно  встретить.
Я мечтаю скорее лично познакомиться с ним.
   - Будьте осторожны, Санчия, - взмолилась Бернандина. - Будьте  осторожны,
когда познакомитесь с Чезаре Борджиа.
   - Осторожность я оставляю вам, - с улыбкой проговорила  Санчия.  -  Очень
вас прошу занять чем-нибудь моего маленького Гоффредо Я не  хочу,  чтобы  он
заходил в мою спальню, когда я  буду  развлекать  гостей.  Это  будет  плохо
влиять на его нравственность, Девушки весело засмеялись.
   - Милый Гоффредо. Он такой хорошенький, такой наивный. Так и хочется  его
приласкать, заявила Франческа.
   - Можешь ласкать его сколько душе угодно, - разрешила Санчия, - Но умоляю
тебя, не пускай его в мою спальню. А где он сейчас? Пусть придет и расскажет
нам о своем брате. В конце концов, он знает о  Чезаре  Борджиа  больше,  чем
любая из нас.
   Девушки помогли Санчии одеться, и к приходу  Гоффредо  она  возлежала  на
подушках.
   Гоффредо был очень хорош собой и выглядел моложе своих четырнадцати лет.
   Он подбежал к кровати  и  склонился  перед  женой.  Она  протянула  руку,
коснулась его прекрасных каштановых с  медным  оттенком  волос.  Его  глаза,
окаймленные длинными ресницами, смотрели на Санчию с обожанием. Он знал, что
женился на самой, как говорили, прекрасной женщине Италии. Он слышал, что ее
красоту сравнивали с красотой его сестры Лукреции и  возлюбленной  его  отца
Джулии; большинство тех, кто видел  всех  троих,  заявляли,  что  Санчия  по
красоте не уступает остальным, но обладает помимо всего еще чем-то -  в  ней
таилась какая-то колдовская сила, делавшая ее единственной  и  неповторимой.
Она отличалась ненасытной сексуальностью; она раздавала  обещания  неземного
блаженства любому представителю противоположного пола, который оказывался  с
ней рядом. Таким образом, хотя все  восхищались  золотоволосой  Лукрецией  и
прелестной Джулией, красота смуглой Санчии вызывала больше  чем  восхищение;
ее никогда нельзя было забыть.
   - А чем занимался мой маленький муж сегодня? - поинтересовалась Санчия.
   Он поднял лицо, чтобы поцеловать твердый белый подбородок.
   - Я катался верхом, - ответил мальчик. - Какое чудесное ожерелье!
   - Мне его подарили сегодня ночью.
   - Ночью я не видел тебя. Лойселла сказала, чтобы я не беспокоил тебя.
   - Нехорошая Лойселла, - поддела она.
   - У тебя был любовник, -  констатировал  Гоффредо.  -  Он  доставил  тебе
удовольствие?
   Она рассеянно поцеловала его, думая о том, с кем провела последнюю ночь.
   - Я знавала и похуже, и получше, - вынесла она приговор.
   Гоффредо засмеялся и слегка приподнял плечи, как ребенок от удовольствия.
Он повернулся к Лойселле и сказал:
   - У моей жены любовников больше, чем у любой женщины в Неаполе, не считая
куртизанок, конечно. Но ведь их нельзя учитывать, правда?
   - Конечно, нельзя, - подтвердила Франческа.
   - Теперь, - попросила Санчия, - расскажи нам о своем брате. Расскажи  нам
о знаменитом Чезаре Борджиа.
   - Вам никогда не приходилось знать такого человека, как мой брат Чезаре.
   - Все, что нам доводилось о нем слышать, заставляет нас верить в  это,  -
откликнулась Санчия.
   - Мой отец любит его, - похвастался Гоффредо, - и ни одна женщина ни разу
не сказала ему нет.
   - Мы слышали, что та, которая  скажет  нет,  будет  за  это  наказана,  -
заметила Лойселла. - Как это может быть, если никто ему не отказывает?
   - Потому что они знают,  что  тогда  их  ожидает  наказание.  Они  боятся
сказать нет. Так вот и говорят не нет, а да.., да.., да.
   - Логично, - сказала Санчия. - Значит, мы все должны быть готовы  сказать
да.., да.., да...
   Она сунула в рот Гоффредо леденец; он улегся рядом  с  ней,  с  довольным
видом посасывая конфету.
   - Франческа, - скомандовала Санчия, - расчеши волосы маленькому Гоффредо.
Они у него такие красивые. Когда их расчешешь, они отливают медью.
   Франческа подчинилась; две другие девушки устроились у кровати  на  полу.
Санчия в полудреме откинулась на подушку, время от времени ее рука  тянулась
к блюду и нащупывала очередную конфету, от которой Санчия отламывала кусочек
и совала в рот мужу.
   Гоффредо, очень довольный, начал хвастать.
   Он стал хвастать Чезаре - удалью Чезаре, жестокостью Чезаре.
   Гоффредо сам не понимал, кем он восхищался сильнее - братом, имя которого
внушало страх римлянам, или женой, имевшей возлюбленных  больше,  чем  любая
женщина Неаполя, если не считать куртизанок, но это недостойное сравнение.

