дели его и мгновенно исчезли.
     Рыжая женщина заняла их место,  свита обступила ее кольцом. Граждане не
сговариваясь расступились  в  стороны, словно  лужица ртути, если ее тронуть
кончиком пальца.
     Дорогу  украсили  искусно  изготовленные  фонарики  из цветной  бумаги,
некоторые  из них  летали  над головами, прикрепленные к наполненным  гелием
воздушным  шарам.  Повсюду  на ветру трепетали  живые  и  бумажные  цветы  и
транспаранты с приветственными  надписями в адрес чужестранцев, начертанными
иероглифами,  которых  гости,  'несомненно,  не  могли  прочесть.  Танцоры в
традиционных костюмах -- японских, китайских и индийских -- прыгали повсюду,
разве только  не  под  ногами у  роботов. Масакко -- как  называли население
столицы Хашимана -- устроили себе праздник.
     Разумеется, агенты ХТЭ по связям с общественностью просачивались всюду,
обеспечивая  впечатление гостеприимства по отношению к  наемникам. На улицах
царил   совершенно  искренний  энтузиазм;  Элеанор  чувствовала,  как  толпа
излучает его, словно бумажный фонарик свет зимней ночью. Масакко  любили все
новое, и гигантские роботы, шагающие по центру города, представляли для  них
всего лишь свежее развлечение. Более того, народ радовался любому поводу дл
устройства мацури -- праздника,  представляющего  собой встречающуюся только
на Масамори смесь традиционных праздников, уличных гуляний и мятежа.
     -- Любой "усатый Пит" посинеет,  если увидит, какую вечеринку  устроили
для кучки грязных  гайчин,  -- сказал Шиг Хофстра, долговязый худой парень с
резкими чертами лица и копной  пшеничных волос  на  голове.  По подозрению в
мятеже его поместили в один из "санаториев" Министерства по защите порядка и
справедливости в районе Бенжамина,  где  он пережил тяжелые деньки. Если  бы
власти точно знали, что он мятежник, то непременно покончили бы с ним. Но во
время нашествия  кланов  Теодор  Курита негласно  открыл  множество тюремных
дверей для  каждого,  кто вызовется добровольно выполнить  наиболее  трудные
задания. Хотя Шиг никогда  в  жизни не видел  робота изнутри,  однако ему не
хотелось гнить за  решеткой, и он шагнул  из строя и  подписал бумаги. После
потрясающих  девяноста  дней  курсов  водителей, где  Шиг  внезапно  проявил
недюжинную сообразительность, он обнаружил,  что в лотерее "кутузка -- воля"
ему выпал тяжкий жребий -- Девятый  полк  "Призраков". Не  говоря уже о том,
что они оказались наемниками.
     Лейни  хмыкнула. "Усатым  Питом"  называли последователей традиций Дома
Куриты -- людей, которые имели неосторожность поверить реформам Координатора
Теодора. Особенно  это  коснулось  такой  специфически консервативной  части
общества,  как оябуны  -- начальники  преступных  синдикатов якудзы.  Как  и
многие,   не  относящиеся  к  якудзе,   члены  полка,   Шиг  думал,  что  он
по-настоящему ненавидит пришельцев-якудза, тех, кто были  всего  лишь слегка
цивилизованными уличными гангстерами.
     Улыбка мелькнула  у  рыжей  по  лицу и  исчезла. Шиг  не мог знать, что
значит  ненависть к  оябуну.  Лейни Шимацу знала. Она  сама была  из якудзы.
Кролик  и  Угорь  оказались  правы.  Рыжая  увидела  приближающегося  лидера
процессии. Голые загорелые ноги женщины ритмично и легко двигались, несмотр
на  заметный  подъем улицы. Она оказалась  крохотной  и смуглой,  с длинными
черными   волосами,  заплетенными  в   косу,   спускающуюся   вдоль   спины.
Велосипедистка напоминала азиатку родом откуда-то из Империи Драконис. В ней
текла  и  кровь гайчин -- когда  ее взгляд на  секунду  встретился с глазами
Лейни, та заметила, что они серые с голубыми искорками.
     За то  короткое мгновение, когда  взгляды женщин встретились, крошечна
юная девушка  и  высокая  женщина  составили  мнение  друг  о  друге.  Затем
велосипедистка  проехала  мимо,  и  следом  загромыхала  "Бешеная  Кошка"  с
развернутой  зубастой  пастью,  нарисованной  на   сопле.   Высокая  женщина
задумчиво погладила подбородок.
