мог бы опознать королеву, и это было бы
концом всему.
   Но в тот момент удача сопутствовала мне. Он  не  взглянул  на  женщину  в
подворотне,  и  его  карета  прошла  рядом.  От   подобного   потрясения   я
почувствовала  головокружение  и  услышала,  как  мужчина  рядом   со   мной
прошептал:
   - Благодарите Бога, мадам! Счастливое избавление.
   - Возможно, - пробормотала я, - он  не  узнал  меня  в  этой  одежде.  Он
ответил:
   - Мадам, вам не так легко скрыть свою внешность.  Я  поведу  вас  другой,
более длинной дорогой, к улице Эшель. Мы не можем больше рисковать  встречей
с другими каретами.
   - Я думаю, так будет лучше.
   - Мы должны поторопиться, поскольку это займет больше времени, а мы и так
уже опаздываем.
   И вот вместо  того,  чтобы  идти  запланированным  маршрутом  по  главным
улицам, мы пошли переулками и узенькими улочками, но  вскоре  мой  проводник
остановился и заявил, что заблудился.
   Я ощутила, как быстро идет время, которое в первые полчаса еле двигалось.
Мой сопровождающий был  подавлен,  я  сама  в  панике.  Я  представила  себе
нетерпение Акселя. Даже мой муж к этому времени должен был быть там - мы  же
видели,  как  Лафайет  покидал  дворец,  и  Людовик,  избавившись  от  него,
собирался немедленно уйти.
   Почти полчаса мы бродили по улочкам, боясь спросить дорогу, пока  наконец
мой проводник не издал торжествующий возглас - мы пришли на улицу Эшель.
   Они все были там:  Аксель,  меряющий  тротуар,  Елизавета,  бледная,  как
привидение, король, выведенный из своего  обычного  безмятежного  состояния,
моя дочь успокаивала моего сына, который то и дело спрашивал, когда я приду.
   - Мы заблудились, - сказала я, - и Аксель помог мне сесть в экипаж.
   В карете каждый пытался меня успокоить. Я почувствовала такое облегчение,
что чуть не разрыдалась.  Я  посадила  сына  к  себе  на  колени,  пока  муж
рассказывал, как Легко ему удалось ускользнуть.
   Король смотрел на свой город, пока мы ехали по  нему.  Я  знала,  что  он
полон печали, он долго противился побегу, ему казалось, что это  недостойный
поступок по отношению к предкам. Я взяла его за руку и пожала ее, он ответил
тем же. И прошептал мне:
   - Это не самый короткий путь к заставе Святого Мартина.
   - Он.., кучер знает дорогу, - ответила я.
   - Это не самый короткий путь, - сказал он, и мне  захотелось  понять,  не
испытывает ли он чувство  некоторой  обиды  из-за  того,  что  героем  этого
приключения является мой возлюбленный, а не он сам. Казалось, что он  хорошо
понимает мою привязанность к Акселю, но, возможно,  были  какие-то  глубины,
которых я еще не знала в этом необычном человеке, который был моим мужем.
   Экипаж ехал по улице Клиши, на которой  заранее  укрыли  большую  карету.
Аксель спрыгнул и постучал в  дверь.  Привратник  сказал  ему,  что  большая
карета выехала в назначенное время. Удовлетворенный, Аксель вскочил на место
кучера и мы продолжили путь.
   В  половине  второго  мы  проехали  заставу  и  через   некоторое   время
остановились. Мы оцепенели - кареты в назначенном месте не было.
   Аксель пришел в замешательство. Он слез с козел,  и  я  слышала,  как  он
начал кричать. Мы сидели не шелохнувшись, а часы  все  убыстряли  свой  ход.
Сколько времени мы потеряли? Насколько мы опаздываем?
   Прошло полчаса, пока Аксель обнаружил большую карету. Кучер, нанятый  им,
был очень встревожен нашим опозданием и подумал, что лучше спрятать экипаж в
незаметном месте. Что он и сделал, а в результате мы потеряли еще полчаса на
розыски.
   Было уже два часа., В разгар лета ночи  самые  короткие.  Через  час  или
около того нас застигнет рассвет. А к тому времени по плану мы  должны  были
отъехать значительно дальше.
   Аксель подогнал нашу карету вплотную к большому экипажу, чтобы  мы  могли
перейти в него, не спускаясь на землю. Мы все разместились, поехали и  через
полчаса достигли Бонди - места, где, согласно решению короля, Аксель  должен
был покинуть нас.
