церов  которого есть один, чей послужной
список внушает сомнение. Я с удовольствием оставил бы в живых всех офицеров,
но мой план  этого не  допускает. Одному из них придется умереть. По крайней
мере одному.
     По физическим данным и  способностям  Эйден более  всех  схож  с  неким
Хорхе.   Говорят,  что   Хорхе  отличается  драчливостью.  Это  хорошо.  Это
увязывается со  стереотипом поведения Эйдена. Он может быть спровоцирован на
проявление неистовой  ярости. Психологически они похожи между собой. Но если
из Эйдена с его  психотипом мог  бы получиться образцовый офицер,  то Хорхе,
будучи вольнорожденным,  вынужден  был всю жизнь  учиться подавлять  вспышки
ярости. На поле боя это может сыграть с ним злую шутку. Со временем из Хорхе
мог  бы получиться недурной водитель боевого робота  - в  этой области он по
успеваемости превосходит остальных в  своей группе. Но офицера из него бы не
вышло. Впрочем, какая разница? Он же вольнорожденный".





XXVIII

     За то короткое время,  что они не  виделись. Пери немного изменилась. В
ее  лице появилось  что-то новое,  делавшее ее взрослее.  И  более серьезным
стало  выражение  глаз. Излом  бровей  вроде бы  был тот  же,  но теперь  он
придавал  ей  озабоченный  вид.  Она  похудела,  но  ее  формы  стали  более
округлыми. В ослепительно ярких лучах здешнего солнца кожа девушки покрылась
загаром. Удивительно  было, как она выдерживает ужасную вонь, царящую здесь,
в лаборатории. Тут же невозможно работать.
     На кармане ее  лабораторного халата был приколот воинский  значок Клана
Кречета.  Всем бывшим кадетам, даже отчисленным,  выдается такой  значок.  К
какой бы касте  ни был приписан бывший кадет, он  имел право  его носить. На
значке, приколотом на ее халат, было изображение кречета, парящего в поисках
жертвы. Кречеты водились только на двух планетах Клана: на Железной Твердыне
и на Стране Мечты.  Но даже и там  их крайне редко  кому доводилось увидеть.
Легенда гласила, что в определенные периоды времени кречеты просто исчезают,
переходя в астральное пространство, а потом  возвращаются. Эйдену ни разу не
приходилось видеть живого кречета.
     Имелась  и  еще  одна  причина,  по которой  бывшим кадетам позволялось
носить воинские значки.
     Значок  должен  был  напоминать  людям  другой  касты,  что  среди  них
находятся  сибы - люди,  в  чьих жилах течет кровь  лучших  воинов  Клана. И
везде, во всех мирах Кланов, это вызывало почтение.
     - Пери, - прошептал Эйден.
     Она  испуганно вскинула голову. Выражение ее лица было таким, будто она
увидела призрак. Хотя, конечно, вид у него сейчас, наверное, еще тот.
     - Эйден? Это ты?
     - Да, - выговорил он и потерял  сознание. Несколько дней  он пролежал в
беспамятстве, приходя в себя лишь на короткое время.  И  постоянно она  была
рядом. Один раз, помнится, он даже сказал:
     - Я отрываю тебя от работы. Пери.
     - Не так уж и отрываешь. Ты...
     Но он уже спал.
     В следующий раз он очнулся от того, что кто-то положил ему на лоб нечто
холодное и влажное. Открыв глаза, он снова увидел Пери.
     - Ты выглядишь уже куда лучше, - быстро проговорила она, обнаружив, что
он пришел в  себя. - Когда ты  появился в лаборатории, на тебя смотреть было
страшно. Ты выглядел будто,..
     - Я был в джунглях. Там... там страшно.
     - Да  уж. Токаса такая. По крайней  мере здешние районы.  Вчера  я сама
видела... Он снова отключился. В следующий раз он заявил:
     - Пери, я проиграл.
     - Тсс! Тебе вредно разговаривать.
     - Я проходил Аттестацию, и Марта...
     - Нет. Не говори мне ничего.  Покинув  Мухобойку, я приказала  себе все
забыть. Я не хочу ничего слушать об этом. Не напоминай мне.
     - Но...
     - Тебе вредно волноваться. Эта лихорадка  очень-опасна,  особенно когда
ты...
     Следующее  воспоминание.  А  может,  не следующее,  может,  это было  в
предыдущий  раз,  когда он  приходил  в себя. Позднее  Эйден не  мог  даже с
уверенностью сказать, что было на самом деде, а что - всего лишь бред.
