нами свои махинации?
     - Он дал вам вторую попытку.
     - Которой я не ждал.
     - Но вы получили ее и должны быть удовлетворены.
     - Как вольнорожденный?
     - Но вы воин, разве не так?
     - Это правда. И, пожив среди вольнорожденных, я стал их уважать, и...
     - Уважать? Вы способны уважать "вольняг"?
     -  Вольнорожденных.  Вы  должны  говорить  "вольнорожденных".  Да,
способен их уважать. Последние несколько лет я жил рядом с ними  и  понял,
что они только считаются второсортными воинами. Если им дают  возможность,
они сражаются не хуже остальных.
     -  Я  не  могу  поверить,  что  это  вы  произносите  такие  гадости.
Замолчите. "Вольняга" есть "вольняга", им он и останется. А вы, во что  бы
ни верили, всегда останетесь вернорожденным. Вы можете  менять  обличья  с
легкостью пещерного человека, маскирующего себя одеждой из звериных  шкур,
но ваша подлинная индивидуальность всегда останется исходной, определенной
рождением. Может быть, вы и привыкли быть  "вольнягой",  но  не  пытайтесь
обратить меня в свою новую веру.
     - Хорошо.
     - Итак, я повторяю свой вопрос. Почему вы  решили  разрушить  карьеру
Тер Рошаха, а заодно и свою?
     - Ради Родового Имени можно рискнуть чем угодно.
     - Что бы ни произошло на Твердыне, Имени вам не видать.  Вам  никогда
не подняться так высоко.
     - Всегда есть воз...
     - Нет никакой возможности! Вы с Тер Рошахом преступили  закон  Клана,
нарушили традицию Клана. А я, выполнявшая роль его  помощницы,  из-за  вас
тоже окажусь втоптанной в эту грязь. Я совсем недавно едва  не  утонула  в
грязи. Теперь еще? Спасибо!
     С Эйденом случилось редкое для человека Клана событие: он улыбнулся.
     - Да, я слышал, что вы тонули в  болоте.  Джоанна,  поверьте  мне,
сейчас действительно сожалею о том, что  так  случилось.  Если  бы  мне  в
голову пришла мысль, что вы...
     - Если бы вам действительно пришла в голову хоть какая-нибудь  мысль!
Вот в чем проблема. Вы не думаете, вы действуете. На первой Аттестации  вы
лезли напролом. Потом вас спасла какая-то высосанная  из  пальца  тактика.
Теперь вы опять рветесь куда попало. Во-первых,  вы  явно  поторопились  с
выдвижением своей кандидатуры. Сначала вам следовало установить, можете ли
вы законным образом состязаться за право обладания Именем.
     - Нет, я не рвусь, как вы сказали, куда попало. Каждый шаг, который
сегодня  предпринял,  каждое  мое   слово   было   запланировано,   твердо
рассчитано. Я имею право состязаться за Имя. И я буду за него состязаться.
     Они замолчали. Эйден отвернулся от Джоанны и,  подойдя  к  маленькому
тюремному окошку, посмотрел в него. Никого видно не было. Вероятно, совет,
созванный Першоу, все еще заседал.
     - В любом случае, -  сказала  Джоанна,  -  Тер  Рошах  теперь  должен
ответить за свои дела. Интересно, откроет ли он мотивы, толкнувшие его  на
все это? Есть многое, о чем бы я хотела узнать.


     - Вас не казнят. Вы, конечно, были соучастницей, но руководящая  роль
принадлежала не вам.
     - Вы практикуетесь в произнесении речи, которую будете говорить перед
Советом, не так ли?
     Они опять некоторое время помолчали, затем Джоанна заговорила вновь:
     - Вы так до сих пор и не поняли, Эйден,  что  обман  считается  среди
людей Кланов величайшим грехом. Данная вам вторая попытка,  ваша  жизнь  в
качестве вольнорожденного, то, что вы приняли чужое имя, - это все  обман.
У них будет множество обвинений против вас.
     Она грубо рассмеялась - верный признак того,  что  она  находилась  в
хорошем настроении.
     - Обманщик. Вероятно, это имя и должно быть вашим, - сказала  она.  -
Кому бы еще оно так подошло?


     Жеребец  снова  встретился   с   Эйденом,   когда   их   с   Джоанной
транспортировали к космическому кораблю.
     - Желаю тебе добиться успеха, - прошептал Жеребец.
     - Твоя поддержка много для меня значит.
     - Поддержка? Пожалуйста,  не  говори  так.  Я  не  поддерживаю  тебя.
Наоборот, мне за тебя стыдно.
