ому. Он достойный.., о
да.., вполне благородный человек. Он ни на шаг не отступит  от  принятых
приличий.
   Но я не такой. Я пренебрегаю условностями, что сделаешь и ты.
   Они созданы для таких людей, как Дэвид, отнюдь не для нас.
   - Я хочу, чтобы ты прекратил говорить о Дэвиде. Он мой муж, и я нежно
люблю его. Я вполне довольна своей жизнью.
   - Когда ты говоришь с такой  горячностью,  я  уверен,  ты  стараешься
убедить прежде всего саму себя. Ты не удовлетворена и  знаешь,  что  это
так.  Теперь  посмотри  на  себя.  Твое  сердце  трепещет,  глаза  горят
желанием. Зачем мы теряем время в пустых разговорах?
   Он подошел ко мне и, когда я попыталась ускользнуть, поймал и  крепко
схватил. Он приподнял меня от пола и удерживал в таком положении, словно
ребенка.
   - Видишь, Клодина, я гораздо сильнее тебя.
   - Что ты позволяешь себе?
   - Показываю тебе, что нужно делать.
   - Джонатан, отпусти меня. Я хочу серьезно поговорить с тобой.
   Он опустил меня и, обнимая одной рукой, увлек к постели. Он сел рядом
со мной; его рука крепко обнимала меня, ладонь легла мне на сердце.
   - Как бьется! - воскликнул он. - Оно бьется для меня.
   - Я хочу уйти домой, - сказала я.
   - Я думал, ты хочешь поговорить серьезно.
   - Да, хочу. Хочу сказать, что ты  должен  прекратить  это,  Джонатан.
Разве ты не понимаешь, насколько невыносимой станет жизнь? Ты.., жить  в
одном доме. Или нам, или тебе придется уехать. Тебе  это  будет  сделать
легче. Ты мог бы жить в Лондоне. Там у тебя много  банковских  и  других
тайных дел. Поезжай и оставайся там. Так будет лучше для  всех  нас.  Он
рассмеялся:
   - Не пойму тебя. Ты обрекаешь меня на прозябание?
   - Пожалуйста, не говори так.
   - Тогда о чем же мне следует говорить? О погоде? О покупке Софи этого
дома? Выпадет ли снег до  Рождества?  Представьте  себе,  она  приобрела
Эндерби! Нет, моя маленькая Клодина, у меня в голове мысли  поважнее.  О
тебе, любимая. Ты завладела мной. Клодина... моя Клодина...  не  похожая
на  других..,  ребенок,  и  уже  женщина..,  которой  так  многому  надо
научиться, и чему я должен буду учить ее.
   Только учиться она  будет  отлично.  Я  чувствую  эту  готовность.  В
действительности, моя милая, это  одно  из  качеств,  которые  я  нахожу
весьма привлекательными.
   - Я хотела бы слышать разумную речь. Мне пора возвращаться. Думаю, ты
поступил не правильно, абсолютно  необдуманно,  послав  сообщение  Молли
Блэккет. Я помню и другой случай, когда она шила мне платье...
   -  А,  да,  глупое  создание  вернулось   слишком   быстро.   История
повторяется, грядущие события дают себя чувствовать заранее.  Но  теперь
она не придет, не так ли?
   - Я должна идти.
   Я встала, он тотчас оказался рядом.
   - Я не могу отпустить тебя, Клодина.
   - Я ухожу.
   - Как, если я тебя не пущу?
   - Ты хочешь сказать, что удержишь меня здесь.., против моей воли?
   - Я бы предпочел, чтобы ты осталась сама.
   - Сама... Зачем? Я сейчас же ухожу.
   Он обнял меня.
   - Клодина, послушай...
   - И слушать нечего. Никаких объяснений.  Это  чудовищно.  Я  расскажу
Дэвиду... Я расскажу маме и твоему отцу.
