прибытия  на центральный пункт сбора кадетам была  предоставлена
возможность выбрать  личное оружие для первого этапа Аттестации. Марта взяла
себе  лазерную винтовку.  Брет  - автомат,  Эйден  остановил свой  выбор  на
лазерном пистолете. Брет посоветовал ему выбрать  что-нибудь посущественнее,
но  Эйден  ответил,  что  предпочитает передвигаться  налегке.  Он  не  стал
объяснять  Брету, что, на  его  взгляд, техника выживания  на  местности  на
первом этапе  будет куда важнее, нежели огневая  мощь оружия. Тем более если
им будут противостоять вольнорожденные.
     Они поднялись в небольшой, но вместительный флайер, который  должен был
доставить их  на исходную позицию.  Вместе с ними разместились Джоанна и Тер
Рошах. Иллюминаторы  в пассажирском отсеке  флайера  были задраены так,  что
никто из кадетов не имел возможности осмотреть местность сверху.
     Наконец  флайер  приземлился. Люк  открылся, и кадеты выбрались наружу.
Пасмурно. Хорошо, что хоть дождя нет. Впереди лежала Аттестационная зона.
     Эйден огляделся, мысленно представив себе  карту. Потом посмотрел туда,
где ожидал  увидеть холмы, у подножия которых находились  боевые роботы.  До
холмов было  очень и очень далеко.  Когда Эйден  изучал карту, ему казалось,
что до  них рукой  подать. И сама местность. Па карте она  выглядела ровной,
хоть и лесистой. Па деле же везде и всюду виднелись рытвины и овраги. Там  и
тут лежали большие валуны. В общем, мест, пригодных для засады, хватало.
     Кадеты  выстроились в ряд. Через полминуты будет отдана команда,  и они
войдут  в Аттестационную зону.  А пока три пары глаз лихорадочно  обшаривают
окрестности,  не   мелькнет  ли  где-нибудь  подозрительная   тень.   Где-то
поблизости  таятся вольнорожденные.  Неужели они не  захотят воспользоватьс
возможностью, чтобы  отправить на тот  свет вернорожденного?  Па. миг  Эйден
пожалел, что выбрал пистолет. Но что сделано, то сделано. Полминуты истекли,
и Джоанна скомандовала: "Вперед!"
     Аттестация началась.





XVIII

     Неприятности начались почти сразу же.  Почва здесь была  топкая, к тому
же  поросшая высокой травой. Ноги в ней вязли по щиколотку.  Не  успел Эйден
пробежать  и десяти шагов, как споткнулся и упал. Весь в грязи, он торопливо
вскочил и  оглянулся. Джоанна стояла и смотрела на него. Эйден почти услышал
ее презрительный смешок: еще бы, так опозориться! Тут он увидел, что Марта и
Брет уже далеко впереди, и бросился их догонять.
     -  Нам  не  стоит  держаться  группой,  -  выдохнула Марта  на бегу.  -
Рассредоточимся.
     Эйден и Брет  резко свернули в стороны. В густой траве не было и намека
на тропу. Ничто не указывало на то, что этим  путем уже бежали в свое  врем
многие кадеты.
     "Должно  быть,  - решил Эйден,-  после каждой Аттестации сюда прибывают
техники и  ликвидируют или  маскируют следы  сражений. А там,  где  остаютс
воронки, высаживают дерн. Поэтому-то и почва так изрыта".
     Эйден тут же  спохватился: что  это он, в  самом деле?  Сейчас не врем
отвлекаться на разные пустяки. Он же на Аттестации.
     По  мере того как он бежал, деревьев  вокруг  становилось  все  больше.
Начинался лес. Ветер шевелил траву и листву деревьев. Эйден мельком отметил,
что ветер слабее, чем указывалось в прогнозе.
     И тут ему показалось, что он уловил движение в кроне ближайшего дерева,
справа.  Подозрительное  шевеление ветвей.  Резко  обернувшись, он  выхватил
пистолет и выстрелил вверх,  туда, где качалась  ветка.  Посыпались листья и
сухие  сучья.  Ветка покачалась и  замерла. Эйден  был уверен, что на дереве
прятался  снайпер,  но выяснять,  убит он или  нет, было уже  некогда. Кроме
того, следовало беречь заряды.  Пистолет  ему  еще  пригодится. Эйден  сунул
оружие за пояс и снова пустился бегом.
     Впереди лес стоял сплошной стеной. Эйден бежал, и ему казалось, что  он
видит фигуры снайперов, лежащих на земле среди кустов и целящихся в него.