     - Стыдно?
     - Ты  отрекся  от  статуса  вольнорожденного,  чтобы  состязаться  за
Родовое Имя. Значит, в глубине души ты был, несмотря ни на что, уродом  из
"отстойника". И презирал нас так же, как и все остальные.
     - Это неправда, Жеребец...
     - Нет. Если бы ты действительно уважал нас, как ты уверяешь меня,  то
никогда бы не отрекся от нас. Ты,  как  настоящий  кречет,  можешь  летать
везде, но всегда возвращаешься к склону  горы,  на  котором  родился.  Да,
именно так: ты летал как вольный, но теперь возвращаешься в  свое  родовое
гнездо. Эх ты, вернорожденный...
     - Жеребец...
     - Или, может быть, мне говорить "сквернорожденный"?
     - Разве ты не хочешь, чтобы я выиграл Родовое Имя и внес свой вклад в
генный пул?
     - По правде говоря, нет. Мне это все равно. Я останусь твоим  другом,
но мне все равно, что с тобой случится. Вольнорожденные  не  унижают  себ
какими-то Именами, не хотят внести никакого вклада в генный пул. Ты можешь
победить в этом состязании, можешь и умереть. В любом  случае  я  буду  на
твоей стороне, если ты этого хочешь. Но мне действительно стыдно за тебя.
     - Я должен добиться Имени.
     - Знаю. И это для  меня  не  оправдание.  К  Хорхе  я  питаю  большее
уважение, чем буду питать к Эйдену Прайду.
     Их разговор на этом окончился, и весь остаток пути Эйден  думал,  как
это звучит: Эйден Прайд. Ему казалось, что по его телу прокатываются волны
физического желания обладать Именем.  Если  даже  тело  так  реагирует  на
звучание Имени, то как он может не выиграть его?  Нет!  Страсть  к  победе
будет гореть в его душе, несмотря на все неприятности, несмотря  на  муки,
которые придется испытать, несмотря на опасности, лежащие на долгом пути к
Родовому Имени.



23

     Увидев лица воинов, входивших друг за другом в зал,  Джоанна  решила,
что ее положение весьма серьезно. Атакующие и ведущие огонь боевые  роботы
выглядели дружелюбнее, чем эти, наделенные  Родовыми  Именами,  воины.  Их
было очень много. Большинство из них вызвали  на  Совет  с  самых  далеких
форпостов. Некоторые воины, к которым пришел вызов, воспользовались данным
им правом и остались на своих местах, сославшись на  неотложные  служебные
дела.   Однако   значительное   большинство   решило    приехать,    чтобы
присутствовать на этом необычном суде и участвовать в вынесении приговора.
Джоанна слышала, что из 960 воинов с Родовым Именем (на самом деле их было
на два воина меньше, если учесть погибшую Илайну Прайд и арестованного Тер
Рошаха) почти четыре пятых  сейчас  находились  на  Железной  Твердыне,  и
многие еще должны прибыть после начала суда. Видеокамеры  зафиксируют  все
свидетельские показания для последующей  демонстрации  на  планетах  Клана
Кречета. Совершенное преступление было столь необычно, столь  удивительно,
что члены Совета слетелись на Твердыню, вероятно предполагая, что этот суд
войдет в историю Клана.
     Джоанна также  слышала,  что  столь  повышенное  внимание  к  данному
судебному  разбирательству  объясняется  интересом  к  судьбе  затронутого
Имени. Его первоначальный владелец, Эннеас Прайд, принадлежал к командному
персоналу Николая Керенского еще до Исхода. Будучи офицером Звездной Лиги,
он служил в 131-й Боевой дивизии,  так  называемой  "дивизии  Геракла",  и
отличился в одной из битв. Подвиги воинов 131-й дивизии так знамениты, что
их сравнивали с подвигами мифического героя по имени Геракл.
     Джоанна ничего не знала о Геракле, но во  время  полета  на  Твердыню
Эйден рассказал ей о нем. Это был сказочный герой, обладавший удивительной
силой. Он совершал  деяния,  лежащие  за  пределами  обычных  человеческих
возможностей. Хотя Джоанна  и  посмеялась  над  Эйденом,  но  втайне  была
удивлена. Что-то, без сомнения, произошло с Эйденом за годы, прожитые им в
качестве вольнорожденного. У того Эйдена,  которого  она  когда-то  знала,
интеллект был не выше среднего. Джоанна  не  могла  понять,  что  его  так
изменило, да и не  пыталась.  В  одном  он,  по  крайней  мере,  продолжал
оставаться прежним. Тот факт, что он решил состязаться за Родовое Имя,  не
спрашивая ничьего одобрения, показывал, что он все такой же упрямый, как и
во времена,  когда  был  кадетом.  Однако  даже  Эннеас  Прайд,  наверное,
почувствовал бы отвращение, узнав, что Эйден хочет получить его Имя.
