важное, всякий раз он чувствовал себя лучше,
как  будто  тело  с  новым  пробуждением удваивало  свои  силы.  За  ним
постоянно  ухаживала  медтехник Карен,  ее  лицо  и  руки  стали  Тренту
близкими  и  родными.  Даже  синтетическая пища  из  больничного рациона
казалась вкусной - одно это уже показывало, насколько серьезны его раны.
   Ему позволили пользоваться левой рукой,  и Трент теперь мог управлять
контрольной панелью,  регулирующей угол наклона койки.  Поскольку с него
уже  сняли  громоздкий  ускоритель генетической регенерации,  Трент  мог
теперь переводить койку  в  сидячее положение.  Левой рукой он  ощупывал
синтетическую кожу,  обтягивающую правую  руку,  трогал  лицо  и  бинты,
покрывающие большую часть головы.
   На  этот  раз  Карен была не  одна.  Рядом стоял доктор Шаста.  Трент
внезапно понял, что присутствие доктора является признаком чего-то более
серьезного.
   - Все в  порядке,  воут?  -  спросил Трент.  Доктор Шаста внимательно
смотрел на  Трента,  положив подбородок на  кулак  правой  руки,  локоть
которой опирался на ладонь левой.  На лице его читалась озабоченность, и
ответил он не сразу.
   - Мы намерены сделать вам перевязку,  звездный капитан.  Пришло время
ознакомить вас с тем, насколько сильно вы были изранены.
   - Вы же сказали,  что я  снова смогу стать пилотом боевого робота,  -
спокойно произнес Трент. - Все остальное не имеет значения для воина.
   Когда  доктор  Шаста  заговорил  снова,   он   улыбался,   но  Тренту
показалось, что улыбка его какая-то жалостливая.
   - На  протяжении всей своей карьеры,  звездный капитан,  я  занимаюсь
исцелением воинов.  Пребывание в  любой касте имеет как свои привилегии,
так и  свои неприятные и тягостные стороны.  Вам еще предстоит осознать,
что за  право снова командовать в  бою надо заплатить невыносимо высокую
цену.
   Что это? Наглое высокомерие? Оскорбление? Из уст представителя низшей
касты?..  Доктор  Шаста  ножницами стал  снимать внешний слой  бинтов  с
головы  Трента.  Трент  оставался спокойным,  но,  к  своему  удивлению,
отметил, что его дыхание стало прерывистым.
   Чего я боюсь?  Слов какого-то жалкого лекаря? Я снова буду сражаться!
И это единственное, что имеет значение.
   Процесс длился долгие десять минут.  Медтехник Карен  вручила доктору
небольшое зеркало,  которое тот, в свою очередь, передал Тренту. Тот без
колебаний поднял  зеркало  на  уровень  лица  и  заглянул в  него  своим
единственным глазом.
   На  голове оставался лишь  кусок  пластыря,  поддерживающий тампон на
правом  глазу   Лицо   выглядело  жутко.   Кожи   почти   не   осталось,
деформированную  плоть   покрывала  лишь   влажная,   почти  глянцевитая
синтедерма,  сквозь  которую  просматривались вены.  На  половине головы
волосы  исчезли  полностью,  оставшиеся сохранились,  видимо,  благодаря
тому,  что были прикрыты нейрошлемом. Правое ухо превратилось в какой-то
мясистый  бесформенный  шишак.   Нос  как  будто  расплавился:  от  него
фактически остались лишь  широко  раскрытые проходы  ноздрей,  сочащиеся
антисептическим кремом.
   Правая часть верхней губы тоже исчезла,  так  что  видны были десны и
зубы.  Трент  понял,  почему при  питье  он  проливал часть  жидкости на
подбородок -  на то, что от него осталось. Некогда крепкая, выразительно
оформленная нижняя  челюсть  -  родовой  признак  линии  Хоуэллов,  была
чудовищно деформирована.  Кожа  и  мышечные связки  сильно  выгорели,  и
теперь синтетическая кожа прикрывала лишь жалкие останки кости и связок.
Жуткие шрамы тянулись к шее и там заканчивались.
   Доктор Шаста  снял  бинты  с  правой руки,  и  Трент увидел,  чем  он
заплатил  за  своевременное  катапультирование и  свое  спасение.  Кисть
выглядела  покрасневшей,  но  не  тронутой,  а  вот  предплечье и  плечо
обгорели так сильно,  как будто их  поджаривали в  аду на  горящей сере.