     "Это тени,  -  сказал он себе, -  это просто  тени.  Не  обращай на них
внимания". И  заставил  себя сконцентрироваться, стараясь  дышать  как можно
глубже и ровнее. Это было нелегко, он все-таки держал приличный темп.
     Он  попробовал разом освободить  сознание  от фантазий,  вынуждая глаза
видеть только то, что они видят. Существовал такой прием, кадетов специально
учили этому. Вспомнились слова Дерворта. Прав, прав был зануда Дерворт! Ни к
чему воину фантазии.
     Эйден бросил взгляд налево. Брет уже углубляется в чащу. Марты нигде не
видно,  но  Эйден  был уверен:  она впереди,  за деревьями.  Эйден не  любил
оказываться последним, поэтому удвоил темп. Теперь он мчался зигзагами между
стволов.
     Возможно, это  и  спасло  ему  жизнь.  Раздался  выстрел,  и кусок коры
отлетел от дерева, мимо которого Эйден только что пробежал.
     Он бросился  на  землю, выхватывая пистолет. Затем  пополз назад  в  ту
сторону, откуда прозвучал выстрел. Здесь в лесу земля была еще более сырой и
как-то странно пахла. Сперва Эйден не понял,  а потом вдруг вспомнил: это же
запах  перегретого  машинного масла.  Должно быть, здесь  некогда шел бой  с
участием боевых роботов.
     Снайпер снова выстрелил. Очевидно, это вольнорожденный. У самого тупого
вернорожденного хватило  бы  ума выждать  еще некоторое время, а не  палить,
раскрывая свое местонахождение. Должно быть, у вольнорожденного сдали нервы.
Эйден успел засечь, где тот прячется. Снайпер сидел на дереве,
     Взяв  вправо и сделав крюк, Эйден подобрался к дереву с противоположной
стороны. Ему  удалось это сделать незаметно. На  занятиях кадетов учили, как
надо передвигаться, чтобы ни одна травинка не шевельнулась, ни один сучок не
хрустнул. Сейчас эти уроки  пришлись как  нельзя кстати.  Снайпер  ничего не
заметил. Сидя в развилке ветвей, он смотрел туда, где, по его мнению, должен
был находиться противник.
     Приглядевшись повнимательнее, Эйден  обнаружил,  что  снайпер - молода
женщина, одетая в маскхалат.  И еще он заметил, что женщина нервничает - ишь
как прикусила палец. И неудивительно. Прошло столько времени, а она не может
обнаружить упавшего противника.
     Эйден не спеша прицелился. Рука дрожала.  Это  удивило  его.  Он сменил
позу, решив стрелять с локтя. То, что рука дрожит,  -  пусть. Джоанна как-то
сказала, что излишняя хладнокровность у воина обычно вынуждает предположить,
что  у  него  не  хватает  мозгов. Напрягая  мышцы  спины,  Эйден  чуть-чуть
приподнялся. Все-таки  позиция для стрельбы была  не  самой удобной. Хорошо,
что он взял легкое оружие. Задержав на мгновение дыхание, Эйден плавно нажал
на спусковой крючок, ощутив, как завибрировал лазерник в момент выстрела.
     Вольнорожденная дернулась, затем начала падать вперед. Эйден целился ей
в  ухо.  Тело, соскользнув с  развилки  ветвей, пролетело пару метров, потом
ударилось  о  толстый сук, спружинивший под его  тяжестью, и с глухим стуком
упало на мягкую землю.  Эйден замер, выжидая,  не  обнаружатся ли поблизости
другие  вольнорожденные.  Но  все  было  тихо. Тогда  он  пополз к  упавшему
снайперу, держа на всякий случай пистолет наготове.
     Предосторожности были  излишними.  Она была  мертва.  На узком, птичьем
лице застыло выражение озабоченности. Глядя на  нее, Эйден удивился, с  чего
это Тер Рошах, всегда экономящий на всем, на чем только можно, решился вдруг
на такие жертвы? Может быть, чтобы лишний раз напомнить аттестуемым, где они
находятся? Только стоило ли ради этого лишать Клан молодой женщины?
     Над этим стоило подумать. Но не  сейчас. Эйден постарался выбросить все
из головы. Аттестационная зона - не самое  подходящее место для размышлений.
В конце концов,  убитая женщина-снайпер всего-навсего вольнорожденная. Какое
ему, Эйдену, дело до каких-то ублюдков?
     Он  быстро  обшарил  лежащее перед  ним  тело.  Ничего,  что  могло  бы
пригодиться. Он хотел было взять ее винтовку, но потом решил, что это лишний
груз.  Хватит и пистолета,  который уже отлично послужил ему и скорее  всего
послужит и впредь.