   У меня теплилась надежда, что он откажется расстаться с нами,  но  Аксель
был от рождения роялистом, он был обязан выполнить распоряжение короля.
   Бонди. Место расставания. Мы остановились. Дверь кареты отворилась,  и  в
ней появился наш кучер.
   - Прощайте, мадам де Корф, - сказал он.
   А сам смотрел на меня.
   Король сказал взволнованно, что он никогда не забудет  оказанной  Акселем
услуги ему и его семье.
   Аксель поклонился и ответил, что это его  долг,  и  он  выполняет  его  с
удовольствием. Он поклонился мне и сказал:
   - Ваше величество не должно забывать, что на  время  этой  поездки  вы  -
мадам Рошет, гувернантка.
   И в этих словах он умудрился передать свою нежность и преданность.
   Аксель вскочил на лошадь,  чтобы,  согласно  договоренности,  отправиться
верхом в Ле Бурже. Прислушиваясь к цоканью  копыт  его  лошади,  я  пыталась
подавить дурные предчувствия и повторяла про себя,  что  через  два  дня  мы
должны будем встретиться в Монмеди.
   Затем мы продолжили нашу поездку. Мы опаздывали на два часа.

***

   Дети заснули, и я была рада этому. Заснул и  король.  Не  снятся  ли  ему
дурные сны? Елизавета, мадам де Турзель и я закрыли глаза. Сомневаюсь, чтобы
они заснули, я же знала, что не смогу.
   Проснулся дофин. Он проголодался. Я сказала ему, что у нас; будет пикник.
Он всегда любил их. Он начал  строить  различные  предположения.  Мы  должны
подобрать месте:
   Желательно, чтобы была тень. Это будет пикник - завтрак. Я  сказала  ему,
что мы будем кушать в карете, и показала шкаф с едой и вином.  Он  пришел  в
восхищение, а мы сказали ему, что он выглядит странной маленькой девочкой  в
платице  и  чепчике,  и  все  так  смеялись,  обнаружив,  что  и   мы   тоже
проголодались.
   Я подумала, что все кажется другим при  дневном  свете.  Страхи  приходят
только ночью. И все же нам было крайне необходимо прикрытие  темноты.  Яркий
солнечный свет мог выдать нас. Я вспомнила  слова:  "Мадам,  вас  трудно  не
узнать". Да, это были справедливые слова. Мои портреты рисовали  много  раз.
Они висели в салонах, грубые наброски ежедневно  распространялись  по  всему
городу, и хотя, я верю, они имели незначительное сходство с оригиналом,  все
же народ понимал, кого они изображают. Но пока я смеялась вместе  с  детьми,
поглощая деликатесы, которые подготовил Аксель, считая  их  подходящими  для
королевской семьи. И я пыталась не думать, что произойдет в  Тюильри,  когда
наш побег будет обнаружен, если это уже не произошло.
   Людовик вытащил карту и стал изучать маршрут, по которому нам  предстояло
проехать. После Бонди и Клэ, где мы подсадили двух дам, выехавших раньше, мы
должны были проследовать через Ла-Ферте на Шалон-сюр-Марн.
   Шалон-сюр-Марн! Как я хотела оказаться там - в этом городе мы должны были
встретиться с кавалерийским отрядом под командованием  молодого  герцога  де
Шуазеля, племянника Моего старого друга, а за этим городом нас  будет  ждать
Буйе, чтобы сопровождать в Монмеди, а в Монмеди - безопасность и Аксель.
   Насколько счастливее была бы я, если бы сейчас нас вез Аксель!
   Дофин захныкал, так как ему стало жарко. В карете определенно было душно;
перегруженная, она тяжело взбиралась на холмы. Мадам де Турзель решила выйти
подняться на холм вместе с детьми.  Это  уменьшит  нагрузку,  а  детям  даст
возможность немного подышать свежим воздухом и размять ноги.
   Это показалось хорошей идеей, но дофину захотелось  немного  побегать  по
полю, так что мадам де Турзель и сестре пришлось  ловить  его.  Его  веселые
крики радовали нас, но минуты летели.
   В полдень мы остановились в Пти-Шантри, маленькой деревушке около Шантри.
Аксель дал разумный совет менять лошадей в маленьких населенных  пунктах,  а
не в крупных.
   Из постоялого двора вышел молодой  человек  посмотреть  на  нашу  большую
карету. Он был весьма говорливым, я слышала, как он  болтал  с  кучером.  Он
никогда не видел такой великолепной кареты. Ее пассажиры, должно быть, очень
богатые и знатные люди. Его фамилия Вале, сказал он, Габриель Вале, он  зять
почтмейстера. Содержит постоялый двор и часто бывает в Париже.
