шение  парциального  давления  двуокиси
углерода могло  привести  к  потере  сознания и к смерти. Он натянул  маску,
проверил ее герметичность и поступление дыхательной смеси. Все было в норме.
Дышать стало легче.
     Подумав о том ужасе, который ждал его снаружи, Дэв едва не отказался от
своих намерений.
     Акуту. Это  слово  на нихонго  означало "ночной кошмар". А  сейчас  ему
предстояло   пройти   через   свой   собственный  кошмар,   покинуть  защиту
искусственной брони уорстрайдера и выйти наружу, таким как есть, - уязвимым,
незащищенным.
     Он  снова  залез  рукой  в  шкафчик  и  извлек   оттуда  поблескивающий
контейнер. Прикоснувшись к замку,  он открыл его, вытащил кусок бесформенной
серой желеобразной массы. Она  была очень похожа на тех тварей, что облепили
стены пещеры. Испытывая  отвращение  - он  все  еще не  привык  к ним  - Дэв
погрузил  в массу  голые пальцы правой руки.  Амебовидное  создание медленно
стало растекаться по его кисти,  обволакивая сначала пальцы  и тыльную часть
ладони,  потом запястье и  саму ладонь. Через несколько секунд его рука была
полностью заключена в нечто,  похожее на поблескивающую  влагой  перчатку из
прозрачной серой резины, с безобразной серо-коричневой массой, прилепившейся
к его предплечью.
     Осторожно,  чтобы не повредить комеля, он расстегнул ремни безопасности
и выбрался  из  сложного  переплетения строп. Подняв  руку,  в слабом свете,
отбрасываемом   контрольными   индикаторами  консоли,   он   увидел   своего
искусственного симбионта  и улыбнулся. Кисть его правой  руки  стала  теперь
прохладней; комель, как и  ксенофобы  снаружи, был пожирателем  тепла. Тепло
тела Дэва питало его.
     - Ладно,  парнишка,  - сказал он. - Теперь мы узнаем, не  зря ли ты ешь
свой хлеб. Я очень надеюсь, что ты умеешь говорить на местном диалекте...
     Дэв вытянулся и с громким щелчком открыл входной люк.


ГЛАВА 33


     Мечты, что приносят плоды размышлений,
     Реальность Вселенной
     Я сам сотворяю.
     Имперская хайку, середина XXV века

     Катя одной рукой остановила  раскачивание, начавшееся сразу, как только
ее стали опускать в темноту шахты. Она висела на  одном конце троса, надежно
укрепленного на скафандре, похожая на паука, вцепившегося  в нить бесконечно
длинной паутины.  И  название  у него было подходящее - "классная  нить". Он
представлял   собой  наносинтезированную   молекулу   из   атомов  углерода,
соединенных  между собой звеньями  в  очень  длинную трубку.  Трос отличался
необычайной прочностью, превосходившей алмазное волокно. Разрезать его можно
было  только   при  помощи   специального   нано,  запрограммированного   на
разъединение углеродных связей. Так что опасности, что нить разорвется и она
полетит в неведомую бездну, не существовало.
     Пугала  ее  не опасность  падения,  а  совсем  другое. Липкая тьма,  не
желавшая отступать под натиском света лампы, прикрепленной к ее шлему, и еще
замкнутость пространства, которое из-за темноты и страха  казалось еще более
ограниченным.
     Надежно прикрепленный к  стоявшему на  тормозном якоре "Крабу" трос был
пропущен  через  небольшой  ролик,  имевшийся  в  снаряжении  ее  скафандра.
Специальная пластина, регулирующая силу натяжения троса,  позволяла ей самой
управлять скоростью своего спуска. Она чувствовала себя довольно неловкой, и
четыре огонька, светившиеся далеко внизу, подтверждали  ее мнение о том, что
коммандос  Дэва  куда  проворнее  ее  самой.  Одной  ногой  она  ударилась о
торчавший   из   стены  выступ   и   резко   качнулась  в  сторону.   Описав
головокружительную дугу, она вернулась на прежнее место и врезалась в  стену
плечом,  больно ушибившись. Ручной пулемет нещадно колотил Катю  по бедру, и
вес  портативной   системы  жизнеобеспечения  на  спине  вдруг  стал  весьма
ощутимым.  Она прекратила спуск и  дождалась, пока  не прекратится болтанка,
потом  закрепила оружие, подтянула подпругу и снова продолжила погружение  в
беспросветную тьму.