     - Не расчесывай руку, Эйден. Потерпи. А то будет чесаться всю жизнь. Ты
ведь этого не хочешь, правда?
     - Пери, я думаю, что Джоанна у меня на хвосте.
     - С чего ты взял?
     -  Она  выследила  меня.  На  Грантовой  Станции. Я  сумел  улизнуть  в
последний момент. На шаттле.
     - Я была там. Настоящая дыра.
     - Там был  шаттл.  В крепости. Я видел их со  стены. Джоанну и техника,
которые  гнались за мной.  Они  были  на  лошадях.  Они и  бандиты. Они  уже
въезжали в крепость. А ведь бандиты сначала приняли меня.
     -  Бандиты? Я смотрю,  у тебя была  насыщенная жизнь  с тех пор, как мы
расстались.
     - Нет, ты послушай. Одним из всадников была Джоанна. Точно тебе говорю.
Как ты не понимаешь...
     - Тсс! Ты слишком волнуешься.
     - И Кочевник. Он тоже, по-моему, там был.
     - Кочевник?
     - Ну, мой начальник, техник. Я был его помощником. Я теперь техпом.
     - Мне это все кажется слишком фантастичным. Ну-ну, успокойся.
     Кончиками пальцев она поглаживала его лоб, пока он опять не уснул.
     Когда ему стало получше. Пери принесла ему суп.
     - Вкусно. Ты что, в лаборатории научилась?
     - Нет. В деревне есть повар. Он и научил меня кое-чему.
     - В деревне?
     - Да. У  нее  нет  названия, но она  тут,  недалеко. За леском, который
скрывает  поселение  нашей  научной  общины.  В  этой  деревушке  живет  наш
вспомогательный  персонал.  Сами-то жители, конечно, как-нибудь свою деревню
называют. По-своему, по-простонародному.
     - А это, стало быть, экспериментальная станция?
     - Да. Но ты ведь знаешь. Иначе как бы ты меня отыскал?
     -  Например, случайно обнаружил. Счастливое стечение обстоятельств.  Да
нет, это я так. Я знал, что ты здесь. Ты права.
     -  Я ученый. Точнее,  скоро им стану.  Я не поверю в случайное стечение
обстоятельств,  пока  существует  какое-либо  иное  объяснение.   И  у  мен
сложилось впечатление, что  ты  пришел сюда, как бы  это сказать,  не  самым
простым путем.
     - Да, это так. Я убегал. Служащие здешнего космопорта обнаружили, что у
меня  документы  не  в  порядке,  и  попытались  меня задержать.  У  них  не
получилось. Помнишь, нас ведь  учили кое-каким  приемам. Воинская подготовка
имеет свои преимущества, воут?
     - Не знаю.  У меня было  не так много  возможностей,  как у тебя, чтобы
убедиться в этом. Моя жизнь протекает здесь относительно спокойно.
     - Но если я останусь здесь, она перестанет быть спокойной.
     -  Я  уже  думала  об  этом.  Оставайся.  Я согласна  рискнуть. Здешние
сотрудники думают, что ты горожанин, заблудившийся в джунглях. Я сказала им,
что ты  из  геологической партии, отстал от своих  и  несколько дней  подряд
блуждал по джунглям, пока случайно не вышел на нашу станцию.
     - Насчет  блуждания  по джунглям несколько дней подряд  -  ты  права. А
кстати, сколько дней я провалялся в беспамятстве?
     - Около девяти дней. У  тебя и сейчас  еще слабый голос.  Съешь немного
супа, а потом поспи. У нас  будет время поговорить. Я думаю,  что  тебе надо
остаться здесь на некоторое время.
     - Но, Пери...
     - Тсс! Я спасла тебе жизнь - в той иди иной степени,  так что ты обязан
меня слушаться. Ну-ка, дай я вытру тебе подбородок.
     Через   несколько  дней  Эйден  почувствовал,  что  поправляется.  Пери
договорилась с кем-то в деревне я сумела не  только выстирать его одежду, но
и починить ее.
     Занятая на  своей работе. Пери  часто была вынуждена  подолгу оставлять
Эйдена  одного.  Никогда раньше она не работала  столь усердно, как  теперь.
Начальником Пери  был  офицер-генетик  Уотсон.  Он-то  первым  и усомнился в
правдивости   рассказанной   Пери   истории    о   заблудившемся   работнике
геологоразведочной   партии.   Пери  решила  воспользоваться   благоприятной
возможностью и поведала ему правду. Этот статный и дородный ученый вызывал у
нее симпатию. Она доверяла ему. Со своей стороны она дала ему понять, что он
внакладе не останется.
