изил голос.  - Вы и Сунь-Цзы
нанесете мне удар, если я попробую восстановить мое царство. И все равно
я  сейчас не мог бы этого сделать,  потому что в  центре внимания должны
оставаться Кланы.  Пока Катарина дает мне войска и снаряжение, я не могу
позволить себе ее низложить.
   - Но она может оказаться для Внутренней Сферы большей опасностью, чем
Кланы.
   Виктор наставил на Томаса палец:
   - Поймите вот что:  может быть,  она угрожает Внутренней Сфере, и все
равна она -  моя кровь.  Ее  народ -  мой народ.  Попытка низвержения ее
извне встретит быстрое и страшное возмездие.
   Томас нахмурился:
   - Я не предлагаю завоевание военной силой,  Виктор, хотя понимаю, что
вы  именно так могли интерпретировать мое замечание.  Но  я  не  понимаю
другого:  если вы  не предлагаете совместной операции против нее,  зачем
выкладываете мне информацию?
   Виктор вздохнул, задержав дыхание на выдохе.
   - Вы  лучше многих других понимаете,  что нам сейчас как воздух нужна
стабильность,  Томас.  Вы -  якорь здравого смысла в  водовороте попыток
восстановить Звездную Лигу и  сокрушить Кланы.  Вы -  достойный человек,
который пытается верить людям до тех пор,  пока они ему не докажут,  что
им верить нельзя.  Мне нужно сохранение вашего стабилизирующего влияния,
но  я  не  хочу,  чтобы  вы  стали  добычей Катарины.  Вы  будете с  ней
действовать,  как сочтете нужным,  но я хочу,  чтобы вы знали:  под этой
внешностью скрывается женщина, готовая пойти на убийство ради достижения
своей цели.
   - Понимаю,  -  кивнул Томас.  - Это говорит человек, который скрыл от
меня  смерть  моего  сына,  который вместо мальчика выставил самозванца,
который,  быть может,  убил родную мать и  наверняка организовал удачное
покушение на Райана Штайнера.
   - Я не стану отрицать,  Томас,  что не всегда поступал правильно, и у
меня  на  руках есть  кровь.  Я  не  всем  горжусь,  что  я  сделал,  но
ответственность принимаю за все.  - Виктор сложил руки на груди. - Фокус
был в том,  чтобы моя кровь не оказалась на чьих-то руках.  И это фокус,
которым вам тоже стоит овладеть.
   - Зачем давать мне уроки, Виктор?
   - Потому что я считаю,  что могу вам доверять. О Сунь-Цзы я такого не
сказал  бы.   -  Виктор  мрачно  улыбнулся.  -  Мне  придется  отбыть  с
экспедиционным корпусом на войну с Кланами.  И когда я вернусь,  я хочу,
чтобы Внутреннюю Сферу можно было узнать. Если вы будете живы, шансов на
это у меня будет больше половины. Если вы падете - вопрос будет состоять
в том, стоит ли вообще возвращаться.

XIV

   Заповедник "Ледник Зигфрида"
   Таркард
   Округ Донегала
   Лиранский Альянс
   13 октября 3058 года

   Виктор,  голый,  если  не  считать полотенца вокруг бедер,  лежал  на
верхней  полке  сауны,  подложив под  голову  вместо  подушки  свернутое
полотенце.  Закрыв глаза,  он стал прислушиваться к проникающему в тело,
ощущению тепла, составляя каталог всех своих болей.
   Хронологически мне двадцать восемь лет,  но ощущаю я себя старше, чем
Алессандро когда-либо был.
   Боли бывали двух видов.  Острые кинжальные боли расходились от ушибов
на  всем  теле  и  двух особенно сильно порванных мышц.  Он  думал,  что
достаточно размялся  перед  утренним  фехтовальным сеансом  с  Танкредом
Сандовалом,  но  мышцы теперь сообщали,  что он ошибся.  Синяки остались
там,  где  противник  Виктора  выигрывал очко.  Их  обилие  разозлило бы
Виктора, если бы не то, что большинство очков выиграл сам Танкред. Кай и
Хохиро тоже иногда могли его достать, но он доставал их чаще.
   Наконец-то нашелся вид спорта, где я могу побеждать.
   А ломота во всем теле -  это от вчерашних лыж.  Болело все -  колени,
бедра,  бока,  плечи,  спина и  вообще намного больше,  чем помнилось по
кадетским дням в Нагельринге.
   Конечно, я тогда был моложе, но ведь не очень намного.
   Он атаковал склоны с той же юной бесшабашностью, но, кажется, сегодня
склоны победили.