   Он прошел мимо окна кареты, я уверена,  чтобы  посмотреть,  что  за  люди
могут позволить себе путешествовать в таком экипаже. И узнал нас!
   Я с тревогой взглянула на Людовика. На нем был  грубый  парик  лакея,  за
которого он себя выдавал, но массивные черты лица Бурбонов  хорошо  известны
во Франции на протяжении нескольких столетий. Затем Вале посмотрел на  меня.
Выглядела ли я похожей на гувернантку? Я почувствовала,  как  на  моем  лице
появляется обычное  надменное  выражение,  как  бы  сильно  я  ни  старалась
избавиться от него, когда соприкасалась с простыми людьми.
   Он  отошел  и  направился  к  почтмейстеру,  я  увидела,  как  они  стали
шептаться. Затем почтмейстер подошел к карете.
   Он поклонился, но его слова заставили меня вздрогнуть.
   - Ваши величества, это большая честь. И мы будем помнить ее,  пока  живы.
Мы бедные люди, но все, что мы имеем, к вашим услугам.
   Людовик, которого всегда трогали любые проявления расположения со стороны
его подданных, сейчас был тронут еще больше. В его глазах показались  слезы,
и он сказал, что очень счастлив оказаться среди друзей.
   Почтмейстер сделал знак своей жене и детям, которые подошли  к  карете  и
были представлены нам, затем подошла  жена  Вале  и  также  промямлила,  что
сознает всю оказываемую ей честь.
   - Ваши величества, мы сегодня приготовили гуся, который ждет,  чтобы  его
съели. Если вы окажете нам честь отведать его, то мы, будем глубоко тронуты.
   Людовик  сразу  же  почувствовал  себя  королем.  Отказать   в   подобном
приглашении означало бы проявить нелюбезность. Поэтому мы все  должны  выйти
из кареты и отведать гуся с почтмейстером. Дети были в восторге.  Это  такое
удовольствие - выйти из душной кареты. Стало также ясно, что это настроенное
лояльно семейство понимает, что мы бежим из Парижа.
   Когда мы поели и король объяснил,  что  обстоятельства  требуют  от  нас,
попрощался, хотя ему бы хотелось провести гораздо больше  Времени  с  такими
приятными, хорошими людьми. Вале попросил об одолжении. Не мог бы он поехать
на карете в качестве форейтора до Шалон-сюр-Марна?
   Как мог король отказать  в  подобной  просьбе,  связанной  с  проявлением
верноподданнической службы? У нас будет еще один пассажир, но  этого  нельзя
было избежать, и мы отправились в путь. Чтобы  показать  свое  рвение.  Вале
пытался гнать лошадей так, что в результате две  из  них  пали  и  повредили
постромки. Ремонт занял еще некоторое время, и когда мы прибыли в Шалон,  то
значительно опаздывали к установленному сроку.
   Шалон  был  более  крупным  городом,  но   народ   интересовался   больше
выращиванием винограда и приготовлением вина, чем  революцией;  наш  большой
экипаж привлек внимание, но люди лишь  пожимали  плечами.  Какие-то  богатые
эмигранты. Их сейчас было слишком много, чтобы это могло  послужить  поводом
для значительных пересудов.
   Я начала понимать, что было ошибкой брать с собой Вале,  хотя  он  и  был
самым лояльным из подданных, но он не мог скрыть гордость за  оказанную  ему
честь. Пока вменяли лошадей, один или  два  человека  обратились  к  нему  с
расспросами, и он невольно выдал тот факт, что выполняет необычное  задание.
Люди уже начали с подозрением посматривать на  величественный  экипаж.  Двое
детей? Это само по себе вызывало подозрение..
   Я была очень рада,  когда  мы  покинули  Шалон,  хотя  король  ничего  не
заметил. Стоило нам выехать из города, как он приготовился вздремнуть.

***

   Мы были недалеко от Понт-де-Сом-Весль; в этом городе, согласно плану,  мы
должны были встретиться с кавалерией  герцога  де  Шуазеля.  Он  должен  был
присоединиться к нам и  сопровождать  до  тех  пор,  пока  мы  не  достигнем
лояльных войск Буйе.
   Самое  худшее  было  позади.  Мы  все  могли  успокоиться,  полагая,  что
действительно уже приближаемся к концу маршрута.
