ть
ее книгами по этому предмету. Я очень полюбила  эти  прогулки,  где  мне
удавалось совершенно забыть о том ужасном дне, который с момента приезда
в Лондон стал казаться далеким и нереальным. Он стерся, канул в глубокое
прошлое, стал совсем не тем, чем казался в Корнуолле.
   Однажды зашел разговор о Бене, и  воспоминания  о  происшедшем  вновь
вернулись ко мне, поскольку с  тех  пор  Бена  я  не  видела.  Я  смутно
помнила, что он приходил ко мне, когда я болела, но  это  было  все.  Ты
помнишь Бенедикта? - спросил Джонни.
   - О да, конечно.
   - Ну, само собой разумеется, помнишь. Вы знаете, мисс Гилмор, я  даже
начал ревновать ее к Бенедикту. Анжелет была очень дружна со  мной,  но,
когда он приехал, она обо мне совсем забыла.
   - А кто он? - спросила Грейс. - Я знаю, что он некоторое время жил  в
Кадоре, но в каком качестве?
   Ну, тут надо долго объяснять, - ответил Джонни.  -  Он  -  тоже  внук
моего деда. Полагаю, мне следует называть его кузеном. Вообще  у  нас  в
семье очень сложные родственные отношения.
   - Интересно, нашел ли он золото и разбогател? - спросила я.
   Джонни пояснил Грейс:
   - Именно за этим Бен  и  поехал  в  Австралию.  Золото!  Вы  помните,
несколько лет назад был большой шум вокруг золотых россыпей в Австралии.
По-моему, это место называлось Балларат. Ну вот, Бенедикт решил,  что  и
ему должна достаться доля от этого богатства, и отправился  туда  искать
свою судьбу.
   - Я думаю, что если бы он нашел золото, то  непременно  поделился  бы
этой вестью с вами.
   - Да, я тоже уверен в  этом,  -  согласился  Джонни.  -  Уж  Бенедикт
непременно объявил бы об этом всему свету.
   Я  предпочла  бы,  чтобы  они  не  говорили  о  нем.  Слишком   много
вспоминалось при этом.
   - Возможно, у него сейчас тяжелые времена, - предположила я.
   Ну, думаю, там вообще нелегкая жизнь..,  пока,  конечно,  не  найдешь
золото.
   - По-моему, Бен - интересный молодой человек, - сказала Грейс, - но я
почти не помню его.
   - Он любит подавлять окружающих, не правда  ли,  Анжелет?  -  спросил
Джонни. - По правде говоря, он очень похож на моего дедушку.
   - Я понимаю, что вы имеете в виду, - заметила  Грейс.  -  Скажите,  а
когда вы собираетесь в Грецию?
   - Наверное, следующей весной.
   - Я думаю, это одно из самых волнующих занятий -  открывать  прошлое,
поскольку именно об этом идет речь.
   - Конечно, - согласился Джонни. - После этого я надеюсь отправиться в
Помпею. Я чувствую, что там еще будет много открытий, хотя  кое-что  там
уже исследовано. Я уже был там однажды, два года назад.
   - Это очень интересно! - с энтузиазмом воскликнула Грейс. - Ведь  там
взорвался вулкан, не так ли?
   - Да, но до этого  там  было  землетрясение,  которое  вызвало  взрыв
Везувия и выброс пепла и раскаленных камней,  обрушившихся  на  город  и
полностью уничтоживших его.
   - Такие события заставляют нас сознавать, сколь хрупка жизнь.
   - Действительно, так и есть. Я намереваюсь отправиться туда и взяться
за работу. Уверен, что мы сможем найти древний город.
   - А откуда известно, что именно там находится город? - спросила я.
   - Это место можно опознать по стенам амфитеатра, хотя теперь там  все
покрыто закаменевшей грязью, поросшей чахлой  травой...  Тем  не  менее,
этого достаточно, чтобы установить, что город был расположен именно там.
Уже в шестнадцатом столетии натыкались на древние здания, вели кое-какие
раскопки,  но  все  это  происходило,  конечно,  без  всякого   научного
обоснования. Бог знает, какие сокровища там еще предстоит открыть.
   - По-моему, это чудесная профессия, - сказала Грейс.  -  Как  бы  мне
хотелось заниматься ею.
   - Это тяжелый труд.
   - Я достаточно сильна.
   - Знаете, Грейс, я дам вам почитать еще кое-какие книги.
   Джонни дал ей книги, и вскоре они вели такие дискуссии, в  которых  я
даже не могла участвовать. Впервые я вдруг  осознала,  что  еще  остаюсь
ребенком, в то  время  как  Джонни  и  Грейс  уже  взрослые.  Мне  очень
нравилась Грейс, но я  предпочла  бы,  чтобы  она  не  столь  неотступно
сопровождала нас во время прогулок. Кроме того, мне хотелось  бы,  чтобы
она была не столь умна; похоже, что она и в самом деле стала разбираться
в археологии, о которой до прибытия в Лондон не имела никакого понятия.
   Я запомнила день,  когда  мы,  возвращаясь  пешком  домой,  встретили
людей, идущих с развернутыми знаменами. Мы  остановились  посмотреть  на
них. Они что-то  пели.  Мне  было  трудно  разобрать  слова,  но  Джонни
пересказал их мне:

   "Послушай, турок, время потрудиться,
   Перед медведем силой похвалиться.
   Витают слухи над Британией,
   Что "А" в тюрьме со всей компанией".

   - Что это значит? - спросила я.
   - Эти люди всей душой за войну, - сказал Джонни. - Народ любит, когда
война идет где-нибудь вдалеке, ему нравится слушать о  славных  победах,
хотя он не желает выносить тягот, связанных с войной. А эта  война  идет
за тысячу миль от нас, и поэтому она очень нравится.  Палмерстон  желает
сделать Англию  величайшей  мировой  державой.  Если  кто-то  попытается
сказать нам хоть слово поперек, он посылает к их берегам наши канонерки,
чтобы продемонстрировать силу. Народу это нравится,  он  любит  "старину
Пэма", как его называют. Конечно, сейчас  он  уже  седой  старик,  но  в
молодости  был  изрядным  повесой.  Как  ни  странно,  народу  это  тоже
нравится. Он любит не хороших государственных  деятелей,  а  колоритных.
Бедный  старый  Абердин  со  своей   пацифистской   политикой,   которая
провалилась. Народ осуждает королеву и принца Альберта за то, что Англия
недостаточно  активно  рвется   на   войну,   но   это   же   совершенно
несправедливо. Говорят, что русский царь - родственник королевы, поэтому
она больше заботится об его интересах, чем об английских. Но в  основном
вину предпочитают возлагать на принца Альберта, называя его изменником.
   - Значит, он и является тем самым "А", который "угодил в  тюрьму"?  -
спросила Грейс.
   - Вот именно, но все это, конечно, чепуха. Ни в какой тюрьме  Альберт
не сидит, но, кажется, рано или поздно мы объявим войну России.

***

   На следующий  день  в  статье,  появившейся  в  "Монингпост",  мистер
Гладстон подчеркнул достоинства принца и  заявил  о  глупости  тех,  кто
возводит на него напраслину. Джон Рассел и Бенджамин Дизраели произнесли
по этому поводу речи  в  парламенте,  причем  речь  последнего  называли
блестящей. Говорили, что статья  мистера  Гладстона  произвела  глубокое
впечатление на людей.
   Тем не менее угроза войны висела в  воздухе.  Англия  послала  России
ультиматум,  в  котором  говорилось,  что  если  она  не  вернет  Турции
аннексированные территории, Англия будет вынуждена объявить войну. Когда
на ультиматум не последовало ответа, правительству оставалось лишь одно:
объявить войну.
   Удивительно, как быстро люди способны  менять  свои  взгляды.  Теперь
Мэтью был полностью согласен с этим решением.  Видимо,  это  объясняется
влиянием дяди Питера. Но  изменил  свои  взгляды  и  Джонни:  теперь  он
считал, что необходимо дать  русским  урок  и  спасти  бедных  турок  от
агрессивного соседа.
   Страну охватила  лихорадка.  Все  считали,  что  война  закончится  в
несколько недель. "Скоро русские узнают, что бывает с теми, кто считает,
что имеет право нападать на своих  соседей.  Они  узнают,  что  такое  -
вызвать гнев могучей Британии", - говорили люди.