     Она  чувствовал  себя слепой, такой  же  слепой, как  тогда,  много лет
назад, когда повисла в Темноте между двумя мирами, И тот факт, что ее зрению
был доступен светлый кусок неба  наверху  и четыре огонька  товарищей внизу,
был не в силах прогнать почти осязаемой черноты обступившей ее ночи.
     Еще  хуже  было то,  что, невидимые во мгле,  со всех  сторон ее  могли
окружать ксенофобы.  К ней с  новой  силой  и отчетливой  ясностью вернулись
ночные кошмары детских снов, воображаемые монстры, прячущиеся в темноте.
     Но  Катя упорно прижимала руку  к  регулятору  шкива, и разматывающаяся
нить уносила  ее в  бездну. Теперь она немного освоилась  с  окружением и  в
большей степени контролировала спуск, отталкиваясь время от  времени от стен
ногами.
     Как бы то ни было, ей удалось удержать монстров в узде.


ГЛАВА 34


     Даже самые  чуждые  друг  другу  существа должны  иметь  нечто  общее в
субъективном восприятии  мира, понятиях, побуждениях и  эмоциях. Если  этого
нет, то общение невозможно, как невозможна демонстрация  разумного осознания
собственного "я".
     Наверное, эта проблема в  течение всего времени и служила  препятствием
на пути установления контакта между нами и ксенофобами. Похоже, единственным
общим для нас с ними чувством был страх.
     Д-р Пол Эрнандес "Слушания по делу ДалРиссов", Космический Совет Земной
Гегемонии, 2542 год Всеобщей эры

     Жара внутри страйдера была невыносимой,  но  снаружи воздух  походил на
раскаленную  топку.  Дэв  прислонился к открытому  люку,  голова  кружилась.
Постояв  немного,  он  с  трудом  вытащил  лестницу  и  начал спускаться  по
ступенькам   вниз.   Огни  "Призрака"   освещали  крошечный  мир  блестящих,
отливающих   серебром,   медленно   наступающих  ксенофобов.   Дальше   была
непроницаемая темнота.
     Земля под ногами была скользкой. Опустив глаза, он увидел, что стоит на
растекшемся  желе.   Это   были   клетки  ксенофобов,   раздавленные  ногами
"Призрака", когда после  падения он выпрямил машину.  Осторожно ступая,  Дэв
приблизился к ближайшей стене и вытянул вперед правую руку. Он почувствовал,
как комель, прилепившийся к предплечью, зашевелился, словно ожидая чего-то.
     Интересно,  как это будет  выглядеть, общение  с ксенофобами? Когда  он
разговаривал с ДалРиссами, он просто слышал голос,  звучавший в его  голове,
что  достигалось  благодаря переводу комеля и  цефлинку.  Но ксены настолько
отличались от них обоих,  что люди и  ДалРиссы  на  этом фоне выглядели  как
братья. Дэв не представлял, чего можно ожидать.
     Он  приложил  обтянутую  перчаткой  руку  к  стене,   прижав  комеля  к
поблескивающей   массе   ксеноклеток,  тонким  слоем  полупрозрачного   желе
покрывающей камень.
     Опасность...  страх... опасность...  но пришелец  нисколько не похож на
смутно припоминаемые образы Самих-которые-не-были-Самим, исчезнувших из мира
так давно. Сам  передвигался с медлительностью  увечного; скорость его мысли
могла поспорить со скоростью микроэлектронных цепей  и  реле отдельно взятых
переключателей  размером   с  молекулу.  Но   движения,   реакция,   неясные
воспоминания о старых страхах, стремлениях и  потребностях были  замедлены в
миллиарды  раз неэффективностью громоздкой  конструкции Самого. Единый  тоже
обладал  способностью  мыслить  очень  быстро, если  ему нужно  было  что-то
обдумать, но и его реакции были мучительно медлительными.
     Любопытство.  Страх. Не-Сам  приблизился вплотную и прикоснулся к одной
из субстанций  Самого.  Единый приготовился  выбраковать  субстанцию,  чтобы
избежать  заражения,  но,  ошеломленные  узнаванием,  Сам  и  Не-Сам  начали
сливаться, смешиваться,  общаясь со  слепящей скоростью. Электронные потоки,
называемые  мыслями,  потоки,  описывающие  форму и  существование, бытие  и
память - все были  приняты Не-Самим и возвращены, но когда они вернулись, то
вернулись... наполненные образами.