     Разбираясь со снайпером,  Эйден потерял направление. Пришлось сверятьс
по компасу. Определив азимут, Эйден двинулся дальше. Памятуя о снайперах, он
бежал теперь не так быстро, все время ожидая новой  атаки. Впереди показалс
просвет. Эйден решил, что, должно быть, это край леса.
     Справа  донесся еле  различимый звук лазерного  разряда.  Мотнувшись  в
сторону  звука, Эйден неожиданно вышел на трех вольнорожденных. Ему повезло,
те стояли к нему спиной, отчаянно паля из своих карабинов. Они вели огонь по
Марте. Вольнорожденные явно намеревались взять  ее  в кольцо. Марта укрылась
за  стволом  большого  дерева  и  не  стреляла,  очевидно  желая  подпустить
атакующих  поближе. За  ее  спиной кончался  лес  и  начинался обширный луг,
тянущийся до гряды холмов, где находились боевые роботы.
     Можно  было, конечно,  воспользоваться тем, что  вольнорожденные заняты
Мартой,  и устремиться  бегом через луг. Это увеличило  бы его шансы,  спору
нет. Но Эйден чувствовал: он не может так поступить. Здесь  сражается Марта,
попавшая в  западню. Марта, с  которой они  вместе  выросли и с которой  его
столько  связывало  (пусть сейчас  это  и  несущественно).  Да  и  Тер Рошах
советовал действовать на первом этапе заодно.
     Эйден принял решение. Три выстрела, один за другим, - и три трупа упали
на землю.
     "Ублюдки они все же, вольнорожденные. Даже падают как-то одинаково",  -
подумал он. Выйдя из  своего укрытия, он подошел к трупам, а затем посмотрел
на Марту. Она  тоже взглянула на него.  Несколько секунд они молча  смотрели
друг другу в глаза. На ее лице застыло выражение горькой обиды.





XIX

     "Редко,  очень редко бывает,  чтобы  на  первом  этапе Аттестации кадет
показывал такую  эффективность  в уничтожении  живой  силы противника, какую
продемонстрировал  нам Эйден,-  писал  Тер  Рошах.-  Подумать  только,  пять
трупов. Никому из кадетов не удалось набрать столько очков  в данном зачете.
А в стрельбе Эйден показал результаты даже лучшие,  чем на  тренировках.  Но
такое случается. Часто  будущие  воины именно  на Аттестации  проявляют свои
лучшие  качества.  Поэтому  я всегда осторожен,  когда пытаюсь  предугадать,
успешно или нет пройдет тот или иной кадет Аттестацию.
     Мне  иногда  приходится  выслушивать  обвинения   в   расточительности.
Наверное, для  человека,  занимающего  такую  должность,  как  я, нет  более
тяжкого обвинения. А все из-за участия вольнорожденных в Аттестации. Якобы
впустую  рискую  людьми.  Мне  говорят,  что  лучше   было  бы  использовать
мишени-макеты,  внезапно   поднимающиеся  с  земли,  а  не  вольнорожденных,
выскакивающих  из укрытий.  Однако  я  настаиваю  на  необходимости  участи
вольнорожденных  в Аттестации. И  я могу обосновать  свою точку зрения. Едва
кадет поймет, что перед ним не живой противник с оружием в руках, а кукла из
фанеры и металла. Аттестация тут же превратится в безопасную игру, в простой
бег с препятствиями. Я  уже не говорю о том, что на сооружение макетов уйдет
большое количество материалов,  которые  могли бы быть с пользой употреблены
на что-нибудь другое.
     Но не это главное. В условиях реальной опасности, которую  представляют
для  кадета  вооруженные  вольнорожденные,  в  крови  кадета   увеличиваетс
количество адреналина. А это будет для него очень кстати на следующем, более
важном  этапе.  Ощутить  опасность перед  встречей с еще  большей опасностью
только  полезно.  Кадеты  же  не  подозревают,  что  с самого  начала  имеют
преимущество.  Не  подозревают этого  и их  противники. Оружием,  выдаваемым
вольнорожденным, невозможно убить. Оно может вызвать у кадета только паралич
на несколько  секунд. Но  даже при  условии,  что  преимущество  на  стороне
кадетов,   на   данном   этапе  Аттестации  мне  редко   доводилось   терять
вольнорожденных  и  - никогда  -  кадетов. Я  считаю,  что это может служить
лишним подтверждением целесообразности моих методов.
