туации. Она вернулась, ибо решила, что он осталс
тем же самым. Но он-то слишком хорошо знал, что это не так.
   Конечно,  он  продолжал  любить Томико. Без  размышлений  он простил ей
дурацкое  отношение к его  искусственным  конечностям.  Такая  реакция  была
естественна  для женщины,  особенно  для  Томико,  которая  придавала  такое
значение внешнему виду. Он все так же безоглядно любил Томико, но сам уже не
был тем  человеком, за  которого  она вышла  замуж  шестнадцать  лет  назад.
Последние пять лет разительно изменили его.
   Истоки этих изменений крылись на Дромини VI, где  он совершил поступок,
в  результате которого  его  освободили от командования.  Миноби никогда  не
понимал, почему с ним так поступили, но никогда и не спрашивал. Долг самура
-  повиноваться,  а  не  задавать  вопросы. И действительно,  лишь  глубокое
чувство долга удержало его  от отчаяния и разочарования. Но все  последующие
события - его отстранили от командования, а вслед за тем повысили в звании -
были полны противоречий. А  затем последовало другое назначение, когда он не
мог  отделаться  от  мысли,  что оно унижает  его.  И,  оказавшись  рядом  с
Драгунами, Миноби был предельно растерян.
   Теперь-то он понимал, что  это  назначение оказалось поворотным пунктом
его  жизни.  Смущение его  стало  рассеиваться по мере того,  как  он  начал
понимать, что  многие из убеждений,  которых  он  придерживался долгие годы,
оказались ложными.  Но под  их обманчивым покровом он  сохранил свое чувство
чести, которое и поддерживало его все это время. Ведь что ни говори, а честь
- это то, на чем зиждется существование самурая.
   Чувствуя  под  собой  эту  крепкую  опору, он  встретил Джеймса Вульфа,
человека с именем хищного животного, но с сердцем подлинного воина. Еще одно
противоречие,  но  у Миноби хватило заинтересованности  заглянуть за внешнюю
оболочку.   За  обликом   неукротимого  полковника  наемников  Миноби  нашел
человека,  который  придерживался  понятий чести, и, что  бы ни  происходило
вокруг  него, был верен своим убеждениям.  Миноби  не мог  понять, когда  он
изменился, но превращения, которые так сказались на его жизни, происходили и
сейчас.
   О нет, он далеко не тот человек, за которого Томико выходила замуж.
   И  тем не менее  он продолжал  оставаться Миноби  Тетсухарой, преданным
самураем Дома  Куриты - это чувство  было в нем даже сильнее,  чем  когда он
встретил Джеймса Вульфа и его Драгун. После того как по велению Лорда Куриты
он  расстался  со  Вторым   полком  Мечей  Света,  Миноби  потерял  ощущение
внутреннего  покоя и  вместе с ним свое  "ки".  Но его годы службы  офицером
связи  и уверенность,  которая  пришла  с  дружеским  расположением  Вульфа,
помогли  восстановить равновесие  и внутреннюю  силу.  И после катастрофы на
Барлоу, сделавшей  его инвалидом, он смог призвать себе на помощь свое "ки",
которое и укрепило его силы во время выздоровления. И на  этот раз "муга" не
покинула его.  Его мир подпитывало "ки", что  дало  ему гораздо больше,  чем
искусственные конечности, о чем врачи даже не подозревали.  Они не  верили в
существование  "ки"  и лишь ухмылялись,  слушая  его  объяснения.  Но истина
оставалась неизменной.
   И вот сегодня "ки" говорило ему  - в доме что-то  не то. Он  чувствовал
всего лишь  какое-то неудобство... ощущал  присутствие обмана...  и  тот был
рядом. Нет, то не было предупреждением об опасности,  готовой обрушиться  на
него,  не было поводом  для  конкретного беспокойства.  Он  вышел в  сад  по
коридору, где возился слуга, готовясь перетаскивать упакованные вещи. Он был
настолько занят, что отвесил хозяину лишь небрежный поклон. Переезд, подумал
Миноби, губителен для устоявшегося образа жизни.
   Он  решил,  что  именно  в   этом  и  кроется  единственное  объяснение
беспокойства, которое владело им. Ведь, кроме всего прочего, им предстоит не
просто  перемещение из  одного  места  в  другое. Томико  с детьми  не может
присоединиться к нему на Мизери, а направится в  семейное поместье на Авано,
где все они будут в полной  безопасности. Учитывая состояние отношений между
Драгунами и Домом Куриты, он не мог позволить им оставаться с ним на Мизери.