   - Что за маленькая выдумщица! Знаешь ведь, что не будешь ябедничать.
   - Кажется, ты уже решил, что я буду делать и чего не буду.
   - Клодина, я  люблю  тебя.  Мы  созданы  друг  для  друга.  Несколько
произнесенных в церкви слов не могут изменить это.  То,  что  существует
между нами, - навсегда. Как мой отец и твоя мать. Ты видела  их  вместе.
Это же происходит и с нами. Предопределено  свыше...  Судьба...  Называй
это, как хочешь. Не часто двое встречаются и понимают, что они и есть те
единственные, созданные друг для друга. Это о нас, Клодина, и бесполезно
притворяться.
   - Полагаю, у тебя заранее обдуман подход ко всем  замужним  женщинам,
которых ты добиваешься.
   - Я никогда раньше не говорил  таких  слов.  Существует  только  один
человек, которому я сказал бы это. Клодина, не стоит  противиться  тому,
что должно произойти. Посмотри правде в  глаза,  Прими  ее.  И  попробуй
сделать вывод.
   - Похоже, ты считаешь, что я так же испорчена, как и ты.
   Он запрокинул мне голову и поцеловал в шею.  Вопреки  моему  желанию,
меня охватило сильное возбуждение. Мне следовало повернуться и бежать. Я
знала, что должна это сделать, но он не отпустил бы меня: и,  если  быть
до конца честной, должна признаться, что мне не хотелось уходить.
   - Джонатан, - спокойно  сказала  я.  -  Ну,  пожалуйста,  пожалуйста,
отпусти меня.
   - Нет, - твердо ответил он. - Ты - моя.
   Ты совершила глупость. Ты наверняка всегда  понимала,  что  не  стоит
выходить замуж за Дэвида.
   - Не надо! - закричала я. - Я люблю Дэвида. Он хороший и добрый. Он -
все, что мне нужно.
   - Ты говоришь так, потому что не знаешь, что тебе нужно.
   - А ты, конечно, знаешь.
   - Конечно.
   Он потянул с плеч лиф моего платья, как это было тогда в примерочной.
   - Нет! - кричала я. - Нет!
   Он опрокинул меня на постель.
   - Ты не хочешь уходить, Клодина, - сказал он.
   Он вытащил шпильки из моих волос, и они  рассыпались  по  плечам.  Я,
должна  признаться,  слабо   протестовала,   шепча,   вероятно,   весьма
неубедительно:
   - Пусти.
   Я слышала, как он смеялся, и чувствовала на своем теле  его  руки.  Я
будто погружалась в туман наслаждения; никогда раньше  я  не  переживала
ничего подобного и чувствовала, что не смогла  бы  сейчас  уйти..,  даже
если бы он отошел и позволил мне это сделать.
   Я забыла, где нахожусь.., в этой  населенной  призраками  комнате  со
странными голосами. Я забыла обо всем,  остались  лишь  желание  быть  с
Джонатаном и чувство восторга, незнакомого  мне.  Я  хотела,  чтобы  это
продолжалось вечно. Возможно, где-то в глубине сознания я понимала,  что
должна покончить с этим безумием и трезво взглянуть  на  безнравственный
поступок, совершаемый мною; но в  тот  момент  я  не  могла.  Желание  и
ошеломляющие чувства целиком поглотили меня.
   Не знаю, как долго я пребывала в  этом  царстве  чувств  и  ощущений,
когда ничто окружающее, казалось,  не  имеет  значения.  Но  отрезвление
наступило.., и скоро.
   Я высвободилась. Попыталась  привести  в  порядок  сбившуюся  одежду,
растрепанные волосы. Я огляделась вокруг. Эта комната.., эта дьявольская
комната! Были ли те  голоса  предупреждением?  Какая  сверхъестественная
сила сообщила мне, что эта комната может стать местом моего позора?
   Я закрыла лицо руками и тихо заплакала.
   Джонатан обнял меня.
