я себя? Может, имеет смысл некоторое время понаслаждаться своим счастьем в одиночку? К тому же еще неизвестно, как Пинки воспримет эту весть. И как вообще отнесется к ее беременности руководство телекомпании? Тем более что речь идет не о ком-нибудь, а о телеведущей.
     - Доктор прописал тонизирующее, - сообщила она, потупив глаза, чтобы он не заметил в них радостного блеска.
     - А-а, джин с тоником... Что ж, не дурак твой доктор. Эта штука и в самом деле неплохо помогает. Для тебя - в самый раз, я и сам так думаю.
     - Какой еще джин? Ты что, окончательно спятил? - засмеялась она. - Мне нужны витамины, железо и прочее в том же роде. И все тогда у меня будет в порядке. Просто замечательно будет! Ты сейчас свободен? Пойдем пообедаем вместе.
     - Я уже заказал себе гамбургер.
     Однако она все же вытащила его за руку из-за стола.
     - Удивляюсь, как тебе еще не опротивела всякая дрянь из этой грязной столовки, что напротив! Тебе только отравиться не хватало! Запомни, я отныне на диете, мне нужно правильное питание, и ты должен мне в этом помочь. Знаешь что, пойдем-ка куда-нибудь, где подают салаты, фрукты, овощи. Вот что сейчас не повредит нам обоим!
     На лице Пинки появилась гримаса отвращения, однако от приглашения он не отказался. Впервые с тех пор, как Кари овдовела, в ней наконец появилось что-то человеческое, живое, и ему не хотелось, чтобы неожиданно наметившаяся благотворная тенденция столь же внезапно повернула вспять.

***

     - Мне сегодня позвонили. Очень любопытный звонок...
     С того дня, как Кари узнала о своей беременности, прошло три недели. За это время она заметно изменилась к лучшему. Слегка подстригла волосы. И вид у нее стал поистине цветущим, чему в немалой степени способствовали питательные маски, которые она, как и прежде, начала накладывать на лицо раз в неделю. Щеки округлились, цвет лица больше не был землистым, а в глазах появились прежние задорные искорки. Ее жизнь снова обрела смысл, а потому казалась прекрасной!
     Столь чудесное воскрешение из мертвых оставалось для Пинки загадкой, но какова бы ни была причина, он в любом случае был рад внезапной перемене, наступившей в Кари. После смерти Томаса она превратилась в зомби, и видеть ее такой было выше его сил. Молодая, жизнерадостная женщина в одночасье стала узницей темницы, имя которой - скорбь, и Пинки боялся, что ей никогда больше не суждено увидеть свет. Но она вопреки всему нашла в себе силы сбросить оковы. Вот и слава богу...
     - Ну и кто же тебе звонил? Или прикажешь в угадайку с тобой играть? - неприветливо буркнул директор отдела новостей, снимая ноги с края письменного стола. Пинки теперь не слишком церемонился с Кари. Их взаимоотношения входили в старую колею. Между ними, как и раньше, время от времени вспыхивали словесные перепалки, что позволяло им обоим чувствовать себя в своей тарелке.
     А потому она совершенно не стушевалась под его взглядом, который иному показался бы откровенно враждебным.
     - Хантер Макки, исполняющий обязанности окружного прокурора.
     Прежде чем заняться тележурналистикой, Пинки долго работал в отделе городских новостей одной крупной газеты. Поварившись в этом котле больше пятнадцати лет, он теперь практически ничему не удивлялся. Пинки хвастал, что за свою карьеру наслышался и навидался всего - от покушений на глав государств до случая, когда одна женщина родила в такси сразу пятерых младенцев. Нужно было очень постараться, чтобы ошеломить его. Тем не менее сейчас он был довольно близок к этому состоянию. Из слышанного от людей, близких к городским властям, он знал, что Макки всякой ерундой заниматься не станет. Этот человек обладал способностью заставить считаться с собой даже весьма влиятельных лиц.
     - Ого! И чего же он хочет? Поспорить с тобой насчет твоего последнего критического разбора новых кинофильмов?
     На гладком лбу Кари пролегла еле заметная морщинка.
     - Он ничего не сказал. Просто спросил, не смогу ли я завтра зайти к нему в прокуратуру.