     Последняя обладательница Родового Имени, Илайна  Прайд,  может  быть,
отнеслась бы с большей  симпатией  к  стремлению  Эйдена,  поскольку  сама
отличалась большой целеустремленностью и упорством.
     Джоанна знала ее - она была ничуть не хуже  и  не  лучше  большинства
других воинов. Высокая и красивая, с царственными  манерами,  Илайна  была
уже знаменита,  когда  встретилась  с  Джоанной.  Она  попыталась  втянуть
Джоанну в дискуссию об особой стратегии, приведшей к бесплодной и кровавой
стычке  между  Кланами  Барса   и   Мангуста.   Идеи   Илайны   отличались
последовательностью и глубоким проникновением в суть дела, но  Джоанна  по
природному упрямству не согласилась с ней. Вскоре обе вели спор  столь  же
бесплодный, как и стратегия, которую они  обсуждали.  Когда  они  зашли  в
тупик и решили, что надо  прекратить  спор,  Джоанна  заметила,  как  щеки
Илайны пылают от возбуждения. Она подумала тогда, что Илайной  владеют  те
же необузданные страсти, как и ею самой. И  ее  уважение  к  этой  женщине
возросло.
     Джоанна и  Эйден  сидели  за  столом,  находившимся  почти  в  центре
огромного зала Совета. Отсюда казалось, что ряды воинов с  Родовым  Именем
простираются до бесконечности.  Каждый  воин  был  в  маске  и  ритуальном
одеянии,  украшенном  яркими  узорами.  Это  создавало  оптический  эффект
огромного лоскутного одеяла, неровно раскинутого с одной стороны зала.  За
главным столом сидели Хранитель Закона, адвокат, прокурор и теперешний Хан
Клана Кречета - Элиас Кричелл. Об  Элиасе  Кричелле  ходила  слава  как  о
великом воине и проницательном политике. Говорили также,  что  он  суровый
судья и сторонник серьезных  наказаний  за  малейшие  провинности.  Многие
считали, что особый успех Кречетов среди всех семнадцати Кланов  -  именно
его заслуга.
     Джоанна перестала изучать  Совет,  неожиданно  почувствовав  на  себе
чей-то пристальный взгляд. Даже не повернув головы,  она  уже  знала,  кто
это. Тер Рошах. Главный  обвиняемый.  Офицер  с  высшим  среди  подсудимых
званием должен был сидеть один за центральным  столом.  Она  взглянула  на
него и была  поражена  произошедшей  с  ним  переменой.  В  былые  времена
массивный и внушительный. Рошах теперь,  казалось,  сморщился.  Его  лицо,
когда-то казавшееся каменным, теперь стало мягче, как будто время сгладило
его. Не изменились  только  глаза.  Они  сияли,  как  сигнальные  огни.  И
пронзали противника не хуже, чем лучи импульсного лазера. И вдруг  Джоанна
поняла, что он смотрит не на нее.  Вся  его  ненависть  была  обращена  на
Эйдена.


     Эйден наблюдал за  тем,  как  ввели  Тер  Рошаха.  Он  не  видел  его
несколько лет - с тех пор, как улетел с  Твердыни.  Рошах  поклялся  убить
Эйдена, если тот хоть словом обмолвится о том, что  произошло.  Угроза  не
пугала Эйдена, но все-таки достаточно часто приходила ему на ум.
     На какое-то мгновение он даже усомнился,  правильно  ли  поступил,  -
ведь теперь карьере Тер Рошаха обязательно придет конец. Но что может быть
хорошего в карьере человека, нарушившего закон Клана? Из них  троих,  кому
здесь на Совете предъявлялись обвинения, суда заслуживал только Тер Рошах.
Ни Эйден, ни Джоанна  не  убивали  из-за  одной  только  нелепой  прихоти.
Правда, убийство в этом деле не главное. Очень немногие из сидевших  здесь
воинов Клана задумались бы, прежде чем уничтожить группу  вольнорожденных.
Нет, главным преступлением Тер Рошаха было то, что своими  махинациями  он
нарушил закон Клана.
