С меня не спускали глаз,  но
до меня тайком доходили его записки и мы готовились. В  ту  ночь,  когда  мы
должны были скрыться, Чарльз пробрался в мою  комнату.  Я  отдала  ему  свои
драгоценности, чтобы он положил их в карман, пока  мы  будем  спускаться  из
окна. - Губы ее задрожали. - Нас предали. В  комнату  ворвались.  У  Чарльза
нашли драгоценности, и он был  приговорен  к  семи  годам  заключения.  Твой
дедушка жестоко разбил мое сердце.
   - Бедная мама, какая грустная история! Но была бы ты с ним счастлива?
   - Как ни с кем другим. Он думал, что если мы поженимся, отец со  временем
простит нас. В конце концов, я была его единственной дочерью,  а  наши  дети
стали бы его внуками. Чарльз обычно говорил:  "Не  бойся.  Наши  дети  будут
играть на лужайках Уайтледиз". Мне этого не забыть.
   Я поняла, почему все эти годы  она  была  такой  раздражительной.  Судьба
обманула ее. Маме довелось жить не с любимым человеком, а с мужем,  которого
ей навязали. Мне  следовало  бы  быть  с  ней  более  терпеливой.  Теперь  я
попытаюсь.
   - Я всегда чувствовала, -  продолжала  она  в  несвойственном  ей  порыве
откровенности, - что мне надо  было  что-то  сделать.  Я  была  единственным
ребенком. Могла бы пригрозить, что убегу или покончу с собой. И  если  бы  я
решилась на это, возможно, все сложилось  бы  иначе.  Но  я  боялась  твоего
дедушку и безропотно позволила им забрать Чарльза, а через  пять  лет  вышла
замуж за твоего отца, потому что этого хотел мой отец.
   - Ну, мама, - напомнила я ей.  -  Папа  очень  хороший  человек.  А  этот
учитель рисования мог бы не оправдать твоих надежд.
   - Жизнь с ним, наверное, не всегда была бы легкой, но она того стоила!
   - Ты можешь благодарить судьбу за многое, мама, - напомнила я  ей  опять,
но она только слабо улыбнулась.
   - Когда ты родилась, Минта, я немного смирилась. Но это произошло  спустя
годы после нашей свадьбы. Я думала, у нас уже не будет детей. Возможно, если
бы ты появилась  раньше...  А  потом  твое  рождение  так  повлияло  на  мое
здоровье.
   Вспоминая о своей тяжелой беременности, о  страшных  муках,  которые  она
испытала  во  время  родов,  мама  вновь  становилась  прежней   -   слабой,
болезненной женщиной. Все это я уже слышала раньше,  и  повторения  рассказа
мне не хотелось.
   - И из-за этих людей, которые  пришли  к  нам  сегодня,  ты  вспомнила  о
прошлом? - быстро спросила я.
   - Как бы мне хотелось знать, что с  ним  стало,  Минта.  Его  сослали  на
каторгу. Такого гордого человека!
   - Может быть, он оказался достаточно изворотлив и нашел свое  место  даже
там.
   Она улыбнулась.
   - Только эта мысль и успокаивала меня. Послышался стук в дверь,  и  вошла
Лиззи. Ей было почти столько же лет, сколько маме. Когда-то  она  была  моей
няней, а еще раньше - маминой горничной. Она до сих пор обращалась  со  мной
как с ребенком, а с матерью держалась более фамильярно,  чем  другие  слуги.
Густые седые, все в кудряшках, волосы служили ее единственным  украшением  и
даже сейчас привлекали внимание.
   - Вы не даете своей матери спать, мисс Минта, -  сказала  Лиззи.  -  Она,
верно, устала.
   - Мы разговаривали, - ответила я. Лиззи прищелкнула языком.
   - Знаю. - Она повернулась к матери. - Вас уложить?
   Мама кивнула, поэтому я поцеловала ее, пожелала спокойной ночи и покинула
комнату. Закрывая дверь, я услышала, как мама  с  необычным  возбуждением  в
голосе говорила:
   - Когда сегодня  днем  я  увидела  этого  молодого  человека,  мне  сразу
вспомнилось  прошлое.  Ты  помнишь,  как  он  сидел  на  лужайке  со   своим
блокнотом?..
   Я пошла к себе в комнату. Бедная мама!  Как  ужасно  прожить  всю  жизнь,
предаваясь воспоминаниям и постоянно мечтая о том, что так" и не случилось.
   Мне не спалось. Наши неожиданные гости произвели на меня такое же сильное
впечатление, как и на маму.