     - Ты меня окончательно заинтриговала. Может, он думает, что ты по-прежнему вертишься в городском совете? А вдруг у него есть для тебя что-нибудь вкусненькое!
     Она недоверчиво покачала головой.
     - Не думаю. Во всяком случае, по его тону этого не скажешь. К тому времени, когда он появился в Денвере, я уже не занималась городским правительством. Если он и знает меня по выпускам теленовостей, то в первую очередь как ведущую культурного раздела.
     - А ты никогда прежде с ним не встречалась? Ведь это вполне возможно, учитывая, в каких кругах вы с Томасом вращались.
     Однако она не могла припомнить ни одной встречи с Макки.
     - Нет, я, во всяком случае, не помню. А что тебе известно о нем?
     - Только то, что я читая или слышал. Парень не промах. Тщеславный. Проницательный. Способный. Ум острый как бритва. Сайлас Варне о нем очень высокого мнения, а этого старикашку, как ты знаешь, ублажить не так-то легко. Макки всегда был прокурором, за всю юридическую карьеру ему ни разу не доводилось выступать в роли защитника. Очень хочет стать окружным прокурором Денвера и скорее всего станет им после выборов.
     - А что слышно насчет его личной жизни? - Репортерская жилка в Кари давала о себе знать в любых условиях. - Существует ли в природе миссис Макки?
     - Такая мне неведома. Насколько я знаю, это очень занудный тип, для которого существуют только дела и никаких делишек. Может быть, именно поэтому ты никогда и не сталкивалась с ним ни на одном из великосветских раутов. - Пинки задумчиво пожевал сигарету. - И когда же вы с ним встречаетесь?
     - Завтра в десять утра.
     - Не забудь после рассказать.
     Улыбнувшись, Кари повернулась на месте, чтобы возвратиться за свой стол.
     - Хорошо, но на слишком многое не рассчитывай. Скорее всего ничего серьезного.

***

     Так как же встретить ее - в костюме или просто в рубашке? Пожалуй, в рубашке свободнее и спокойнее. Лучше будет, если он в момент встречи предстанет перед ней в роли друга, которому можно всецело доверять. Но не оскорбит ли ее эта попытка влезть ей в душу?
     Черт! Да какая, собственно, разница... Она оскорбится в любом случае. Так что пусть будет костюм, к тому же с жилеткой, чтобы выглядеть как можно официальное.
     Надев пиджак, он открыл лежавшую перед ним на полированной поверхности стола коричневую папку. Бегло просмотрев несколько документов, он вполголоса выругался, помянув покойника не самым приличным словом. И чего только этой сволочи не хватало? Ведь все у него было - уважение общества, деньги, высокий пост... И она. К чему было рисковать всем этим? Или как раз в этом и заключалась особая сладость? Сладость каждодневного риска, ходьбы по краю пропасти... Во всяком случае, для Томаса Уинна с его банковским счетом наворованное вряд ли можно было назвать приличными деньгами. Так, мелочь на карманные расходы. Но тогда зачем?..
     Зуммер селектора прервал его размышления.
     - Мисс Стюарт в приемной.
     - Хорошо, пусть войдет.
     Ладони внезапно стали влажными. Он украдкой вытер их о брюки и торопливо встал из-за стола. Он, Хантер Макки, тот, кого считали человеком со стальными нервами и как огня боялись преступники всех мастей, чувствовал себя в эту минуту так, словно был сделан из фруктового желе.
     Да что же это с ним творится? С какими только людьми ему не приходилось иметь дело! Отпетые убийцы орали ему в лицо, обещая разрезать на куски, едва выйдут из тюрьмы, куда отправлялись его заботами. Но перед любыми угрозами он оставался тверд и непреклонен. Теперь же, когда ему через секунду предстояло встретиться с хрупкой женщиной, которая казалась не опаснее бабочки, его внутренности сводила нервная судорога. Чего он так боялся?
     Высокая дверь открылась. Она вошла. Солнечный луч, проникавший сквозь окно, упал на ее волосы, нежную кожу, светло-голубое платье, облегающее идеальную фигуру.
     От волнения у него заныла поясница.