***

   Это было в апреле, а в мае мы вернулись в Корнуолл. Жизнь вернулась в
обычную колею.  Здесь  мало  говорили  об  отношениях  между  Турцией  и
Россией. Всех, скорее, интересовал вопрос, каким  будет  урожай  в  этом
году  и  продержится  ли  хорошая  погода  до  24  июня,   дня   летнего
солнцестояния. Дождь, как по заказу, задержался до  этого  праздника,  а
потом начал лить как из ведра. Такое частенько случалось в Корнуолле, и,
как сказала миссис Пенлок, если уж в этот день начало  лить,  так  будет
лить без конца.  Начали  строить  предположения  относительно  того,  не
выйдет ли река из берегов, и что произойдет, если это совпадет с высоким
морским приливом. Некоторые поля  уже  затопило,  и  у  соседей-фермеров
царило замешательство.
   Потом появились новости, более беспокоющие меня.
   К нам в гости приехали Пенкарроны, и мать попросила меня спуститься в
кухню и спросить миссис Пенлок, не забыла ли та,  что  мистер  Пенкаррон
терпеть не может сардин. Миссис Пенлок любила  начинать  обед  с  блюда,
которым особо гордилась, и даже в тех случаях,  когда  мать  просила  не
делать этого, она пыталась каким-нибудь образом подать его на стол.  Оно
состояло из рыбы, приправленной растительным маслом, лимоном и  каким-то
соусом, относительно которого миссис Пенлок хранила  молчание.  "Рыба  в
помаде", - так она называла это блюдо, и, насколько  я  понимала,  такой
была  ее  версия  произношения  "фу-мадо"  -   "блюдо   для   испанского
дворянина", что напоминало о присутствии в этих местах испанцев, которые
после поражения испанской армады спаслись на этом  побережье.  Некоторые
испанцы сумели выжить и смешаться с местным населением.
   Когда я спустилась в  кухню,  там  шел  оживленный  разговор.  Миссис
Пенлок говорила:
   - Вы лучше подумайте, народ ничего зря не болтает. Это все так и идет
из поколения в поколение.  Я-то  знаю,  что  это  правда,  да  и  многие
слышали, как эти колокола звонят.
   Я почувствовала опасность,  как  всегда,  когда  разговор  заходил  о
пруде.
   Что правда? - спросила я.
   - Да насчет дождя - льет и льет. Этот пруд.., да вы  знаете,  Святого
Бранока, весь переполнился. Ну, вот, смыло там землю, и говорят, что все
правда. Там и впрямь остатки старого монастыря. И куски камня, и  всякая
всячина вылезла из земли. Говорят, прямо все и видно.., куда  уж  ясней.
Настоящая стена.., старая каменная стена...
   - Вы имеете в виду, рядом с прудом?
   - Так вот, о чем я и говорю. Все это из-за дождя. Землю-то моет,  так
и получается.  И  вот,  говорят,  теперь  стена.  Тут  уж,  говорят,  не
ошибешься.
   Я напомнила ей о сардинах.
   - Конечно, есть такие, которые не знают, что им на пользу, а что - во
вред, - пробормотала она. - Я-то знаю, что "рыба в помаде" - сама что ни
есть лучшая закуска перед едой. Дает, как говорится,  аппетит,  брюхо  к
еде готовит.
   Мне  хотелось  выяснить  еще  какие-нибудь  подробности  относительно
пруда, но я побоялась сделать это.
   Вскоре  я  и  сама  отправилась  туда  верхом.  Земля   действительно
совершенно размокла. Я увидела  двух  мужчин,  стоявших  возле  воды,  и
узнала Джона Гарни и его сына.  Они  занимались  фермерством  на  землях
Кадора. Я подъехала к ним.
   - Я слышала, здесь обнаружилась стена? - спросила я.
   - Все из-за потопа, мисс Анжелет. Паршивое дело для урожая...
   - Говорят, здесь на самом деле был монастырь?
   - Похоже на то, вон там стена. Много там не разглядишь.  Так  только,
видать, что она там, может быть. Да вон, гляньте сами.
   Я вздрогнула: не осталось ли следов крови на  том  самом  камне.  Они
указали именно на то место, где мужчина упал и пробил себе голову. Мысль
была, конечно,  глупой:  дожди  давным-давно  смыли  кровь,  задолго  до
последних ливней.
   Спешившись, я подошла и стала рассматривать камни... Мысленно я вновь
представила  себе  все.  Я  бросила  взгляд  в  сторону  пруда.  Он  был
переполнен, и вода  кружилась  на  том  месте  под  плакучими  ивами,  с
которого мы сталкивали труп в воду.
   Я повернулась к мужчинам:
   -  Я  думаю,  сейчас  здесь  многое  может  всплыть?   Они   казались
озадаченными.
   - Я имею в виду вещи, которые упали в воду, - пояснила я.
   - О нет, мисс Анжелет. Уж что сюда попало, он так и будет  лежать  на
дне.
   - Говорят, он бездонный.
   - Ну, уж дно-то у него, наверное, есть, мисс Анжелет.
   - А насчет колоколов и всего прочего?
   Они рассмеялись.
   - Теперь, я думаю, у многих зазвонят колокола, сказал Джон Гарни.
   Тут можно биться об заклад на что угодно, - подтвердил его сын.
   Я  отправилась  домой.  Конечно,  глупо  было  беспокоиться,  но  все
связанное с прудом вызывало во мне неприятные чувства, и я  решила,  что
это будет длиться всю жизнь.
   Я удивилась, когда мать получила письмо от Джонни. Когда я спустилась
к завтраку, она как раз читала его.
   - Доброе утро, Анжелет, - сказала она. - Это от Джонни: он собирается
приехать к нам.
   И еще он хочет привезти с собой друга, - она взглянула  в  письмо,  -
Джервиса Мэндвилла, они вместе учатся.
   Так что, я полагаю, он тоже археолог. Прочитать тебе, что он пишет?