Место сгоревших мышц заняли связки миомерных волокон,  прикрытых все той
же синтедермой.  Рука лежала безжизненно,  но Трент почему-то знал,  что
она функциональна. Как бы там ни было, но миомерные мускулы сделают руку
гораздо более сильной, чем она была.
   - Мое лицо...  -  все,  что он смог сказать, глядя на себя в зеркало.
Доктор кивнул.
   - Синтетическая кожа  защитит  вас  от  инфекции,  и  она  прочнее  и
долговечнее настоящей.
   Трент глянул на медтехника Карен,  и жалость,  которую он прочел в ее
глазах, поразила его в самое сердце.
   - На мне теперь печать воина,  - сказал он гордо и опустил зеркало. -
Эти шрамы и  рубцы показывают,  что я  бесстрашен в бою,  что я сражаюсь
жестоко и беспощадно. Они покажут всем и каждому, кто меня увидит, что у
меня сердце настоящего Ягуара...
   И  все же Трент знал,  что ему придется долго привыкать к  тому,  что
каждый раз  в  зеркале он  будет  иметь удовольствие созерцать такое вот
лицо. Оно было незнакомым, чужим, неприятным...
   Доктор Шаста наклонил голову.
   - Это на всю жизнь, звездный капитан. Наша медицинская наука могла бы
с  легкостью создать  вам  вполне  приличный облик,  но  воинская  каста
запрещает  растрачивать медицинские ресурсы  на  удовлетворение чьего-то
тщеславия.
   Трент  с  этим  не  спорил.  Кланы,  особенно Клан  Дымчатого Ягуара,
ненавидят расточительство.  Такова  тради  ция  всех  Кланов  со  времен
Николая Керенского. Без этого они просто не выжили бы.
   - Я не прошу вас исправлять мою внешность.  И я буду носить эти шрамы
с гордостью. Они покажут всем, у кого есть глаза, что я настоящий воин.
   Доктор Шаста слегка покачал головой.
   - Как скажете, воин. Я сделал все, что требуется от члена моей касты.
Я  залечил ваши  раны,  чтобы  вы  смогли  снова  вернуться к  активному
исполнению своего воинского долга.  Я восстановил ваше здоровье до такой
степени,  что вы  можете снова встать в  ряды тех,  кто сражается во имя
Дымчатого Ягуара.
   Трент слегка улыбнулся.
   - Пусть те,  кто увидит мое лицо,  знают,  что я не бежал от врага, а
встретил его с поднятой головой!

   * * *

   Последний   вопль   адепта   Джудит   Фабер   не   пробился   наружу.
Звуконепроницаемые переборки  темного  отсека,  находящегося  глубоко  в
чреве шаттла Дымчатого Ягуара "Хартел",  равнодушно поглотили ее вой,  а
ведущие   допрос    дознаватели   переговаривались   поверх    безвольно
распростертого тела,  как будто ее здесь и  не было.  Джудит знала,  что
враги должны были покинуть Токкайдо,  но до нее почти не доходило, что и
сама она находится на  корабле Ягуаров.  Все кругом напоминало настоящий
ад  и  не могло иметь к  ней никакого отношения...  Джудит не видела лиц
своих мучителей, которые допрашивали ее уже в течение нескольких дней.
   С  момента пленения ее  внутренний мир превратился в  мешанину боли и
искаженного    наркотиками    восприятия.     Джудит     находилась    в
полубессознательном состоянии,  когда  ее  взяли  в  плен.  Ее  запястья
несколько раз обмотали кордом,  пинками поставили на ноги и  затащили на
борт  шаттла.  Пока  шли,  один  из  конвоиров сообщил ей,  что  гвардия
Комстара одержала победу на  Токкайдо,  но  ее  радость,  вызванная этим
сообщением,   длилась  недолго.   Ее  начали  допрашивать  размеренно  и
эффективно.  Сначала просто  задавали вопросы,  потом  начали накачивать
наркотиками,   затем  в  дело  пошли  электроды  и  сенсоры  нейросвязи.
Жестокость допросов не удивляла Джудит. Перед тем как она отправилась на
выполнение задания,  ей и об этом рассказывали во время инструктажа. Вот
только знать -  это одно,  а  испытывать на  собственной шкуре -  совсем
другое.  Все,  что у  Джудит оставалось,  это ее  сильная воля -  тонкая
мембрана между муками и безумием.
   - Отрубилась, - донесся до нее глубокий низкий голос.