     Итак, по меньшей мере одна загадка была разгадана. Глаза у нее оказались зеленого цвета. Две светлые зеленые поляны в окружении темного леса ресниц.
     Прическа сегодня была совсем не та, что в день похорон. На сей раз непослушные локоны свободно лежали на ее плечах. Именно в таком виде она обычно появлялась в своей телепрограмме. Ее густые светлые волосы искрились тысячью оттенков - от самого бледного, почти белого, до насыщенного золота спелой ржи.
     А цвет лица... Как описать ее лицо? Множество самых вычурных определений теснилось в его мозгу. Персиковый, кремовый, медовый... Ни одно из них не подходило в полной мере. Разве что представить себе сочетание всех этих нежных трнов - только тогда, пожалуй, и можно приблизиться к истине. Только не забыть при этом абрикосовый, легким налетом лежащий на ее щеках и губах. Неудивительно, что невольно хочется попробовать, так ли сладка она на вкус, как кажется.
     Достаточно было одного взгляда на нее, представшую перед ним во плоти, чтобы понять наконец, что же именно все это время не давало ему покоя. Это беспокойство вселилось в него в тот самый день, когда он увидел Кари Стюарт-Уинн в телерепортаже о похоронах ее мужа. Один лишь взгляд - и его хваленая объективность в самоубийственном броске летит ко всем чертям в самую глубокую пропасть на свете.
     - Мистер Макки?
     Высокий, спортивного вида мужчина, кажется, наконец вышел из транса. После неловкого замешательства он шагнул ей навстречу.
     - Спасибо, что пришли. Как мне вас называть - мисс Стюарт или миссий Уинн?
     Она протянула ему руку.
     - Не лучше ли просто Кари?
     Ее ладонь утонула в теплой мужской руке. Его рукопожатие было приятным - достаточно крепкое, но не сокрушающее кости. Он задержал ее руку в своей чуть дольше, чем положено, внимательно изучая миловидное лицо посетительницы. Разжав наконец пальцы, прокурор, осторожно поддерживая Кари под локоть, подвел ее к стулу перед своим столом.
     - Вам не слишком тут жарко?
     - Нет.
     - Может, тогда слишком холодно?
     - Нет, - улыбнулась она. - Мне тут в самый раз.
     Подобная чрезмерная обходительность не была ей в диковинку. С тех пор как погиб Томас, все старались ходить вокруг нее на цыпочках, и это уже начинало действовать ей на нервы. Операторы, отправляясь вместе с ней на съемки, вели себя в ее присутствии, как паиньки-племяннички, опасающиеся расстроить свою тетушку - старую деву. Какую-нибудь неделю назад один из них, забывшись, начал было по старой привычке сквернословить, но, тут же спохватившись, униженно взмолился:
     - Ты уж, ради бога, прости меня, Кари.
     - Ну когда же, черт возьми, вы все перестанете со мной нянчиться! - закричала тогда она в отчаянии. - Когда поймете наконец, что и после смерти Томаса я все та же? Что я не заболела и умом не тронулась!
     Кажется, помогло. Весть о вспышке ярости быстро распространилась по телестанции, и окружающие стали держаться с Кари намного естественнее. Старые узы товарищества мало-помалу восстанавливались.
     И теперь подчеркнутая галантность Макки откровенно смешила ее. Подойдя к окну, он долго и старательно возился с жалюзи, так чтобы солнечный свет не бил ей в лицо.
     - Кофе не желаете?
     - Спасибо, нет.
     - Воды со льдом?
     - Нет. Поверьте, мистер Макки, я чувствую себя превосходно. Вот только любопытство гложет. Зачем я вам понадобилась?
     Пропустив ее вопрос мимо ушей, он поделился с ней своим наблюдением:
     - А вы, как бы это сказать... - Макки сделал неловкий жест рукой. - Более худенькая, чем кажетесь по телевизору.
     И это замечание не вызвало у нее удивления. Ей уже не раз приходилось слышать подобное от других.
     - Дело в том, что телекамеры полнят того, кто сидит перед ними. Человек на телеэкране выглядит килограммов на семь-восемь тяжелее, чем на самом деле, - терпеливо разъяснила Кари. - А вот вы оказались на удивление молоды. - Его брови удивленно поползли вверх. - Во всяком случае, для той должности, которую занимаете, - быстро добавила она. - Я ожидала увидеть кого-нибудь в более солидном возрасте.