   - Не надо, Клодина, - сказал он. - Смотри веселее. Было замечательно,
правда? Ты не думала, что так  будет?  Ты  и  я.  Это  было  потрясающе.
Некоторые люди созданы друг для друга. И это мы.
   - Что я натворила?
   Он взял мои руки и поцеловал.
   - Сделай меня счастливым, - сказал он. - Сделай счастливой себя.
   - Дэвид...
   Как же Дэвид?
   - Он не узнает.
   Я в ужасе уставилась на него.
   - Я должна рассказать ему. Должна признаться. Должна  сделать  это..,
немедленно.
   - Любимая моя, милая, это неразумно.
   - Я поступила так безнравственно!
   - Нет, нет! Ты вела себя естественно. Ты не должна испытывать чувство
вины.
   - Не чувствовать себя виновной, когда я в действительности виновна.
   О, как ты мог!
   - Я ведь не принуждал тебя, верно? Ты желала близости со мной так  же
сильно, как и я.
   - Если бы ты не пришел сюда.
   Если бы...
   - Если бы ты была не ты и я не был бы собой, да, все было  бы  совсем
по-другому.  Послушай,  Клодина,  ты  замужем  за  Дэвидом.  Он  хороший
человек. Ему будет очень больно, если он узнает о том, что случилось.
   - Я скажу ему, я люблю его.
   - Да, но по-другому, так ведь? Ты любишь нас обоих.
   Ну да, мы же близнецы, не так ли? Между нами должно быть сходство.
   Мы вместе вступили в жизнь. Мы были вместе еще до того, как родились.
Должно быть, между нами существует некая связь. Ты любишь нас  обоих,  а
раз мы близнецы, это почти то же самое, что  любить  одного  и  того  же
мужчину.
   - Это не служит оправданием.
   Я приложила ладони к пылающим щекам и  принялась  ерошить  волосы.  Я
дрожала. Я была не в силах думать о будущем.
   - Ну почему ты сделал это? - воскликнула я.  -  Зачем  обманул  Молли
Блэккет?
   - Так было нужно. Я искал возможность встречи.  Мне  показалось,  что
так будет лучше.
   - Похоже, ты ни в малейшей степени не страдаешь от угрызений.
   - Это не должно повториться.
   Он нежно поцеловал меня.
   - Это наша тайна, - сказал он. - Никому вовсе не нужно об этом знать.
   - Я должна рассказать Дэвиду.
   - Это разрушит его счастье.
   - Как жаль, что ты не подумал об этом раньше!
   - Раньше я  мог  думать  только  об  одном.  Послушай,  Клодина,  это
произошло.  Рано  или  поздно  это  должно  было  случиться.   Возможно,
произойдет и снова.
   - Никогда! - горячо воскликнула я. - Это не должно повториться!
   - Никто не знает, что мы находимся здесь. Это наша тайна.  Смотри  на
это иначе: я сделал то, что нужно было сделать. Это было как наваждение.
Ты нужна мне настолько сильно, что я не испытывал никаких иных чувств. И
когда ты, Клодина, появилась здесь, рядом со мной, с тобой произошло  то
же самое.  Между  нами  существует  неодолимое  влечение.  Признания  не
принесут никакой пользы. Твоя вина обернется против тебя.
   - Возможно, ты и прав, - тихо сказала я. - Я хочу уйти из этого дома.
Он несет в себе зло.  Он  что-то  делает  с  людьми.  Он  заставляет  их
становиться другими, чем они есть на самом деле.
   - Может быть, он показывает им, какие они в действительности.
   Мне хотелось уйти. Хотелось подумать об этом. Ни минуты  я  не  могла
больше находиться здесь.
   Я нащупала в кармане платья ключ. Слава Богу, он находился еще там, я
боялась, что он  мог  выпасть.  В  досках  пола  были  щели,  и  он  мог
завалиться в одну из них. Но он был в целости и  сохранности,  и  именно
ощущение ключа вернуло меня к действительности.
