, отрекомендовала его мама. У него шелковистые светлые волосы и голубые глаза, он чуткий. Меня сразу потянуло к нему, когда я узнала, что он учится на врача. Я рассказала, что мой отец поселился на острове и изучает тропические болезни, собирается построить там больницу. Я с жаром описывала деятельность отца, мы часто говорили об острове. У нас с Филипом оказались общие интересы.
     За неделю, проведенную у Халмеров, я узнала о жизни в буше. Филип, Лаура и я ездили верхом, жгли костер, кипятили чай в котелке, ели австралийские пресные лепешки и пирожки. Все казалось необыкновенно вкусным. Филип рассказывал о деревьях и травах, меня очаровали высокие эвкалипты, но их ветки могли быстро и бесшумно упасть с вершины и пронзить человека, их даже называли "вдовьи деревья". Мы проезжали мимо выжженных участков земли, пострадавших во время лесных пожаров. Я слушала о невзгодах, подстерегавших первых поселенцев на этой не всегда приветливой земле.
     После каникул у Халмеров моя жизнь изменилась еще больше.
     Мы вернулись в школу. Приближалось Рождество.
     - Мои хотят, чтобы ты приехала на Рождество к нам, - сказала Лаура.
     Но я не могла принять приглашение, меня ждали на острове Вулкан.
     Странно, но теперь, оказавшись на острове, я чувствовала себя обделенной, оторванной от жизни. В первый раз я не ощущала абсолютного счастья, находясь с родителями.
     Мама понимала мое смятение. Мы много времени проводили с ней.
     - Сьювелин, ты изменилась. Ты уже повидала кое-что в мире. Ты знаешь теперь, что есть и другая жизнь. Я правильно поступила, отправив тебя в школу.
     - Прежде я была здесь совершенно счастливой.
     - Знания всегда полезны. Ты не смогла бы всю жизнь провести на заброшенном острове. Ты не захочешь остаться здесь, когда вырастешь.
     - А как же ты и папа?
     - Я сомневаюсь, что мы уедем с острова.
     - Интересно, что происходит... там.
     Она понимала, о чем я. Конечно, о замке. Прочитав ее дневник, я ярко представляла мамину жизнь в замке.
     - После стольких лет... - продолжала я.
     - Если мы уедем отсюда, мы не сможем чувствовать себя в безопасности. Твой отец - хороший человек, Сьювелин. Всегда помни это. Он убил своего брата в порыве ярости, он не забывает об этом. Он носит на себе отметку Каина.
     - Дэвид шантажировал и заслужил смерть.
     - Да, но многие считают, нельзя исправить зло, совершив другое зло. Я тоже чувствую себя виноватой, ведь драма случилась из-за меня. О, Сьювелин, как легко оказаться замешанной в беду.
     Я молчала, позже я вспомнила ее слова. Как права она была!
     - Когда-нибудь ты сможешь вернуться в Англию, сможешь посетить замок. Ты ни в чем не виновата. - Потом она заговорила о замке и я живо представила его себе таким, каким видела много лет назад, с башнями и стенами из серого камня.
     Потом она рассказала, какой он внутри. Она описывала комнаты, главный холл, часовню, картинную галерею. Словно она преследовала какую-то неведомую мне цель своим рассказом. Я все видела ее глазами. Как будто меня готовили к чему-то, и сам дьявол облегчал мои сомнения, чтобы я быстрее поддалась искушению. Видимо, я стала суеверной. Это не удивительно, живя на острове в тени Ворчливого Гиганта.
     Родители с удовольствием расспрашивали меня о жизни на ферме Халмеров. Они радовались за меня. Они меня любили, и всегда я считала их самыми лучшими родителями на свете. Наша преданность друг другу имела особое качество, потому что вначале мы были разлучены. Родители были готовы отпустить меня, они были уверены, так будет лучше для меня.