***

   Еще долго я не могла забыть об их визите. Мне бы хотелось все обсудить  с
Люси, но то, что рассказала мама, предназначалось лишь для моих ушей. У  нас
висел мамин портрет, который был написан два года  спустя  после  неудачного
побега. На нем она, действительно, выглядела красавицей. Но только теперь  я
разглядела затаенную грусть в ее глазах. Дедушку Дориана  я  помнила  плохо.
Знаю только, что от его резких и грубых  команд  холодок  пробегал  по  моей
детской спине. Я хорошо представляла себе,  каким  суровым  он  мог  быть  с
собственной дочерью. Разумеется, папа ему подходил - титулованный джентльмен
со  средствами,  мягкий  и  уступчивый,  он  легко  согласился  переехать  в
Уайтледиз. У папы был дом по  соседству  и  поместье  в  графстве  Сомерсет,
которое стало собственностью  их  семьи  в  1749  году.  Тогда  они  многого
добились, поддержав Ганноверов. Раньше  раз  или  два  в  год  мы  ездили  в
Сомерсет, но папа продал поместье, а еще раньше дом. Содержать их было очень
дорого, а нам нужны были деньги, объяснил он. Интересно,  что  почувствовала
мама, когда узнала, что должна выйти замуж. Но скорее  всего  она  понимала,
что  потеряла  Чарльза  навсегда.  А  все-таки  старалась  ли  она  хотя  бы
притвориться, что любит папу?

***

   Я была в саду и срезала цветы для ваз, когда доктор Хантер вышел из дома.
Я позвала его, и он остановился, с улыбкой глядя на меня.
   - Вы только что были у мамы? - спросила я. - Мне бы хотелось поговорить с
вами о ней. Но она может  выглянуть  из  окна  и  сразу  же  решит,  что  мы
обсуждаем какую-то новую ужасную болезнь, которая у нее появилась.
   - Почему бы вам не показать мне розы? - предложил он.
   - Хорошая мысль, но, давайте, лучше  пойдем  в  сад.  Там  нас  никто  не
увидит.
   Этот сад окружала приятная аллея, которая превращалась летом в  роскошную
зеленую арку. Я любила сад; казалось, он был совсем отрезан от дома.
   Мама и ее возлюбленный наверняка сидели там подле пруда, строили планы  и
чувствовали себя отделенными от  остального  мира.  Раньше  у  нас  работало
больше садовников, и они быстро заменяли  весенние  нежные  цветы  на  более
яркие - летние. Особенно хорошо я помню голубые дельфиниумы и тяжелый аромат
различных гвоздик, а также бронзовые и багровые головки хризантем и их запах
- безошибочный признак умирающего лета. Но сейчас цветов еще было множество.
Посреди пруда стояла статуя, а вокруг  плавали  водяные  лилии  с  восковыми
лепестками. Как рассказал мне отец, двести лет назад этот сад был скопирован
с сада в Хэмптон Корте, в котором, как говорили, Генрих VIII прогуливался  с
Анной Болейн.
   - Мама очень больна? - спросила я у доктора.
   - Ее болезнь в ней самой, - ответил он.
   - Вы хотите сказать, что виновато ее воображение?
   - Ну почему, у нее бывают головные боли и иные недомогания.
   - Вы полагаете, что ничего опасного нет?
   - Никаких серьезных органических изменений.
   - Недавно пришли какие-то люди и всколыхнули воспоминания о прошлом.  Она
прямо-таки помолодела.
   Доктор кивнул.
   - Ей нужно думать о чем-нибудь другом, - не  только  о  радостях  прошлой
жизни и скуке теперешней. Вот и все. Возможно, когда у нее  появятся  внуки,
они станут смыслом ее существования. Интерес! Вот чего ей недостает!
   - Я еще не собираюсь выходить замуж.  А  до  этого  ее  может  что-нибудь
вылечить? Он засмеялся.
   - Постараемся. Она будет продолжать пить свои  лекарства,  и  от  них  ей
станет легче.
   - Но если физически она не больна, зачем же ей нужны лекарства?
   - Это успокаивающее средства. Они помогают  ей,  потому  что  она  в  них
верит. Не сомневаюсь: мы должны ее лечить именно так.
   - Какая трудная  задача  -  пытаться  вылечить  от  болезни,  которой  не
существует!
   - Вы ошибаетесь. Болезнь  есть,  подлинная.  Именно  об  этом  я  пытался
спорить с  моим  предшественником.  По  его  мнению,  болезнь  только  тогда
считается болезнью, когда хорошо заметны ее внешние признаки. Не волнуйтесь,
мисс Минта. Мы следим за здоровьем  вашей  матери.  Мисс  Мэриэн  -  хорошая
помощница, верно?