   Съезжать было  приятно,  но  подниматься на  подъемнике -  не  очень.
Виктор не позволил своим охранникам расчищать ему подъем, а потому стоял
в очереди со всем прочим народом. У репортеров была возможность засыпать
его  вопросами со  всех  сторон.  Когда он  не  отвечал,  голожурналисты
начинали задавать вопросы более мерзкие, надеясь спровоцировать ответ.
   В юные годы я бы ответил.
   Потребовалось все его самообладание,  чтобы не реагировать на вопросы
и болтать с другими лыжниками,  как ни в чем не бывало.  Он понимал, что
уединения  ему  не  видать,   но  публичный  спектакль  тоже  совсем  не
обязателен,  Виктор держал себя в руках,  был настороже, а досаду срывал
на трассе.
   И даже сейчас, расслабившись, я настороже.
   Противно  в   сауне  ходить  с   полотенцем,   но  следует  соблюдать
осторожность: какой-нибудь репортер мог пробраться и снять его голым.
   Даже думать не хочется, какой к этой картинке приделают заголовок.
   Виктор  глубоко  вдохнул,  задержал в  легких  горячий  воздух.  Было
достаточно жарко,  чтобы выступил пот.  Губы  стали солоноватыми,  глаза
защипало.  Положив полотенце одним  концом  между  колен,  Виктор другим
концом смахнул пот с глаз,  провел по груди,  собирая испарину, небрежно
бросил конец полотенца вниз.
   Были в этот день и положительные моменты. Им с Оми удалось покататься
вместе по самым простым трассам.  Хотя Оми с семьей остановились в одном
из  гостевых домиков-шале,  Виктор почти ее  не видел,  и  катание стало
желанной возможностью побыть вместе.  Оми, новичок, накинулась на горные
лыжи  с  энтузиазмом и  хорошим настроением.  Виктор вспомнил,  как  она
падала в  снежную пыль,  потом вставала с  залепленным белым лицом.  Она
смахивала снег,  смеясь, а Виктор не мог вспомнить, видел ли он ее более
красивой.
   Еще  одно:  когда он  ждал  в  очереди у  подъемника,  репортер задал
колючий вопрос  насчет Оми  и  его  с  ней  отношений.  Виктор не  успел
обдумать ответ,  как  какой-то  человек воткнул в  снег  лыжи и  палки и
подступил к репортеру.
   - У вас стыда нет?  - зло спросил он. - Достоинства ни капли? У этого
человека самая тяжелая работа во  всей Внутренней Сфере,  а  вы  к  нему
пристаете насчет его личной жизни!  Так я  вам объясню:  что он делает в
свое свободное время, не касается никого, у кого нейронов хватит хоть на
один синапс. Мера человека - не с кем он целуется и не что он говорит, а
что он делает.  А  он выбил Соколов с  Ковентри и спас брата леди Оми от
Кланов. Последнее - достаточный повод для дружбы, а первое - достаточная
причина, чтобы вы от него отстали.
   Вдохновенная  речь  этого  человека  вызвала  аплодисменты  и   вопли
одобрения у  публики,  а  у Виктора -  улыбку.  Он пытался отблагодарить
этого человека,  предлагая заплатить за катание,  предлагая обед, но тот
отказался.
   - Послушайте,  ваше высочество,  если бы не вы и не ваши отец и мать,
мы  бы  все были теперь под Кланами.  За предложение бесплатного обеда я
вам благодарен,  но еще больше благодарен за то, что свободен и сам могу
заплатить за свой обед. Вступиться за вас - самое меньшее, что я для вас
мог сделать.
   Ответ  этого  человека  был  Виктору  очень  по  сердцу,  потому  что
подтвердил самую  затаенную надежду.  В  Лиранском Альянсе у  него  есть
поддержка, на которую он сможет опереться в будущем.
   Катарина может быть любимицей репортеров и  головидения,  но  люди не
всему верят, что говорит головизор. И это хорошо.
   Послышался звук открываемой двери,  пахнуло ветром.  Дверь достаточно
быстро закрылась, но холодок пощекотал вспотевшую кожу.
   - Можете добавить чуть тепла, чтобы прогнать холод.
   - Сумимасен,  Виктор-сама.  Я  не  хотела вас морозить.  При звуке ее
голоса  Виктор  перевернулся  на  левый  бок,   правой  рукой  подхватив
полотенце.
   - Оми? Что вы тут...
   Оми,  с  забранными назад  черными волосами,  с  белым полотенцем,  в
которое  завернулась от  подмышек до  середины бедер,  села  напротив на
нижнюю скамейку.  Ее  движения были осторожны,  точны и  в  то  же время
небрежны.  Могло даже показаться,  что она забыла,  где она, будто она у
себя, одна, и никто ее не видит.