     - Вроде Сайласа?
     - Да.
     - А потому разочарованы?
     - Нет, скорее удивлена. - Она слегка наклонила голову набок. - Скажите, откуда вы к нам пожаловали?
     - До этого я служил в Сент-Луисе.
     - Отчего же вы оттуда уехали?
     - Неужели это так важно?
     Она виновато улыбнулась.
     - Видите ли, раньше по долгу репортерской службы мне приходилось интересоваться деятельностью городского правительства. Извините, что начала приставать к вам с вопросами. Просто при виде окружного прокурора во мне невольно проснулся старый журналистский инстинкт.
     На его губах появилось некое подобие улыбки.
     - Что ж, будем говорить начистоту. В Сент-Луисе на служебной лестнице я занимал одну из низших ступенек, а перспектив роста не было никаких.
     Она понимающе кивнула:
     - Остается только удивляться, почему мы не встречались раньше.
     - А разве такая возможность существовала?
     - Я частенько наведывалась в зал судебных заседаний. Мой покойный муж был членом городского совета.
     - Знаю.
     - Вы лично знали его?
     - Встречались несколько раз.
     Вернувшись за свой стол, он сел в рабочее кожаное кресло и надел очки. При этом лицо его нисколько не утратило своей привлекательности. У Кари не вызывало никаких сомнений то, что этот человек далеко пойдет, если решит остаться на стезе служения обществу. Хорошие внешние данные в таком деле не помеха. Скорее наоборот...
     В нем было под два метра роста. Отлично скроенный пепельно-серый костюм не скрывал поджарого, мускулистого тела. Его движения были уверенны и изящны, волосы безупречно подстрижены, и все же в прокурорской прическе оставалось что-то от мальчишеской взъерошенности - именно то, что большинству женщин так нравится в мужчине. Его волосы были темно-каштановыми, отдельные пряди - с красноватым отливом.
     Высокий лоб Хантера Макки говорил о недюжинном уме. Густые брови изгибались дугами над глазами, которые были ни серыми, ни зелеными, а какого-то другого, глубокого цвета, напоминающего старый мох на древесном стволе. Высокие скулы расходились в стороны от аристократического носа. Очертания губ отличались изяществом и совершенством, причем нижняя была чуть полновата, что должно было свидетельствовать о его чувственности. Рот был широк. Кари представила себе, как он улыбается. Воображаемая улыбка получилась весьма сексуальной.
     Несколько секунд он молча смотрел на нее из-за своего стола, а потом тихо произнес:
     - Весьма сожалею по поводу случившегося с вашим мужем.
     - Благодарю вас. - "Неужели он вызвал меня лишь за этим? - удивилась она про себя. - Соболезнования мог бы выразить и по телефону".
     Все то, что Макки говорил сейчас, за последние месяцы она слышала уже сотни раз, и все же за его словами скрывалось нечто необычное, какая-то напряженность. Внезапно ей пришло в голову, что он сожалеет не только по поводу гибели Томаса. Ей стало крайне неуютно под его пронзительным взором. Казалось, он внимательно следит за ее реакцией на каждое его слово.
     - Я не раз наблюдал за вами по телевизору, - обронил он словно невзначай. Однако у нее сложилось впечатление, что эта реплика была тщательно продумана. Кари всерьез сомневалась, что мистер Макки хоть раз в жизни сказал то, что первым пришло ему в голову.
     - Это все равно что сказать: "Я наблюдал за вашим ребенком". Ну и какова же ваша оценка того, что вы видели?
     Макки застенчиво улыбнулся. Кари оказалась права: улыбающийся он был красив и чертовски сексуален. Насколько она могла припомнить, исполняющий обязанности прокурора до сих пор ходил в холостяках. Должно быть, не менее десятка молодых особ прекрасного пола мечтали исправить это упущение.
     - Раньше я обычно выключал телевизор сразу же после основных новостей. - Отведя глаза в сторону, он без видимой причины выдвинул и задвинул обратно верхний ящик письменного стола. - Но в последнее время стал специально смотреть ваш раздел - новости культуры. Сюжеты бесподобны. Отличная работа.
