ствия,  напротив,  все  идеи
Лорен были приняты с восторгом.
   Когда созданные ею комитеты начали работать на полную мощность и в Пуэбло
уже начали появляться некоторые результаты этой работы,  жизнь  людей  стала
меняться к лучшему, Лорен решила вернуться в "Кипойнт". Она сделала все, что
в тот момент  было  в  ее  силах,  но  не  могла  больше  выносить  холодную
враждебность, окружавшую ее в доме Оливии. Лорен  больше  не  боялась  своей
свекрови и без обиняков заявила ей;
   - Я говорила с Джередом о Елене и Карлосе, он согласен.
   Это был первый случай, когда Лорен Холбрук-Локетт опустилась до лжи, но у
нее было такое чувство, что эта ложь ей простится.
   - Кроме того, я думаю, что, когда ни меня, ни Джереда здесь не будет,  вы
сможете обойтись и без Елены. Пепе проводит нас  до  "Кипойнта"  и  вернется
обратно уже послезавтра.
   - Вижу, вы обо  всем  подумали.  И  чего  же  вы  этим  хотите  добиться?
Рассчитываете кое-кому рассказать о наших планах и таким образом помешать их
осуществлению?
   Зеленые глаза Оливии были похожи на кинжалы, направленные на Лорен.
   - Если я расскажу обо всем Руди, - Лорен намеренно сделала  паузу,  чтобы
подчеркнуть названное ею имя, - это может  поставить  под  удар  его  и  его
семью. А я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы повредить ему.
   - Как мудро.
   Лорен сделала вид, что не заметила прозвучавшего в ее голосе сарказма,  и
продолжала:
   - Не  думаю,  что  ваш  варварский  план  когда-нибудь  удастся,  Оливия.
Уверена, что Джеред не будет принимать в  этом  участие.  Я  уже  достаточно
хорошо его знаю, ложь и подлость претят его натуре. Я опасаюсь за вашу душу,
Оливия, а не за душу Джереда.
   Оливия рассмеялась с искренним удовольствием:
   - Ну и дура же вы. Вы воображаете, что спасли  Джереда.  Даю  вам  слово,
дорогая, что для любого миссионера мой сын оказался бы крепким орешком.
   Оливия перестала смеяться, и ее холодное красивое  лицо  приняло  прежнее
надменное выражение.
   - Не рассчитывайте на Джереда. Он принадлежит мне и всегда  будет  делать
то, что я ему велю.
   Лорен грациозно  поднялась  с  кресла  и  совершенно  спокойно  вышла  из
комнаты.

***

   Рассвет следующего дня был дождливым, холодным и мрачным,  что  полностью
совпадало с настроением Лорен. Роза заливалась слезами, прощаясь  с  Еленой,
но сама Елена не могла скрыть  свою  радость.  С  того  момента,  как  Лорен
сообщила ей, что берет ее с собой в "Кипойнт", к Карлосу, молодая женщина не
знала, как выразить свою благодарность.  Она  не  могла  поверить,  что  это
действительно возможно. Несмотря на ужасную погоду, Елена  весело  щебетала,
пока они отъезжали от дома.
   Поездка заняла больше времени, чем обычно, из-за дождя и раскисших дорог.
Лорен сидела на  козлах  рядом  с  Пепе,  а  Елена  укрылась  внутри  крытой
брезентом повозки.
   Когда уставшие, продрогшие и голодные путешественники  наконец  добрались
до ранчо, был уже конец дня. Глория выбежала им навстречу и чуть не задушила
Лорен в объятиях.
   - Мы так по тебе скучали, Лорен! А где Джеред? Он приедет позже?
   При упоминании имени мужа у Лорен подкатил комок  к  горлу,  который  она
никак не могла проглотить. Однако ей удалось ответить довольно спокойно:
   - Не думаю, что он приедет на этот раз. У него дела в Остине.