   "Нас очень заинтересовала эта  находка  возле  пруда.  Звучит  весьма
заманчиво. Нам очень хотелось бы приехать к вам: я имею в виду и  своего
друга. Он отнесся к этому с  большим  энтузиазмом,  и  я  был  бы  очень
признателен, если бы вы позволили приехать и ему. С тех  пор,  как  мисс
Гилмор написала мне о находке этой стены, я  горю  желанием  приехать  и
посмотреть на нее. Управитесь ли вы с парой гостей? Разумеется, если вам
по какой-либо причине это неудобно, мы можем остановиться  на  постоялом
дворе..."

   Мать взглянула на меня:
   - Что за чепуха! Как будто мы позволим им остановиться  на  постоялом
дворе. Разумеется, они приедут и остановятся у нас.
   - Быстро же он узнал о находке, - сказала я.
   - Они с Грейс  переписывались.  Естественно,  она  сообщила  ему  эту
новость.
   Я почувствовала обиду. Конечно, это  было  глупо:  почему  бы  им  не
переписываться?
   - Полагаю, Грейс решила, что его особенно интересует  именно  это,  -
сказала  мать,  и  она  не  ошиблась,  ведь  Джонни  надеется  раскопать
монастырь. Потом весело добавила:
   - Наверное, он захочет спуститься на  самое  дно  пруда  и  выяснить,
действительно ли там есть колокола.
   Я не могла  разделить  ее  веселого  настроения,  хотя  и  попыталась
изобразить  улыбку.  Конечно,  она  проявила   такой   интерес   к   его
археологии... Наверняка этим все и объясняется.

***

   Они приехали через несколько недель. Джонни тепло обнял меня. Он  был
полон энтузиазма.
   - А это Джервис... Джервис Мэндвилл, - представил он.
   Джервис был очень симпатичным высоким голубоглазым блондином. Похоже,
он склонен был постоянно смеяться, даже когда от него ожидали серьезного
отношения. Казалось, что все окружающее он воспринимал как шутку.  Рядом
с ним я начинала ощущать то же самое. Джервис понравился мне  с  первого
взгляда. Он относился к делу с меньшим рвением,  чем  Джонни,  хотя  его
тоже интересовала возможность найти развалины  монастыря.  Но  даже  это
казалось ему всего лишь шуткой, как и все остальное.
   Прибытие гостей из Лондона всегда было для  нас  радостным  событием.
Здесь мы были почти отрезаны от остального мира, и  в  первый  вечер  за
ужином все без передышки расспрашивали их о происходящем в мире.
   Война еще не завершилась. Не оправдав ожиданий нашего народа, русские
не сдались, услышав о том, что Британия недовольна ими.
   - Похоже, что война затянется надолго, - сказал Джонни.  -  Некоторые
считают, что нам вообще не стоило ввязываться в нее.
   - Я знаю, что так считали Питеркин, Френсис и Мэтью, - сказала я.
   -  Питеркин  и  Френсис  -  да,  а  Мэтью  совершил  поворот  на  сто
восемьдесят градусов: он произносил зажигательные речи в палате общин.
   Я улыбнулась, представив дядю Питера, дергающего за ниточки.  Джервис
весело сказал:
   - Ладно, даю им еще три месяца, а потом мы должны победить. Ну,  хотя
бы для того, чтобы порадовать меня: я уже побился об заклад с Дугласом.
   Джервис у нас - азартный игрок, - пояснил Джонни, - а Том Дуглас  еще
хуже, чем он. Когда они встречаются, то бьются  об  заклад  относительно
того, сколько кебов встретится им по дороге в клуб.  Я  видел,  как  они
следили за каплями дождя, стекавшими по стеклу: они побились  об  заклад
по поводу того, какая из капель быстрее доберется до низу.
   Джервис улыбнулся:
   - Знаете, это придает жизни остроту.