   Жара  все  усиливалась.  Мой  сын  захотел  выйти  и  сорвать   несколько
цветочков. Он любил цветы, и ему  так  не  хватало  его  маленького  сада  в
Трианоне.
   - Пожалуйста, мадам Рошет, - сказал он шаловливо, так как я  предупредила
его, что, согласно пьесе, я его гувернантка, и  он  не  должен  забывать  об
этом.
   Проснулся король  и  сказал,  что  он  считает,  желание  дофина  следует
выполнить, и нам всем будет приятно сделать короткую остановку.
   И вот громоздкий экипаж остановился у края дороги,  мадам  де  Турзель  и
Елизавета вышли вместе с детьми. Дофин стал собирать цветы  и  подносить  их
мне.
   Я хотела, чтобы мы продолжили путь, но король сказал, что  еще  несколько
минут ничего не изменят, и сидел, благодушно улыбаясь,  наблюдая  за  детьми
через раскрытую дверь.
   Вдруг мы услышали цокот копыт мчащейся во  весь  опор  лошади,  и  вскоре
показался всадник. Он мчался прямо к нам, но, поравнявшись  с  экипажем,  не
остановился, а только придержал лошадь. Он прокричал:
   - Будьте осторожны. Ваш план раскрыт. Вас задержат!
   Прежде, чем мы сумели его расспросить, он ускакал прочь.
   Мы попросили, чтобы  все  вернулись  в  карету,  и  король  дал  указание
немедленно тронуться в путь.
   Скорее в Понт-де-Сом-Весль,  где  нас  должен  ожидать  отряд  кавалерии.
Городок  выглядел  пустынным.  Пока   меняли   лошадей,   к   нам   подъехал
кавалерийский офицер.
   - Где герцог де Шуазель? - спросил король.
   - Он уехал, сир, - последовал ответ.
   - Уехал? Но он получил распоряжение встретить нас здесь.
   - Вы не прибыли в назначенное время, сир. Он  не  мог  понять  запутанное
послание мосье Леонара, и господин де Шуазель предположил, что вы не выехали
из Парижа и что план отменяется.
   - У него были распоряжения ждать.
   - Да, сир, но он опасался волнений.  Люди  спрашивали,  почему  здесь  на
дороге стоят войска, и прошли слухи,  что  великолепная  карета,  достаточно
большая, чтобы в ней разместилась королевская  семья,  движется  по  дороге.
Возникли столкновения между крестьянами и  солдатами,  поэтому  господин  де
Шуазель уехал в Клермон и направил мосье Леонара с сообщением к  маркизу  де
Буйе.
   Теперь я испугалась. Я вспомнила цепочку неудач, которая вызвала задержки
- часовой, очень неприятная встреча кареты Лафайета, вынудившая нас изменить
маршрут. Это было только начало. Затем поиски большой кареты... Одна неудача
наслаивалась на другую. Нам не следовало задерживаться, чтобы есть гуся.  Мы
не должны были позволять детям выходить для отдыха по  дороге.  Я  понимала,
что за все это не следует винить только судьбу.
   - Мы должны продолжить путь, - заявила я. - Мы поедем без эскорта. Нам не
удалось получить помощь от гусар Шуазеля, но в Сент-Мену будут драгуны, и мы
должны соединиться с ними как можно скорее В тревоге мы продолжили путь.
   Когда мы прибыли в Сент-Мену, я поняла, что здесь все не так.  Совсем  не
так, как планировал Аксель. О, почему он не поехал с нами? Мне это  казалось
самой большой  неприятностью  из  всех.  Город  был  полон  солдат,  и  это,
естественно,  возбудило  любопытство  населения.  Что-то  необычное   должно
произойти в их городе. Что?
   И вот в этот  город,  полный  подозрений,  вкатилась  самая  великолепная
большая карета, которая когда-либо была создана, а ее пассажирами были  двое
детей, лакей до удивления похожий на короля, гувернантка с надменным видом и
русская знатная дама, которая не может скрыть свое почтительное отношение  к
лакею и гувернантке, а  также  тихая  девушка,  которая  вроде  бы  является
служанкой, но выглядит принцессой.
   Кто эти  путешественники?  Конечно,  богатые  эмигранты,  но  слишком  уж
необычные  эмигранты,  и  они  очень  напоминают  одно   весьма   знаменитое
семейство.
   Как я узнала позднее, сын местного почтмейстера некий Жан Батист Друэ был
страстным революционером. Он зловеще посмотрел на нас, но не  узнал,  однако
слух уже распространился. Должно быть, лишь  после  того,  как  мы  поменяли
лошадей и находились на пути в Варенн, кто-то сообщил Друэ новость: король и
королева бежали из Парижа и направляются по этой дороге в Монмеди.