   Оми подняла руки, и тонкие пальцы ослабили узел полотенца. Глядя, как
оно  медленно падает,  Виктор  впивал  глазами  все  округлости и  тени,
появлявшиеся  из-под  струящейся  на  скамью  ткани.  Черный  купальник,
открывшийся под полотенцем, был высоко вырезан на бедрах, и красный шнур
охватывал грудь в  нескольких сантиметрах под ключицами.  Тонкая материя
облегала тело как кожа,  натянувшись на плоском животе,  когда Оми легла
на спину.
   Виктор глядел на нее,  широко раскрыв глаза.  Она всегда казалась ему
красивой, чувствительной и чувственной, но раньше они встречались только
официально и на отдалении.  На лыжных трассах в куртке, шапке, перчатках
- это был самый неформальный костюм,  в  котором Виктор ее видел.  И  ни
этот наряд,  ни все,  в которых он ее раньше видал,  не намекали даже на
такую  резкую,  манящую сексуальность.  Длинные ноги,  мягкие округлости
грудей,  совершенные черты лица и  первая золотистая испарина на  теле -
Виктор чувствовал, как в нем нарастает желание.
   Он сел, поправил полотенце.
   - Оми, что ты здесь делаешь?
   - Греюсь в сауне.  - Она сложила полотенце и сделала из него подушку.
- Мне  рекомендовали после лыж  идти в  сауну -  кажется,  герцогиня Ким
Хасек-Дэвион.  Поскольку сауна в нашем доме занята моим отцом,  братом и
их  советниками,  я  пошла в  главное здание.  Если ты  хочешь,  чтобы я
ушла...
   - Нет-нет!  - Виктор поднял руки. - Я просто... э-э... не подумает ли
твой отец...
   - Мой отец знает,  что у меня встреча с тобой.  Есть вещи, которые мы
должны обсудить.
   Виктор приподнял бровь:
   - Твой отец знает, что ты со мной здесь, вот так?
   - У  моего отца очень много дел.  Несущественные подробности для него
не  существенны.   -   Оми  открыла  глаза,  посмотрела  на  Виктора.  -
Расслабься, Виктор.
   - При тебе это непросто,  Оми.  -  Виктор потер рукой грудь.  -  Я...
гм... никогда не видал тебя в таком...
   - И я тебя тоже,  кроме как в мечтах. - Она вспыхнула. - Прости меня,
Виктор,  что  я  решила себе это  позволить,  не  посчитавшись с  твоими
чувствами. Я эгоистка.
   - Не надо, Оми, ты ничего плохого не делаешь.
   - Я  это знаю и  в  это верю.  -  Она закрыла глаза и сцепила руки за
головой.  - После Арк-Рояла, где мы были вместе, я много путешествовала,
как требует моя работа помощницы отца. Я объехала весь Синдикат, была на
Борее и  других мирах.  Всегда и  всюду я  смотрела на  других,  как они
распоряжаются чувствами,  которые есть у  нас  с  тобой.  Разные обычаи,
разные способы проявления нежности,  но  где бы  я  ни  была,  пропасть,
которая нас разделяет, относится к тому, что люди называют трагедией.
   Несмотря на жар сауны,  у Виктора по спине пробежал холодок.  То, что
они  сейчас  делали,   -  парились  вдвоем  в  сауне  -  на  подавляющем
большинстве миров Внутренней Сферы сочли бы забавно-странным,  но вполне
достойным.  Были и  секты фундаменталистов,  которые углядели бы в  этом
основу для вечного проклятия, но все остальные ничего бы примечательного
в этой встрече не увидели.
   Только  все  остальные -  не  дочь  Координатора и  не  Первый  Принц
Федеративного Содружества.
   Оми продолжала:
   - Все время с тех пор,  как мы расстались,  я помнила, как поцеловала
тебя и что ощущала. Я помню, как танцевала с тобой, как твоя рука лежала
у меня на спине.  Как прижималось мое тело к твоему,  как я ощущала твое
дыхание на своей шее,  вдыхала твой аромат.  Я  не хотела расставаться с
тобой,  хотела быть с  тобой вечно и готова была отдать часть своей души
всего за несколько секунд с тобой.
   Слыша ее печальный голос, Виктор хотел вскочить и броситься к ней. Он
хотел сесть рядом,  разгладить ее  губы поцелуями.  Он бы так и  сделал,
если бы не знал,  что на этом не остановится.  Он хотел ее страстно,  но
сдаться своим желаниям -  это  навеки изменит его  отношения с  Теодором
Куритой,  Хохиро и Оми, уничтожит дружбу и, быть может, расшатает основы
новой Звездной Лига.
