это
время  он  видел   цель,  ради  которой  стоит  бороться.  Он  спалит  этого
убийцу-робота или погибнет. Месть, как голод, гнала его по петляющим улочкам
Саргада, в то время как обуянные страхом горожане и дезорганизованные отряды
службы охраны и милиции проносились мимо. Хотя Грейсон еще  не  знал, как он
это  сделает, но он  поклялся  уничтожить "Мародера" и  человека, который им
управлял.
     По узким улицам Саргада разгуливали десятиметровые машины  смерти. Хот
Грейсон знал, как найти  улицу Коммерсантов,  четыре  раза  они с Тором были
вынуждены покидать улицы, внезапно заполнявшиеся толпами  обезумевших  людей
или  шагающими  железными  истуканами. Грейсон  старался отмечать те модели,
которые видел. Был  один  "Страус", он знал,  другой выглядел,  как  "Шарль"
Коммандос,-- на него уже успели нанести  эмблему Хендрика VI с Оберона. Один
раз  он  снова  увидел  "Мародера",  пробирающегося  по обломкам зданий. Над
Саргадом висела пелена  нефтяного дыма, воздух отяжелел от штукатурной пыли,
под ногами хрустели осколки кирпича.
     В  том   месте,  где   аллея  выходила  на  улицу   Коммерсантов,   Тор
приостановился и  осадил  Грейсона.  Выглянув  из-за спины пилота грузовоза,
Грейсон  увидел  еще  одного "Шарля", этот  боевой робот  конвоировал-группу
примерно из пятнадцати треллванцев к границе города.
     -- Что они делают? У Тора-был мрачный вид.
     --  Наверное,  берут заложников. Но эти люди, судя  по  всему, не самые
состоятельные граждане. Рабы, скорей всего.
     Грейсон  промолчал.  Он   слышал  рассказы  о   торговле  рабами  между
бандитскими царьками Периферии,  но не придавал им  большого значения.  Даже
затяжной страх  Клейдона по  поводу того,  что налетчики Хендрика взяли  его
мать  в  рабство  на  Оберон,  было  довольно  легко  объяснить  ксенофобией
непутешествовавшего, почти безграмотного туземца,  не бывавшего за пределами
атмосферы своего мира. Жестокая правда крылась в том, что в мирах отщепенцев
цивилизации,  где  машины   и   продукты  технологии  являлись  сокровищами,
человеческий труд был дешев.
     -- Куда они их ведут? -- поинтересовался вслух Грейсон.
     Тор пожал плечами.
     -- Пожалуй, в  космопорт. Здесь их негде использовать. Вероятнее всего,
пленников  забросят  куда-нибудь на другую  планету.--  Его  .голос  был  на
удивление  спокоен и  безучастен.-- Они  могут  погрузить их  даже  на  борт
старичка "Индивидуума".
     Внимание  Грейсона  привлек  грохот, доносящийся откуда-то  с  дальнего
конца улицы. Грейсон прополз  вперед, высунул голову из-за стены,  выходящей
на  улицу. То, что он  увидел,  потрясло его.  В развалинах здания, объятого
пламенем, стоял "Мародер". Грейсон похолодел. Здание было домом Беренира.
     "Мародер", завершив уничтожение, шагнул на  улицу.  Передняя стена дома
покрылась  трещинами  и  рухнула  внутрь, мириады  красных  искр взвились  и
поплыли дымовой завесой над городом.
     Тор следил за лицом Грейсона.
     -- Я так понимаю, что это был дом твоих друзей?
     -- Да...  да, был.  Но я не понимаю. Почему  они  разрушили только этот
дом? -- Дом  Беренира  уничтожили с  точностью хирурга, ни  одно  из  других
зданий квартала не тронули. Интересно,  спасся  ли Клейдов?  Юогда "Мародер"
двинулся дальше к скверу, оставляя за собой щебень и пламя, Грейсон подумал"
что  это маловероятно. Он  мрачно  наблюдал, как другая  стена дома Беренира
рухнула, выбросив фейерверк искр. Грейсон и Тор попятились назад.
     -- Сочувствую тебе,-- сказал Тор.
     Грейсон кивнул  в  знак признательности. Сейчас  он чувствовал себя  на
удивление опустошенным;  в душе  не осталось ничего, кроме желания отомстить
ненавистному  боевому  роботу.  Но  как?  Как? Чувство  беспомощности тяжело
угнетало его сейчас.
