поднял голову и мотнул ею. Какой-то частью рассудка, которая отстраненно фиксировала ситуацию, Камилла отметила, что мокрые волосы облепили ему лоб, а одежда вся измазалась в грязи.
     - Я люблю тебя! - крикнула она, стараясь перекричать царящую вокруг какофонию.
     Глаза его расширились от ужаса - он понял, что ценою собственной жизни она пытается спасти его... Камилла услышала, как он отчаянно выкрикнул ее имя, но в следующий миг затылок ей пронзила острая, ослепляющая боль. Девушка увидела, как мостовая стремительно несется ей навстречу - она упала. "Сейчас я умру", - спокойно, без тени страха подумала она. Последней ее мыслью, прежде чем тьма окончательно поглотила ее, была благодарность судьбе за то, что Зак уцелел.
     Она слышала рокот дождя. Слышала невнятное бормотание голосов. Чувствовала запах каких-то лекарств. Ощущала холодную тяжесть мокрой, облепившей ее одежды.
     Она не умерла.
     Камилла попыталась приоткрыть веки, но слабый лучик света, ворвавшийся сквозь отяжелевшие веки, пронзил ее мозг раскаленной иглой, и девушка снова зажмурилась.
     Кто-то приподнял ее руку. Камилла вздрогнула.
     - Эй, что ты так испугалась, я просто хочу померить тебе давление.
     - Доктор... - из ее горла вырвался лишь хриплый стон. Девушка откашлялась и попробовала заново:
     - Доктор Дэниэлс, это вы?
     - А кто же еще? Какому еще чертовому болвану не сидится дома в такую погодку?
     - Где?.. Зак?.. Что случилось?
     - Пожалуйста, не торопись, давай по одному вопросу за один раз, - Камилла обрадовалась, что рядом оказался именно доктор Дэниэлс, которому она доверяла. Его присутствие вселило в нее уверенность. Голос доктора, хотя по обыкновению резкий и отрывистый, был добр и ласков. - Ты в больнице. Помнишь оползень? - Она кивнула, и доктор продолжил:
     - Ну вот, тебе попало кирпичом по затылку, но, слава Богу, только небольшое сотрясение мозга. Я надеюсь, моя красавица, что ты сможешь пережить шишку и головную боль в течение нескольких дней.
     Несмотря на боль, девушка улыбнулась и снова попыталась открыть глаза, но уже гораздо осторожней. На этот раз попытка оказалась удачней. Из мерцающего тумана выплыло лицо доктора Дэниэлса, искаженное и двоящееся. Камилла поморгала, а потом открыла глаза пошире. Изображение стало отчетливей.
     - А Зак?
     Доктор потрепал ее по руке.
     - Никто не погиб. Кое-кого ранило, но все сумели выбраться оттуда живыми. Аварийная команда уже на месте. Похоже, из-за этих вечных дождей размыло утес, и от него отвалился огромный пласт земли, пополз вниз, на пути обрастая грязью.
     Слава Богу, никто не погиб! Но что с Заком?
     - Сейчас я сделаю тебе укол, и ты уснешь. Это пойдет тебе на пользу. Ну вот, - Камилла почувствовала, как в правую руку ей вонзилась игла. - Думаю, тебя не стоит класть в больницу, но если завтра у тебя голова будет сильно болеть, а не просто побаливать, непременно позвони мне.
     Почему ей ничего не говорят о Заке? Неужели он тяжело ранен? Когда здание рухнуло, он был довольно далеко, целый и невредимый... Но что, если его ранило уже потом, после того, как она потеряла сознание? Или даже убило? Нет, доктор Дэниэлс ведь сказал, что никто не погиб. Но вдруг он скрывает от нее, что погиб именно Зак? Неужели он мертв? Нет! Он не может умереть, не может! Зак!
     Мысли ее расплывались, непослушный язык заплетался - начинал уже действовать укол. Веки девушки сами собой слипались.
     - Зак! Зак! Где Зак? Он мертв, мертв, я знаю. Он умер, вправду умер? - ее хриплый голос резко нарушил тишину приемного отделения "Скорой помощи".
     - Мертв? Черта с два, какое там мертв. Он не только жив, но и довольно агрессивен. Закатил нам истерику, не хуже, чем ты сейчас. Жаль мне врача, которому придется лечить ваших детишек, - и доктор повернулся к ассистенту, дававшему кислород мужчине на соседней койке. - Не приведешь ли сюда ее мужа? Ты его ни с кем не спутаешь - рослый парень с безумными глазами.