   Говорящего она не  видела.  Это не  имело значения;  впрочем,  теперь
вообще ничего больше не имело значения.  Ее пытали слишком долго,  чтобы
это  можно было выдержать.  Она  готова рассказать все  что угодно своим
палачам -  правду, неправду, готова сообщить то, что знала, и даже то, о
чем  и  знать не  могла;  если бы  ее  попросили,  она заговорила бы  на
неизвестных языках, смогла бы понять речь животных, по дуновению ветерка
определила бы страну,  в  которой родились вихри,  его породившие...  о,
ветерок,  ветерок...  овей мою несуществующую кожу и  висящие изрезанные
нервы...
   - Вообще-то  допросы с  применением наркотиков весьма эффективны,  но
Комстар   при    нашей   последней   встрече   продемонстрировал   такую
изобретательность,  которую  нельзя  недооценивать,  -  отозвался  более
высокий,  почти  женский голос.  -  Возможно,  ее  накачали блокирующими
агентами,   чтобы   она   могла  противостоять  нашему  медикаментозному
воздействию.
   - Не  слишком ли  вы перестарались с  допросом?  Она ведь и  помереть
может.
   - Возможно.  Но  сомнительно.  Очень немногие из наших людей во время
битвы на  Токкайдо объявляли своих поверженных противников "связанными".
Я  нахожу  странным,  что  она  не  захотела  репатриироваться вместе  с
остальными пленными гвардейцами.
   - Во  время допросов мы  выяснили,  что в  ходе боев на  Токкайдо она
потеряла друзей и подчиненных, чувствует себя виновной в их смерти, хотя
сама она сражалась превосходно. Как мы это вчера обсуждали, вина глубоко
уко  ренилась в  ней,  и  это  оказалось мощным  фактором,  помогшим нам
расколоть ее до такой степени.
   Сомневающийся собеседник сделал  паузу,  и  Джудит получила небольшую
передышку -  ее  терзал один  только звук  этих  голосов,  которые почти
вернули ей сознание.
   - Для бывшего воина она прекрасно разбирается в технике.
   - Возможно,  именно  это  поддерживает в  ней  жизнь  и  может  стать
полезным для нас. Звездный капитан Трент провозгласил ее своей исорла, -
произнес низкий  голос.  -  Но  мы  не  ходим  тропою  Волков.  Если  мы
сертифицируем ее  в  качестве техника,  то избежим риска появления новой
Фелан Келл в наших рядах. Это и будет моей рекомендацией относительно ее
участи.
   - Она ведь спасла жизнь звездного капитана Трента, воут?
   Обладатель низкого голоса ответил не сразу:
   - Да.   Его  подразделение  поддержки  было  разгромлено,  а  техники
погибли. Если Трент этого захочет, она может служить ему как техник.
   Джудит  услышала,   как   чьи-то   пальцы  застучали  по   клавиатуре
компьютера.  Потом стук смолк,  и она почувствовала прохладную ладонь на
своем лбу.
   - Я  знаю;  что ты слышишь мои слова,  Джудит.  Твои силы со временем
восстановятся,  но сейчас ты должна лишь слушать, воут? Ты сражалась как
настоящий воин,  но эта часть твоей жизни осталась в прошлом.  Теперь ты
принадлежишь  Дымчатым  Ягуарам  и   будешь   играть  новую   роль.   Да
смилостивится над тобой Керенский...
   Перед тем как снова провалиться в  жгучее небытие,  Джудит улыбнулась
сама себе, зная, что они никогда не узнают причину улыбки.
   Началось...

III

   Базовый госпиталь
   Планетарное командование Клана Дымчатого Ягуара
   Уоррентон,
   Хайнер
   Зона оккупации Клана Дымчатого Ягуара
   3 июля 3052 года

   Трент сел  в  своей постели,  сунул пальцы правой руки  в  похожее на
перчатку  устройство  и  левой  рукой  закрепил  застежки.   Активировал
аппаратуру,  после  чего  на  пальцах  и  запястье засветилось множество
контрольных и  цифровых дисплейчиков,  по  экранам  которых побежали все
время  меняющиеся цифры.  Трент  убедился,  что  устройство подключено к
интерфейсу компьютера на  спинке койки,  затем  начал  разминать пальцы,
сжимая и  разжимая кулак.  Каждое изменение положения пальцев,  кисти  и
запястья посылало в компьютер мириады сигналов, управляющих рукой.
   Это  являлось  частью  ежедневной терапии,  которой  он  вынужден был
подвергаться с того дня,  как неделю назад прибыл на Хайнер. Правая рука
была  повреждена гораздо сильнее,  чем  это  показалось Тренту  вначале.