     -- Я направляюсь в космопорт,-- сказал Тор.-- Специалисты всегда нужны,
а  у меня имеется до-. статочно сноровки, чтобы выхлопотать место. Ты можешь
идти  вместе со мной в качестве  помощника, и мы как-нибудь сумеем выкрасить
твои волосы. Тогда тебе не придется принимать грязевые ванны, правильно?
     Грейсон задумался на мгновение, затем покачал головой.
     -- Иди без меня, капитан. Мне кое-что еще нужно сделать. Тор опешил.
     -- Что? -- полюбопытствовал он.-- Где?
     --   Я...   не   важно,--   сказал    Грейсон,   занятый   собственными
размышлениями.-- Мне нужно просто подумать,  вот и все. Я найду тебя потом в
порту.
     -- Когда?
     Грейсон пожал плечами.
     --  Не знаю.--  Он взглянул на свою  руку  и  удивился, почему  она  не
дрожит. Руки  и  ноги ослабли, словно прилив эмоций, который иссяк при  виде
"Мародера",  оставил от него одну наружную оболочку,  едва способную стоять.
Высокая концентрация адреналина, заставлявшего его до сих пор двигаться, шла
на убыль, и он чувствовал себя разбитым.
     Грейсон повернулся к Тору.
     -- Ты иди. Я присоединюсь к тебе, когда смогу.
     Тор усмехнулся, но в его глазах проглядывало беспокойство.
     -- Не  задерживайся слишком  долго.  Мы должны теперь держаться вместе,
верно?
     "Пошел ты  к черту и оставь  меня в покое",--  со злобой, удивившей его
самого, подумал  Грейсон.  Однако  ничего не  сказал, кивнул головой и пошел
прочь. Ему придется отыскать транспортное средство, чтобы  добраться до гор,
и он не вполне был уверен, что у него хватит сил.
     Младший   офицер  задеревенел,   весь  обратившись   во   внимание,   и
почувствовал, как пот струится за ворот его черного бронежилета.
     -- Нет, господин,  его здесь нет,-- ответил он. Оторвав голову от бумаг
на столе, сидящий человек окинул офицера холодным, спокойным взглядом.
     -- Он  должен быть. Я сам застрелил его. Я видел, как он упал, прямо на
том месте, которое я пометил на карте Транспортной Бухты, что я тебе дал.
     -- Его там не было, господин.-- На  лице  молодого человека был написан
явный страх. Его командир носил репутацию человека безжалостного.
     --  Мы  обыскали  Замок, проверили  все тела. Есть доказательство,  что
после нашего отхода по  Замку кто-то шастал.  Возможно, это парень, которого
вы ищете. Дверь складского  помещения, которую сержант  Винн  видел закрытой
после боя,  была  открыта, когда мы  вернулись,  и  один катер  пропал.  Сын
Карлайла, наверное, взял машину и удрал.
     Капитан   Харимандир  Синф  считал  себя   справедливым   человеком  --
безжалостным,  да,  и требовательным,--  но не поддающимся  капризам  грубых
эмоций.   Он  сделал  одиночный  выстрел,  который  угодил  сыну  вражеского
командира в  голову.  Это  он  приказал,  чтобы отряд штурмовиков и пленники
отправились из Транспортной Бухты вслед за уцелевшими  Коммандос к их кольцу
обороны на космодроме. Если Грейсон Карлайл остался жив, то в этом вина его,
Синфа,   а  не  жалкого   лейтенанта,   который  столь  безуспешно  пытаетс
замаскировать свой ужас.
     "Итак, виноват я сам,--  подумал Синф.--  Мне следовало  для надежности
всадить вторую  пулю или,  по крайней  мере,  оставить кого-нибудь  в Бухте,
чтобы он следил за ранеными".
     Но в той  Бухте все  происходило так быстро. Только  быстрые  решения и
стремительное передвижение  техники и людей обеспечили  успешное  проведение
акции.
     И миссия была успешна, не так ли? Коммандос Карлайла разбиты, уцелевшие
смылись, а их база находится  в руках Синфа. Если этому мальчишке и  удалось
ускользнуть в  Саргад,  это не может серьезно повредить грандиозному  плану.
Синфу особо  было приказано удостовериться  в  смерти главного теха  Риверы,
всех воинов, оставшихся в Замке, и сына Карлайла. Все  приказы выполнены, за
исключением последнего.