     Зак ворвался в палату так стремительно, что едва не сбил с ног какого-то врача у двери. Вид у него и в самом деле был совершенно безумный.
     Рухнув на колени возле койки Камиллы, он впился глазами в ее лицо. Она дрожащими губами улыбнулась ему и попыталась заговорить, но язык отказался повиноваться ей. Камилле хотелось прикоснуться к нему, убрать с его лица пряди мокрых волос, разгладить тревожные морщинки на лбу, но руки ее так отяжелели, что она не могла и пальцем пошевелить.
     Зак нежно поцеловал ее сначала в лоб, а потом в сомкнутые веки.
     - Ты сказала, что любишь меня. Я слышал, Камилла, слышал. Ты любишь меня.
     Она не могла вспомнить, когда сказала это Заку и говорила ли? А он уже зарылся лицом в ее мокрую одежду, прижимаясь щекой к ее животу.
     - Боже, Камилла, я думал, что снова потерял тебя.
     Что это значит? Когда это он уже терял ее? Должно быть, она совсем засыпает и ей это лишь мерещится. Но Камилла чувствовала горячее, опаляющее дыхание Зака и капающую из его глаз какую-то странную влагу. Он без устали гладил ее по плечам и рукам. Пальцы его нежно дотронулись до ее лица. Наверное, все это ей тоже просто мерещится...
     В голове эхом звучали его слова: "Боже, Камилла, я думал, что снова потерял тебя. Боже, Камилла, я думал, что потерял тебя... Боже, Камилла, я думал..."
     Ей снова приснился прежний чудесный сон про Сноу Берд. До чего же не хотелось просыпаться. Камилла желала лишь одного - навечно остаться в этом призрачном мире с Заком и никогда не разлучаться с ним. Господи, молю тебя, продли этот сон, он слишком хорош, чтобы обрываться...
     Камилла проснулась, но сон ее продолжался. Тускло поблескивали угольки в камине, спущенные тяжелые шторы создавали приятный полумрак. Они с Заком лежали обнаженные на огромной постели, головы их покоились на одной подушке. Свежее дыхание Зака легонько щекотало щеку Камиллы. Одна его рука лежала на ее бедре.
     Так это не сон! Но эта комната - не в Сноу Берд! Это спальня Зака в "Свадебном венке", и они лежат здесь наяву, как муж и жена. Камилла радостно и благодарно вздохнула. Должно быть, этот вздох разбудил Зака - он сразу же приподнялся и склонился над ней. Зак внимательно изучал ее лицо, стараясь понять, не болит ли у нее что-нибудь.
     - Милая, - прошептал он, ласково целуя ее, - как ты себя чувствуешь сегодня?
     Неужели он назвал ее "милой"? Неужели эти нежные поцелуи принадлежат ей? Нет, наверное, это и в самом деле сон. Если так, пусть он длится вечно. Только бы не проснуться. Камилла боялась заговорить, боялась спугнуть хрупкое очарование этого сна.
     - Со мной все чудесно, Зак, - наконец негромко произнесла она. - Я здесь, с тобой, мы оба живы.
     - Камилла, - задыхаясь, пробормотал он, - я так люблю тебя.
     Он покрывал ее бесчисленными поцелуями, бормоча:
     - Любовь моя, самая прекрасная, самая сладкая...
     Губы его припали к ее устам в поцелуе, нежном и страстном, говорящем больше, чем могли бы сказать любые слова. Камилла радостно откликнулась на этот поцелуй, упиваясь его сладостной свежестью. Оторвавшись от ее губ, Зак чуть откинулся, взял один из непокорных локонов возлюбленной и накрутил его на палец.
     - Вот таким должно было быть наше первое утро в Юте. Мне следовало сказать тебе, как я люблю тебя, еще вечером, до того, как мы... Просто я боялся, ты мне не поверишь... Я думал, такая красивая девушка, как ты, слышала много подобных признаний и все их знаешь наизусть. Скажи, ты поверила бы мне, начни я вдруг признаваться тебе в любви?
     Камилла улыбнулась, запустив пальчики в волосы у него на груди.
     - Скорее всего нет. Я считала тебя слишком уж искушенным.
     - Это очень тактичный способ намекнуть мне, что тогда ты считала меня слишком старым? А как сейчас?
     Пальчики Камиллы скользнули чуть ниже, и у Зака оборвалось дыхание.