     Дэв  почувствовал  инородные  мысли  в виде  потока, хлынувшего  в  его
сознание.   Каскад    образов,    понятий,    чужеродности...   Пространство
представилось ему в ощущениях  Самого,  чье невероятное тело, складывающееся
из  отдельных  субстанций,  змеилось  по бесчисленным  тоннелям,  миллионами
километров   пронизывающих   кору  планеты   от  холодной   пустоты  внешней
поверхности до теплого сияния внутренних огней, выворачивающих шар... нет...
Вселенную... пустую скорлупу... наизнанку...
     Он   изо   всех   сил  пытался  это   осмыслить,  постичь,   борясь   с
головокружительным вихрем информации, захлестнувшим его и грозящим вывернуть
наизнанку его собственный мир. Это было все равно что родиться  заново, нет,
скорее, это была растерянность, как, если  бы  ты узнал, что  все, чему тебя
учили в жизни,  оказалось ложным, ложным, ложным,  и всему надо было учиться
заново.
     Вселенная  -  это  Камень,  бесконечный  Камень,  длящийся  вечность  и
окруженный теплом. Где-то в глубине Камня  и  далеко  от  тепла,  существует
He-Камень,  Пустота,  невероятный   пузырь  пустоты,  пронизанный  странными
феноменами,  теплом,  меняющим  температуру  в  соответствии   с   кажущимся
бессмысленным   порядком,   населенной    источниками   тепла,    кажущимися
недосягаемыми, ломающими все разумные гипотезы об устройстве Вселенной.
     Единый был  бы рад  оставаться рядом  с окружающим его теплом, но  есть
потребность искать Пустоту и  тепло,  что лежит за Пустотой, и населять  его
продолжением Единого.
     Но из Пустоты  приходят субстанции  Не-Самого, не подчиняющиеся никаким
законам, которые разрушают Единого и стремятся  к  его  уничтожению, но  они
становятся частью Единого, направленной на добро...
     Дэв  попытался  прояснить  свои  мысли,  запутавшись в  потоке  данных,
поступающих извне и захлестнувших его разум. Но это было еще не все, в мозгу
звучали отзвуки эха.
     Я всегда хотел стать звездолетчиком, страстно и до боли в сердце мечтал
об  этом. Помню то лето, когда  мы с мамой пошли провожать  отца на небесный
лифт, когда он уезжал в Имперский Дворец ц на новое место службы. Основанием
небесного   лифта   служит  мыс  на   северном   побережье   Пулау   Лингга,
представляющего собой райский остров на  экваторе длиной в сорок километров,
в  ста  километрах  к  югу  от Сингапура. Добраться туда  можно на магнитных
подземных поездах, несущихся под водами пролива. Иногда небесный лифт бывает
виден и из Сингапура - такая тоненькая, как ниточка, царапинка на фоне неба,
которая  после восхода  солнца отливает серебряным  блеском,  что  делает ее
похожей на сверкающую шелковистую нить паутины.
     Откуда он  хорошо виден, так это с  галереи для  гостей,  расположенной
недалеко  от  того  места,  где  поезда  на  магнитной   подушке  высаживают
пассажиров,  но  в  тот  день  она  была  закрыта,  и мне ничего  другого не
оставалось, как прилипнуть  к  забору  из проволочной сетки,  преграждающему
доступ  на  служебную  территорию,  и, задравши  голову,  смотреть  вверх на
серебряную  башню,  устремляющуюся  к зениту. Тогда я понял, что  эта  башня
является  первой ступенькой  на  дороге  к звездам, и что  этой  дорогой мне
хотелось  бы  пойти,  углубиться  в  сердце  Галактики,  полететь дальше,  к
звездам, купаясь в синем сиянии Божественного Океана. Боже, и когда только я
снова увижу папу, и почему так нестерпимо больно...
     Дэв понимал,  что бессвязно перескакивает с одной мысли на  другую,  но
ничего не мог с собой поделать. Казалось, боль и страх, сдерживаемые годами,
прорвались наружу, сметая все на своем  пути, как это делает вода, пробившая
дамбу. Водоворот чувств и воспоминаний снова подхватил его.
     Его боль, когда отец уезжал, предательство. Ни с чем не сравнимая мука,
которую он испытал, узнав,  что отец мертв и между ними не будет примирения.
Его  отчаяние, когда был  утрачен шанс  стать звездолетчиком,  его унижение,
когда  он  попал  в  простые  рядовые...  и  теплое  легкое  братство  юджо,
солдатских уз, новая семья, признание, самосовершенствование, победа...