     Нельзя применять  понятие  расточительности по отношению  к Аттестации,
как это  делают мои оппоненты.  Если рассуждать, как они,  то любой контроль
качества  -  расточительность.   И  я  спрашиваю,  не  склоняют   ли  нас  к
расточительности те, кто обвиняет меня?
     К  чести  своей, могу  сообщить,  что  метод  мой  находит  все  больше
сторонников среди коллег.
     Важно  отметить   также,  что  мои  кадеты  показывают  на  Аттестациях
наилучшие результаты,  набирая  наибольшее  количество очков  по каждому  из
зачетов.   В   свете   вышесказанного   разумные   потери   среди    состава
вольнорожденных на Аттестациях кажутся вполне оправданными.
     И  в мирное время  и на войне  судят по результатам. А  результат моего
метода - успех моих кадетов - говорит сам за себя.
     Мне доводилось слышать, что всегда,  в любой период истории, находились
люди, называвшие себя  "здравомыслящими",  которые выступали против массовых
убийств. Я  тоже против бойни, но, позволю  себе  заметить, реальность наших
дней  заставляет  на многое взглянуть  иначе,  нежели в стародавние времена.
Клан регламентирует  жизнь, но Клан регламентирует и смерть. Все рассчитано.
Количество   павших   воинов   всегда   точно   известно.  Превыше  всего  -
необходимость. Убийство оправдано лишь тогда,  когда оно необходимо. И така
необходимость  порой  возникает. И  необходимость массовой гибели людей тоже
возникает. Так называемые "здравомыслящие"  этого не  понимают. Если  смерть
тысячи человек способствует достижению великой цели, то эта смерть почетна и
эти люди, все вместе и каждый в отдельности, обретают славу через смерть. Но
смерть, не обусловленная  необходимостью, это  -  жестокость  по отношению к
павшим. Вот так мы, люди Клана, понимаем славу и жестокость. Мы вкладываем в
эти  слова  иное значение,  чем  наши  далекие  предки  и  наши  сегодняшние
"здравомыслящие".
     Отмечу  также, что  даже вольнорожденные  на Аттестации действуют  куда
более  эффективно,  чем  в  любой  другой  ситуации.  Редко   бывает,  чтобы
вольнорожденный  не  атаковал  вернорожденного кадета,  если предоставляетс
такая возможность.
     Нет, не вижу я в этом расточительности. Не вижу!
     Тем  не менее когда  кадет  Эйден  убил  пятерых  вольнорожденных,  это
поразило  даже меня. Слишком много жертв. А когда  несколько позже сам Эйден
оказался в трудной ситуации и возникла опасность гибели ШЕСТОГО, у меня даже
появилось желание вмешаться и прервать зачет..."





XX

     Уже потом, вспоминая  и анализируя  события, Эйден пришел к выводу, что
это, должно быть, была учебная граната, брошенная, чтобы преградить ему путь
к роботу.
     Взрыв был несильный,  но окажись  Эйден  на  пару  шагов ближе,  ему бы
несдобровать. Даже  на  таком расстоянии  ударило  настолько  сильно, что он
потерял сознание на минуту или две. Когда он пришел в себя, то увидел, что в
просвете между облаками проглянуло солнце. Но солнце заслоняла чья-то  тень.
Это  был вольнорожденный, видимо тот, кто бросил гранату. В руках у него был
пистолет,  направленный  Эйдену  в голову. Эйден успел  заметить,  как палец
вольнорожденного  начал давить на спусковой крючок.  Дальше все  происходило
очень  быстро.  Эйден  услышал  или ему  показалось,  что он  услышал,  звук
выстрела. Но прежде чем вольнорожденный успел выстрелить, Эйден стремительно
откатился  в  сторону,  а  затем  вскочил   на  ноги.  Выручили   постоянные
тренировки. И даже несмотря на  то, что в акробатике Эйден был не так силен,
как, например, Брет, этого  оказалось  достаточно.  Вольнорожденный двигалс
медленнее.
     Даже  и   не  пытаясь   восстановить  равновесие,   Эйден  бросился  на
противника. Тот  отшатнулся,  сделал два неверных шага и  упал на  спину. Он
оказался  сверху.   Схватив   камень,  оказавшийся  как  раз  возле   головы
вольнорожденного, он замахнулся для удара. И прежде чем  камень опустился на
голову вольнорожденного, их взгляды встретились. В глазах у вольнорожденного
была ледяная ненависть, которая как огнем обожгла Эйдена.  Да как смеет этот
выродок ненавидеть того,  кто  неизмеримо выше  его?!  Он  всегда  ненавидел
вольнорожденную сволочь - да, но он и  не подозревал, насколько эти мерзавцы
ненавидят  их,  кадетов.  Даже после того, как  эта тварь  удостоилась чести
участвовать в Аттестации, быть приобщенной к таинству рождения новых воинов!