     - Спасибо, - сдержанно кивнула она, в то же время широко улыбнувшись.
     - Ваши слова всегда бьют точно в цель, ну а сами вы... очень красивы. - Последние слова были произнесены очень тихо, после почти незаметной паузы.
     Кари почувствовала, как дробно, будто выбивая чечетку, застучало в ее груди сердце. Такого с ней прежде никогда не бывало. Сладкое возбуждение, просочившись сквозь искусственную плотину опасений и сдержанности, затопило ее душу. От этого странного ощущения у нее что-то словно ворохнулось внутри, и она едва удержалась от того, чтобы прижать к животу ладонь. Может, ребенок зашевелился? Нет, еще слишком рано. Что же тогда? Уж не хочет ли она признаться себе в том, что отреагировала на комплимент мистера Макки, как впечатлительная школьница на похвалу любимого учителя?
     - В таком случае вам незачем было вызывать меня к себе. Достаточно было просто написать письмо-признание, как делают все уважающие себя поклонники. - Она попыталась невозмутимо улыбнуться, но губы ее предательски задрожали.
     - Да, я ваш поклонник и не мог не сказать вам об этом. - Его брови сосредоточенно сошлись у переносицы. - Но, к сожалению, я вызвал вас не для этого.
     - Я так и поняла. Если речь идет о каком-то материале для программы новостей, то вам следовало позвонить нашему шефу отдела редакционных заданий. А он бы в свою очередь направил...
     - Нет, речь не о репортерском материале. Во всяком случае, пока. Но, думаю, уже сегодня пресса будет оповещена об этом деле.
     Положив ногу на ногу, Кари нетерпеливо заерзала на стуле. Интересно, когда же он наконец перейдет к сути?
     - Отчего бы вам не сказать мне, о каком деле речь, мистер Макки?
     - Оно касается вашего покойного мужа, - заявил он, теперь уже без обиняков.
     Это сразу же охладило ее нетерпение. Недоуменно моргая, она смотрела, как Хантер Макки открывает лежащую перед ним папку. Движения его были методичны, в каждом из них сквозила официальность. Отныне в нем не было даже намека на радушного хозяина или восхищенного поклонника - перед ней сидел "слуга народа", которому предстояло выполнить не самую приятную обязанность.
     - Томаса? При чем тут Томас?
     Исполняющий обязанности прокурора набрал полные легкие воздуха. Было видно, что ему не очень легко говорить.
     - На протяжении нескольких месяцев наша прокуратура ведет следствие по делу об исчезновении очень крупных денежных сумм. Эти фонды поступали в распоряжение городского совета, однако куда они делись, точно до сих пор не может сказать никто, хотя в финансовых отчетах баланс сходится до последнего цента. Но это только на бумаге. На самом же деле несколько важных городских проектов так и не получили ни цента из причитавшихся им денег.
     - Не понимаю, какое отношение...
     - Прошу вас, выслушайте меня, - мягко прервал ее Макки, подняв над столом ладони. - Эти фонды использовались не по назначению. В наших руках накопилось достаточно свидетельств, чтобы вынести это дело на рассмотрение большого жюри присяжных. Сегодня во второй половине дня по обвинению в мошенничестве и незаконном присвоении средств из городской казны будут арестованы два члена городского совета. И прежде чем это дело станет достоянием гласности, я хотел бы поговорить с вами.
     Она облизнула пересохшие губы.
     - Почему?
     Взгляд его глаз был беспощаден.
     - Потому что, насколько можно судить, одним из участников этой неприглядной истории был Томас Уинн.
     На какое-то время она оцепенела. Хантер Макки тоже оставался неподвижен. Воцарилось гнетущее молчание. Откуда-то издалека доносились телефонные звонки и стрекот пишущей машинки.
     Внезапно сорвавшись с места, Кари опрометью бросилась к двери. Хантер проворно выскочил из-за стола и успел догнать ее как раз в тот момент, когда она уже была готова выбежать в коридор. Его сильные сухие пальцы впились в ее предплечье.
     - Прошу прощения, Кари...
     - Для вас я миссис Уинн, - злобно пр