     "Бог мой, -  подумал он,  потрясенный глубиной переживаний, на которую,
как ему казалось, был не способен, - что ксены подумают обо всем этом ?"
     Он  услышал  ответ,  хотя  тот  был  сформулирован  не  словами.  Набор
переживаний, чувств,  эмоций, мировосприятия, жизненного опыта его и Единого
разительно  отличались   один   от  другого.  Но  он   почувствовал  сильную
заинтересованность  со  стороны  ксенофоба, в  его  сознание  рекой  потекли
вопросы, напоминая сменяющуюся череду  данных  на мысленном дисплее, который
всегда был перед глазами во время управления страйдером...
     Что такое забор из проволочной сетки?
     Что такое остров?
     Что такое солнечный свет?
     Что такое планеты?
     Что такое звезды?
     Что такое Бог?
     И  еще  много  других.  Он чувствовал,  что  Разум, задававший  все эти
вопросы, был очень велик и очень-очень стар. Мысли, которые казались Дэву не
поддающейся контролю мешаниной, он прочитывал  со скоростью сверхкомпьютера,
сопоставляя слова  с. образами, идеи с пониманием. Он был скор, но  отяжелен
собственными   представлениями.  Дэв   сталкивался  с  такими   сдвигами   и
завихрениями, но ничего не понял в них.
     Тем  временем  воспоминания  продолжали  всплывать на  поверхность. Дэв
только что испытал  прямую загрузку  данных в  оперативную память. Это  были
новые  сведения,  поступление которых  он  ощутил, когда  Катя передала  ему
записку,  только  в  этих  файлах  содержались  миллионы   и  миллионы   бит
информации.
     Теперь ему оставалось только вспоминать.
     Он вспомнил, как когда-то был Ребенком Ночи, еще  не сформировавшимся и
наполовину, который  знал только  тепло и тьму, а также  ощущал  присутствие
брата. Еще он помнил, что до этого на крошечной  сфере  пересекал Внутреннюю
Пустоту,  улетая с  Камня. Это  было  в  невероятно  удаленном  прошлом.  Он
помнил...
     Дэв знал, что ксенофобы...
     Нет,  не ксенофобы. Это неправильное понимание  их сути, вытекающее  из
человеческого страха и незнания. Они не  боялись незнакомцев, они  просто не
знали их, не признавали как частицу Вселенной, не связанную с Самим.
     Они, он...  был Единым, кроме которого  во Вселенной больше  Никого  не
было.
     В двадцати метрах за его спиной послышался шум обвалившихся камней. Дэв
слегка повернулся  и  увидел, что на  едва  различимую в  свете  собственных
фонарей и окутанную  поднявшейся пылью  сгорбленную фигуру  "Моргана  Холд",
похожую на застывшего рака, сыплется мусор. Через несколько секунд в пылевом
облаке появились четыре фигуры и  спрыгнули на  землю возле "Призрака", двое
мужчин  и  две  женщины  в черных с  красным бронескафандрах.  Одним  ловким
движением они одновременно отстегнули ремни сбруи и выхватили оружие.
     - Лейтенант Камерон! - Ему навстречу рванулась сержант Уилкинс, похожая
на разъяренную валькирию. Руки ее оттягивал  страшного  вида ручной  пулемет
фирмы "Штейр-Хитачи". - О, мой Бог, что это с вами случилось?
     Стоявший за ней  капрал  Байер  поднял руку  с  фонарем,  а двое других
вскинули поблескивающие в искусственном свете лазерные  ружья  "Тошиба",  не
менее  устрашающего вида, чем  пулемет Уилкинс, но нерешительно застыли,  не
зная, куда направить огонь.
     Дэв замигал от яркого света, и только тут до него дошло, что он все еще
стоит у  стены пещеры,  а Единый  спустился вниз  и  обволок  его тело своей
массой,  почти  укрыв его  наполовину.  Остальные  субстанции  Единого  тоже
стремились  к нему, чтобы посредством комеля вступить в контакт. Внезапно он
понял, что  выглядел, должно  быть, как  часть этой живой стены. Но боли  не
было, и не было сожаления.
     Просто... Единение.
     - Привет, сержант, - сказал он незнакомым голосом, приглушенным маской.
Дэв почти не мог говорить. Образы, мысли... Ощущение чужеродного присутствия
едва  не заставило его броситься на  землю. - Не стрелять. Мне  не причинили
вреда. Со мной все в порядке. На самом деле...