     Эйдена, однако, пугало убийство  невинных  людей,  запланированное  и
проведенное Тер Рошахом  с  холодным  расчетом.  Возможно,  Эйдена  просто
испортило чтение книг. Он знал, что общество Клана не  ценит  человеческую
жизнь так же высоко, как ценило земное. Но убийство кадетов, которые могли
стать воинами, просто для того, чтобы освободить любимчику место, казалось
ему безнравственным. Иногда он даже смеялся  над  собой.  Почему  его  так
заботит нравственность? Убийство,  совершенное  Тер  Рошахом,  могло  быть
ошибкой, недостаточно продуманным решением, но нравственность в  действиях
с точки зрения Клана никогда не принималась в расчет.
     Воины все еще заполняли зал.  До  начала  суда  оставалось  некоторое
время, и Эйдену  хотелось,  чтобы  оно  скорее  прошло.  Поговорить  бы  с
Джодиной, но его могли удалить из зала, даже если бы он ей просто  кивнул.
Этому дню должна сопутствовать  тишина.  Молчать  должны  были  не  только
свидетели и обвиняемые, но и все воины, находившиеся в зале суда.  Так,  в
соответствии с  обычаем,  Кречеты  концентрировали  всеобщее  внимание  на
рассматриваемом деле. Во время суда воин мог говорить только  стоя,  когда
его вызывал Хранитель Закона, который вел все заседания.
     Сейчас  разрешалось  общаться  только  судебным  должностным   лицам,
сидевшим за длинным столом напротив Тер Рошаха.  Все  время  слышались  их
приглушенные голоса, хотя нельзя было различить ни одного слова.  Вошедший
довольно давно Тер Рошах ни разу на них не взглянул.
     Адвокат всех трех подзащитных закончил разговор с прокурором и  Ханом
Элиасом Кричеллом, расположившимся поодаль. На лице Хана  читалось  полное
безразличие к происходящему. Адвокат встал и подошел к столу,  за  которым
сидели Эйден и Джоанна. Адвоката звали Бек Квэйб - вот,  пожалуй,  и  все,
что Эйден знал о нем. Ростом почти с Эйдена, он был  достаточно  высок,  и
его глаза казались необычно кроткими для человека  Клана.  Эйден  встречал
охотничьих соколов с  такими  глазами,  и  почти  всегда  они  оказывались
плохими бойцами. Он  надеялся,  что  в  случае  с  Квэйбом  это  сравнение
неприменимо.
     - Суд скоро начнется, - сообщил Квэйб. - Меня  попросили  довести  до
вашего сведения, что вы можете избегнуть  участия  в  суде,  признав  свою
вину,  обратившись  к  Ритуалу  Прощения  и  согласившись  принять   любое
наказание, которое Хан для вас выберет. Основываясь на том, что я  знаю  о
вас обоих, я полагаю, что вы откажетесь от такого предложения, нег?
     Одновременно Джоанна и Эйден произнесли традиционный ответ:
     - Нег.
     Бек Квэйб дал последние инструкции  относительно  судебных  процедур.
Эту информацию доводили до Эйдена с тех пор, как он  прибыл  на  Твердыню,
уже столько раз, что он пропустил слова адвоката мимо ушей. Как и Джоанна,
он  изучал  собравшихся  в  зале  воинов.  Если   судить   по   жесткости,
отражавшейся в их глазах, то у него и у двух других обвиняемых не было  ни
единого шанса.
     Неожиданно чей-то взгляд привлек его внимание.  В  нем  отсутствовала
злоба и даже холод. Что-то неуловимо знакомое! Воин  сидел  очень  далеко,
так далеко, что глаза его казались почти точками. Но все же  этот  взгляд,
эта характерная поза... "Марта!" Да, это не мог быть никто другой.
     Что ж, вполне логично. Во время Аттестации Марта одержала две  победы
- одну из них над Эйденом - и вступила в ряды воинов командиром  звена.  С
тех пор прошло уже достаточно времени, чтобы она могла  подняться  выше  и
завоевать Родовое Имя - другое по линии Крови Прайдов.  Хотя  Эйден  решил
состязаться за Имя в первый раз, за годы своей воинской службы он  слышал,
что дважды освобождалась почетная линия Крови Прайдов. Марта, должно быть,
выбрала одну из них и завоевала ее.
     Он не знал почему, но чувствовал некоторое удовлетворение оттого, что
Марта раньше него попала в ряды воинов с Родовым Именем. В  сибгруппе  они
были очень близки, и он ожидал, что дальше они также будут  шагать  вместе
по ступеням иерархии. Потом,  когда  во  время  обучения  Марта  опередила
Эйдена и стала относиться к нему прохладнее, он долго не мог  смириться  с
мыслью о том, что утратил  близкого  человека.  Возможно,  слишком  долго.