     Пери  была  занята  в  проекте, целью  которого было усовершенствование
генетических структур.  Ученые пытались изолировать отдельные характеристики
генетических доноров,  переносимые молекулами ДНК и РНК, в надежде  выделить
те черты, которые казались наилучшими, с тем чтобы впоследствии соединить их
с лучшими чертами, выделенными из ДНК и РНК других доноров.
     - Жуть какая! - была первая реакция Эйдена, когда  Пери рассказала ему,
над чем они работают.
     - Почему? Разве это не цель генетических программ Клана - получение все
лучших  и лучших воинов  посредством  постоянного усовершенствования генного
пула? - Да, но...
     - Подумай сам,  как  велик  процент  отбраковки в сиб-группах. А ведь у
сибов гены самых лучших воинов. Это происходит из-за присутствия рецессивных
генов,  которые могут  проявляться через несколько поколений. А  если бы нам
удалось их изолировать...
     - Нет.  Именно потому, что наши гены восходят к  лучшим ВОИНАМ,  мы  не
должны ничего менять. В боевую машину  садится отнюдь не набор  генов. Клану
нужно,  чтобы новые  сибы  унаследовали определенные черты  воина,  качества
характера, а не...
     -  Как  же,  как  же. Наслышаны.  Все эти  аргументы мне  знакомы. Но в
настоящий  момент неизвестно, как  именно  переносятся  свойства  характера.
Поэтому как ты можешь оспаривать наши попытки найти более эффективный способ
работы с генным пулом? Может быть, именно наша работа и приведет к тому, что
в сиб-группах процент отбраковки станет меньше.
     Эйден не знал, что сказать.
     - Ну... Все-таки что-то здесь  не то. Убери  какую-нибудь  единственную
черту,  и кто поручится,  что оставшийся генетический материал будет нести в
себе черты полноценного воина? Пери вдруг засмеялась.
     - Что тебя развеселило? Я что, ляпнул какую-нибудь глупость?
     - Нет. Дело не  в этом. Это  я так, от радости. Этот  наш спор напомнил
мне  наше  детство,  сиб-группу.  Когда  мы  были  еще  все  вместе.  Еще до
отчислений. Помнишь наши шушуканья перед сном, когда Глинн, Гони и остальные
пытались заставить нас спать?
     - Да. Помню.  Я часто об  этом вспоминаю. Марта говорила,  что  слишком
часто. Называла мои чувства ностальгией и утверждала, что это болезнь.
     - Может быть, она и права. А если честно, то я люблю вспоминать. - Пери
коснулась  его руки.  - Но, как бы  то  ни было, Эйден, позволь нам, глупым,
закончить нашу  работу. Может быть, она ляжет на какую-нибудь полку  и будет
там пылиться  среди  многих  других  научных исследований.  Но  может,  ведь
случиться, что Клан заинтересуется результатами и станет использовать их  на
практике.  Поэтому мы  сегодня должны  сделать  все от  нас зависящее, чтобы
потом не было стыдно за свою работу.
     - Но какая тебе разница, что именно я  думаю о ваших исследованиях? Кто
я такой? Я проиграл. Я никогда...
     - Tcc! Ты слишком уж жалеешь себя. Ты  человек и ты принадлежишь Клану.
Это уже что-то да значит, воут?
     Он кивнул.
     -  Ут. Я  рад,  что снова  с  тобой. Пери.  Хотя,  возможно,  это и  не
продлится долго.
     - Ты уже собрался уходить?
     - Нет. Но они найдут меня, и я должен буду...
     Она закрыла ладонью ему рот.
     -  Tcc!  Если ты и вправду рад,  что находишься  со мной,  тогда обними
меня. Прикоснись ко мне. Я не... меня никто не касался так, как надо,  с тех
пор, как я  покинула сиб-группу. Здешние не  очень-то интересуются сексом, а
тех   немногих,  которые   давали  понять,  что  они  интересуются  мной,
обескураживала своей реакцией. Но ты сиб, Эйден. И я соскучилась по тебе.
     - Пери, я...
     - Я знаю, я не Марта. Но раньше, когда мы были моложе, это, кажется, не
играло роли. Я помню тебя. Я помню твое тело. И я не стыжусь этого.
     - Марта ничего не...
     - Хватит  об этом. Здесь  я командую, -  сказала Пери,  стаскивая через
голову  халат.  -  Через  час  у  меня  собрание.  Времени у нас  более  чем
достаточно.