   - Люси - просто чудо.
   - Да, - сказал доктор, и улыбка сразу выдала его чувства.
   - Вы ей это объяснили.., я имею в виду состояние моей матери?
   - Она в курсе дела. Сама догадалась.  Мы  беседовали  об  этом  буквально
вчера, когда Люси приходила за лекарством.
   - Успокоительным? - спросила я.
   - Да.
   - А как поживает миссис Девлин?
   - Как обычно. Когда вчера  я  вернулся  от  вас,  цвет  лица  у  нее  был
несколько красноватым, а кончик носа порозовел.
   - Когда-нибудь она переберет.
   - Когда-нибудь!..  Это  происходит  почти  каждый  вечер.  Хотя  во  всем
остальном она - настоящее сокровище. Пока не устрою свою жизнь по-другому, я
не должен слишком придираться к ней.
   - А у вас есть планы?
   - Еще.., ничего не ясно. - Он немного смутился, и я поняла, что  проявила
неумеренное любопытство. Но я была уверена, что он имел в виду Люси.
   Мы вернулись к дому, еще поговорили, потом он сел в свою коляску и уехал.
   Я пошла в комнату Люси. Эта девушка,  во  всем  очень  опрятная,  даже  к
мебели  относилась  с  благоговением.  Потолок  в  комнате  был  высокий,  с
изображенным на нем семейным гербом. В центре висела люстра,  небольшая,  но
красивого рисунка, она тихо позванивала, как колокольчик  в  храме.  Большое
окно с подоконником, обитым темно-красным бархатом, такого же цвета ковер на
полу и кровать с балдахином дополняли интерьер.
   Комната и в самом деле прелестная, но в Уайтледиз таких было несколько, и
пока я не заметила, как Люси любит ее, мне и в голову не  приходило,  что  в
ней есть что-то особенное!
   - Я только что разговаривала с доктором, Люси, - сказала я.
   Она сидела за туалетным столиком и, услышав мои слова, опустила  глаза  и
стала передвигать на нем разные вещицы. Я села в кресло с резной  спинкой  и
подножкой и внимательно присмотрелась к Люси: бледная, не  обладавшая  яркой
привлекательностью, она могла бы показаться внешне вполне заурядной, если бы
не врожденная элегантность.
   - Кажется, дома у него не все благополучно.
   - Это все из-за экономки.
   - Нам нужно убедить его нанять другую. От этой можно ожидать чего угодно.
Заберется в шкаф с лекарствами и выпьет что-нибудь ядовитое.
   - Лекарства ее не интересуют. Ее тянет к винному погребку.
   - Но когда она пьяная и не владеет собой...
   - Мне кажется, тогда она впадает в оцепенение.
   - Но экономке врача следует быть сдержанней.
   - Это никому не повредит.
   - Мне очень нравится доктор Хантер, - сказала я. - Мне бы  так  хотелось,
чтобы у него была жена, которая во всем ему помогала. Согласитесь,  это  как
раз то, что ему нужно.
   - Большинству людей, имеющим профессию, нужна жена-помощница, -  ответила
уклончиво Люси. Я засмеялась.
   - В тебе еще так много от учительницы, - сказала я. - Иногда так  и  вижу
тебя в классной комнате. Ну, а если говорить о браке... Когда ты на него все
же решишься, то, надеюсь, не уедешь от нас далеко.
   Но заставить Люси отреагировать на мои слова было невозможно.

***

   Был  солнечный  день.  Дом,  казалось,  вымер.  Мама  отдыхала,  отец,  я
подозреваю, тоже, хотя  он  и  удалился  в  свой  кабинет.  Я  вынесла  свое
вышивание и устроилась под дубом, думая о том дне, когда ветер принес шарф.
   Приехал Франклин. Он прошел на лужайку и уселся в кресле рядом со мной.
   - Ты одна? - спросил он.
   Я объяснила ему, где остальные. Он немного поговорил на любимую тему -  о
своем поместье и арендаторах, видимо, как и все, полагая, что наступит день,
когда эти дела станут волновать и меня. Франклин очень хороший  человек,  но
слишком предсказуемый. Наперед можно было знать,  что  он  думает  почти  по
любому поводу.
   Мне захотелось поозорничать  и  вывести  его  из  привычного  равновесия,
поэтому я заговорила о том, что вертелось у меня на языке.
   - Люси уехала к доктору Хантеру забрать мамино лекарство, - сказала я.  -
Она с удовольствием ездит туда. Я не ошибусь, если скажу, что она мечтает  о
том дне, когда станет хозяйкой у него в доме.