     - Все эти годы нам приходилось скрывать правду, - сказала мама. - Теперь между нами нет тайн. Как я рада покончить с секретами. - Она говорила очень искренне. - Если б начать все сначала, Сьювелин, я бы поступила также. Без твоего отца жизнь для меня пуста. Я часто думаю о Джессами и о маленькой Сюзанне. Она немного старше тебя, на несколько месяцев. Вспоминаю Эсмонда, Эмералд, Элизабет, мальчиков Гарта и Малкома. Наверняка все изменилось после смерти Дэвида. Старик, вероятно, умер. Значит, замок перейдет к Эсмонду. Я много думаю о Джессами. Только о ней я искренне сожалею. Вероятно, она была безутешна. Сразу потерять мужа и ту, кого она считала лучшей подругой. Из-за Джессами я не перестаю испытывать угрызения совести, как твой отец из-за Дэвида. Мы оба пошли на компромисс. Мы живем вместе, но между нами тени. Мы были счастливы, но наше счастье омрачают воспоминания. Иногда я счастлива час или два... или целый день. Но угрызения совести - злейший враг счастья. Твой отец мечтает построить больницу на острове... Короли в древние времена старались искупить грехи, делая пожертвования на монастыри и церкви. Твой отец - король среди людей. Он благородного рода, рожден править и повелевать. Подобно правителям прошлого он хочет искупить убийство брата строительством больницы. Я буду ему помогать. Мы построим больницу, и, надеюсь, у него будет спокойнее на душе. Он все средства вложит в эту больницу. Банкир в Англии - его друг. Он продает всю собственность отца в Англии, и деньги мы вложим в строительство больницы. А жить будем на доходы с плантации. Отец хочет пригласить кого-нибудь из Англии или Австралии себе в помощь. Он хочет, чтобы здесь была белая колония. Остров будет процветать. Отец пригласит врачей и медсестер. Да, это большой проект, так он будет искупать свой грех.
     Мама умела говорить, а теперь она словно открыла шлюзы, и слова лились потоком.
     Мама всегда была самым важным человеком в моей жизни с той поры, когда приходила в коттедж "Дикая яблоня" как мисс Анабель.
     На каникулы в середине семестра я снова поехала к Халмерам, но огорчилась, не увидев Филипа. Он проходил практику в Сиднее перед получением диплома.
     Мне не хотелось лентяйничать, поэтому я отправилась помогать на кухню. Наступил сезон стрижки овец, поэтому на ферме работали сезонные рабочие. Меня научили печь хлеб с хрустящей корочкой, пресные лепешки и пирожки, готовить баранину разными способами. Я с восторгом наблюдала, как огромные пироги исчезали в печке и появлялись вновь румяными. Так проходили дни.
     Мне нравилось разговаривать с аборигенами и ковбоями, работающими на ферме. Я полюбила высокие эвкалипты, желтые мимозы, страстоцвет, их выращивала миссис Халмер в саду с такой нежностью.
     Мне понравилась эта семья. Иногда они не обращали на меня внимания, а это значило, они приняли меня как члена семьи.
     Я обрадовалась, когда Филип специально приехал повидать меня. Мы катались верхом. Их семье принадлежат огромные пастбища. Филип с нетерпением ждал получения диплома, тогда он будет квалифицированным специалистом и заниматься любимой работой.
     Он много спрашивал о моем отце и о больнице, которую будут строить на острове. Он проявлял интерес к нашему острову.
     - Меня привлекает проект твоего отца. Уехать из Англии и заниматься здесь лечением людей - очень благородное дело.
     Я умолчала об истинной причине отъезда отца из Англии, но я им гордилась и рассказывала, как после некоторого сопротивления отец добился уважения островитян и сейчас даже занимается кокосовой плантацией.
     - Отец считает, если люди занимаются делом, они не болеют.
     - Я согласен с ним, - кивнул Филип. - Когда-нибудь я приеду на остров познакомиться с твоим отцом.
     Я заверила его, что мы будем рады видеть его на острове.
     - Сьювелин, после окончания школы ты будешь гостить у нас иногда?
     - Меня надо сначала пригласить, - ответила я.
     Он наклонился и поцеловал меня в щеку.
     - Не будь дурочкой, тебя не надо приглашать.
     Я чувствовала себя счастливой, потому что Филип Халмер становился важным человеком в моей жизни.
     Когда я приехала домой на Рождество, строительство больницы уже началось. Это дорогостоящее дело, требовалось много рабочих, и все материалы приходилось завозить на остров. Отец находился в восторженном состоянии, мама была менее подвержена эйфории. Она мне призналась:
     - У меня беспокойно на душе. Сюда приедут люди, возможно, из Англии. Я знаю, что значит иметь труп под кроватью. А вдруг кто-то заглянет под кровать? А мы так надежно скрывались все это время.