   Глория была явно не удовлетворена таким ответом, но откровенное нежелание
Лорен говорить о муже вынудило ее прекратить расспросы. Неужели эти двое так
никогда и не помирятся?
   - Глория, это Елена, - сказала Лорен, - жена Карлоса Риваса и мой друг. Я
привезла ее с собой, чтобы она помогала тебе по дому. Надеюсь, Руди  выделит
им жилье? Как ты думаешь, это возможно?
   - Мы с этим справимся. Добро пожаловать, Елена, - сказала Глория,  обеими
руками сжимая руку девушки.
   - Карлос нам нравится, и я рада, что наконец познакомилась с  его  женой.
Мы очень горевали  о  твоем  ребенке.  Поможешь  мне  с  детьми?  Я  уже  не
справляюсь с ними.
   Реакция Глории была как раз такой, какую ожидала Лорен. Елена будет здесь
счастлива. Лорен вздохнула и пошла в дом поздороваться с  детьми  и  Марией.
Она по очереди перецеловала всех детей, и каждый старался рассказать ей  все
случившиеся за это время новости.  Дети  тараторили,  не  переставая.  Лорен
слушала их, завидуя их детской беззаботности. Они задавали массу вопросов  о
своем герое дяде Джереде, и Лорен рассказала о  соревнованиях  по  стрельбе.
Дети слушали,  широко  открыв  рты  и  округлив  глаза,  особое  впечатление
произвел на них эпизод с поездкой на автомобиле.
   Когда Глории наконец удалось разогнать их по комнатам, Мария вышла обнять
Лорен. Хрупкая женщина внимательно посмотрела в печальные серые глаза:
   - Мне кажется, ты несчастлива, Лорен, я права? Лорен опустила голову:
   - Поговорим об этом позже.
   Мария погладила ее по руке и с улыбкой повернулась к Елене.
   Вечером появился Руди. Обнимая и целуя Лорен, он заметил предостерегающий
знак Глории и не стал задавать вопросов о Джереде и о делах в Коронадо.
   Сославшись на усталость, Лорен  рано  ушла  в  свою  комнату,  мучительно
напоминавшую ей о Джереде. Там были его вещи, его  одежда,  она  чувствовала
запах его сигар.
   Лорен знала, что Джеред не хотел ударить ее. Это произошло  случайно.  Не
это ранило ее сердце, а те грубые, злые слова, которыми он  бил  ее,  словно
хлыстом. Неужели их мог сказать тот же человек, который  с  такой  нежностью
целовал ее? От одного воспоминания об этих поцелуях она  и  сейчас  начинала
дрожать.
   Было бессмысленно отрицать, что, когда они занимались с Джередом любовью,
все ее существо оказывалось во власти особенных ощущений. Тело ее, казалось,
плавилось, таяло, как масло. Лорен вспоминала его руки, губы и  то,  как  он
умел возбудить ее, заставить ее испытать наслаждение.
   Он открыл ей тайны ее тела, она  узнала  истинного  Джереда,  без  маски,
которую он всегда носил. И все-таки она хотела узнать больше,  хотела  снова
ощутить этот ни с чем не сравнимый восторг, который охватывал ее, когда  его
мужское естество входило в нее: это приносило с собой чувство завершенности.
   Лорен вспоминались нежные слова, которые он шептал ей на ухо,  эти  слова
преследовали ее, словно насмехались, и она беспокойно металась  по  подушке,
уже влажной от слез.

***

   Руди отвел Карлосу и Елене хижину примерно в миле от  большого  дома.  Он
даже разрешил Карлосу один день  не  выходить  на  работу  и  посвятить  его
домашним делам. Они успели сделать очень мало, но на следующее  утро,  когда
Карлос подвез Елену к большому дому,  она  вся  светилась  от  счастья.  Она
прекрасно выполняла каждодневную работу на кухне и  занималась  с  детьми  с
терпением опытной няньки или учительницы. Дети обожали ее и слушались лучше,
чем свою мать, или нежную и снисходительную тетю Лорен, или бабушку, которой
они безжалостно командовали.