Эйден изо всей силы нанес  врагу удар  камнем в лоб. Но этого ему было мало.
Его  душила  злость.  Эйден   ударил  еще,  на  этот   раз   в  висок.  Тело
вольнорожденного вздрогнуло и застыло.
     Эйдену  некогда  было   разбираться,  сдохла  мразь  или   нет.  Быстро
оглянувшись по сторонам и обнаружив, что непосредственной опасности  нет, он
вскочил и бросился к  своему  роботу. На  полпути он увидел, что  Брет уже в
полевой люльке, уносящей  его наверх, к люку,  ведущему на мостик.  А "рука"
"Разрушителя"  Марты  движется.  Это  означало,  что Марта уже на  мостике и
проверяет бортовые системы.
     Проклятье! Если бы не вонючий вольнорожденный, он, Эйден у уже сидел бы
в водительском кресле. А теперь, похоже, он стартует последним.
     Опустив голову, Эйден  помчался изо всех сил. Не смотреть на других! Но
уши-то не заткнешь. Сперва до Эйдена донесся рокот одного двигателя, потом к
нему присоединился второй. К этим звукам примешивались и другие. Эйден знал,
что сейчас на  обоих "Разрушителях" орудийные комплексы поворачиваются то  в
одну, то в другую сторону - проверка  бортовых систем шла полным ходом.  Ему
даже  показалось, что  он слышит,  как Марта  в  своем  водительском  кресле
изрыгает сквозь  стиснутые  зубы проклятья.  Впрочем,  это было,  как  Эйден
понимал, чистой воды иллюзией.
     Ну вот, наконец он  у ног своего "Разрушителя". Оглядевшись, он увидел,
как боевой робот Марты направляется к холмам, за которыми их ждет противник.
Вот и второй "Разрушитель" тронулся с места.
     А он, Эйден,  еще  даже  и  не  на мостике. Эйден взглянул вверх, и ему
показалось, что гигантский робот презрительно смотрит на него. Эйден прыгнул
в полевую люльку, которая поя его весом включилась и начала подниматься. Люк
был открыт. Эйден бросился внутрь  и,  не успев пригнуться, набил  шишку. Он
едва заметил это, врываясь на мостик и бросаясь в водительское кресло.





XXI

     Эйден торопливо  плюхнулся  в  водительское  кресло  и надел нейрошлем.
Прислушался  к  ощущениям.  Если  не  считать  обычный  "белый"  шум, стояла
зловещая тишина;  Эйден быстро проверил, правильно ли подсоединен шлем.  Все
правильно,  все сенсоры  работают  нормально.  Оставалось  привести машину в
боеготовность.
     На  вспомогательном экране  липкой  лентой  была  прикреплена  записка.
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА АТТЕСТАЦИЮ. УВЕРЕНА,  ЧТО У ВАС НИ ЧЕРТА НЕ  ВЫЙДЕТ, НО
ВСЕ РАВНО ЖЕЛАЮ УДАЧИ". И подпись: "СОКОЛЬНИЧИЙ ДЖОАННА".
     Эйден яростно зарычал, сорвал бумажку, скомкал ее и швырнул, не  глядя,
через плечо, к решетке очистной системы.
     Под  налепленной  бумажкой  на  самом  экране  был  текст  -  процедура
стандартной  проверки работоспособности систем,  пункт за  пунктом. Подобна
проверка обычно  производилась водителем вместе  с техником перед выходом на
задание. Эйдену она была знакома  - сколько раз им с  Кочевником приходилось
этим заниматься.
     Быстро  и уверенно Эйден начал действовать, время от времени поглядыва
на экран  главного монитора. Марта забралась почти на вершину холма. Брет на
своем боевом  роботе шел следом. Нужно  догнать их, прежде чем они перевалят
через  холм. Это  вопрос чести. Всегда неприятно  быть последним, а теперь и
подавно.  Эйден  вырос  в  сиб-группе,  а   среди  сибов  последнему  всегда
доставалось больше всех.
     Был в свое время в их группе кадет. Звали его Дав.  Он здорово рисовал,
а вот физподготовка  его оставляла желать лучшего. Во время марш-бросков Дав
всегда  тащился в хвосте, задерживая  всю  группу. Помнится,  остальные си