Чтобы оберечь своих близких, Миноби решил утаить этот секрет даже от Томико.
   И  хотя обман был  продиктован  благими  намерениями,  его дисгармония,
нарушавшая порядок вселенной, была еще одним поводом для беспокойства.
   Миноби прошел дальше по коридору, что вел к спальне. С порога он увидел
Томико  и Маришу, которые  старательно перебирали стопки аккуратно сложенной
одежды.  Обсуждая,  как лучше  собрать гардероб, они перекладывали  предметы
одежды из  одного  ящика в  другой.  Из  их слов  Мивоби  понял:  Томико  не
сомневается, что,  как подобает верной жене, она последует за ним на Мизери.
Он  постоял  на пороге  несколько  секунд, прежде чем  она  увидела, что  он
наблюдает за ними.  Томико улыбнулась ему,  но улыбка  тут же  исчезла с  ее
лица, когда она заметила его встревоженность.
   - Мы  укладываемся медленно,  муж мой, но  я  надеюсь,  что  успеем  ко
времени,  -  сказала  она,  пытаясь  понять,  не  в  этом  ли   причина  его
обеспокоенности. - Когда мы отправляемся на Мизери?
   - Я возвращаюсь в полк завтра.
   - Завтра! Тогда нам лучше поторо... - Томико остановилась на полуслове,
поняв  смысл сказанного.  -  Ты? В таком случае,  почему  ты заставил меня и
детей складывать вещи?
   - Потому что вы покидаете Ан-Тинг.
   Томико бросила взгляд на Маришу. Они не обменялись ни словом, но Мариша
поняла безмолвную просьбу.  Извинившись, она сказала, что пойдет  посмотрит,
как идут  дела у Томой. Когда Дэндридж покинула их, Томико строго посмотрела
на Миноби.
   - Ты можешь объяснить, что происходит, муж мой?
   - Только то, что  я направляюсь  на Мизери. А  это не мир  для женщин и
детей. -  Он остановил  возражения  Томико, поднеся ей палец  к  губам. -  Я
понимаю, как ты мне предана, жена. Но  я не хочу ничего слышать. Ты с детьми
отправляешься на Авано.
   -  На Авано?  -  Повернувшись  к нему спиной, Томико  грустно  понурила
голову. - Потому что бытовые условия там лучше, чем на Мизери?
   - Да, только поэтому.
   Но  едва  только  Миноби  положил   ей  руки  на   плечи,  она  тут  же
высвободилась из его объятий. По тону голоса она поняла, что Миноби врет. Он
опустил руки и беспомощно уставился через окно на  двор. В дальнем конце его
он  увидел  недавнего слугу,  который  исчез в  тени  башни.  Миноби испытал
желание столь же легко и просто скрыться от всех из виду.
   Повернувшись к  мужу, Томико приподнялась на цыпочки и провела пальцами
по его лицу, избегая бледных шрамов, оставшихся после пластических операций.
Легким прикосновением она заставила мужа повернуться к ней.
   - Можешь  ли ты посмотреть  мне в глаза  и сказать, что дело  только  в
условиях жизни на Мизери?
   Взгляд Миноби  нашел  ее глаза. Он знал,  что  не может  сказать ей обо
всем, что  вызывает  у него опасения. Ей хватало и своих страхов. Он молчал,
погрузившись в размышления, и его молчание стало тем ответом, которого она и
ждала.
   - Ты отстраняешь меня. Потому что я так мало уделяла тебе внимания.
   - Это не так, - сказал он, вытирая ее мокрые от слез щеки.
   - Не  поступай  так, муж  мой. Я  изменилась.  Честное слово,  я  стала
другой.  Теперь  я   все  могу  принять,  -  сказала   она,  коснувшись  его
искусственной руки. В голосе ее была  мольба. Она  мешалась  с  отвращением,
которое  она пыталась  скрыть.  -  Мы вернем  то,  что у  нас  было, -  тихо
произнесла она.
   - Ты в самом деле изменилась. Теперь ты больше  не понимаешь меня. Я не
хочу никакого разрыва между нами, Мико-чан, но ты не можешь быть на Мизери.
   -  Тогда,  по  крайней мере,  разреши  мне сейчас  побыть  с  тобой,  -
всхлипнула она, обвивая его руками.
   В ответ  он  тоже обнял  ее, сначала здоровой рукой, а потом  осторожно
пустил в ход искусственную. Томико даже не вздрогнула. В ответ она прильнула
к нему с такой силой отчаяния, которую раньше он и не подозревал в  ней. Они
поцеловались, чувствуя, как ими овладевает желание. Охваченные страстью, они
оказались около футона, оставив за собой сброшенную одежду.