     - Зак! Ну разумеется, нет! Хотя, должна признаться, твой возраст все-таки чуточку пугал меня. Мне казалось, что ты смотришь на меня, как на маленькую глупую девчонку. Поэтому и не смогла тебе сказать, что по уши в тебя влюблена. Я боялась, что ты высмеешь меня, думала, я для тебя - всего лишь подружка на одну ночь. Мне так не хотелось выставлять себя на посмешище, что я решила, лучше мне уехать.
     - Ты хочешь сказать, что удрала от меня из-за такой ерунды? Ох, Камилла, какими же мы были глупыми. А все из-за нашей дурацкой гордости. А я-то считал, что чем-то оттолкнул тебя. Сколько же драгоценного времени мы потратили попусту! - И он снова поцеловал ее, а потом игриво прикусил ей мочку уха и спросил:
     - Значит, ты все же любишь меня, Камилла?
     Его ласки будили в ней столь жгучие ощущения, что она едва смогла вымолвить:
     - Да, Зак, я люблю тебя. Всегда любила, с самой первой секунды.
     Вкрадчивое, осторожное движение пальцев Зака вниз от ее шеи к груди и животу отвлекало ее, сбивало с мысли, но Камилла изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что он говорил.
     - Когда я утром проснулся и обнаружил, что ты исчезла, то просто впал в бешенство. Глупая гордость не позволила мне отправиться, как следовало бы, прямиком к твоим подругам и выяснить, где тебя искать. Ты же мне как-то сказала, что училась в Ричмонде, но и словом не обмолвилась, что родом из Атланты. Я обзвонил в Ричмонде всех Джеймсонов - всех до единого, - но ни у кого не оказалось ни дочери, ни сестры, ни кузины по имени Камилла. Я шел по ложному следу. Мне ничего не оставалось, как вернуться домой ни с чем. Знаешь, я был в таком состоянии, что жить со мной стало просто невыносимо. Бедные домашние боялись ко мне обратиться даже по пустякам, я был просто невменяемым, взрывался по любым причинам.
     - Ты хочешь сказать, что я и была той самой твоей неудачей в любви? - воскликнула Камилла. - Из-за которой ты так страдал?
     Встретив его недоуменный взгляд, она спохватилась и пересказала ему слова Дили о том, что он пережил "черный период" из-за какой-то женщины.
     - Понимаешь, после ее рассказа я решила, что ты отправился в Ют, чтобы забыть свою удивительную, прекрасную и навеки утраченную любовь, а меня просто использовал, как бы это сказать, - на восстановление своей самооценки.
     - Камилла, ты - единственная, кого я когда-либо любил. И уж, конечно, ты удивительная и прекрасная, но, слава Богу, не навеки утраченная, - он легонько куснул ее за плечо. Руки его без устали ласкали ее бедра.
     - А Эрика? - Камилла решила сейчас же узнать все до конца. Она не хотела, чтобы между ними теперь осталась бы какая-нибудь тайна или недомолвка.
     Руки Зака замерли. Он поднял голову и на несколько секунд отвернулся, но, когда снова повернулся к жене, взгляд его был спокоен и тверд.
     - Я спал с ней, Камилла, с отчаяния, но никогда, ни единой минуты, не любил ее.
     - Но ведь после нашего венчания, помнишь, в ресторане, я сама слышала, как ты сказал ей, что наша свадьба ничего не меняет и ты относишься к ней, как прежде.
     Зак усмехнулся.
     - А я, между прочим, был совершенно искренен. Наша свадьба ничуть не изменила моего отношения к Эрике. Мне она не нравится и никогда не нравилась. В жизни не видел второй такой самовлюбленной, расчетливой и манерной кривляки. Я думал, что, общаясь с ней, смогу забыть свою любовь к тебе, Камилла. Но ты даже не можешь представить, как мне было плохо после каждой встречи с ней, я сам себе был противен. И начинал с новой силой тосковать по тебе.
     - А все эти вечера, ну, после нашей свадьбы, ты вновь пытался забыть меня... с ней?
     Зак рассмеялся и поцеловал Камиллу в кончик носа.
     - Ага, ревновала? Стыжусь, но именно этого я и добивался. По правде говоря, большую часть этих длиннющих холодных вечеров я проводил в конюшне на плантации. Пару раз ездил на рыбалку, о, если бы ты только знала, как я НЕНАВИЖУ ловить рыбу. Несколько раз просто ставил машину где-нибудь у реки и смотрел, как сплавляются по течению баржи, пока не становилось достаточно поздно, чтобы можно было явиться домой. А там я специально старался побольше шуметь, чтобы ты заметила, как поздно я пришел.