     -- Не  нравятся они  мне, -- заявил  симпатичный парень с выкрашенным в
пурпурный  цвет хохолком  на  голове, наблюдая за тем,  как машины наемников
двигались на север. Он был новичком среди "Призраков", заблудший самурайский
ягненок из Мийады: парень  обесчестил себя,  изнасиловав беременную женщину.
Он так страстно жаждал испытать себя, что согласился опуститься в самую гущу
дикой смеси гайчин,  якудзы  и атя1, создавших  Девятый полк "Призраков".  О
вкусах не спорят.
     Тай-са  Элеанор Шимацу приняла свою  излюбленную позу, очень подходящую
для размышлений: широко расставила ноги, запустив ладонь  в  спутанную копну
рыжих  волос. Одетая  в брюки для  верховой езды цвета  хаки и  черный жилет
поверх белой мужской сорочки, она представляла собой  замечательное зрелище,
даже если  бы  и не возвышалась  при  ста семидесяти сантиметрах  роста  над
преимущественно низкорослыми жителями Масамори.
     Она не  обратила на молодого лейтенанта  ни малейшего внимания. Кстати,
женщина даже не  помнила  его имени. Он  очень  мило  смотрелся, восседая на
водительском кресле своего робота. Но парень еще  не заслужил ордена Золотой
Пули, так что черт с ним!
     Стоявший за ее левым плечом капитан Бунтаро Мейни хмыкнул.
     -- Думаешь, что Дымчатые Ягуары сами подарили оябуну наемников "Бешеную
Кошку?"
     Новичок покраснел, став  одного цвета с малиновым хохолком  на макушке.
Мейни можно было бы назвать красивым, если бы не потеря правого глаза. Но он
сражался  с кланами  и жил только разговорами об этом. На память Мейни носил
на  шее  патрон на цепочке от своего штурмового  ружья,  покрытый  чистейшим
золотом.
     --  Смотри-ка, --  воскликнул  новичок,  с  насмешкой указывая  куда-то
пальцем, -- да вы только взгляните на "Саранчу"!
     Следом за тяжеловесами -- "Белым Великаном", "Атласом", меньшим, но все
же тяжелым "Беркутом"  --  двигалась одинокая  "Саранча" на длинных  птичьих
ногах.  Многие  из машин  наемников были  раскрашены весьма  прихотливо.  Но
"Саранча" являла собой нечто  особенное. С ног до головы ее обклеили  массой
пластиковых  игрушек и украшений --  кукольными головками, моделями роботов,
цветами,  фруктами  --  фантастическая  инкрустация. Гирлянды  пластмассовых
цветов  обвивали  корпус  робота и переплетались  спиралями  вокруг длинного
ствола лазерной пушки.
     -- Ну, я просто не знаю, -- протянул Юнаги. -- Думаю, это...
     -- ...это круто, -- подхватил Юсаги, который,  совсем как близнец, имел
привычку заканчивать фразу старшего сокамерника.
     -- Шелуха все  это,  -- презрительно усмехнулся  молодой самурай,  всем
видом показывая, что  он еще не настолько  пал, чтобы разговаривать с такими
подонками, как близнецы ашигарю. Это  был его  очередной промах. Из подонков
состоял весь полк "Призраков". -- Пуля пробьет  это дерьмо насквозь, даже не
задержится.
     -- Не пори чушь! -- отозвался одноглазый Бунтаро.  -- Пластик  чересчур
мягок. Эти побрякушки  потом просто  снимут. Напоминает  китч,  но  с  какой
радости  они  это  затеяли?  Я  слышал, что  "Кабальерос" тоже  сражались  с
кланами. Они могут позволить себе все, что угодно.
     -- И мы тоже, -- заметил высокий блондин.
     Самурай  утвердительно  кивнул  своим  хохолком.  Существовала   тонка
граница  между  упрямством  и  простым   непониманием  того,  когда  следует
остановиться. Он почти  нарушил ее.  Возможно, сказалось военное  воспитание
привилегированной касты.
     -- Как низко они пали, что позволили женщине ехать во главе колонны! --
заявил  он  презрительно. И сразу  же,  сообразив,  где он сейчас находится,
поспешно добавил: -- На велосипеде, я хотел сказать, на велосипеде.
     Глаза тай-са Шимацу  были темно-карими,  огромными и прекрасными. Когда
она  испытывала сильные  эмоции, например злилась, то  они отливали красным,
как  у  экзотического  зверя.  Глаза,  которые  взглянули  сверху  вниз   на
красноволосого самурайского молокососа, светились красно-коричневым цветом.