   Когда потом они тихо лежали в объятиях друг друга, Миноби почувствовал,
как возвращается  гнетущее  беспокойство дня. То был  зов  сирены, послание,
которое он не мог ни понять, ни отбросить. Оно побуждало его к действиям, но
не говорило, каковы они должны быть или какую цель преследуют. Он знал лишь,
что не может больше ничего не делать.
   Томико  задремала,  лежа  справа  от  него,  так,   чтобы  протезы  его
искалеченной  левой  половины  тела  не  касались  ее.  Миноби  не  хотелось
беспокоить ее, но он был обязан  встать. Медленно и осторожно он извлек руку
из-под ее  головы. В полудреме она почти не заметила его движения. Когда она
легла на другой бок,  Миноби смог встать и накинуть кимоно. Завязывая  пояс,
Миноби увидел, что  жена  смотрит на него  широко открытыми глазами, полными
беспокойства.
   - В чем дело, муж?
   Он затянул пояс на талии.
   - Что-то не то, - сказал он.
   - Со мной?
   Миноби отрицательно покачал головой.
   - Ни в  коем случае. Я не  знаю, в чем дело, но это не касается наших с
тобой проблем. Отдыхай.
   - В  таком  случае  и ты  должен  отдохнуть. Возвращайся под одеяло,  -
сказала она, протягивая к  нему руки. Сквозь  панели  седзи  проникал мягкий
рассеянный свет, и ее кожа светилась белизной алебастра.
   Миноби испытал искушение послушаться ее. Очень сильное искушение.
   - Думаю, что под этим одеялом мне вряд ли удастся отдохнуть.
   Улыбка Томико подтвердила его подозрения.
   - Нет,  Мико-чан, я не могу. Как  бы ни хотел,  но  не могу. - Это было
правдой. Беспокойство его росло,  и он уже не мог  справляться  с ним. Он не
мог позволить себе снова забыть обо всем в ее объятиях.
   - Шигата го най. Делай то, что ты должен. Я пойму.
   - Знаю.
   Миноби направился  на галерею. Он  вышел словно в  другой  мир, забыв о
Томико  у себя за спиной. То, что  беспокоило его,  крылось  не в этом доме.
Когда  порыв  прохладного ветерка забрался  к нему под  кимоно,  это чувство
усилилось еще больше.
   Смущение и беспокойство слились в прямое предупреждение об опасности  -
такое  чувство Миноби ранее испытывал только на поле боя. Он вскинул голову,
не  отводя  взгляда  от угловой башни. Там, на балконе третьего уровня, была
видна  чья-то   согбенная  фигура.  Ее  силуэт   был  скрыт  тенью;  человек
манипулировал  с  длинным  предметом,   который  холодно  блеснул  в   лучах
полуденного солнца. Ружье.
   Доверившись своему "ки", Миноби стал действовать без промедления.
   Резко  отведя плечи  и развернувшись, он освободил левую часть тела  от
оков одежды. Черная  кожа  и  темный  пластик протезов  на  солнце слились в
единое целое.  Миноби  сорвал  крышку колчана,  в котором  покоился  лук,  и
выхватил  его.  Все  мышцы тела  вздулись и напряглись, когда он согнул его,
накладывая тетиву. Держа в руке стрелу, он снова повернулся к башне.
   Теперь фигура приникла  к ограждению, и снайперская винтовка  недвижимо
застыла  на перилах, пока  стрелок  искал  какую-то цель  в  городе. Чувство
опасности, не покидавшее Миноби, обострилось до предела.
   Он наложил стрелу на тетиву, и ее оперение  коснулось пластика протеза.
Плавным  непрерывным движением он  вскинул  лук  над  головой,  одновременно
натягивая  тетиву и опуская оружие,  спустил стрелу. Она устремилась точно к
цели, поразив ее в то мгновение, когда стрелок нажал спусковой крючок.
   Оружие блеснуло на солнце, падая с башни.
   Темная фигура рухнула на пол.
   Но было уже поздно.

XXXVIII

   Центральная площадь, Серант, Ан-Тинг,
   Военный округ Галедон,
   Синдикат Драконов,
   2 января 3028 г.

   Оказавшись на улицах Серанта, штабной лимузин Акумы постепенно замедлял
ход.  На краю  Центральной  площади  водителю  пришлось  остановить  машину.
Несмотря  на ее внушительный вид и на вымпелы с гербами  Синдиката Драконов,
трепетавшие на бампере, она  так  и не могла  сдвинуться  с места. Площадь и
примыкающие к ней улицы были  запружены людьми.  Они. был и  полны  гневного
возмущения.