   Я сбежала вниз по лестнице. Джонатан последовал за мной.
   В холле, где наши шаги эхом отдавались по всему дому,  я  оглянулась,
чтобы взглянуть на галерею менестрелей, и мне показалось, по всему  дому
разливается чувство самодовольного удовлетворения.
   Мы вышли, и я заперла дверь.
   Я была под впечатлением случившегося и  как  будто  еще  жила  в  том
удивительном мире, куда он ввел меня. Мы пешком направились через поля в
Эверсли.
   В доме было тихо, и я обрадовалась, что никого не встретила по дороге
в свою комнату. Я взглянула на себя в зеркало и увидела там незнакомку.
   Это была совсем не так женщина, которая отправилась сегодня  из  дома
на встречу с Молли Блэккет. Определенно, не та! Я никогда больше не буду
прежней. Я нарушила одну из заповедей: не прелюбодействуй. И сделала это
с легкостью, хотя и неумышленно, увлеченная минутным порывом. Конечно, я
боялась  этого,  однако  на  самом  деле  и  не  предполагала,  что  это
когда-нибудь  случится.  Я  не   представляла   себе,   что   существует
чувственность такой ошеломляющей силы, которая, стоит попасть  к  ней  в
рабство, заглушает  любые  сомнения,  заставляет  забыть  о  совести.  Я
никогда бы не поверила, что это может произойти со мной.
   Я знала историю моей бабушки Сепфоры,  которая  именно  в  этом  доме
встретила мужчину и вела себя так же, как сегодня я. На  самом  деле,  в
отличие от меня, она  была  спокойной,  добродетельной  женщиной,  я  же
всегда знала, что Джонатан может пробудить во мне желания, которым я  не
должна поддаваться. Что же это за злая сила витает в атмосфере  Эндерби,
воздействуя таким образом на женщин моей семьи?
   Я  пыталась  найти  оправдание  себе.  Пыталась   взва-1ть   на   дом
ответственность за свой проступок.
   Как это произошло, так быстро, с такой  легкостью?  "Я  не  принуждал
тебя", - победно произнес он. Это правда. Я охотно предалась страсти.  Я
хотела бы больше не думать о нем. Но  я  любила  его,  любить  -  значит
чувствовать себя с этим человеком лучше,  чем  с  любым  другим,  желать
находиться с ним рядом, разделять близость, быть вместе каждый час дня и
ночи.
   Разве я не чувствовала этого с Дэвидом? Дэвид был интересен.  Он  был
добрым и нежным. Между нами были спокойные  отношения,  до  сегодняшнего
дня удовлетворявшие меня. Близость  с  Дэвидом  доставляла  мне  большое
удовольствие, впрочем, как и все остальное. Но никогда я  не  переживала
того неистового возбуждения, той крайней несдержанности, какие я  узнала
сегодня.
   Чувство вины угнетало меня. Если бы только можно было повернуть время
вспять. Я бы подождала Молли у дома. Я бы ни за  что  не  позволила  его
щупальцам опутать меня. Вот так я снова обвиняла дом. Хотя  некого  было
обвинять, кроме себя самой.., и Джонатана. А он не принуждал меня. Я  не
переставала подчеркивать это.
   Он был прав. Какая польза от признания? Будь я разумна, я прогнала бы
от себя мысль об этом происшествии. Постаралась бы вести себя так, будто
ничего не случилось. Возможно, со  временем  я  смогла  бы  забыть  его.
Забыть?  Самое  сильное  в  моей  жизни  переживание?  И  я  предавалась
всспоминаниям о происшедшем, представляя нас там вместе.
   Не стоит рассказывать Дэвиду. Это  должно  стать  тайной,  моей..,  и
Джонатана. Он был прав. Это должно остаться между нами.