***

   По направлению к Риму ехала веселая группа всадников,  в  центре  которой
выделялась Санчия, рядом с ней находился ее маленький муж  и  три  преданные
камеристки. У  Санчии  была  осанка  королевы,  вероятно,  потому,  что  она
являлась незаконной дочерью короля Неаполя и на людях  всегда  напускала  на
себя важный вид неприступной королевы. Это  еще  сильнее  привлекало  к  ней
внимание -  под  маской  королевской  неприступности  проглядывал  призывный
многообещающий взгляд, направленный на всякого красивого молодого  человека,
встречавшегося ей, неважно, если он оказался всего-навсего грумом.
   Ее камеристки  посмеивались  над  ее  неразборчивостью;  они  и  сами  не
отличались  излишней  скромностью  -  были  легкомысленны  в  любви  и,   не
задумываясь, меняли любовников, правда, им не хватало выносливости Санчии.
   Санчия перестала сожалеть о том, что не  сумела  остаться  в  Неаполе  во
время оккупации города французской армией. Она перестала сожалеть  об  этом,
потому что ей все равно не позволили бы  познакомиться  с  королем.  Она  не
сомневалась, что Чезаре окажется более волнующим и удивительным  любовником,
чем бедняга Карл.
   Не в натуре Санчии было сетовать на судьбу.
   Жизнь всегда была сплошным удовольствием  для  нее;  ее  собственный  мир
всегда был при ней. Грустные и ужасные вещи происходили лишь с теми, кто жил
в другом мире. Ее отца довели до сумасшествия и изгнали. Бедный отец! У него
было разбитое сердце, когда французы отняли у него королевство.
   Понимая страдания отца, она  твердо  решила  не  придавать  значения  тем
ценностям, которые так восхищали его.
   Когда она узнала, что ее выдают замуж за совсем еще ребенка - незаконного
сына папы, да к тому же нелюбимого сына, - это ее задело, потому  что  такой
брак ясно показывал, что она занимает куда меньшее место  в  жизни  отца  по
сравнению со своей сводной сестрой, его законной дочерью.
   Гоффредо Борджиа, сын  Ваноцци  Катани  и,  возможно,  папы  римского,  а
возможно, и  нет!  Она  знала  о  сомнениях  в  отношении  происхождения  ее
маленького мужа, иногда даже сам Александр объявлял, что мальчик не его сын.
Должны  ли  в  таком  случае  -  хотя  и  Санчия  была  незаконной   дочерью
неаполитанского короля - отдать ее в жены какому-то Гоффредо?
   Но ей объяснили: сын он папы или нет, важно одно - Александр признает его
своим.
   Они оказались правы. Папа стремился к союзу с Неаполем и именно  по  этой
причине устроил этот брак. А что если  со  временем  папа  разорвет  союз  с
Неаполем и не будет больше считать брак выгодным?
   Она  слышала,  как  Джованни  Сфорца   лишился   милости   папы   и   как
пренебрежительно обращались с ним в Ватикане.
   Но разница между ними очевидна. Сфорца был  молодым  человеком,  которого
трудно назвать красивым или обаятельным, да и характер у него не из  легких.
К тому же Санчия сможет постоять за себя, чего не скажешь о Джованни.
   Так  что  она  смирилась  со  своим  замужеством  и  даже  привязалась  к
маленькому мальчику, которого к ней привезли; она вместе со всеми  отпускала
скабрезные шутки, когда собирались гости, потому что двор  был  в  курсе  ее
любовных похождений, и никто не мог без смеха представить себе, как  поведет
себя их опытная в любви принцесса,  оставшись  наедине  с  юным  сыном  папы
римского.
   Как хорош собой он был, когда его привезли в Неаполь! И когда их  уложили
в постель и мальчик испугался собравшихся вокруг людей с их сальными шутками
и неприличными жестами, она сумела  защитить  его.  Когда  же  они  остались
вдвоем, она обняла его, вытерла ему слезы и велела ему ничего не  бояться  -
ему не о чем беспокоиться.
   Санчия даже рада была такому мужу. Было просто оставить его на  попечении
верных девушек и наслаждаться со своими любовниками.
   Вот так смотрела на мир Салчия. Жизнь всегда будет праздником.  Любовники
входили в ее жизнь и быстро исчезали. О ее поведении знала вся Италия, и она
была  совершенно  уверена  в  том,  что  немного  найдется  мужчин,  которые
отказались бы стать ее возлюбленными.
   А теперь она ехала в Рим, чтобы стать членом этой странной,  если  судить
по многочисленным слухам, семьи.
   В багаже она везла свои наряды, в которых собиралась появиться в Ватикане
и впервые выйти в свет. Она должна выглядеть как можно  лучше,  потому  что,
если верить молве, у нее есть соперница - сестра ее мужа Лукреция.