   У Лорен было не самое лучшее настроение для  встречи  Рождества,  но  все
равно праздник наступил. В рождественское утро Джеймсу и  Джону  преподнесли
по паре подтяжек и по игрушечному пистолету в кобуре.
   Девочки визжали от восторга, обнаружив в своих сундучках  нижние  юбки  и
ленты от тети Лорен.
   Во всей этой кутерьме с  подарками  никто  не  заметил,  как  тетя  Лорен
ускользнула обратно в свою комнату.
   Какая-то сила, названия которой  Лорен  не  знала,  гнала  ее  обратно  в
комнату, к платяному  шкафу.  Она  медленно  отворила  дверцу.  Вот,  одежда
Джереда: пара старых  сапог,  небрежно  брошенных  на  пол,  кожаный  жилет,
висевший за дверцей на гвозде.
   - Джеред, - застонала она и прижалась  лицом  к  одной  из  его  рубашек,
сохранившей  слабый  запах  табака  и  кожи.  Несколько  минут  она  рыдала,
уткнувшись лицом в мягкую ткань, пока не  почувствовала,  как  на  плечи  ей
легли чьи-то нежные руки.
   - Лорен, сейчас ты готова поговорить об этом? Если  так,  то  я  выслушаю
тебя.
   - О, Мария, я никого не хочу обременять своими проблемами, особенно тебя.
Ведь ты еще не оправилась после смерти Бена.
   Мария подвела ее к постели и  усадила.  Из  соседней  комнаты  доносились
восторженные крики детей. Мария легко поглаживала Лорен по  руке,  давая  ей
время собраться с мыслями.
   - Я.., этот.., этот мой брак - фарс... - вырвалось у нее.
   Сбивчиво, перебивая сама себя, Лорен рассказала все, начиная  с  момента,
когда она встретила  Бена,  и  заканчивая  ситуацией,  когда  Уильям  Келлер
пытался ее изнасиловать, и тем, что за этим  последовало.  Ей  было  неловко
рассказывать Марии о сделке, заключенной  с  Оливией,  и  об  условиях  этой
сделки. Но она пересилила себя и рассказала, не упомянув только Вандайверов.
   - Возможно, ты считаешь мой поступок ужасным, ведь, по  сути,  я  продала
себя.
   - Я не имею права никого судить, Лорен. Кто  я  такая?  Но  при  подобных
обстоятельствах я поступила бы так же. Иногда в жизни приходится выбирать из
двух зол меньшее. Ты сделала то,  что  считала  правильным.  Кроме  того,  я
думаю, что существовала еще  одна  причина,  кроме  желания  Бена  и  денег,
верно?
   Это был вопрос, который Лорен сама много раз себе задавала "Была  ли  она
влюблена в Джереда уже тогда? Может быть, поэтому она  согласилась  на  этот
брак? Теперь она уже ни в чем не была уверена.
   - Ты влюбилась в Джереда? Я права? - спросила Мария тихо. Лорен кивнула.
   - И этот  фиктивный  брак  стал  настоящим.  Ведь  вы..,  были  близки  с
Джередом?
   Лорен закрыла лицо руками и разрыдалась:
   - Да, да. Это случилось всего несколько дней назад. Я  теперь  ничего  не
понимаю, Мария. Всю жизнь мне внушали мысль, что мужчины причиняют  женщинам
только зло и неприятности, а женщины должны  защищать  свою  честь  и  свято
хранить ее. Формально мы женаты, но  я  знаю,  что  Джеред  не  любит  меня.
Поэтому грешно чувствовать то, что чувствую я? Находить удовольствие в...
   - Ты искренне считаешь это грехом?
   - Нет, - со страстью возразила Лорен, и Мария подавила улыбку.