   Может быть, совесть будет мучить его, как это  было  со  мной.  Может
быть, он уедет в Лондон, останется там, только изредка посещая Эверсли.
   Возможно, управляющий решит уехать, и тогда мы  с  Дэвидом  могли  бы
перебраться в его дом.
   Я сама не верила в то, что говорила себе.  Джонатан  не  останется  в
Лондоне, управляющий не уедет. Более того, спрашивала я себя,  будет  ли
Джонатан снова пытаться заманить меня? Одна эта  мысль  волновала  меня.
Боже мой, я хотела быть  пойманной  в  эту  ловушку!  И  это  пугало.  Я
упивалась своим грехом.
   Между тем мне нужно  было  пережить  ближайшие  часы.  Несомненно,  я
должна была вести себя, как обычно, несмотря на охватившее меня  чувство
вины.
   Я распустила волосы, наспех заколотые наверх,  разделась  и  легла  в
постель, сделав вид, что у меня болит голова. Я не  могла  спуститься  к
обеду, не могла никому смотреть в глаза.
   Вошел обеспокоенный Дэвид.
   - У меня сильная головная боль, - объяснила я.  -  Я  решила  лечь  в
постель. Когда я лежу, мне легче.
   Он наклонился и, нежно поцеловав  меня,  спросил,  не  нужно  ли  мне
что-нибудь? Может быть, он пришлет обед в комнату?
   - Нет, - ответила я. - Я лучше посплю.
   Так я и лежала  в  постели  и,  когда  Дэвид  поднялся,  притворилась
спящей.
   Я чуть не разрыдалась,  когда  он  осторожно  поцеловал  меня,  боясь
разбудить.
   Я лежала, не шевелясь, не  в  силах  не  думать  о  Джонатане  и  тех
волшебных  минутах,  которые  я  провела  в  той  населенной  призраками
комнате.

***

   На следующий день матушка, Дикон, Софи и Жанна вернулись  домой.  Они
были в восторге от покупок. Со времени нашей неожиданной  встречи  я  не
видела Джонатана, и мне стоило гигантских усилий вести себя так,  словно
ничего не произошло.
   Софи восхищалась привезенными покупками  и  сказала,  что  поездка  в
Лондон была прекрасной идеей.
   - Молли сделала необходимые обмеры? - поинтересовалась она.
   Я ответила, что еще нет, так как не смогла встретиться с ней.
   - Ничего, не к спеху, - сказала матушка, - а проследить за этим может
Жанна.
   В этот вечер на обед собрались  все,  даже  Сабрина,  появляющаяся  в
особых случаях, когда кто-либо возвращался из поездок, и особенно,  если
это был Дикон.
   Джонатан выглядел, как обычно. Я же не могла смотреть ему в глаза, но
постоянно чувствовала его присутствие.
   Эндерби был куплен, и Софи могла приступить к ремонту дома и мебели.
   - Я уговорю Тома Эллина подъехать  к  вам,  -  сообщил  Дикон.  -  Он
прекрасный плотник.
   - Нам предстоит увидеть чудесные перемены в Эндерби, - сказала  мама.
- Какое волнующее событие!
   - Я думаю, - вставил Джонатан, и его  глаза,  устремленные  на  меня,
пылали голубым огнем, - мы начинаем любить этот старый дом.
   - Дэвид всегда говорил, что если вырубить часть  кустов  и  деревьев,
все  будет  выглядеть  по-другому,  -  нарочито  заметила   я,   избегая
пристального взгляда Джонатана.
   - Я не буду вырубать слишком много, - сказала Софи.  -  Мне  нравится
именно чувство уединения, появляющееся, когда находишься в Эндерби.
   Мама завела разговор о Рождестве.
   - Все эти волнения заставили меня позабыть о его скором приближении -
Все будет, как обычно? - предположила я.
   - Это старая традиция, не так ли, мама? - сказал Дикон.