     - Вот уж никогда не обращала внимания, в котором часу ты возвращаешься, - подавив притворный зевок, равнодушным тоном заметила Камилла.
     - Черта лысого ты не обращала внимания, - возмутился Зак, запечатывая ей рот властным поцелуем. Когда оба совершенно задохнулись, он отпустил ее и откинулся назад. Внезапно он произнес:
     - Камилла, я люблю тебя, но должен тебе кое в чем признаться, - в глазах его прыгали знакомые коварные огоньки, и Камилла поняла, что признание будет не из серьезных. - Мне нравится столовая.
     Камилла негодующе ткнула Зака кулачком в бок.
     - Ох, Зак, ты просто коварный тип, который затащил меня к себе в постель, когда я совершенно беспомощна и не могу даже постоять за себя! Да еще в День Благодарения.
     Он ехидно улыбнулся.
     - Что ж, значит, у меня тем больше поводов для благодарности.
     - Зак! Не богохульствуй.
     - И, кроме того, - отмахнулся он, игнорируя ее протесты, - сдается мне, на самом-то деле ты вовсе и не против.
     Он с нежностью поглаживал ей грудь, наблюдая, как в ответ на эту ласку у нее твердеют и набухают соски. Камилла запустила руку в его всклокоченную шевелюру и притянула к себе.
     - Люби меня, - прошептала она.
     - А ты уверена, что у тебя не болит голова? - он говорил серьезно.
     - Если и заболит, - ответила Камилла, улыбаясь, - я выпью аспирин. Но потом... не сейчас.





   Сандра БРАУН
   ОТ НЕНАВИСТИ ДО ЛЮБВИ

Перевод с английского Ю. Кирильченко, А. Новикова и Н. Васильковской. OCR AngelBooks


Анонс

     У Кари Стюарт было все, что нужно женщине для счастья, но в один миг все рухнуло. Справедливо или нет, Кари во всех своих бедах винила нового прокурора, не подозревая, что от ненависти, которая сжигала ее сердце, до любви оставался один только шаг...

ГЛАВА 1

     - Есть горячее дельце, ребята, - пожар второй степени на улице Клермонт. Это недалеко от Шестой авеню, ближе к центру, по карте сразу найдете. Короче, одна нога здесь - другая там. Мне нужна сочная картинка.
     Столбик пепла длиной почти в три сантиметра упал с тлеющего кончика сигареты на обшарпанный письменный стол, заваленный бумагами. Однако Пинки Льюис даже не обратил на это внимания. Директор отдела теленовостей, олицетворявший собой деловитость, прервал поток инструкций ровно на секунду, чтобы торопливо бросить подошедшей к нему молодой женщине:
     - Привет, красавица.
     Она же, сдвинув в сторону засохшие остатки кекса, два стаканчика с холодным серым кофе и ролик клейкой ленты, освободила уголок стола, чтобы присесть.
     - Как только закончите с пожаром, - снова обратился Пинки к двум типам, которые переминались перед ним с ноги на ногу, - бегом в начальную школу, ту самую, где третьеклассники пишут письма русским. Если останется "окошко" в шестичасовом выпуске, втиснем туда школьников. Отличный сюжетик получится, очень трогательный - зрителям наверняка понравится... А где, кстати, этот чертов Джек? Кто-нибудь видел его в последнее время? Уже четыре часа, как он отправился снимать полицейский рейд против наркоты.
     - Небось до сих пор там ошивается. Надеется, наверное, снять пробу с трофейного товара. Авось дадут понюхать бесплатно, - ухмыльнулся оператор, поправив на плече тяжелую камеру. Репортер, неспешно натягивавший куртку, заржал, сочтя реплику напарника остроумной.
     - Он у меня понюхает, - прорычал Пинки. - А вам двоим какого шута здесь надо? - Ухмылки мгновенно исчезли с двух физиономий. Тон, которым Пинки умел разговаривать с подчиненными, зачастую творил чудеса. - Пока вы тут топчетесь, на Клермонт одни головешки останутся. А мне огонь нужен. Пламя. Чтоб настоящая трагедия была! - заорал он, выразительно размахивая руками. - А ну марш отсюда!