     -- Смотрится она  чертовски  внушительно,  -- заметила  Лейни  Шимацу и
добавила: -- А ты нет, Безымянный.
     Новичок надулся. Безымянный звучало  оскорбительно,  поношение, которое
он мог бы стерпеть от кого-нибудь, равного ему по положению. Он раскрыл рот,
чтобы достойно ответить женщине...
     Но  слова  застыли  у него  в глотке. Полковник -- тай-са -- прочла его
мысли  и  улыбалась в ожидании.  За пререкание со старшим офицером в наемных
частях Империи  Драконис  не  карали  смертью только уголовников,  но любому
члену семьи  провинившегося оно  грозило гибелью.  Молодого самурая внезапно
осенило,  что ему не следует поднимать шум по такому  пустячному поводу. Все
эти  ребята  не бегают  разбираться в Ассамблею  Великого Инквизитора всякий
раз, когда соседу взбредет в  голову громко пукнуть,  не  отойдя  в сторону.
Стоит  ему  разинуть рот,  и эта женщина, которую  прозвали  Рыжей  Ведьмой,
вызовет его на поединок на тех условиях, которые он сам назовет: на роботах,
ножах  или бороться голыми руками, и  единственное,  что  ему  останется, --
упокоиться  без  всякой  похоронной  церемонии  в  коробке из-под  сэндвичей
где-нибудь за городом. Неплохая судьба для истинного самурая, не так ли?
     Прошла  минута. Одетый  в  монашескую  одежду гигант  протянул огромную
мягкую  руку и, даже не соизволив обернуться, тяжело ткнул новичка, которому
по  молчаливому уговору  приклеили  кличку Безымянный, в грудь. Тот  полетел
прямо в  толпу добропорядочных  граждан,  стоявших  в отдалении.  Они громко
запротестовали  и  в  страхе разбежались,  а  самурай  приземлился  на  свой
костлявый зад.
     --  Взгляни-ка  через дорогу, -- сказал Шиг  Хофстра, кивнув квадратным
подбородком в  просвет между  ногами проходящей  мимо "Росомахи"  с забавным
прозвищем "Праздный Гуляка", написанным на корпусе. -- За нами следят копы.
     Лейни    посмотрела    туда.    Парочка    полицейских    из    команды
Друзей-Увещевателей наблюдала за освобожденными из-за решетки  "Призраками",
поглаживая  кобуры с  револьверами. Лейни выждала,  когда встретится  с ними
взглядом, и улыбнулась.
     -- Позволим им подойти поближе, -- сказала она. -- Пусть прихватят всех
своих  друзей. И мы  оставим  их в  живых, так что Великий Инквизитор сможет
разорвать их  в клочья за то, что они  осмелились встать  на пути у  славных
отборных солдат.
     В ответ "Призраки" дружно  рассмеялись в лицо полицейским. При вербовке
агитаторы  Теодора  Куриты не  стеснялись  в  выражениях.  "Вы  подонки,  --
говорили  они, -- рожденные, чтобы умереть во славу Дракона и  Дома  Куриты.
Но, встав в строй, вы получите отсрочку, борясь  с врагами Империи. Вдобавок
вы получите  массу привилегий, став "Призраками"  или членами ордена Золотой
Пули. Одна из них придется по вкусу многим парням и девчонкам -- запряженные
быки гражданской полиции больше и пальцем не посмеют прикоснуться к вам".
     Полицейские посмотрели  на  них.  Посверкали глазами. И  нашли причину,
чтобы  смыться  подальше.  Роботы маршировали по улице,  словно  легендарные
гиганты, только сделанные из металла.
     Коренастый мужчина средних лет протянул упавшему самураю  грубую руку в
шрамах. Безымянный сначала посмотрел на  нее  с отвращением.  Этого человека
звали Луна. Он  был сабу  -- заместителем Лейни.  До поступления в  полк  он
являлся членом Тосикай -- Совета восточной банды. Это означало, что у него в
венах текла корейская кровь наряду с грязным деревенским  происхождением  из
атя.
     --  Мучо,  -- сказал самый  старший  мужчина  в  группе.  Этот  древний
буддистский термин обозначал мимолетность жизни. Грубо говоря, это  значило:
наплюй  и  забудь.  Или  если  перевести  на   философский  язык:  оставайс
наблюдателем.
     Самурай принял руку и позволил Луне помочь ему встать.