Возможно, он так и не смирился с этим до сегодняшнего дня.
     Бека Квэйба вызвали обратно к судейскому  столу.  Хан  Элиас  Кричелл
кивнул, и суд начался.



24

     - Воин Жеребец, - произнесла прокурор Ленора Ши-Лу  глубоким,  хорошо
поставленным голосом. Эйден находил, что он звучит куда более внушительно,
чем довольно высокий тенор Бека Квэйба. Небольшой рост прокурора,  как  ни
странно, особенно подчеркивал эту разницу. Вообще, Ленора Ши-Лу  выглядела
настолько же миловидной и изящной, насколько Бек Квэйб казался  невзрачным
и неуклюжим. Различие шло еще дальше: ее глаза,  заметно  отличавшиеся  от
глаз Бека Квэйба, тем не менее  напомнили  Эйдену  о  соколах.  Вернее,  о
соколе. Об одном соколе по  кличке  Забияка.  Еще  юношей  Эйден  вырастил
сапсана, обучил и ходил с ним на охоту.
     - Воин, - сказала Ленора Ши-Лу, - имя Жеребец  не  может  быть  вашим
настоящим именем.
     - Не может, - ответил Жеребец. - Свое настоящее имя не выдаю.
     От грубости Жеребца, от  его  хриплого  голоса  по  рядам  слушателей
прошла дрожь негодования. Его ответ вызывал возмущение даже не тем, что  в
нем были пропущены слова, но тем, что произнесший их вольнорожденный  явно
выражал неповиновение. Неповиновения со стороны вольнорожденных  никак  не
предполагалось. Большинство находившихся в зале воинов вообще очень  редко
имели с ними дело.
     - Может быть, и так, - согласилась  Ленора  Ши-Лу,  и  в  ее  звучном
голосе  прозвучали  нотки  презрения  к  "вольняге".  -  Но  это  судебное
разбирательство,  на  котором  ведется  официальный  протокол.  Вы  должны
сказать нам имя,  которое  вам  дали  при  рождении.  Говорите,  воин,  не
медлите. Мы все равно можем узнать его из вашего послужного списка.
     Жеребец кивнул. Скорее всего, прокурор уже знает  его  имя  и  просто
хочет, чтобы он сам его произнес.
     - Мое имя Таил. Это мое настоящее имя. Так меня назвал отец.
     Слово "отец" также вызвало негодование собравшихся - оно напоминало о
нечистом   происхождении   вольнорожденного.   "Генетический   отец"   или
"генетическая мать" - слова чести, но просто "отец"  или  "мать"  казались
вернорожденным воинам такими непристойностями, что их не употребляли  даже
в качестве проклятий.
     - Спасибо, - самодовольно кивнула Ленора Ши-Лу и затем задала Жеребцу
целый ряд вопросов, касавшихся  занятий  Эйдена  в  учебном  подразделении
вольнорожденных. Она позволила ему рассказать обо всем, что  произошло  до
Аттестации, на которой они с Эйденом объединились с целью  уничтожить  две
машины соперников и получить звания воинов.
     - И вы тогда уже были уверены, что этот Эйден, которого вы знали  под
именем Хорхе, потерпел неудачу на первой Аттестации?
     - Да, он рассказал мне об этом.
     - Значит, вы сознаете, что  ваше  собственное  воинское  звание  было
добыто при помощи обмана?
     - Нет! С чего бы мне это сознавать? Я получил бы  воинское  звание  в
любом случае: с  его  помощью  или  без  нее.  Я  ничуть  не  хуже  любого
вернорожденного воина.
     Если  б  в  зале  Совета  разрешалось  носить  оружие,  то   Жеребца,
несомненно, изрешетили бы выстрелами с мест.
     - Кажется, воин, - сказала Ленора Ши-Лу,  поглядывая  на  разъяренных
воинов, - в надменности и неповиновении вы взяли пример с командира  звена
Эйдена. Позвольте мне напомнить вам, что вы находитесь  на  суде  и  любое
нарушение традиций Клана будет зафиксировано в вашем послужном списке.
     - Знаю.
     - И вас это не заботит?
     - Нет, не заботит.
     Ленора Ши-Лу кивнула и вопросительно взглянула на  Хранителя  Закона,
который  жестом  дал  ей  понять,  чтобы  она  заканчивала  допрос   этого
свидетеля.
     - Последний вопрос, воин Таил.
     - Жеребец. Не соображаю, когда меня кличут Тайлом.
     - Вольнорожден