   - Когда мы впервые стали близки с Беном, я тоже пыталась  доказать  себе,
что моя радость греховна. Но потом я поняла, что дарю ему такую же  радость,
огромное счастье, и научилась разделять это счастье с ним, не испытывая  при
этом ни вины, ни стыда. Меня тоже  воспитали  с  сознанием,  что  физическая
любовь приносит женщине только боль и унижение. Бог,  а  не  человек  создал
нас, Лорен. И даже если человек извращает то,  что  заложено  в  нас  Богом,
пользуется этим благом не так, все-таки это  дар  Божий  для  двоих  любящих
людей.
   - Но Джеред меня не любит. Я с ужасом жду дня, когда надоем ему, когда он
устанет от нелепости своего положения, от этой пародии на  брак  и  прогонит
меня.
   - Думаю, Джеред сам ведет жестокую борьбу  со  своими  чувствами,  Лорен.
Сомневаюсь, что его можно было бы принудить к браку на любых условиях,  если
женщина не привлекла бы его сама по себе. Он для этого слишком своеволен.  И
не бойся, что он прогонит тебя, это последнее, что он мог бы сделать.
   Мария смотрела на  плачущую  молодую  женщину  и  сочувствовала  ей  всем
сердцем. Бен желал, чтобы они были счастливы. Он так надеялся, что эти  двое
узнают и полюбят друг друга.
   - Лорен, - сказала она мягко, - не бойся любить Джереда.  Если  бы  я  не
любила Бена, подумай, какой  бессмысленной  была  бы  моя  жизнь.  Ведь  ему
пришлось бы одному переживать все заботы и несчастья. Не думаю, что  у  тебя
будет больше оснований сожалеть о том, что ты  любишь  своего  Локетта,  чем
было у меня. Единственное, что мучает меня до сих пор, - так это то,  что  я
не родила Бену еще детей.
   Лорен шмыгнула носом и приложила к глазам  кружевной  платок,  протянутый
Марией:
   - Благодарю, Мария. Иди к своей.., к нашей семье. Я выйду немного  позже.
- Она неуверенно улыбнулась.
   Мария погладила залитую слезами щеку и оставила Лорен одну, думать о том,
где проводит Рождество Джеред.

Глава 20

   В течение двух недель после Рождества обитатели  "Кипойнта"  наслаждались
не по сезону мягкой погодой. Старожилы предсказывали,  что  страшные  холода
еще впереди, если январь такой теплый, но все  радовались  передышке.  Тому,
что перестал дуть холодный ветер и лить ледяной дождь со снегом.
   Однажды  утром  Лорен  выехала   на   верховую   прогулку   одна.   Мария
простудилась, а беспокоить Руди или кого-либо из вакеро ей не хотелось.  Она
сама удивлялась своей тоске по Пламенной. Но  любое  воспоминание  о  кобыле
тотчас вызывало в памяти образ Джереда. Джереда,  порочного  и  склонного  к
насилию. Она старалась гнать от себя эти мысли.
   Не теряя из виду границы ранчо и ориентируясь по течению  Кабалло,  Лорен
погоняла лошадь, радуясь хорошей погоде и быстрой езде. Она  уже  собиралась
повернуть к дому, когда заметила, что ее лошадь навострила  уши.  И  тут  же
услышала приглушенное  проклятие  и  тихий  стон.  Она  натянула  поводья  и
прислушалась. Стон повторился. Звук шел со стороны кедровой рощицы, и  Лорен
направила лошадь туда. Когда она оказалась на расстоянии нескольких футов от
рощи, ей удалось различить лежащее на земле тело.
   Она осторожно спешилась и сделала шаг вперед.
   - Оставайтесь там, где стоите.
   И слова сопровождались знакомым  металлическим  щелчком  -  взвели  курок
ружья. Лорен окаменела, а сердце ее подскочило к горлу.
   - Не подходите ближе. - Голос был угрожающим,  но  казалось,  что  каждое
слово дается человеку с мучительным трудом.