     Нехотя он оторвался от стены, раздался чмокающий звук. Комель остался с
ним, и Дэв ощутил голой кожей трепетание его тельца. В том месте, где к нему
прикасался Единый, ощущалась прохлада. Снова пахнуло  жаром пещеры,  как  из
открытого горнила топки.
     С  громким стуком,  отталкиваясь от стен, сверху  спускалась  еще  одна
фигура,  пятая  по  счету.  На  ней  был  черный,  плотно   облегающий  тело
комбинезон, и гермошлем. Глаза Дэва от изумления расширились.
     Катя.
     Некоторое  время  она воевала со сбруей, пытаясь вместо  нее отстегнуть
шкив,   но  наконец  сумела  освободиться.  Тут  же  она  вскинула  ружье  и
решительным шагом направилась к нему.
     - Дэв?
     - Со мной  все  в порядке, Катя.  - Каким-то шестым  чувством он понял,
чего стоил ей этот спуск в темноту. - Что ты делаешь здесь?
     - Ищу тебя.
     Он увидел,  как  расширились за  прозрачным  забралом  ее  глаза.  Свет
фонарика, установленного на шлеме, скользнул по живой стене.
     - Скажи, эта штука, что позади тебя, это то, что я думаю?
     Дэв краешком губ улыбнулся.
     - Люди,  то, что  вы видите,  -  ксенофоб.  -  Его улыбка  стала  более
широкой.  - Но это неподходящее  имя. Он не  боится  нас и не ненавидит. Для
него   жизнь   заключается   в  строительстве  тоннелей,  в   расширении   и
воспроизведении,  и росте,  и вечном,  непрерывном поиске  тепла, заполнении
Камня,  превращении Не-Самого  в  Самого. Но потом встречаешь  кого-то,  кто
заставляет тебя остановиться и подумать...
     Уилкинс  подошла ближе,  но очень осторожно, ствол ее тяжелого пулемета
неуверенно подергивался.
     - Лейтенант, в ваших словах нет смысла. Может быть, вы начнете снова?
     -  Подумать  только,  -  медленно  произнес  Дэв,  -  все,  что от  нас
требовалось, это попытаться  найти  объяснение.  Я  хочу  сказать, часть его
умерла,  и  тогда Вселенная  вдруг стала  выглядеть иначе.  -  Вздохнув,  он
покачал  головой,  вдруг болезненно ощутив, что слова его звучат  бессвязно,
поскольку   он   пытается   изложить   непонятное...   чужое.   Голова   его
раскалывалась. - "Оно"... нет, не то  слово. Слишком безлично. Просто  у нас
нет подходящих слов.
     Он замолчал  и замигал глазами, только что  в голову ему  пришла другая
мысль.
     - Лучше положите оружие, люди, - сказал он. - Думаю, теперь нашей войне
пришел конец.
     Катя во все глаза уставилась на Дэва.
     - Можно ли верить этому?
     Но Дэв в этих словах  услышал то,  что скрывалось за ними: "Можем ли мы
доверять тебе? Может быть, оно что-то сделало с твоим разумом?"
     - Мы  можем  доверять ему, - тщательно выговаривая  слова,  сказал  он.
Слишком много откровений  в  такой короткий промежуток времени, и они решат,
что перед ними стоит не Дэв Камерон. Контакт с  существом изменил его, но не
в  том смысле, как этого боялись люди.  Он сделал глубокий вдох и постарался
говорить ровным, спокойным голосом. -  Это машина. Огромная, сложная машина,
собранная из  Бог знает какого числа  триллионов  компьютеров, величиной  не
больше  бактерии.  Электромеханические  компьютеры,  изготовленные,  вернее,
выращенные из какого-то эквивалента нуклеопротеинов.
     Катя с сомнением посмотрела на него.
     - Кто вырастил их? Откуда они взялись?
     Дэв на минуту задумался, тщательно подбирая слова.
     - Между нами и нашими машинами существует что-то вроде симбиоза, так? С
помощью нанотехнологии  мы  можем выращивать компьютеры в  наших мозгах, под
кожей, превращая  их в  частицу самих себя. Это  наш способ взаимодействия с
остальным миром. Сейчас даже трудно представить себе жизнь без них. Понятно?
А  теперь  представьте... некую форму жизни. Я мало что помню об этом - так,
отдельные  фрагменты из двухмерного фильма, записанного на  шершавую пленку.
Развивался он на очень старой планете,  вращавшейся вокруг красного карлика,
глубоко  в  ее  недрах, возм