     Кореец  снова занял свое обычное место за спиной командира, где он  мог
шепотом разговаривать с ней так, чтобы не слышали остальные.
     -- Забавное совпадение, не так ли? -- пробормотал он.
     -- В чем ты его видишь? -- спросила Лейни.
     --  В  том,  что  дядюшка  Чэнди  посылает  полк  иностранных наемников
защищать  свои фабрики всего за несколько дней до первого  пополнения  полка
роботами со времен Токкайдо.
     -- И что из этого следует? -- вновь спросила Лейни Шимацу.
     -- Хашиман  расположен далеко от границы  перемирия, -- сказал Луна. --
Возможно,  наши командиры  считают,  что  перемирие  с  кланами скоро  будет
нарушено? Или источник беспокойства пустил корни здесь, на этой планете?
     -- Возможно,  дело обстоит так,  как  ты  сам сказал,  --  предположила
Лейни. -- А возможно, это всего лишь совпадение.
     --  Все  может  быть, -- согласился  кореец таким  тоном,  словно хотел
сказать, что и свиньи полетели бы, будь у них крылья.


VIII
     Масамори, Хашиман
     Район Галедона, Империя Драконис
     27 августа 3056 г.

     Кэсси и краем уха не  слышала о Каталонской кампании, но попросила отца
Боба попридержать язык, когда он попытался рассказать ей об  этом. Уж  такой
она была: резкой  до крайности, а иногда и грубоватой. Но никто не ставил ей
этого в укор. Возможно, девушку спасала улыбка.
     Жилистые  крепкие ноги Кэсси жали на педали без устали. Она наклонилась
вперед, всем  весом тела налегая на прямой  руль,  хотя мышцы рук уже начали
уставать.  Процессия,  возглавляемая велосипедисткой,  пересекла мост Хосиро
Куриты прямо по шпалам. По сравнению с этим въезд в район Мурасаки показалс
ей  просто   конфеткой.  Масамори  находился  на   широком   берегу  залива,
образовавшегося там, где река Яма-то впадала в море  Шакудо. Здесь местность
была практически ровной.
     Маршрут  парадного  шествия " Кабальерос" после въезда  в город недолго
пролегал по берегу  реки. Как  ее  проинструктировала  подполковник Марисоль
Кабрера, начальник штаба полковника Камачо, сначала Кэсси во главе процессии
свернула на  север,  а  потом  на  запад  --  в  Мурасаки. У Кэсси  возникло
искушение  повести  колонну прямо через столицу Хашимана, круша все вокруг и
ломая мостовые, но она  справилась с ним. Не из страха перед леденящими душу
последствиями, которыми ее стращала Кабрера  -- Леди  Смерть на  тот случай,
если девушке  вздумается выкинуть подобный фокус.  Но только из  уважения  к
усталому старику на "Бешеной Кошке", с трудом шагающему следом за ней.
     Район Мурасаки оказался "деловым", с огромным количеством ресторанов  и
маленьких  магазинчиков на  первых  этажах.  Хотя  у  Кэсси  не  сохранилось
воспоминаний  о  жизни  в  Империи  Драконис,  местность  выглядела  намного
приветливее, чем она  ожидала.  Она  считала, что  жизнь в  Империи Драконис
намного  мрачнее,  и  судила  о  ней  не только  по  официальной  пропаганде
Федеративного  Содружества,  но и  по  страшным рассказам  эмигрантов, среди
которых ей пришлось вырасти.
     Улицы  выглядели  широкими  и  чистыми,  ярко светило  солнце,  и толпы
местных жителей, высыпавших  навстречу  "Кабальерос"  и сдерживаемых  силами
гражданской  полиции  в шлемах  и  с дробовиками  для разгона  демонстраций,
выглядели   доброжелательными  и   веселыми.   Энтузиазм,   с  которым   они
приветствовали   шествие   наемников,   возможно,  специально   подогревалс
агентами,  внедренными в  толпу. Это был обычный прием в  Империи.  Но и  на
самом  деле, лица  людей  светились от счастья, вероятно,  все коренилось  в
неистребимой любви к зрелищам.
     Многие  здания   оказались  выше   самых  высоких  из  виденных   Кэсси
небоскребов.  Они были построены в стиле  Ямато,  названном в  честь старого
флагманского корабля  адмирала Куриты  во  второй мировой войне на  Земле. В
конце двадцать девятого столетия этот стиль приобрел огромную популярность в
Империи  Драконис. Похожие  на акульи  плавники  здания уступами спускались,
один за другим, к огромной вертикальной стене, и их четкие плавные очертани
из стекла и бетона под лучами  ярко-оранжевого хашиманского солнца  казались
бронзовыми.