   - Оми,  прошу тебя,  умоляю,  остановись.  -  Виктор стиснул кулаки и
ударил левой  рукой по  скамье.  Боль  дернулась вверх по  руке  и  чуть
прояснила мысли.  - Поверь мне, когда я говорю тебе, что у нас одни и те
же  мысли,  одни сны и  мечты.  Я  вспоминаю наше время,  когда мы  были
вместе,  и  вплетаю его в  бессчетные фантазии.  Я  хочу подойти к тебе,
коснуться тебя,  ощутить тебя рядом со мной,  но этого нельзя. Не здесь,
не сейчас.
   - Я знаю.
   - Зачем же ты пришла?
   Голубые глаза открылись и сверкнули.
   - За новыми воспоминаниями для новых мечтаний.
   Виктор прислонился к стене сауны и засмеялся.
   - Еще одна причина,  по которой я люблю тебя, Оми Курита. Многие люди
едва осмеливаются мечтать, а ты планируешь свои мечтания.
   - Наши мечтания,  Виктор. Если бы это было только для меня, я не была
бы так смела.
   - Домо оригато,  Оми-сама.  Я у тебя в долгу - снова. - Виктор широко
улыбнулся.  -  Вот о  чем я подумал:  если твой отец знает,  что у нас с
тобой сейчас встреча, что он думает о ее цели?
   Спокойствие исчезло с лица Оми.
   - Наверное, ты знаешь, что несколько месяцев назад на моего отца было
покушение?
   Виктор помрачнел.
   - Мои источники указывают,  что Сабхаш Индрахар исчез из виду,  но до
нас не доходили даже слухи о покушении на твоего отца.
   Оми минуту помолчала.
   - Сабхаш Индрахар отдал жизнь, спасая моего отца.
   Виктор неловко передернул плечами.
   - Преданность   Индрахара   вашей   семье   хорошо   известна.    Его
самопожертвование не  может  быть  неожиданностью -  а  с  точки  зрения
Федерального  Содружества  это   не   совсем  трагедия;   Мы   знаем   о
существовании   реакционных   элементов,   сопротивляющихся  новшествам,
вводимым твоим отцом в  Синдикате,  и Индрахар наверняка знал,  кто они.
Только у них имелись мотивы покушаться на твоего отца, и они должны были
быть очень сильны.  Как бы  там ни было,  математика здесь очень проста,
если посмотреть с такой точки зрения.
   - Проста только для талантливого математика.  -  Оми села,  скрестила
ноги.  -  Мой  отец  больше чем  уверен,  что,  когда будут обнародованы
принятые  здесь  решения,   пойдут  слухи.  Он  подозревает,  что  выбор
Синдиката как  плацдарма для наступления превратится в  попытку с  твоей
стороны сделать так,  чтобы ответные меры  Кланов были направлены против
Синдиката, а не твоей сестры.
   - Идея  новаторская,  -  вздохнул Виктор.  -  Я  думаю,  здешние  СМИ
ожидают, что я покину Лиранекий Альянс, отобрав у него все войска. То же
самое и  пресса в  Федеративном Содружестве.  Они  будут пинать меня  за
использование наших войск для отвоевывания миров Синдиката или побуждать
меня  захватить эти  миры  от  имени  Федерального Содружества.  Уверен,
твоему отцу эта идея понравилась.
   - Он верит, что ты сдержишь слово, Виктор.
   - Тогда постарайся, чтобы он не взял с меня слова никогда тебя больше
не видеть.
   - Я не думаю,  что здесь будут проблемы,  -  улыбнулась Оми. - У отца
есть  планы,  как  дать  бой  реакционным элементам  Синдиката,  но  они
потребуют твоего участия.
   - Подробности?
   - Мне есть чем с тобой поделиться,  но не здесь.  - Оми потянулась, и
сердце Виктора забилось в горле. - Может быть, я тебе объясню за обедом?
   - Ты мои мысли прочла.  -  Виктор кивнул в  сторону двери.  -  Можешь
принять душ и  переодеться в  любой комнате для гостей северо-восточного
крыла.  Это мне даст время заказать обед - и такой, из которого потом мы
сплетем легион воспоминаний.