     - Теперь все забыто. - Но я не была уверена в правоте своих слов.
     - У меня такое тревожное чувство, но я не могу его объяснить, - продолжала мама. - Боюсь этой больницы. В ней скрыто что-то зловещее.
     - Ты рассуждаешь, как Кугаба. Другими словами, но чувства те же. Ты думаешь, люди ждут предзнаменований и чудес, если долгое время живут среди суеверий?
     По отношению к Кугабель я ощущала неловкость. Я отдалилась от нее, и теперь мне не хотелось проводить с ней все время, как раньше. Плыть на каноэ не настолько уж и забавно, а рассказы про островитян мне вовсе не интересны. Я думала о другом мире.
     Она ходила за мной по пятам и с упреком смотрела своими большими глазами. Иногда я читала скрытую ненависть в ее глазах, тогда я начинала рассказывать ей о Сиднее, о ферме Халмеров. Кугабель слушала без внимания, она не могла представить себе иную жизнь, кроме островной.
     Я вернулась в школу и на короткие каникулы снова отправилась к Халмерам. В доме торжественно отмечали выпускные экзамены Филипа. Теперь он стал дипломированным врачом.
     - Сьювелин, я собираюсь воспользоваться твоим приглашением и еду на остров Вулкан познакомиться с твоим отцом и посмотреть больницу
     Я знала, мои родители будут рады гостям не меньше меня. Следующие каникулы Лаура, я и Филип договорились провести на острове.
     То были чудесные каникулы. Моим родителям понравились Халмеры. У отца много общего с Филипом. Он с энтузиазмом отнесся к больнице, хотя строительство еще не завершилось. На остров прибывали рабочие и поступали стройматериалы, ост ровитяне с удивлением взирали на происходящее.
     Действительно, строительство больницы изменило облик острова. Блестящее белое современно здание выросло рядом с нашим домом, и далекий остров в Южном море превратился в современное поселение.
     Отец не переставал мечтать. После ужина за столом он делился своими планами перестройки острова. Он собирался превратить его во второй Сингапур. Стэфорд Раффлз создал Сингапур. А чем он хуже?
     Нас всех завораживало его красноречие.
     - Чем был Сингапур до того, как Раффлз не уговорил султана сдать территорию Восточно-Индийской компании? В то время там никого не было. Кто мог поверить, что город станет тем, чем стал теперь? Раффлз сделал Сингапур цивилизованным городом. И я хочу принести цивилизацию на эти острова. Остров Вулкан станет центром. А пока мы начнем с больницы. У нас развита только одна промышленность, но она перспективная. - Он начал описывать преимущества кокосовой пальмы. - Здесь нет никаких отходов. Все получаем просто, без особых затрат. Я собираюсь высадить саженцы и на других островах. Хочу расширяться.
     Но основной его заботой оставалась больница.
     - Нам требуются врачи. Как вы думаете, они захотят приехать сюда? Сначала будет трудно, но мы будем развиваться... и так далее.
     И Лауре, и Филипу понравились мои родители. Мне приятно, что. и родителям они Понравились. Но я чувствовала, что на острове неспокойно. Ведь я много лет прожила среди этих людей и научилась понимать их, да, на острове не все в порядке. Это видно по их уклончивым взглядам, они не смотрят в глаза. Старая Кугаба трясет головой и бормочет. Я заметила, с каким неодобрением они смотрят на большое сверкающее сооружение.
     Они явно меня предупреждали. Я лежала на кровати под москитной сеткой и размышляла, когда тихо приоткрылась дверь. Сначала я подумала, что это мама зашла поболтать перед сном, мы любили с ней поболтать перед сном, но мама всегда стучала и не входила без разрешения.
     Некоторое время я никого не видела. У меня сильно забилось сердце. Дверь продолжала открываться.
     - Кто там? - спросила я.
     Тишина. Потом я увидела ее. На ней юбочка из ракушек, нанизанных на нитки. Ракушки зеленые, красные и голубые и позванивают, когда она двигается. На шее бусы из таких же ракушек. Кугабель.