   - Значит, они обручились и хотят пожениться? - спросил Франклин.
   - Еще ничего не известно, но.
   - Почему же ты так уверена? - Но разве не заметно - Что  они  привязались
друг к  другу?  Помолвка,  конечно,  вполне  возможна,  но  как  можно  быть
уверенным до тех пор, пока она не стала реальностью?  Дорогой  Франклин.  Он
говорил как председатель, обращающийся к собранию. Так работал  его  мозг  -
точный и абсолютно логичный.
   - Но, Франклин, это был бы идеальный вариант - Если  относиться  к  этому
поверхностно, то да Но нельзя сказать, будет  ли  брак  идеальным,  пока  не
пройдет, по крайней мере, год.
   - И все  же  мы  будем  очень  рады,  если  доктор  Хантер  сделает  Люси
предложение и она согласится  Мне  бы  очень  хотелось,  чтобы  Люси  удачно
устроила свою жизнь. В  конце  концов,  доктор  Хантер  -  такая  подходящая
партия. Да я и не знаю никого другого, кто мог бы стать ей хорошим мужем.
   - Я уверен, что ты права, но.. Я давно хочу поговорить с тобой  об  одном
деле, Араминта.
   Раз он называл меня полным именем, значит,  намеревался  сообщить  что-то
весьма важное. "Может быть, собирается сделать мне предложение?" -  подумала
я Если уж речь зашла о замужестве Люси  Нет,  Франклин  никогда  не  сделает
предложение под влиянием момента. А если бы он пришел за этим,  то  обставил
бы все должным образом и сначала попросил бы  папиного  согласия  -  Слушаю,
Франклин, - ответила я, несколько встревоженная тем, что  ожидала  услышать,
так как  вовсе  не  желала  этого.  Но  то,  что  он  сказал,  принесло  мне
облегчение.
   - Я пытался поговорить с твоим отцом, но он не  пожелал  меня  выслушать.
Вполне понятно, я не мог обратиться и к твоей матери. Думаю, у вас есть  все
основания для беспокойства.
   - Ты имеешь в виду наше финансовое положение? Он ответил  не  сразу  -  Я
убежден, что оно не самое хорошее Полагаю, дело не терпит отлагательств.
   - Франклин, скажи прямо, о чем речь?
   - Я землевладелец, - ответил он, - не финансист Но не нужно быть  большим
специалистом, чтобы не понять, что происходит на рынках Наши отцы дружат уже
много лет У них один и тот же консультант, похожие  вклады  Мои  средства  в
основном вложены в  землю.  У  твоего  отца  все  по-другому.  У  него  есть
Уайтледиз,  и  боюсь,  это  почти  все.  Несколько  лет  назад   он   продал
собственность в Сомерсете и вложил полученные  деньги,  кажется,  не  лучшим
образом.
   - Ты хочешь сказать, что мы стали бедными, Франклин?
   - Едва ли Но думаю, надо сократить лишние расходы по содержанию  дома.  Я
предостерегаю тебя, ибо твои родители, похоже, не догадываются  о  том,  что
расходы не должны превышать доходы Прости, что я так откровенно  говорю,  но
меня это беспокоит. Мне бы не хотелось,  чтобы  Уайтледиз  начал  постепенно
разрушаться.
   Сердце у меня заныло Итак, моему отцу следует  подумать  о  деньгах,  но,
конечно, он не станет этого делать Он забудет обо всем,  что  ему  неприятно
Если я начну обсуждать это с мамой, она вообще не  поймет,  о  чем  речь.  А
Франклин? Какой у него интерес? Если он женится на мне,  то  станет  жить  в
Уайтледиз, как и в свое время отец Если в роду не  осталось  наследников  по
мужской линии, дом может перейти к женщине, как когда-то к  маме,  а  потом,
вероятно, и ко мне. Фамилия может измениться, и дом достанется родственникам
по крови.
   Поэтому Франклин и думал об Уайтледиз, волновался, что нужда не  позволит
отцу содержать дом в надлежащем состоянии до тех пор, пока сам он не вступит
в права владельца.
   Я помню, как однажды сказала отцу, что в башенках завелся древоед, к тому
же надо было  срочно  заменить  некоторые  доски  в  полу,  но  отец  только
отмахнулся от меня. Я хорошо представляла себе Уайтледиз, который будет  все
больше разрушаться, и отца, который запрется в своем кабинете  и  ничего  не
станет предпринимать.
   - Но что я могу сделать? - спросила я.