   - Похоже  на торжественную встречу, полковник-Вульф, - прокомментировал
эту картину Акума,  показывая  на толчею тел  за  затененными окнами машины.
Вульф и Блейк посмотрели на толпу, но ничего не  сказали. Квинн,  ни на кого
не обращая внимания, наблюдал за тем, что происходит вокруг.
   Вульф бросил  взгляд в заднее окно,  дабы убедиться, что  вторая машина
по-прежнему  держится  за ними. Она стояла почти  вплотную к заднему бамперу
машины Акумы.
   - Проверяете, готовы ли ваши головорезы устроить дебош, полковник?
   - Просто хочу убедиться, что ваш водитель не сбился с пути.
   - Вряд ли это возможно, - поддел его Акума. - Водитель,  подайте машину
как можно ближе к штаб-квартире Драгун. Не хотелось бы, чтобы наши пассажиры
шли пешком.
   Машина поползла вперед. Движение ее было медленным, но неуклонным. Даже
самые  разъяренные и  упрямые  участники  толпы наконец уступали ей  дорогу,
когда становилось ясно, что машина все равно проследует к своей цели, сойдут
они с пути или нет.
   Все  внимание  толпы  было устремлено  на  штаб-квартиру  наемников,  у
основания лестницы которой стоял кордон Драгун.  На них  были бронекостюмы и
глухие шлемы, скрывающие лица за забралами. У каждого из солдат в руках была
винтовка фирмы "Оружие Цереры" М-22, предназначенная  для разгона толпы. Она
обладала  мощным  парализующим воздействием. На середине лестницы стояли два
офицера  Драгун.  Держа  под  контролем  поведение  сборища, они  руководили
возведением баррикад в  проемах между  колоннами портика,  превращая  его  в
оборонительный периметр. Два  капонира из мешков с песком преграждали подход
с флангов к главным дверям, и в амбразурах обеих из них виднелись переносные
лазеры. Это  оружие  давало  понять  толпе,  что  на любую серьезную попытку
насилия Драгуны готовы ответить огнем на поражение.
   За пределами  кордона толпа восторженно ревела, наблюдая,  как  в  огне
костра корчатся  издевательские соломенные фигуры в форме Драгун. Они тут же
сгорали, облитые бензином, и все старались подобраться поближе к огню, чтобы
плюнуть  в него.  Каждый раз,  когда  порывы  ветра раздували языки пламени,
толпа  разражалась воплями.  В ее гуще  не было видно красно-белых полосатых
мундиров Корпуса гражданской стражи.
   Машина остановилась у  остатков ярмарочного павильона.  Толпа настолько
плотно сдавила  ее,  что  не оставалось пространства для маневра.  Следующа
сзади машина держалась вплотную к  ней, так что водитель не мог  даже  сдать
назад.  До  ступеней штаб-квартиры  Драгун по-прежнему  оставалось  двадцать
метров.
   - Ближе нам не подобраться, чу-са-сама, - сказал Акуме шофер.
   Вульф взялся за ручку двери.
   - Осторожнее, полковник, предупредил его Акума.
   - Я  и  не  подозревал, что вы так заботитесь  обо мне, - сухо  ответил
Вульф. Ухмыльнувшись, Блейк оценил сарказм его слов.
   - Я забочусь, чтобы вы не стали случайной жертвой насилия.
   Вульф с силой  открыл  дверцу и  остановился рядом  с  машиной. Работа
локтями, ему удалось оттеснить  кишащую толпу, и Блейк присоединился к нему.
Покинув  салон  машины с мягкой обивкой,  теперь они слышали вопли,  крики и
оскорбления, которыми толпа осыпала
   Драгун.  "Трусы"  и  "перебежчики" были  еще самыми мягкими  эпитетами,
которые можно было расслышать сквозь всеобщий рев. В нем прорезался одинокий
пронзительный голос,  вопивший, что Драгуны  - подлые убийцы невинных людей;
он называл их "теки".
   Когда  толпа  стала  скандировать  "Враги! Враги!", Вульф  заметил, что
хором дирижирует человек с мегафоном.
   - Стен, посмотри-ка вон на  того в красной рубашке,  - приказал  Вульф,
начав  проталкиваться сквозь толпу  к человеку, который  заводил окружающих.
При своем росте он  не  мог смотреть поверх голов, но наемник  полагался  на
Блейка,  который направлял  его, когда  цель  перемещалась.  Толпа  внезапно
подалась  в  сторону,  и Вульф  оказался за его спиной.  Теперь их  ничто не
разделяло, и Вульф ткнул его кулаком между лопаток.