Большая  часть  его  биологических  мышц  оказалась  уничтожена  и  была
заменена пучками более тонких миомерных волокон, прикрытых синтетической
кожей. Рука теперь казалась тонкой, атрофированной, однако на деле стала
гораздо сильнее.
   Проблема заключалась в том,  что к искусственной конечности надо было
привыкнуть.   Постоянные  упражнения  такого  рода   давали  возможность
медтехникам провести калибровку напряжения его новых мышечных во  локон,
с  тем чтобы в будущем он мог владеть новой рукой не хуже,  чем прежней.
Без  этого  нечего и  мечтать снова  оказаться в  кабине боевого робота.
Пальцы,   хотя  и   обожженные,   исцелились  достаточно,   в  них  даже
восстановилась кое-какая чувствительность.  Это было то, чего не хватало
руке  в  целом -  чувствительности.  Рука  оставалась немой,  тактильные
ощущения наблюдались лишь в кисти.  К этому нужно было привыкнуть, но он
уже начал с этим справляться.
   С глазом дело обстояло по-другому.  Генетически выращенный заменитель
работал отлично,  но из-за потери мышц в  глазнице потребовалось принять
дополнительные  меры.   Доктора  вмонтировали  туда   набор   небольших,
слабосильных миомерных мышц и установили микрокомпьютерный механизм, ими
управляющий.  С помощью этого механизма миомерные мышцы могли направлять
и  фокусировать  заново  выращенный  глаз.  Все  вместе  выглядело  так:
функциональный темно-карий глаз с контрольными цепями,  которые окружали
его наподобие серебристого монокля. За последние несколько дней головные
боли, связанные с установкой имплантанта, стали более сносными.
   Физически  Трент  все   еще  был  слаб,   хотя  постоянно  работал  с
отягощениями,  чтобы набраться сил.  Лекарства,  которыми его накачивали
через  несколько  автономных  капельниц,  поддерживали  функционирование
организма,  но  он все еще чувствовал общую слабость.  Каждый день время
бодрствования удлинялось,  а время сна сокращалось. Однако самым трудным
упражнением  по-прежнему  оставалось  путешествие от  постели  в  ванную
комнату... Доктора говорили, что понадобятся еще недели и недели, прежде
чем Трент сможет вернуться к прежнему активному образу жизни.
   Когда Трент не был занят различными упражнениями, которые должны были
способствовать его  скорейшему возвращению в  строй,  он  изучал файлы в
компьютерном  терминале,  установленном на  спинке  койки.  Трент  искал
информацию о павших носителях Родового Имени Клана,  чтобы узнать, какие
имена  сейчас  вакантны,   однако  с  разочарованием  убедился,   что  в
компьютере содержится слишком  мало  сведений о  результатах сражения на
Токкайдо. Ничего, что касалось бы интересующего Трента предмета.
   Однако он уже возвращался в строй. Приказом командования его перевели
в Четвертую галактику, в Третий Кавалерийский кластер Ягуаров, известный
как  "Штормовые Наездники".  Тренту,  однако,  не  удалось узнать ничего
такого особенного про это подразделение,  поскольку,  по причине больших
потерь на Токкайдо, оно находилось в стадии реорганизации, как, впрочем,
и все остальные части Дымчатых Ягуаров.
   Когда  свет  позднего зимнего  восхода  солнца  Хайнера  залил  стены
палаты,  дверь  отворилась,  и  на  пороге появился стройный мускулистый
человек в  безукоризненно отглаженной серой  форме и  с  черными очками,
которые он почему-то держал в руке.  Его Трент узнал мгновенно - это был
звездный полковник Бенджамен Хоуэлл.
   Хоуэлл  подошел к  койке  Трента  и  мрачно посмотрел на  него.  Лицо
полковника выглядело усталым и осунувшимся как никогда.
   - Звездный полковник!  - сказал Трент, опуская ноги с кровати, как бы
пытаясь вытянуться по стойке "смирно".  Движением руки Хоуэлл пресек эту
попытку.
   - К  чему эти формальности между нами,  Трент?  -  спросил полковник,
усаживаясь на стул рядом с койкой.  - Вот, узнал, что ты здесь, и решил,
что надо бы тебя проведать...
   - Для  меня ваш  визит -  это  большая честь,  звездный полковник,  -
сказал Трент. - Боюсь, однако, что мои личные вещи, включая шахматы, еще
не прибыли.