     - Что ты хочешь, Кугабель, в такое позднее время? - Я села.
     Она подошла к кровати и осуждающе произнесла:
     - Ты больше не любишь Кугабель.
     - Не будь дурочкой. Конечно, люблю.
     Она покачала головой:
     - У тебя есть она... школьная подруга... и он. Я знаю, ты любишь их, а не меня. Они белые, а я белая только наполовину.
     - Глупости. Я их люблю, это правда, но я не изменила своего отношения к тебе. Мы же всегда дружили.
     - Ты врешь. Это нехорошо.
     - Тебе пора спать, Кугабель. - Я зевнула.
     - Дададжо должен отправить их с острова, так сказал Гигант. Дададжо не даст тебе этого мужчину.
     - О чем ты говоришь? - воскликнула я. Но я догадывалась, что островитяне решили, что Филип приехал жениться на мне.
     - Очень плохо. Мне сказал Гигант, ведь он мой отец. Я ходила к нему, и он мне сказал: "Отправь белого с острова. Если он не уедет, Гигант будет сердит".
     Я понимала ее ревность. Я виновата. С тех пор, как приехали Филип и Лаура, я не обращала на Кугабель никакого внимания. Я ее обидела, и она мне высказала таким образом свою обиду.
     - Послушай, Кугабель. Они - наши гости. Поэтому мне приходится развлекать их, и я не могу проводить с тобой много времени как прежде. Но все равно я твоя подруга. Мы же сестры по крови, помнишь? Значит, мы друзья навсегда.
     - Кто нарушит кровную клятву, тот будет проклят.
     - Никто ее не нарушит. Веришь мне, Кугабель?
     По ее щекам потекли слезы. Она смотрела на меня и не вытирала их. Я выскочила из кровати и обняла ее.
     - Кугабель, малышка. Не надо плакать. Мы будем вместе. Я расскажу тебе о большом городе за морем. Мы друзья... навеки.
     Ее успокоили мои слова, и вскоре она ушла. На следующий день я рассказала Лауре и Филипу о ночной гостье, о том, как мы играли с ней в детстве.
     - Она умеет ездить верхом? Мы можем иногда брать ее с собой, - предложил Филип.
     Я оценила его доброту к Кугабель. На каноэ мы плавали вокруг острова. Я и Кугабель гребли, мы веселились.
     - Она очень красивая. У нее цвет кожи намного светлее, чем у остальных, и это ее выделяет, - заметил Филип.
     Кугабель иногда одевалась в национальный набедренный наряд. Она великолепно смотрелась в ракушках и перьях. Она не отводила глаз от Филипа и старалась находиться к нему поближе. Если она чем-то нас угощала, то он всегда первым получал угощение. Филипа забавляло ее внимание.
     Потом начались неприятности. Кугабель сообщила мне:
     - Гигант ворчит, очень сердится. Вандало сказал, ему не нравится больница.
     Вандало намекнул об этом и моему отцу, но не так откровенно. Несколько дней назад слышалось гудение вулкана, значит, что-то ему не нравится на острове. Гигант молчал долго, все время, пока строили больницу и работали на плантации. Почему теперь он ворчит сердито? Отец сначала был раздражен:
     - Неужели теперь они будут мне мешать!
     - Они же понимают преимущества больницы, и развитие плантации тоже им на пользу, - сказал Филип.
     - Да, но они суеверны. Они позволяют старому вулкану управлять ими. Я им объяснял, что в мире существуют сотни вулканов, нет ничего особенного в том, что потухший вулкан иногда "ворчит", по их выражению. Уже триста лет не было извержений. Жаль, что я не могу вбить им это в голову.
     Я рассказала Филипу о Танце Масок и о том, что Кугабель - дочь Гиганта. Его привлекал островной фольклор. Он расспрашивал и Кугабель. Она с восторгом проводила время в обществе Филипа.
     - Этот старый черт Вандало создает мне трудности. Он с самого начала был против меня. И не имеет значения, что с помощью современных лекарств мы спасли много жизней. Я узурпировал владения старого колдуна, и он жаждет отмщения, стремится разрушить больницу.
     - А вот этого вы ему не позволите, - заявил Филип.
     - Только через мой труп, - подтвердил отец.