***

   Грейс обладала полной информацией о находке у пруда и излагала ее  со
знанием дела. Мне любопытно было узнать, в какой мере  это  интересовало
ее на самом деле, а в какой - она просто хотела понравиться Джонни.
   Они с воодушевлением обсуждали предстоящие работы.
   - Полагаю, если мы соберемся начать раскопки,  нам  следует  получить
разрешение от владельца земель, - сказал Джонни.
   Отец улыбнулся:
   - Поместье Кадор включает в себя и пруд, все это - наши земли.
   - Значит, мы должны  просить  разрешения  у  вас  и  тети  Анноры?  -
поинтересовался Джонни. - И мы получим разрешение?
   - Я могу сказать, - заметил отец, - что я сам интересуюсь, был ли там
на самом деле старинный монастырь.
   - Ура! - воскликнул Джервис. - Мы можем начинать.
   -  А  меня  туда  пустят?  -  поинтересовалась  Грейс.   Сияющий   от
удовольствия Джонни повернулся к ней:
   - Я был бы поражен, не увидев вас там.
   - Я уверена, что ты тоже захочешь поучаствовать, Анжелет,  -  сказала
мне мать.
   Джонни улыбнулся:
   - Конечно, ты должна помочь нам, Анжелет.
   Я была очень довольна, что ему необходимо мое присутствие.
   - Мы сделаем  это  место  знаменитым,  -  сказал  Джервис.  -  Только
представьте себе заголовки в прессе: "Великая находка студентов",  "Джон
Хьюм  и   Джервис   Мэндвилл   посрамили   экспертов",   "Монастырь,   о
существовании  которого  не  подозревали,   найден   в   глухом   уголке
Корнуолла..."
   - Ну, насчет того, что не подозревали, это не так, -  заметила  я.  -
Люди веками слышал колокола этого монастыря.
   - Ага, "Колокола Святого Бранока!". Все будут в восторге... Мы должны
заставить эти колокола немножко позвонить, просто чтобы  создать  нужный
климат.
   - Говорят, что эти колокола предвещают несчастье, - сказала мама.
   - Несчастья, заранее  предсказанные,  зачастую  происходят  на  самом
деле, - вставила я, - потому что люди уже ждут, что они произойдут.
   - Ваша дочь - мудрая девочка, -  заявил  Джервис,  тепло  улыбнувшись
мне. - Мне не терпится приняться за работу. Джон,  бьюсь  об  заклад  на
двадцать фунтов, что мы раскопаем эту стену за неделю.
   - С тобой я не буду биться об заклад, - ответил Джонни. -  Поживем  -
увидим.

***

   На следующий день они пошли осматривать место раскопок. Я отправилась
с ними, как и Грейс.
   Место, похоже, потеряло ореол таинственности. Его странная  атмосфера
ощущалась только тогда, когда я появлялась  здесь  одна.  Все  тщательно
осмотрели тот самый острый камень, о который убийца разбил свою голову.
   - Да, это часть стены. Мы должны начать  раскопки  отсюда,  -  сказал
Джонни, подойдя к пруду и посмотрев в  воду.  -  Полагаю,  что  когда-то
здесь были рыбные садки. В монастырях всегда разводили  рыбу:  она  была
основной пищей монахов.
   - Нужно будет половить здесь рыбу, - сказал Джервис. - Десять  фунтов
тому, кто первый поймает.
   - Поосторожней, - сказал Джонни, - если здесь  и  водится  рыба,  она
может быть ядовитой. Бог знает, что попало в воду за эти столетия.
   Тем более будет интересно  попробовать.  Скажем,  десятку  тому,  кто
вытащит хоть что-нибудь, не обязательно рыбу. Я вижу, Анжелет смотрит на
меня неодобрительно. Извините, Анжелет, на самом деле в глубине  души  я
очень серьезный человек.
   Он так очаровательно улыбнулся мне, что я пожалела о том, что не могу
рассказать, что именно у меня на уме. Я была уверена, что он  сделал  бы
какое-нибудь легкомысленное замечание и сумел бы убедить меня в том, что
я понапрасну беспокоюсь.
   Раскопки начали во  второй  половине  дня.  Юноши  привезли  с  собой
необходимые инструменты и  переоделись  в  то,  что  называли  "рабочими
костюмами". Их вид позабавил моих родителей.
   Все  это,  разумеется,   вызвало   обширные   комментарии,   носившие
преимущественно критический  характер.  Общие  чувства  выразила  миссис
Пенлок:
   - Все это нехорошо. Если б надо, чтобы это было видн