     Репортера и оператора как ветром сдуло. Из коридора донесся удаляющийся торопливый топот. Разъяренно посмотрев им вслед, Пинки провел рукой по волосам. Бернсе, по волосам, если бы они существовали. На деле его ладонь соприкоснулась с плешью, которая в последнее время быстро увеличивалась в размерах, почти слившись с мясистым лбом в одно целое. Свое прозвище  он заслужил благодаря вечному румянцу в сочетании с жиденькими светлыми волосами. Оно так прилипло к нему, что уже не всякий помнил его настоящее имя.
     - Ты бы поберег себя, а то чего доброго инфаркт приключится, - заметила молодая особа. С брезгливым выражением лица она вытряхнула в корзину для мусора содержимое пепельницы. Три лежавших в ней окурка не были до конца затушены и едко чадили, отравляя и без того донельзя загрязненный воздух главной редакции.
     - Не-е, я слишком много виски пью, а к виски никакая зараза не липнет. - Глотнув из белого одноразового стаканчика, Пинки скривился. Можно было подумать, что он отведал своего любимого напитка, однако в стаканчике был кофе, который давно остыл и вдобавок провонял табаком. - Погоди, я тебе тоже кофе куплю. - Вскочив с кресла, директор потащил гостью в коридор, где стояли автоматы для всевозможных напитков и расфасованной в пакетики снеди. Эти машины были размещены в специальной глубокой нише, чтобы на них не натыкался постоянно снующий туда-сюда народ.
     Пинки сосредоточенно похлопал себя по карманам, но мелочи в них, как всегда, не оказалось.
     - Ладно уж, сама куплю, - улыбнулась Кари Стюарт. Кофе был слишком горький, зато горячий. Она прислонилась спиной к стене и осторожно отхлебнула обжигающей черной жидкости.
     Лицо Пинки расплылось в благосклонной улыбке. Со стороны могло показаться, что добрый папаша смотрит на свою обожаемую дочку.
     - Боже милосердный, хорошо, хоть ты пришла, а то на остальных уже глаза не смотрят. Ну и денек выдался! У нас одна видеокамера накрылась, отремонтировать стоит кучу денег. Придется получить взбучку за то, что вылез из бюджета. А что прикажешь делать? Да еще, как на грех, два репортера свалились с гриппом. Ребята не бог весть что, звезд с неба не хватают, но на них хоть можно положиться. Не то, что на этих... - Он нервно икнул. - Нет, так больше нельзя. Нужно чего-нибудь выпить.
     - Питаться как следует - вот что тебе нужно. Горячие обеды, сбалансированная диета, как можно меньше сигарет, как можно меньше виски...
     - Да-да, мамочка, ты, как всегда, права.
     - ...И хорошая, добрая женщина, которая по-настоящему позаботилась бы о тебе.
     - Еще чего! - взъерепенился Пинки. Знакомые уже доконали его разговорами на эту тему. - Скажешь, что уже присмотрела мне кого-нибудь?
     - Бонни.
     - Боже, только не это... Сколько раз повторять, я не любитель сухофруктов! Она для меня слишком стара.
     Речь шла о телефонистке, которая отвечала на звонки, поступающие на телестанцию. С величайшим терпением и поразительной самоотверженностью она долгие годы несла тяжкий крест служения придирчивому директору отдела новостей. Перед Пинки Льюисом Бонни искренне благоговела и, по сути, готова была отдать за него жизнь.
     Кари рассмеялась.
     - Ах, Пинки, Пинки, ты неисправим. Все такой же предвзятый, упрямый, сварливый... И вполне предсказуемый. Должно быть, именно за это я и люблю тебя. - Она шутливо ткнула пальцем его в нависавшее над поясом круглое брюшко, которое сам Пинки любил называть "запасным колесом".
     - Как прошло интервью?
     - Клиент, пожалуй, оправдал репутацию полного дерьма. - Они говорили о престарелом актере, который раньше играл в комедийных телеспектаклях, а в последнее время взялся ставить их сам. - Теперь мне понятно, почему все, к чему бы он ни прикоснулся, можно сразу же выбрасывать на помойку. Господи, как он сегодня со мной держался! Хамство, высокомерие, скабрезности... Да только последнее слово все равно будет за мной. Вчера вечером мне удалось побывать у него на репетиции. Постановка - ни к черту. Остается только удивляться, какими способностями нужно обладать, чтобы так испохабить вполне пристойного Нила Саймона .
     Пинки смял пустой стаканчик и бросил его в сторону мусорного бачка. Он промахнулся, но не придал этому значения.
     - Вот