XXIX

     У  Кочевника было ощущение, что его  разрывает надвое. С одной стороны,
он  был  заинтересовав  в скорейшем  завершении их  с  Джоанной миссии.  Ему
хотелось  вернуться  назад,  на  Железную  Твердыню, и снова заняться делом,
которое  ему нравилось, - дарить вещам новую жизнь. С другой стороны, каждый
раз, после  того  как Эйден  ускользал  у них из-под  самого носа,  Кочевник
чувствовал, что невольно начинает все больше  симпатизировать этому юноше. В
глубине души ему хотелось, чтобы Эйдену удалось уйти от погони.
     Силы   были    почти   равны.   Хитрости   Эйдена   противопоставлялись
настойчивость  Джоанны и несгибаемое упорство Тер  Рошаха. Их миссия грозила
затянуться очень и очень надолго.  Тер Рошах ведь заявил, что без Эйдена они
могут не возвращаться. Теперь только вселенская катастрофа или смерть
     Тер Рошаха могли бы освободить их от выполнения задания.
     Джоанна упорно считала, что Эйден должен быть  где-то здесь, на Токасе.
Во-первых,   он  засветился   в  космопорте.   В   результате  был  объявлен
всепланетный розыск, что исключало для него возможность бегства с Токасы.
     Однако поиски  ничего  не дали. Эйден как в воду  канул.  Похоже, после
инцидента в космопорте его никто не видел.
     - Но не мог же он  просто  взять и раствориться в воздухе? -  задумчиво
пробормотала Джоанна. Они с  Кочевником находились в административном  офисе
космопорта.  Джоанна  сидела в кресле, расслабившись. Ее лицо почти  скрывал
капюшон, отороченный  темным  мехом. Они  только что закончили расспрашивать
администратора. Тот не сообщил им ничего утешительного.
     -  Может, он и вправду исчез. Вы  же  сами  говорили, Сокольничий,  что
возможности у этого пария неисчерпаемые.
     - Иронизируешь?
     - Да нет.
     Она  неожиданно  залепила  Кочевнику  сильную  оплеуху.  У  него  искры
посыпались из глаз.  За все  это время она  впервые подняла на техника руку,
хотя никогда не скрывала, что ей давно этого хотелось.
     -  По-моему, наша миссия затянулась,  -  сказала она.  - Чувствую,  еще
немного - и я тебя убью. Очень хочется.
     - Только ради того, чтобы немного снять напряжение, Сокольничий?
     Она напряглась было, потом снова расслабилась.
     - Вроде того.
     - Итак, каковы будут наши следующие действия?
     - Думаю, нам надо поболтаться здесь, порасспрашивать людей.
     - Токаса - большая планета. На это понадобится время.
     Он увидел, как сжались  ее кулаки.  Но  не в  привычках Кочевника  было
отступать, даже если это стоило бы ему еще одной оплеухи.
     -  Я ЗНАЮ,  что Токаса большая планета, - процедила  она сквозь зубы. -
Знаю также, что она плотно заселена.
     - А компьютерный поиск?
     - Я уже пыталась. Никого с именем "Эйден" я не обнаружила.  Кроме того,
даже если он здесь, он вполне может разгуливать под другим именем.
     - А если поискать, нет ли тут кого-нибудь еще?
     - Кого?
     - Токаса  ведь принадлежит Клану Кречета.  Вполне могло случиться,  что
кто-нибудь из его сиб-группы получил сюда назначение.
     Джоанна  долго  и  пристально  смотрела  на Кочевника.  Затем  тело  ее
расслабилось, кулаки разжались, и она позволила себе улыбнуться.
     - А в этом что-то есть, - сказала она. - Я запрошу центральный архив на
Железной Твердыне. Пусть пришлют список всех назначений и  переводов для его
сиб-группы, включая  и  тех, кто был отчислен еще до  прибытия  на  Железную
Твердыню. А тем временем  можно проверить тех  кадетов из его  группы, имена
которых я сама помню.
     Кочевник потер то место,  куда пришелся  ее удар. Кожа все еще  горела.
Однако сейчас ее кулаки были разжаты, а руки лежали на подлокотниках кресла.
Это было хорошо.





XXX

     - Почему у всех ученых есть вторые имена? - спросил Эйден у Пери. - Они
же не воины, чтобы иметь второе имя. Ведь это не Родовые Имена, так?