   Было  десять  часов,  когда  мы  прибыли  в  Варенн.  Король  спал,  а  я
чувствовала, что не смогу спокойно уснуть, пока не прибуду в  Монмеди.  Было
уже совсем темно.
   Мы проезжали под аркой городских ворот, где  было  достаточно  места  для
нашей  большой  кареты,  когда  нам   неожиданно   приказали   остановиться.
Послышался голос:
   - Паспорта!
   Мадам де Трузель достала фальшивый документ, которым Аксель снабдил ее  и
в  котором  указывалось,  что  она  является  мадам  де  Корф   из   России,
путешествующей вместе со своими детьми и слугами.
   Я не узнала в человеке, взявшем паспорт, Жана  Батиста  Друэ  с  почтовой
станции в Сент-Мену, но почувствовала, что он дрожит от возбуждения.
   - Этот паспорт не в порядке, - заявил он, и, хотя обращался  к  мадам  де
Трузель, сам внимательно смотрел на меня.
   - Я заверяю вас, что он в порядке, - запротестовала мадам де Турзель.
   - Извините, но я должен показать его мэру города, и прошу  вас  следовать
за мной к его дому.
   - Что? - вскричала мадам де Турзель в смятении. - Следовать всем нам?
   - Да, мадам, всем вам. Вас проведут в дом господина Сосса.
   Я выглянула в окно и увидела, что карета окружена молодыми людьми, и  все
они с кокардами революции.
   Карета медленно двинулась и остановилась  у  какого-то  дома.  Король  не
проявлял никаких признаков тревоги. Он прошептал:
   -  Это  ерунда.  Просто  проверка  паспорта.   Он   в   порядке.   Ферзен
побеспокоился об этом.
   Господин Сосс был  не  только  мэром,  но  лавочником  и  юрис-консультом
Ваненна. Кроткий, спокойный человек, я сразу поняла это, боявшийся угодить в
скверную историю.
   Он бегло просмотрел паспорт и заявил, что документ в порядке и  мы  можем
сразу же ехать.
   Но Друэ был страстным революционером. Он вскричал:
   - Это король и королева! Не  собираетесь  ли  вы,  господин  Сосс,  стать
предателем и дать им возможность проскользнуть между пальцев народа?
   Господин Сосс встревожился, а к тому времени у его дверей  уже  собралась
толпа.
   Он посмотрел на нас с извиняющимся видом, и я прочитала  уважение  в  его
глазах. Он узнал нас... Так же, как Друэ.
   - Я сожалею, - сказал он, - но  вы  не  можете  покинуть  Варенн  сегодня
ночью. Я предлагаю вам свое гостеприимство - все, чем я располагаю.
   Я поняла, что все кончено. Отчаяние охватило меня. Вокруг дома собирались
люди. Я слышала их крики. Снова собирался повториться ужасный октябрь.

***

   Я слышала пронзительные крики толпы. Из  окна  могла  разглядеть  косы  и
вилы.
   Только бы это снова не повторилось! Я подумала, зачем мы предприняли  эту
попытку? Почему мы не догадались, что Бог против нас? Не Бог, подумала я,  а
мы сами навлекли это на себя.
   Однако семейство Сосса отнеслось к нам по-дружески. Для  нас  подготовили
хорошую еду, и этим ясно дали понять, что они не хотят нам ничего плохого, а
лишь удачи. Если бы можно было воспрепятствовать нашему задержанию,  то  они
сделали бы это. Как бы то ни было, в своем скромном доме  они  относились  к
нам, как к своим суверенам. Хотя и не осмеливались помочь  нам  бежать.  Это
стоило бы им жизни, -  И  какая  польза  от  попытки  бегства,  когда  толпа
окружила дом?
   Друэ собирал революционеров по всему Варенну. Он, без сомнения,  мысленно
представлял  себе,  какая  громкая  слава  выпадет  на  его  долю.  Человек,
предотвративший побег короля и королевы!
   Я  поражалась,  как  король  может  есть  перед  лицом  всего  того,  что
произошло. Его аппетит в подобных обстоятельствах удивлял меня. Пока он  ел,
два солдата проложили  себе  дорогу  в  дом,  и  когда  я  их  увидела,  мое
настроение поднялось - они были из  подразделения  настроенных  лояльно  нам
драгун.
   Их звали де Даме и Ж