   Трент был  знаком с  полковником уже  три  года,  и  они  стали почти
друзьями.  Их  шахматные баталии стали легендой среди рядового воинского
состава по всему Скоплению. А самое главное - полковник Бенджамен Хоуэлл
согласился патронировать Трента  в  деле  получения родового Имени,  как
только откроется хоть какая-нибудь вакансия.
   Упоминание  о  шахматах  вызвало  слабую  мимолетную улыбку  на  лице
звездного полковника. Но он тут же посерьезнел.
   - Сейчас у  меня нет  времени на  такие развлечения,  Трент.  Слишком
много всего произошло и  происходит в рядах Дымчатых Ягуаров.  Ты-то сам
как?
   Трент  инстинктивно  коснулся  обезображенного  лица,   бесформенного
обрубка уха.
   - Бывало лучше.  Но  скоро я  снова буду  готов сражаться.  Рука  моя
теперь сильней,  чем  прежде,  а  шрамы только с  виду страшные.  Медики
предложили мне носить маску, но я их послал.
   Хоуэлл покачал головой, повертел в руках непонятно зачем нужные очки,
затем заговорил с более мягкими интонациями:
   - Сказать по правде,  не знаю,  что лучше - погибнуть на Токкайдо или
жить в условиях такого перемирия.
   - А мы будем соблюдать эти условия?
   - Разумеется.  Однако в  каждом соглашении всегда можно  найти  много
недоговоренностей,  неясных мест,  которые можно по-разному трактовать и
где  можно  поторговаться относительно соблюдения  сроков  и  выполнения
условий.  Наше руководство уже этим занимается. Мы - Ягуары - всегда так
поступаем. Это наш образ действий...
   - Возможно,  мы еще сразимся за Клан рука об руку,  - сказал Трент. -
Мы еще ступим на поверхность Терры, воут?
   Казалось, что эти слова никак не подбодрили Бенджамена Хоуэлла. Более
того, он даже слегка ссутулился.
   - Нег.  Есть два типа войн,  в которых участвуют Кланы.  Первый тип -
прямое сражение на поле боя.  Второй - словесные войны политиков. И там,
и  там  мы  сражаемся безжалостно.  И,  хотя я  всем сердцем стремлюсь к
настоящим сражениям, сейчас оказался заложником в битве политиков внутри
нашего Клана.
   Трента  эти  слова  озадачили.  Не  то  чтобы  он  ничего не  знал  о
политических интригах внутри воинской касты.  Он  не  смог бы дорасти до
звания   звездного   капитана   без   соприкосновения   с   подковерными
махинациями, скрытыми за внешней аскезой воинской касты. Его удивило то,
что Хоуэлл как бы сам признался, что не смог овладеть этим мастерством.
   Звездный полковник запустил пальцы в  свою шевелюру,  что,  как успел
заметить Трент, было у него верным признаком отчаянья.
   - Из-за того,  что ты долго был без сознания, ты не знаешь всего, что
с  нами приключилось на  Токкайдо.  Нас  разгромили потому,  что Гвардия
Комстара  обнаружила  наше  единственное  слабое  место  и   успешно  им
воспользовалась.  Кроме того,  поступили сообщения о  гибели обоих наших
Ханов...
   Его голос понизился почти до шепота,  как будто полковник боялся, что
их могут подслушать.
   - Был немедленно созван Совет носителей Родового Имени, чтобы назвать
нового  Хана.  Я  был  среди  тех,  кто  выдвинул  кандидатуру звездного
полковника Брэндона Хоуэлла.  Я прямо и открыто сказал,  что мы могли бы
победить на  Токкайдо,  если  бы  Хан  Озис во  время подачи конкурсного
плана-заявки на предстоящую кампанию верно оценил силы противника. Но он
оказался  слишком  самонадеян.   Я  подчеркнул,   что  только  благодаря
образцовым действиям Брэндона Хоуэлла мы  вышли из этого дела с  честью,
сохранив лицо.  Ну  и,  в  конечном счете,  Брэндон Хоуэлл был утвержден
новым Ханом Дымчатых Ягуаров.
   Трент  был  знаком  только  с  итоговой сводкой,  касающейся действий
Брэндона Хоуэлла на Токкайдо.  Полковник зарекомендовал себя расчетливым
командиром,   чьи   взвешенные  решения   спасли   Ягуаров  от   полного
уничтожения.  Трент слышал и  о том,  что Хан Линкольн Озис погиб в бою.
Однако  информация  оказалась  неверной  -   тот,   оказывается,  выжил.
Воскрешение Хана Линкольна Озиса из мертвых и  его возвращение,  по всей
видимости, потрясло руководство Ягуаров.
   -