XV

   Квартал Воинов
   Страна Мечты
   Кластер Керенского
   Пространство Кланов
   27 октября 3058 года

   Опустошенный и слабый, как щенок, Владимир Вард, Хан Волков, поднялся
в  полусидячее положение и  подоткнул подушку между  собой и  изголовьем
кровати. Потянул простыню, подтащив ее через правую ногу, чтобы вытереть
струйки пота с  лица и  груди.  Руки тяжело лежали поперек груди,  глаза
закрывались.  Посткоитальный сон тянул в забытье,  но Влад пока не хотел
поддаваться.
   Тело,  удовлетворенное и изможденное,  отпустило ум странствовать,  и
Влад поймал себя на том,  что размышляет о  вещах,  о которых никогда не
думал.   Поскольку  размножение  в   касте   воинов   Кланов  происходит
искусственно,   связи  между  совокуплением  и  продолжением  рода  нет.
Телесное удовольствие -  это  дар,  которым делились между собой друзья,
средство  прославления  и   даже  форма  соревнования,   где   не   было
проигравших.  Он  знал,  что  у  низших каст половые сношения обременены
мириадами других значений и оттенков, но никогда много об этом не думал.
Он жил, как подобало воину, а все остальное было не важно.
   Совокупление среди товарищей - это одно, а любовь - это нечто другое.
Любовь предназначалась для  низших каст  -  и  для  заблудших обитателей
Внутренней Сферы,  и  Влад знал,  что  они  этим словом прикрывают самые
различные  склонности  и   привязанности.   Воины  же  ценили  дружбу  и
товарищество,  но исключительность,  которая,  по-видимому,  сопутствует
любви,   породила  бы   соперничество  и   ревность.   Оба  эти  чувства
разрушительны для военной дисциплины и порядка -  качеств,  особо чтимых
воинами правящей касты.
   Влад  вспомнил случай,  когда одна девушка из  его  бывшей сиб-группы
покаялась,  что в кого-то влюбилась. Это переживание страшно ее смутило,
и  смущение только усилилось оттого,  что  влюбилась она в  связанного -
Фелана Келла.  Ранна пришла просить совета у  Влада,  и ее потребность в
утешении привела их обоих в постель.
   В  тот раз он  не  понял,  через что она проходит и  почему она стала
потом его избегать.
   Она стала думать, что изменила Фелану со мной,
   Влад понял это потом,  даже раньше,  чем встретил женщину,  которую -
как  он  тогда  думал -  полюбил,  но  лишь  когда совокупился с  другой
женщиной,  не той,  что любил, он до конца понял, что чувствовала Ранна.
Он тогда списал ее чувства на ментальную аберрацию,  но теперь знал, что
это было нечто большее.
   В  Катрине Штайнер он  нашел женщину,  которую жаждал.  Это оказалось
куда  больше физической тяги  и  вожделения,  хотя  эти  компоненты тоже
нельзя сбрасывать со счетов.  Когда он говорил с ней,  находился рядом с
ней,  то  испытывал такое  единение духа,  какое  раньше бывало только с
воинами.  Он знал, что должен бы ее презирать, поскольку она не воин, но
внутренняя сила горела в ней так же ярко, как ив нем. Как будто он нашел
какую-то часть самого себя, которой ему недоставало.
   Струйка страха, бегущая у него внутри, удивила его.
   Боль измены - это страх потерять того, кому изменил.
   Он мог выразить эмоцию словами,  препарировать ее и анализировать, но
не мог почему-то избавиться от ее силы. Он боялся потерять Катрину из-за
инцидента, который в Кланах даже не был бы замечен.
   Но она воспримет это как измену,  и  потому я боюсь,  что изменил ей.
Очень интересно.
   Влад посмотрел на вход в ванную.  Шум воды в душе прекратился,  дверь
душевой  щелкнула.  Послышалось  тихое  шуршание  снимаемого  со  стойки
полотенца, и свет в ванной погас.
   Женщина, появившаяся в полумраке комнаты, вытирала полотенцем волосы.
На  коже длинных ног  и  цветущих грудей еще поблескивали капельки.  Под
кожей чуть выступали ребра,  мышцы переливались с текучей грацией,  пока
женщина шла к кровати.  Тело вспомнило, как двигалось в такт с ней, и на
губах Влада выступила улыбка.
   Марта Прайд перебросила полотенце через плечо,  откинула назад черные
волосы  и  вытянулась  рядом  с  ним  на  кровати.   Она  удовлетворенно
вздохнула, положила подбородок на руки и поглядела на Влада.
   - Когда  ты  пригласил меня  обсудить положение наших Кланов,  ты  не
этого ожидал, нег?
   - Нег. Мне не на что жаловаться, но это не планировалось.
   Марта хитро улыбнулась:
   - И  хорошо.  Я  ду