     Кэсси  ничему  не удивлялась,  потому что  прочла путеводитель. Все это
наряду  с  беглой предварительной  лекцией  перед высадкой Ребби  Бар-Кохба,
офицера штаба второго батальона и по совместительству планетолога, послужило
для "Кабальерос" единственным источником информации о планете.
     Этот  интерес  не был  вызван простым  любопытством.  Хотя  дон  Карлос
убеждал  Кэсси,  что  ей  предоставляется  честь  возглавить парад,  девушка
считала подобное своей рядовой работой -- идти  впереди полка при высадке на
вражескую территорию.
     "Если небоскребы подходят  вплотную к фабричной территории, -- подумала
она, -- для снайперов это будет самой удобной позицией". Сооружения казались
достаточно  прочными,  чтобы позволить  легкому или среднему роботу  засесть
наверху  или внутри них. Будет  дерьмово, если они начнут  щелкать  нас, как
орешки.
     Кэсси пока не  строила предположений, кто и зачем начнет щелкать их. Но
она была разведчиком,  чертовски хорошим  разведчиком, чтобы заранее решить,
что никто не нападет на "Кабальерос" только потому, что они расположились на
расстоянии многих парсеков от  вонючей Периферии и еще более вонючих кланов.
Хороший  разведчик  всегда  прежде  всего оценивает возможную  опасность, не
обращая внимания на презрительное фырканье бравых водителей роботов.
     Кэсси по  обыкновению намеревалась  оберегать  этих парней и девушек от
гибели по причине их собственной неосторожности.
     На дальней стороне  перекрестка она заметила дорожный шлагбаум, который
установили  полицейские,  носившие  ножные  и  ручные  латы  в  красно-белую
полоску. "...Если  мне придет в голову проломить шлагбаум, эти ребята так  и
брызнут наутек", -- подумала мельком Кэсси.
     За  спиной  этих  козлов, раскрашенных, как  пирожные из  кондитерской,
остановились автобус и множество компактных частных автомобилей, оставленных
Друзьями-Увещевателями для перекрытия дороги.  Народ  Дома  Куриты привык  к
подобным  неудобствам. Пассажиры столпились впереди, чтобы поглазеть на марш
гигантских, похожих  на  человека военных машин, они рукоплескали  и  что-то
восхищенно  кричали  -- всем  этим заботливо  руководила клака,  подосланна
правителем планеты Персивалем Филлингтоном, молодым графом Хашиманским.
     "Ну ладно,  --  подумала Кэсси без всякой симпатии,  -- в  конце концов
сами  устроили  это  представление,  пусть  сами  и  расхлебывают".  Девушка
свернула направо, как и было приказано, на проспект Тай-шо Далтона.
     Четырехрядная  улица раскинулась  перед ней, плавно подводя к бронзовым
воротам,  показавшимся  в  пятистах  метрах впереди, которые  были пробиты в
неприступных  десятиметровых каменных стенах. Падающие солнечные лучи играли
на резьбе, украшающей металлическую поверхность ворот, и  отражались медными
бликами на клубках тонкой,  как  бритва, проволоки  на вершине  стен.  Кэсси
охватило минутное  желание лечь  на  руль поверх привьюченного к  велосипеду
М-23 и поднажать на педали со всей силой, оставшейся в ее ногах, натруженных
годами скитаний по зарослям на доброй дюжине заросших колючками планет.
     Но и это желание она тоже поборола. "Кабальерос",  идущие сзади, знали,
почему  она  согласилась  ехать  впереди.  Как  и  сама  Кэсси,  они  всегда
повиновались  дону Карлосу,  выполняя  его  желания, не  дожидаясь  приказа,
потому что считали полковника Камачо мозгом и духом "Кабальерос". Если им не
нравилось  организованное  шествие, они  могли  поворчать,  как  это  всегда
делается в  войсках.  Но уроженцы  юго-запада презирали  велосипед. Не имело
значения, что велосипед был идеальным средством передвижения  для разведчика
--  невысокий и  дающий  прекрасное  поле обзора, он  мог проникать  в такие
труднодоступные места, куда даже на проворной "Крысе" не добраться. Водители
роботов не понимали всех этих преимуществ. Для  них велосипед символизировал
ленивый городской образ  жизни  толстосумов, памятный  по  жизни  на  р