***

   Рим волновался. Жители всю ночь выглядывали на улицу. К  утру  они  ждали
блестящую процессию - в ее блеске римляне не сомневались, потому что Борджиа
славились умением устраивать пышные зрелища.
   В  Ватикане  с  явным  нетерпением  ожидал  приезда  молодых   Александр.
Заметили, что он рассеянно занимался делами,  с  гораздо  большим  интересом
следя за приготовлениями к приезду своей невестки.
   Чезаре тоже с любопытством ожидал ее появления, хотя и  не  выражал  свою
радость так открыто, как отец.
   А во дворце Санта Мария в Портико, волнуясь сильнее всех, коротала  время
Лукреция - она боялась, что все, что она слышала о Санчии, окажется правдой.
   Санчия очень красива. Насколько красива? Лукреция пристально изучала свое
отражение в зеркалах. Не утратили ли ее волосы  прежний  золотой  цвет?  Как
жаль, что теперь она редко видит Джулию - та больше не была фавориткой  отца
и редко появлялась в Ватикане и в Санта Мария. Джулия  сумела  бы  успокоить
ее, как бывало в прежние времена, когда Лукреция нуждалась в  ее  поддержке.
Лукреция почувствовала, что испытывает чуждый ей гнев,  когда  вспоминает  о
том, как много говорят о Санчии отец и Чезаре.
   - Самая красивая женщина в Италии! - она слышала эти слова снова и снова.
- Стоит ей только взглянуть на мужчину - и он ее раб. Говорят, она колдунья.
   Теперь Лукреция начала познавать себя. Она просто завидовала  Санчии.  Ей
хотелось, чтобы ее считали прекраснейшей женщиной Италии; ей хотелось, чтобы
на нее заглядывались мужчины; ей хотелось, чтобы они становились ее  рабами,
чтобы о ней говорили, как о ведьме, из-за ее колдовских чар.
   И она ревновала.., сильно ревновала - Чезаре уделял  так  много  внимания
этой женщине.

***

   Ожидаемый день наступил.  Очень  скоро  Санчия  Арагонская  покажется  на
Аппиевой дороге. Очень скоро Лукреция увидит, лгала ли молва.
   Она чувствовала смутную тревогу. У нее не было ни малейшего желания ехать
встречать свою золовку, но отец настаивал:
   - Ты обязательно, дорогая моя, должна встретить  ее.  Это  знак  уважения
жене твоего брата. А как чудесно вы будете смотреться вместе - она со своими
служанками, ты со своими. Вы,  без  сомнения,  самые  красивые  создания  на
свете.
   - Я слышала, что самой красивой называют ее. Ты  тоже  думаешь,  что  она
затмит меня своей красотой?
   Папа нежно коснулся щеки дочери и произнес:
   - Невозможно! Невозможно!
   Но глаза его так блестели, что она поняла - он думает  больше  о  Санчии,
нежели о ней. Она уже наблюдала раньше, как  в  нем  разгоралась  страсть  к
Джулии.
   Лукреции хотелось топнуть ногой, закричать ему:
   - Поезжай и сам встречай ее, ведь это ты так ждешь ее приезда!
   Но она, оставаясь сама собой, только  склонила  голову,  стремясь  скрыть
свои чувства.
   И вот она одевается", готовясь ехать встречать Санчию.
   Вот служанки накидывают ей на голову зеленое с золотом  платье...  Вокруг
слышится вздох восхищения.
   - Никогда, никогда прежде вы не выглядели так изумительно! - сказали ей.
   - Да, да, конечно, среди вас, одетых без всякой роскоши. Но  как  я  буду
выглядеть, когда мы встретимся с женой брата? А что  если  она  одета  лучше
меня? Как тогда я буду выглядеть,  ведь  говорят,  что  она  самая  красивая
женщина в Италии, а значит, и в мире?
   - Как это может быть, если этот титул принадлежит вам, мадонна Лукреция?
   Девушка постаралась успокоиться; в самом  деле,  увидев  себя  в  зеленом
платье,  под  вуалью,  которая  так  шла  ей,  взглянув  на  свои  блестящие
золотистые волосы, она осталась довольна собой. Ни у кого, кроме Джулии,  не
было  таких  волос,  как  у   нее,   а   Джулия   сейчас   не   пользовалась
благосклонностью папы.
   Ее свита, которую она сама подбирала, уже готова. Это двенадцать  девушек
в красивых платьях - красивые платья, а не красивые девушки: она  не  хотела
иметь слишком много соперниц. Ее пажи были  одеты  в  мантии  из  красной  и
золотой парчи.
   Лукреции казалось, что она едет встречать не жену своего брата, а  просто
соперницу. Она знала, что пока будет  бормотать  слова  приветствия,  сможет
думать только об одном: кто же из нас красивее - она или  я?  Собираются  ли
мои отец и брат отдать все внимание ей, забыв о Лукреции?
   Под лучами майского солнца ее ожидали  представители  кардиналов,  все  в
роскошном облачении, сверкавшем в ярком  свете  дня;  прибыли  послы,  несла
караул дворцовая стра