   Сабрина нежно улыбнулась ему, он прикрыл рукой ее руку  и  пожал.  Он
всегда был мягок и нежен с ней. Несомненно, такое  безусловное  обожание
не могло остаться безответным.
   - Рождественские гимны, чаша с пуншем, - продолжала мама, -  угощение
и, конечно, традиционные для этого дня гости. Не хочу, чтобы в этом году
их было слишком  много.  Всего  несколько  человек.  Думаю,  Фаррингдоны
останутся на одну-две  ночи.  Поместье  расположено  недалеко,  но  если
погода будет плохая...
   - Жаль, - вставила я, - что Рождество не летом, все бы упростилось.
   -  О  нет,  нет!  -  воскликнул   Джонатан.   -   Темнота   усиливает
удовольствие. Восхитительные костры, спасающие от  холода  после  долгой
дороги, предвкушение скорого снега, живописный иней на  деревьях  -  все
это должно сгладить необходимость в назначенный срок расстаться с  ними.
Почему людям всегда хочется, чтобы жизнь протекала в  точности  согласно
их планам?
   - Вероятно, ты  прав,  -  согласилась  я.  -  В  любое  другое  время
Рождество не было бы Рождеством.
   Он слегка коснулся моей руки и произнес:
   - Вот видишь, я часто бываю прав, малышка Клодина.
   - Никто не мог бы обвинить Джонатана в чрезмерной скромности, - мягко
сказала мама. - Что вы думаете о Фаррингдонах? Очень приятная  семья,  а
Гарри просто незаменим на любом приеме.
   - О да, Гарри общительный и красивый, - поддержала я. - Просто клад.
   - Удивляюсь, как его  до  сих  пор  не  женили,  -  поделился  своими
размышлениями Дикон. - Великолепная партия. Единственный  сын  и  станет
очень богат, когда получит наследство.
   - И, конечно, семейство Петтигрю, - продолжала матушка. -  Тебе  ведь
это понравится, Джонатан.  -  В  ее  словах  содержался  скрытый  смысл.
Наверняка между ней и леди Петтигрю существовало соглашение, по которому
дочь леди Петтигрю Миллисент выйдет замуж за  Дэвида  или  Джонатана,  и
теперь, когда мы  с  Дэвидом  женаты,  Джонатан  оставался  единственным
кандидатом.
   - Очень, - ответил Джонатан.
   Нелепо, стыдно, но я почувствовала укол ревности. Я старалась убедить
себя, что происшедшее между нами в Эндерби никогда не повторится, и  тем
не менее всего лишь мысль о  том,  что  Джонатан  может  быть  с  кем-то
другим, причиняла мне сильнейшую боль.
   - А как насчет местных жителей? - спросил Дэвид. - Конечно, Долланды.
   - Несомненно, -  согласилась  мама.  -  Эмили  Долланд  всегда  очень
помогает нам, да и Джеку мы все благодарны.
   - Хороший человек, - заметил Дикон. - Ты согласен, Дэвид?
   - Совершенно верно, - ответил Дэвид.
   - И я полагаю, - сказала мама, - нельзя не пригласить  и  соседей  из
Грассленда. - Все промолчали, и мама продолжала:
   -  Эвелина  Трент  весьма  расстроилась  бы.  Эви  становится   очень
хорошенькой. На днях я видела ее. В  новом  платье  она  выглядит  очень
привлекательной и хорошо ездит верхом. Я подумала, она просто красавица.
С ней была малышка.
   - Бедная Долли! - посетовала Сабрина.
   - Боюсь, нам  придется  пригласить  их,  -  сказала  мама.  -  Должна
признаться, я не питаю большой любви к Эвелине Трент.
   - Она крайне самоуверенный, напористый человек, -  добавил  Дикон.  -
Всегда, даже девочкой, была такой.
   - Она давно здесь, не так ли, Дикон? - сказала Сабрина.
   - Да, она появилась в Грасслен