   - Вы ранены? Я слышала стон. -  Внутри  у  Лорен,  все  дрожало,  но  она
чувствовала, что этому человеку необходима помощь.
   - Вы женщина Джереда Локетта?
   - Да, я миссис Локетт. А кто вы? Она сделала еще шаг вперед.
   - Я же сказал,  не  приближайтесь...  Последние  слова  были  произнесены
октавой выше, но фраза осталась незаконченной, вернее, потонула в  долгом  и
отчаянном вое, от которого у Лорен захолонуло сердце.
   Отбросив осторожность, Лорен вломилась в кустарник. Она  резко  выдохнула
воздух и прикрыла рот рукой, чтобы заглушить готовый вырваться крик.
   Человек был грязным и оборванным, его вывернутую щиколотку сжимал капкан,
из-под стальных зубьев которого сочилась кровь.
   Такое лицо, как у него, можно было увидеть только в  кошмарном  сне.  Это
был Безумный Джек, отшельник.  Лицо  несчастного  напоминало  маску  смерти:
уродливые красные шрамы вместо ушей, две страшные дыры посреди  лица  вместо
носа.
   Лорен подавила подступившую тошноту:
   - Мистер Тернер, разрешите  помочь  вам.  Она  подползла  ближе  к  нему.
Ужасная маска была искажена гримасой  боли,  глаза  закрыты,  остатки  зубов
обнажены в страшном оскале. Ружье лежало на земле, а  Тернер  обеими  руками
сжимал раненую ногу.
   - Не хочу никакой помощи, не надо, - прохрипел он.
   - Может быть, и не хотите, но, думаю, она вам необходима.
   Твердость, прозвучавшая в ее голосе,  удивила  его.  Он  открыл  глаза  и
подозрительно посмотрел на нее, будто старался угадать, какую опасность  она
собой представляет. Но ничего настораживающего не заметил.
   - Можете стянуть эту чертову штуку с моей ноги?
   - Я.., я не знаю. -  Лорен  с  содроганием  глядела  на  капкан.  -  Могу
попытаться.
   - Ладно, просто потяните за нее и поскорее, пока я  не  истек  кровью,  -
проворчал он. - Возьмитесь с обеих сторон и тяните изо всех сил.
   - Вам не больно, когда я поднимаю вашу ногу? - боязливо спросила Лорен.
   - Да, черт возьми, но и до этого было чертовски больно, а мне  все  равно
надо от нее избавиться, верно?
   - Хорошо, - сказала Лорен, решительно снимая перчатки.
   Ее сердце бешено стучало, когда она встала на колени возле  искалеченного
отшельника и слегка сомкнула пальцы вокруг его голени, над тем  местом,  где
зубья капкана вонзились в ногу. Даже  такое  слабое  нажатие  заставило  его
судорожно вздохнуть, и Лорен с жалостью посмотрела на него:
   - Прошу прощения, я понимаю, как это мучительно.
   - Давайте действуйте - и покончим с этим, - проскрипел он.
   Лорен вцепилась пальцами в оба конца капкана и изо всех сил потянула их в
стороны, пытаясь разжать сомкнутые  на  ноге  зубья.  Пальцы  скользнули  по
скользкому от крови металлу, но зубья не раздвинулись ни  на  дюйм.  Дыхание
Безумного Джека стало еще более прерывистым, и она поняла, что ему стало еще
больнее.
   - Сильнее, леди!
   Лорен сделала новую попытку, прилагая отчаянные  усилия.  Когда  она  уже
готова была отступиться, капкан начал поддаваться.  Она  напрягла  последние
силы, чувствуя боль во всех мускулах, и наконец ее усилия были вознаграждены
- челюсти капкана чуть-чуть раздвинулись. Лорен дернула, и стальное чудовище
соскочило, отпустив свою жертву.