   - Попытайся ввести хоть немного экономии. При случае  поговори  с  отцом.
Многое изменилось  за  последние  двадцать  лет.  Выросли  налоги,  и  жизнь
подорожала. К этому необходимо приспосабливаться.
   - Сомневаюсь, что смогу добиться многого. Отец не слушает тебя, да и меня
не послушает. Поверь, он ничего не станет делать. Он  запирается  у  себя  в
кабинете и клюет носом над своими манускриптами.
   Так! Я сказала об этом вслух. Я выдала  папин  секрет.  Но,  может  быть,
Франклин и так уже знал обо всем. Моя вина состояла в том, что я  заговорила
о вещах, о которых хороший тон требует молчать.
   - Я посоветуюсь с Люси, - сказала я. -  Думаю,  она  гораздо  лучше  меня
знает, как надо экономить.
   - Прекрасная мысль, - согласился со мной Франклин.
   Выполнив свой долг, что он, не сомневаюсь, будет делать всегда,  Франклин
переменил тему разговора, и мы стали обсуждать деревенские  новости  до  тех
пор, пока я не услышала, что приехала Люси.
   После той ночи, когда мама рассказала мне обо всем, она стала  еще  более
раздражительной и почти все время проводила в своей комнате. Даже  ела  там,
хотя, видимо, аппетит не покидал ее, так как Лиззи уносила подносы пустыми.
   Иной раз мама просто не могла дождаться, когда за мной закроется дверь, и
тут же начинала говорить Лиззи, своей  наперснице:  "Ты  помнишь  тот  день,
когда мы с мистером Херриком были в саду..." или:  "Однажды  папа  пригласил
его к ужину. У нас не хватало кавалера, а он был таким импозантным..."
   Представляю себе, как она надоела Лиззи  со  своими  воспоминаниями.  Но,
вероятно, Лиззи лучше меня понимала  ее,  поскольку  своими  глазами  видела
этого выдающегося джентльмена, которого с позором отправили в Австралию.
   Бедный папа! Мама была с ним так резка. Казалось, она страшно  невзлюбила
его и не особенно заботилась о том, чтобы отвечать ему, как  подобает  людям
их круга.
   Поэтому все мы были  очень  рады,  когда  мама  решила  не  спускаться  в
столовую. Я очень сожалела о том, что те незнакомцы появились в нашем  доме,
и была благодарна Люси, которая всегда была рядом и точно знала, что делать.
Когда мама накидывалась на отца, Люси обычно говорила что-нибудь приятное  о
его работе, и он забывал об оскорблении. Жаль, что так получилось.  Уж  если
кто-то и умел быть счастливым, так это мой отец, который отбрасывал от  себя
все неприятное. Он старался избегать жены, и Люси часто заходила  к  нему  в
кабинет, поэтому, надеюсь, работа над книгой продвигалась.
   Но Люси, оказывая почтение отцу, в то же самое время жалела и  маму.  Это
был, наверное, следующий после Лиззи человек,  которому  доверяла  мама.  Но
атмосфера в доме постепенно накалялась.
   Однажды Люси поехала к доктору Хантеру за лекарством для мамы и вернулась
очень взволнованной. Когда она вышла из маминой  комнаты,  я  позвала  ее  к
себе.
   - Входи и давай  поболтаем,  -  сказала  я.  -  У  мамы  сегодня  ужасное
настроение. Люси нахмурилась.
   - Я знаю. Лучше бы эти люди сюда не приходили.
   - Странно все это. Появляются какие-то незнакомцы, и жизнь меняется.
   - Все началось еще раньше, - сказала Люси. - Просто эти люди напомнили ей
о прошлом.
   - Как бы мне хотелось увидеть это ее  божество.  Сейчас  он  уже  старый,
седой и совсем не такой красавец. Бедный папа! Мне так жаль его!
   - Да, - сказала Люси. - Так легко сделать его счастливым  и  очень  жаль,
что это невозможно. И вдруг выпалила:
   - Минта, доктор Хантер сделал мне предложение.
   - О, Люси, поздравляю!
   - Спасибо, но я еще не решила.
   - Люси, это был бы идеальный брак.
   - Откуда ты знаешь? Я засмеялась.
   -  Сейчас  ты  мне  напомнила  Франклина.  Из  тебя,  конечно,  получится
прекрасная жена для доктора. Он сможет избавиться от этой пьянчужки  Девлин,
и ты будешь хорошо о нем заботиться. Надеюсь, он понимает, как ему повезло.
   - Но я же сказала тебе, что еще ничего не решила.
   - Так решай!
   - Такое впечатление, что ты ра