     Синф со всей серьезностью отнесся к этому приказу. То, что мальчишка не
ускользнул  вместе с  уцелевшими  членами группы  Карлайла,  в  этом он  был
уверен. Если парень  выжил, то он мог  скрываться лишь в пустынях  Треллвана
либо  в той огромной  мусорной  свалке у  основания горы,  которую аборигены
называют Саргадом.
     Если он рванул в  пустьяю, то его время истекло. Всего через  несколько
стандартных дней периастерон прокалит эти пески до состояния духовки. И даже
если мальчишка выживет после этого, спрятавшись в какой-нибудь пещере, то 50
градусов мороза в короткую треллванскую зиму доконают его.
     Значит,  остается город. Обшаривать  весь город ради  одного пацана  не
было возможности, да и не имеется никаких особых причин, чтобы предпринимать
это.  Молодой   Карлайл  не  сможет  убраться  с  планеты,  не  сможет  даже
приблизиться к космодрому без того, чтобы его не окликнули стражи периметра.
Он надежно заточен на  Треллване. Остальная  часть плана протекала гладко, и
казалось, что  в заключительных стадиях сын Карлайла вряд ли сможет воткнуть
им палки в колеса.
     Кроме того,  всегда  есть  шанс,  что  мальчишку  сцапает  какое-нибудь
патрульное подразделение.  Синф решил,  что лучше всего издать приказ:  если
вдруг  патруль  схватит  человека  возраста   Карлайла  в  Саргаде   или  на
космодроме, или нет, просто иноземца  любого возраста, то чтобы  его, Синфа,
поставили в известность. Так или иначе, но Синф узнает местопребывание парн
и позаботится, чтобы его сразу же умертвили.
     Офицер все еще стоял по стойке "смирно".
     -- На  этом все, лейтенант.  Ты хорошо справился с заданием. Спасибо за
отчет.
     Лейтенант  заметно  обмяк  от облегчения,  затем застыл  и  отсалютовал
резким движением -- правая рука к левой груди.
     -- Да, господин.
     Синф следил, как тот развернулся на каблуках и вышел.
     Он  снова вернулся  к работе  -- сообщению, которое он писал герцогу. В
течение 24 часов на космодром  должен  был прибыть срочный курьер, и  прежде
чем пройдет  еще один местный год, в ответ  на  сообщение Синфа  на Треллван
явится герцог со своей армадой.
     Синф  знал,  что  его светлость герцог  Ринол,  известный  как  Красный
Охотник, сгорал от нетерпения начать исполнение следующей фазы игры.
     Над Гайельским холмом и нависающей усеченной пирамидой Замка поднималс
ряд зазубренных, скалистых  пиков, часть неровной  горной гряды,  окружающей
Треллван   по   экватору.  Крайсанденские  горы   были  грубые  и   пологие,
сформировавшиеся  под  непрерывным  гравитационным  влиянием  треллванского,
очень близкого солнца, которое  продолжало  морщить и плющить эти выпирающие
пласты скал, то и  дело  буквально выворачивая их наизнанку  потоками  лавы.
Многие пики  вдоль  тридцатипятиметровой  гряды были  чрезвычайно  активными
вулканами, и легкие подземные толчки считались повседневным явлением.
     Хотя большая часть Треллвана выглядела бесплодной, среди экваториальных
гор  прикорнули  два  маленьких  змеевидных  соленых   моря.  Колонии  людей
обосновались  в  относительно  плодородных  областях,  в  полосе  шириной  в
несколько  сот километров,  тянувшейся между  этими  двумя  солеными лужами.
Медленный прилив,  вызываемый  красным Треллом  раз в пятнадцать стандартных
дней, был  достаточно  высок,  поэтому в прибрежных районах  никто не жил. К
тому  же  высокая концентрация серы  и  сероводорода  в  этих  мертвых водах
отравляла воздух на несколько километров  в округе.  Впрочем, большая  часть
энергии для поливов поступала от приливных генераторных станций, раскиданных
вдоль скверно пахнущих берегов морей.
     Периастерон знаменовал  начало  и конец каждого 45-дневного года. В это
время  Треллван, в своей слегка  искривленной орбите вокруг звезды, подходил
едва   ли   не  вплотную   к  Треллу.  В  периастерон,  называемый   Дальним
Прохождением,  солнце находилось над  другим боком планеты в середине каждой
Второй  Ночи. Тогда  с  дневной стороны на  Саргад налетал  мягкий шторм,  и
постепенное повышение температуры означало  наступление коротких периодов --
весны, лета, осени.