   Джек вскрикнул. Вокруг щиколотки зияли глубокие кровоточащие раны.  Лорен
быстро встала и побежала к своей лошади. Вернулась она с фляжкой воды, снова
стала на колени рядом с Джеком и стала промывать раны.
   - Вода не поможет, миссис, - усмехнулся Джек.  -  Принесите  фляжку,  что
прикреплена к седлу моей лошади. А лошадка гуляет где-то рядом.
   Лорен  встала  и  огляделась.  Под  деревьями  она   заметила   шелудивую
лошаденку, щипавшую траву. Она  робко  приблизилась  к  ней,  опасаясь,  что
лошадь такая же дикая, как ее хозяин, но животное стояло смирно, пока  Лорен
отвязывала фляжку. Отвинтив крышку, она почувствовала  острый  запах  виски,
который нельзя было спутать ни с чем другим. Возможно,  это  было  то  самое
зелье, о котором ей рассказывал Джеред.
   Пока она промывала раны, Джек молчал, хотя Лорен заметила застывшие в его
глазах слезы. Знаком он показал ей на свой шарф, но один вид  этой  грязной,
пропитанной жиром тряпки привел Лорен в ужас.
   - О нет.., нет, я воспользуюсь своим. Он... - она вовремя спохватилась, -
он больше вашего.
   - Я не принимаю подачек.
   - А я не принимаю возражений.
   Лорен не дала ему времени отреагировать на ее слова и  мгновенно  сорвала
платок с шеи. Мысленно она похвалила себя за то, что не надела сегодня синий
шелковый  шарф,  который  подарил  ей  Джеред,  заменив   его   на   узорный
хлопчатобумажный платок, купленный ею самой в Коронадо.
   Не позволяя себе  думать  о  боли,  которую,  возможно,  причиняла  этому
бедняге, Лорен торопливо перевязала платком раненую ногу.
   - Ну вот, теперь вы продержитесь, пока я не отвезу вас в "Кипойнт"  и  не
вызову доктора. Сможете вы ехать верхом?
   - Погодите минутку, миссис. Я не собираюсь ехать никуда, кроме как к себе
домой, и никакой вонючий костоправ не прикоснется к Джеку Тернеру.
   -  Но,  мистер  Тернер,  у  вас  серьезное  ранение.  Возможно,   сломана
щиколотка.
   Она не могла позволить этому человеку  вернуться  в  пещеру,  которую  он
называет домом, и оставить его там без медицинской помощи.
   - Пожалуйста, мистер Тернер, если вы не хотите в "Кипойнт", разрешите мне
привезти сюда Руди... Вы ведь знаете Руди Мен...
   - Черт возьми, да, я знаю, кто такой Руди Мендес,  но  ни  он  и  ни  кто
другой, кроме меня самого, не будет лечить мою рану. У меня больше сломанных
костей, чем вам лет.
   - Но ваши раны слишком глубокие, их надо зашить. Он поднял на нее  глаза,
в его взгляде было презрение.
   - Кто-нибудь подумал зашивать мое лицо, когда эти чертовы индейцы сделали
с ним то, что сделали?
   Он не ждал ответа, а Лорен чувствовала себя  слишком  подавленной,  чтобы
что-нибудь сказать.
   - А теперь уйдите с дороги.
   Джек с трудом поднялся на ноги,  отвергнув  ее  попытку  помочь  ему.  Он
наклонился, поднял капкан и выругался, сетуя на то, что, кроме него  самого,
в ловушку ничего не попало. Хромая, он заковылял к своей  лошади  и,  прежде
чем забраться в седло, сделал большой глоток из фляжки.
   - Может быть, вы позволите проводить вас? Вдруг вам потребуется помощь?
   - Нет, мэм. Вы и  так  видели  Джека  Тернера  больше,  чем  кто-либо  за
последние двадцать лет. Постарайтесь забыть то, что видели.  -  Он  смущенно
отвернулся и добавил:
   - Кажется