   - Эй, ты! - гаркнул Вульф голосом, который пускал в ход только в боевой
обстановке;  говорил он по-японски, чтобы толпа поняла его.  - Для того, кто
скрывается  за чужими спинами, ты слишком  громко орешь.  Если  у  тебя есть
претензии, выкладывай их мне прямо в лицо. Я Джеймс Вульф.
   Человек повернулся.  У  него  была фигура  борца, и  он  был  на добрых
тридцать сантиметров  выше  Вульфа. Выпятив  грудь и  напружинив мускулы, он
презрительно свел  брови, глядя  на  невысокого  наемника. Пренебрежение,  с
которым он  раздвигал толпу, говорило,  что  он привык подавлять  окружающих
одним лишь ростом, не говоря уж об этом невысоком человеке перед ним.
   Его внешность не произвела на Вульфа ровно никакого впечатления.
   - Никак, тебе отбило охоту  разговаривать, когда кто-то требует  ответа
за твое вранье? - спросил Вульф.
   Глаза человека, над которыми нависали кустистые брови, сузились. Глянув
Вульфу за плечо, он бросил быстрый взгляд в левую сторону.
   Не сомневаясь, что Блейк успеет его предупредить о предательском ударе,
Вульф, повернув голову,  увидел, что  горлопан  смотрит  в  сторону  штабной
машины.  Акума вылез  из  нее и стоял, опираясь  на раму приоткрытой дверцы;
даже Вульф четко видел его высокую стройную  фигуру. Вульфу  показалось, что
он  увидел,  как  Акума  кивнул,  но  суматоха, вскипевшая  рядом  со второй
машиной, отвлекла его. Находившиеся в ней Драгуны теперь  пробивались сквозь
толпу. Когда Вульф  снова  посмотрел на  этого  верзилу, подданный Синдиката
Драконов уже был готов взорваться.
   - Значит, ты и есть варвар Вульф! До чего невзрачная упаковка для того,
кто так досадил людям Синдиката Драконов.
   Толпа вокруг них примолкла.
   Вульф сам вызвал это  противостояние и теперь был  обязан  справиться с
ним.
   - До  твоих хозяев тебе  явно далеко,  тупица. Но я  здесь не для того,
чтобы обмениваться оскорблениями. Ты называешь Драгун убийцами - а я говорю,
что ты лжец!
   - Я не вру!  Это ты лжешь, если отрицаешь то, что сделали Драгуны!  Тут
все слышали  о бойне, которую  твои бандиты устроили среди мирных жителей на
планете Кавабе. А теперь ты притащил своих преступников сюда на Ан-Тинг.
   - Ни в этом  и  ни в каком ином  из миров мы не убили ни одного мирного
жителя.
   - Вы только послушайте эту ложь, соплеменники-Драконы! Вы меня  знаете.
Я Альберт  Нитта.  Вам известно, что я честный человек. Я  сам видел прошлым
вечером,  как  двое  из  его  людей совершили  жестокое  нападение  и  убили
невинного человека в баре. Без всякого повода - бедняга просто попался им на
глаза.  - Нитта  вскинул руки и  заорал: - Граждане, мы должны избавиться от
этих червей, пока им под ноги не попали наши дети!
   - Ты искажаешь факты, - недвусмысленно предупредил его Вульф.
   - А теперь  эта трусливая дворняжка ищет какие-то факты в  свою защиту.
То, что он называет фактами, не имеет  ничего общего с  истиной, - продолжал
орать  Нитта. -  Он  надеется ускользнуть от нашего  правосудия  при  помощи
своего  грязного языка и  увертливости,  он  надеется  залепить судьям глаза
своей липкой ложью. А вот я могу изложить вам истину. Она в том, что сегодн
трое  верных  сынов  Дракона лежат  в гробах, а  их кровь -  на  руках  этих
подонков-наемников.  Вот  каковы факты, убийца. Можешь ты  отрицать  их? Под
силу ли тебе заглушить мой голос правды?
   Но прежде  чем  Вульф успел ответить,  новый голос  прорезал гул толпы,
пронзительный и тонкий, как игольчатый луч лазера, что режет бумагу.
   -  Смотрите, у  этих  теки оружие! - За  его  словами  послышался треск
выстрела.
   Нитта  замер,  словно готовясь обрушиться на  Вульфа, и из уголка рта у
него  потекла  тонкая  струйка  крови. Бесформенной  гру