     В  периастерон,  окрещенный  Близким  Прохождением, солнце  стояло  над
Нерджем,  Черной  пустыней,  в  2000  километров к  западу  от города,  и он
кардинально отличался от своего "близнеца".
     В это время температура воздуха зашкаливала столбики термометров, а под
палящим  солнцем  с поверхности  морей стремительно  испарялась  вода.  Тучи
скапливались в  небе так  быстро, что  этот  процесс  можно было  проследить
воочию.  Когда  огромные  массы  горячего, влажного воздуха устремлялись  от
поверхности  планеты   в  холодную   стратосферу,  они  запускали   с  сухих
плоскогорий востока песчаные бури, завывавшие над Саргадом.
     Затем  наступал  сезон дождей,  неистовых,  грохочущих  дождей, которые
превращали пустыни в  океаны  грязи  и затопляли  улицы  Саргада.  Медленное
вращение   планеты   продолжалось,  и   Саргад   постепенно   погружался   в
беспросветную ночь. Всю эту  долгую ночь шторм  не  стихал,  в то  время как
температура воздуха неуклонно падала.
     В середине Первой Ночи, пять или шесть стандартных дней спустя, в горах
шли снегопады. Большая  часть  влаги  возвращалась на  землю  в  виде снега,
устилавшего горы и ледяные равнины далеко  на  севере и  юге. Экваториальна
пустыня вокруг  Саргада промерзала  насквозь, когда температура падала до 50
градусов ниже нуля, а высоко в горах разрастались недолговечные ледники.
     Между  зубчатыми  горными  вершинами тяжелым покрывалом  лежал  снег. В
некоторых  местах сейсмические,  толчки, постоянное действие  снега, мороза,
жары и талых потоков раскалывали горы, обнажая  древние, запрятанные склепы,
пещеры, истоки рек, текущих в море. Горячее минеральные источники, бьющие  в
пещерах,  вскрывали  расселины  под сверкающими  крышами льда.  Внутри  этих
расселин ровным  эхом возникала  капель,  в результате  чего  нагромождались
фантастические, кинжаловидные сталактиты.
     Дальнее Прохождение выпадало на  середину Второй  Ночи. Тогда случались
бури,   в   основном  песчаные  и  пылевые,  рожденные  теплыми  ветрами   с
противоположного  полушария,  и  температура  начинала  подниматься.  Вскоре
температура  уже превышала точку  замерзания воды и  по-прежнему карабкалась
вверх. Начинали  таять целые горы  быстро накопленного  льда и  слежавшегос
снега.
     Местами таяние носило катастрофический характер.
     Грохочущее  Ущелье, расположенное  в горах, к  северу от Саргада,  было
самой  глубокой и  самой большой  расселиной  на планете. Во время  холодных
периодов  оно полностью затягивалось  коркой  льда  в сотни метров толщиной.
Талая вода превращалась в ледяной водопад. Белая река каскадами низвергалась
по разветвляющимся каналам, проеденным  во льду и  скале, в  глубокое горное
озеро, от которого поднималась туча брызг. Во  время  потепления  эти брызги
висели над У-образным  Ущельем, и  грохот вод  можно  было слышать в городе,
несмотря на непрекращающиеся выкрики уличных зазывал.
     Грейсон обнаружил Ущелье вскоре после  прибытия  Коммандос  Карлайла на
Треллван. Оно стало  для него убежищем и от острого языка Кая Гриффита, и от
переполненных  солдатами  казарм.  По  временам  он  скрывался  там даже  от
мягкого, но осуждающего взгляда своего отца. Однажды, несколько местных  лет
назад, он приводил туда  Мару, чтобы развлечься.  Он надеялся, что она будет
потрясена красотой Ущелья так  же, как и он, но Грейсона сильно разочаровало
равнодушие девушки. Она сказала, что вход в расселину слишком шумный, воздух
чересчур влажный, а вылизанная водой скала слишком холодная и твердая. После
того  эпизода он не появлялся там  несколько местных дней, но  даже  Мара не
могла надолго испортить чарующего впечатления от Ущелья. И в последующие дни
Грейсон много раз приходил сюда полюбоваться природой.
     Сейчас  ему  нужно было  побывать в  Ущелье.  Всего за несколько  минут
Грейсон нашел милицейский наземный скиммер,  припаркованный у края тротуара.