     А старый Вандало сидел под банановой пальмой, рисовал знаки древней палочкой и все чаще повторял, что Гигант сердится.
     В ночь новолуния состоится Танец Масок. Филип и Лаура с восторгом восприняли эту новость. Они считали несомненной удачей, что местный праздник состоится во время их визита.
     Теперь я больше понимала то состояние транса, до которого себя доводили участники танца. Хотя мой отец сделал много доброго, они могут в одну ночь превратиться в дикарей. Ему не удалось победить их страх перед Ворчливым Гигантом.
     Кугабель находилась в возбужденном состоянии. В первый раз она примет участие в танцах. В большом секрете она готовила свой наряд. Она, как и другие островитяне считала себя дочерью Гиганта, и поэтому церемония имела для нее особую значимость. Вполне вероятно, что Гигант облагодетельствует собственную дочь.
     - Это не будет считаться кровосмешением? - спросила я у мамы.
     - Уверена, что в подобном экзальтированном обществе этому моменту не придадут значения, - пошутила она. - Но, Сьювелин, нам надо делать вид, что мы относимся к этому ритуалу серьезно. Старик Вандало своими намеками портит отцу настроение.
     - Ты считаешь, он может их убедить, что Гигант против больницы?
     - В споре отца и Вандало я не сомневаюсь в победе отца. Но против него еще будут вековые суеверия.
     Для нас наступили тревожные дни. Филипа и Лауру интриговал предстоящий праздник, а мы трое беспокоились.
     Кугабель не отходила от Филипа. Когда он заходил в дом, она сидела на пороге. Стоило ему выйти, она бежала следом. Часто они сидели под пальмами и разговаривали.
     Мне он объяснил, что собирает местный фольклор и лучше всего пользоваться естественными источниками.
     Закон гласил: за месяц до праздника мужья и жены не должны жить в одной хижине. Филипа впечатляло серьезное отношение островитян к традиции. На этот месяц женщины жили в одних хижинах, мужчины перебирались в другие. Кугаба и Кугабель по-прежнему оставались в нашем доме, потому что в нем не было мужчин-аборигенов.
     С каждым днем росло напряжение. Отец терял терпение, потому что местные заранее почти прекратили работу. Они не могли думать ни о чем другом, кроме приготовления масок.
     - Они успокоятся после ритуала, - уговаривала отца мама.
     Но папа был так огорчен. Он надеялся, что они переросли суеверия. Ему помогают несколько хороших человек, он собирается подготовить их к работе в больнице, но ему нужен еще один врач. Теперь я начинаю сомневаться, сумеет ли он выполнить задуманное. Если они все забросили ради ритуального танца. Значит, они остались такими же примитивными. Отец все еще надеется разоблачить легенду о Гиганте.
     - У него на это уйдут годы, - прокомментировала я.
     - Он уверен, стоит им увидеть чудеса современной медицины, они сразу поймут, что вулкана следует опасаться лишь в случае извержения. По всей вероятности, он потух. Я думаю, они воображают это ворчание горы, чтобы разнообразить жизнь. Между прочим, Филип говорил тебе о предложении отца?
     - Нет! - У меня захватило дыхание.
     - Значит, он сначала решил все обдумать. Но отец уверен, ему удалось соблазнить Филипа. Его привлекают эксперименты отца, а отцу нужен второй врач. Я буду очень рада, Сьювелин, если Филип решит приехать работать к нам.
     Я покраснела от возбуждения. Как я была бы счастлива. Мне ничего не пришлось говорить. Мама обняла меня и прижала.
     - Это будет замечательно. Вы оба останетесь на острове... Ты и Филип. Он тебе нравится. Думаешь, я не вижу? Если он решит приехать, то из-за тебя. Конечно, его интересует работа в больнице, он восхищен планами отца. Просто чудесно, что он, как и отец, занимается изучением тропических заболеваний.
     - Ты уверена, что мы с Филипом поженимся; но он даже не сделал мне предложения.
     - О, дорогая, не стоит меня стесняться. Я знаю, он еще не предлагал тебе выйти за него замуж. Это важный шаг в жизни. Может, он прежде хочет поговорить со своими родителями. Но к этому все идет. Он поселится здесь... Я буду счастлива... Эта больница и развитие