     - Нет. Мне говорили, что  эти имена употребляются только внутри научных
общин. В любом другом месте их запрещено использовать.
     - В таком случае, зачем они вообще нужны?
     - Этого я не знаю, Эйден. Я здесь недавно и...
     -  Нам запрещено носить  Родовые  Имена,  несмотря на  все наши заслуги
перед Кланом.  Поэтому, чтобы почтить достижения ученого, мы даем ему второе
имя,  -  раздался  голос  офицера-генетика  Уотсона.  Он   стоял  в   дверях
лаборатории, выставив вперед свой внушительный живот.
     Эйден никак  не мог к  этому привыкнуть. Среди представителей  Клана не
часто  можно   было  встретить  полного  человека.  Суровые   условия  жизни
предрасполагали к худобе. Уотсон и, к слову сказать, некоторые из его коллег
здесь являли собой  исключения из этого правила.  Сами  они приписывали свою
полноту  сидячему образу жизни. Эйден,  однако, склонен был считать, что это
происходило  из-за того, что питались  ученые несравненно  лучше, нежели все
остальные в других кастах. Генетические программы были  настолько  важны дл
Клана, что  ученые, работающие  над ними, пользовались многими привилегиями,
включая дополнительный рацион. Некоторые из них имели к тому же теплицы, где
выращивались различные фрукты и  овощи. С тех пор как Эйден оказался  здесь,
на  станции, Уотсон и  остальные неустанно уговаривали его отъедаться вволю.
Дошло  до того, что  он  почувствовал, как  мышцы его  мало-помалу  начинают
покрываться жирком. Особенно на животе.
     Уотсон  вошел  в  лабораторию,  ловко  поворачиваясь,  чтобы  ненароком
что-нибудь  не  свернуть.  Несмотря  на  свое  телосложение,  офицер-генетик
двигался  с  определенной грацией - сказывалась  многолетняя привычка. Почти
всю свою жизнь Уотсон  проводил в  лабораториях,  заставленных  всевозможным
оборудованием так, что там едва можно было развернуться.
     - Да,  - прогудел он, - наши имена не  Родовые.  И получаем мы  их не в
соответствии  с клановыми обычаями и ритуалами. Мы  пользуемся ими только  в
нашей  среде,  дабы  напоминать самим себе, что и мы что-то  да значим.  Это
может показаться смешным и глупым, но мы убеждены, что наш труд, наш вклад в
дело  процветания  Клана - это тоже  героизм. И  мы, несомненно, заслуживаем
почестей. Но мы живем в обществе, где верховная власть принадлежит  военным,
которые   присвоили  себе  исключительное  право   на  наследование  фамилий
сподвижников великого Керенского, участвовавших в Исходе. Мы принимаем такое
положение вещей и не претендуем на Родовые Имена. У нас свои  имена. И точно
так же, как и  воины, мы заслуживаем их  в боях. Только в наших поединках не
льется кровь.
     Эйден нахмурился.
     - Я вас не понимаю, сэр.
     - Вторые имена получают лишь те  из  нас,  чьи  научные работы признаны
выдающимися. Или же те,  кто проявил особую наблюдательность и увидел  нечто
там,  где  остальные  не  заметили  ничего. Свои имена мы  завоевываем не  в
сражениях. Собирается ученый совет и  голосует,  достоин ли кандидат второго
имени. Кстати,  мы  называем  его  лабораторным  именем, чтобы  отличать  от
Родового Имени.  Возможно, подобное подражание обычаям  воинской касты может
показаться нелепым,  но, замечу, мы  гордимся своими  лабораторными  именами
ничуть не меньше, чем Бессмертные своими Родовыми. По выражению вашего лица,
юноша, могу заключить, что вы все еще находитесь в недоумении.
     - Для меня во всем этом много непонятного. Уотсон раскатисто захохотал.
Его брюхо заколыхалось.  Казалось, еще немного -  и чашки Пери с питательным
раствором, стоящие подле него на хлипком столике, полетят на пол.
     - Должно быть,  мы  живем  чересчур замкнуто, - сказал он. - Видишь ли,
наши  лабораторные имена служат  нам  психологической поддержкой.  У нас тут
своя табель  о рангах.  - И, заметив  недоуменный взгляд  Эйдена, добавил: -
Наши лабораторные имена - это все равно что чины у военных.
     -  Я  все хотела спросить, - вмешалась Пери,  -  откуда эти  имена?  Ни
одного из них среди Родовых Имен нет.
     -  Естественно. Это  фамилии ученых древно