Он  не  чувствовал угрызений  совести  по поводу присвоения машины. В  конце
концов она была одним из легких милицейских транспортных средств, подаренных
Коммандос  местной милиции вскоре после прибытия гарнизона. Ее переписали на
аборигенов  в  результате  соглашения   между  Треллваном  и  правительством
Федеративного Содружества  о взаимном  милицейском  обучении и помощи. После
всего, что  Грейсон  пережил за последние часы, он полагал, что треллванцы у
него в  долгу  и не обидятся за  эту небольшую  кражу. Завихрив  тучу  пыли,
скиммер вывез его из Саргада и понес по орошаемым полям на север от города.
     Там   произрастала  чахлая  растительность,  выпачканная   треллванским
аналогом  хлорофилла на сернисто-медной основе  в  темно-голубой  цвет. Вода
доставлялась с гор на севере по единственной широкой и  проржавевшей трубе и
орошала по  очереди  голубые лоскуты полей в пустыне за пределами города. Но
люди  не  могли  употреблять  в  пищу  собственную  продукцию  растительного
происхождения, поэтому выращивали  импортированные зерновые культуры и овощи
внутри агропулов, где поддерживался  оптимальный  температурный  и  световой
режим.  Местная  промышленность,   привычная  к  треллванскому  циклическому
климату,  поставляла  специи  (безопасные,  если  поглощать  их  в небольших
количествах) и  кустарниковое каменное  дерево,  которые являлись  основными
предметами торговли с другими мирами.
     Грейсон,   врубив  полную,  довольно  приличную   скорость,   доступную
маленькой посудине,  прокладывал курс прямо по полям, направляясь к леднику,
угнездившемуся  в  У-образной горной расселине.  Вокруг было мало  людей,  в
основном  полевые рабочие. Сейчас, когда штурмовики исчезли, работа на полях
и  в агропулах продолжалась. Никто  из рабочих не  обращал внимания на полет
милицейского скиммера.
     Вверх по склону горы вели тропинки, но в конце концов Грейсону пришлось
бросить машину среди нагромождения валунов. Он нырнул в сеть пещер с низкими
потолками, которые должны были привести его в самое сердце горы, а оттуда --
к Ущелью.
     Расселина давала о себе знать в первую очередь  тупым грохотом, который
можно  было  расслышать  даже на  улицах  Саргада, за  десять  километров. В
пещерах, в  скальных червоточинах, звенел  и  переливался  непрерывный  рев,
бился  в   ушах,  как  нечто  живое.  Пещера  оглашалась  звуками  только  в
определенный  период, когда ледяные  скалы  таяли  и низвергались  в полость
двухсотметрового Ущелья,  но  Грейсон знал, как справиться с этим. Обычно он
приносил с собой защитные наушники, но  потом открыл, что кусочки скользкой,
похожей на воск глины с  пола пещеры с таким же успехом могут защищать слух.
Он  тщательно  затыкал  уши, затем по наклонной тропе пробирался к источнику
рева. Вдоль стены Ущелья, как раз посередине, между полупрозрачным свечением
ледяного  потолка и  тусклым полумраком окутанного водяной пылью озера,  шел
выступ -- следствие какого-то древнего сдвига земной  коры.  На этом выступе
человека обступали ликующий рев водопада и напряженная вибрация горы. Воздух
был холодный, насыщенный влагой. Центр Ущелья заполнялся водой, вырывающейс
из каналов, проточенных  водой в ледяной  крыше. Время от  времени  от крыши
откалывались   многотонные   глыбы  льда  и,  пролетев  две   сотни   метров
наполненного брызгами пространства, плюхались в клокочущую пену озера.
     Грейсон пробрался  по  выступу  влево. Там, на юге, Ущелье  выходило  к
свету  и  воздуху,  а  ледяной  потолок  сменяло  чистое  небо,  обрамленное
окружающими утесами.  Через это  отверстие, в пяти километрах внизу, он  мог
различить вертолетную  площадку на крыше Замка. Еще  дальше и ниже находилс
Саргад, распростершийся, как кривое колесо,  у  подножия горы.  Стена Ущель
круто обрывалась вниз, на 100 метров от уровня озера.
     Это озеро было очень глубоким и довольно длинным. Если пройти несколько
километров  дальше, в  горы,  то  там можно  было  увидеть,  что  воды озера
находили себе выход возле северного края Ущелья, спадая по склону окутанными
паром  водопадами; по глубоким петлистым каньонам вода устремлялась дальше к
северу  и в  брызгах  и  пене  низвергалась  с высоты  пятидесяти  метров  в