белье, которое принесла с собой, Лидия скромно скользнула за кусты и сняла мокрую рубашку. Она посмотрела на себя сверху вниз и удивилась, что выглядит точно так же, как и раньше, не считая маленькой царапинки на груди, оставленной его бородой.
     Ей казалось, что все изменилось. Ее тело было переполнено жизнью от пяток до макушки. Но где-то глубоко внутри ее грызла неудовлетворенность, причины которой она не могла точно определить, какое-то неясное ощущение.
     Она надела чистое белье и платье. Туфли и чулки остались в фургоне. Когда она вышла из-за куста, Росс засовывал пистолет себе за пояс. Он увидел ее беспокойный взгляд и попытался пошутить:
     - Не волнуйся, я не отстрелю себе ничего ценного.
     Она вспыхнула до корней волос.
     - Готова? - спросил он.
     - Да. - Она внезапно застыдилась и почувствовала, что, несмотря на шутливый тон, он тоже нервничает от того, что это случилось снова. По дороге в лагерь они не перемолвились ни словом.
     Они продирались сквозь деревья, когда Ма, направлявшаяся к фургону Росса с кувшином молока, заметила их. Она остановилась и с нескрываемым удивлением их оглядела.
     Росс вдруг осознал, что он без рубашки, босиком и с пистолетом за поясом - и ему стало не по себе. Лидия держала мокрую нижнюю рубашку, и, когда Ма перевела взгляд на эту рубашку, ей показалось, что она весит по крайней мере фунтов сто.
     - Извините, - пробормотал Росс и скрылся в фургоне. Ма проследила за ним взглядом и повернулась обратно к Лидии.
     - Мы... Мы ходили купаться... - пыталась оправдаться Лидия, бросая мокрую рубашку в фургон, как будто она обжигала ей пальцы.
     - Я вижу, - промолвила Ма.
     - Росс... он учит меня плавать.
     - В такой час?
     Лидия почувствовала себя полной дурой, когда кивнула головой, подтверждая свою ложь.
     - Вам не нужно было беспокоиться сегодня о молоке для Ли, я бы сама за ним сходила.
     - Мы всегда приносим для вас молоко. Не вижу причины менять что-либо.
     - Я имела в виду Люка.
     Ма побледнела и, тяжело вздохнув, опустилась на подножку фургона.
     - Я всегда буду тосковать о нем, до самого дня моей смерти я буду тосковать. Но он уже мертв и ничто не вернет его обратно. Если Бог так решил, я не стану с ним спорить. Лидия подумала, что она стала бы бороться с любым - на земле или на небесах, - кто попытался бы отнять у нее Ли или Росса, но вслух ничего не сказала.
     - Жизнь идет дальше. Мы всей семьей обсудили это и решили оставить наше горе в могиле моего мальчика. Все, кроме Буббы. Этот парень плохо кончит.
     - Я попрошу Росса поговорить с ним.
     - Я не уверена, что это на него подействует, но все равно спасибо. Он там, кормит лошадей. - Ма задумчиво смотрела в сторону загона для лошадей.
     Лидия подумала, знает ли она, что вчера Бубба забыл о своих обязанностях.
     Ма стряхнула с себя уныние и улыбнулась Лидии.
     - Полезай в фургон к мужу. Ему, наверное, понадобится помощь, чтобы стянуть эти мокрые штаны.
     Она посмеивалась, идя обратно к своему фургону.
     Росс уже оделся и стоял, склонившись, над корзинкой Ли.
     - Он еще спит? - спросила Лидия.
     - Только что проснулся. Он так вырос. Кажется, мне придется скоро потратиться на настоящую колыбель для него.
     - Наверное, не стоит, пока мы не обоснуемся где-нибудь. - Она задохнулась от волнения, когда поняла, что высказала вслух свое самое сокровенное желание. Два дня назад он сказал, что они останутся вместе только до получения развода в Техасе.
     - Значит, ты хочешь оставаться моей женой? - спросил он отрывисто.
     - Я не против. Если ты хочешь.
     Росс надеялся, что она проявит как-нибудь свои чувства к нему, как-нибудь даст понять, что мысль о разводе ей так же неприятна, как и ему. После того, что случилось сегодня утром, он мог надеяться, что она проявит больше энтузиазма по поводу их совместной жизни. Сдержанность ее слов не понравилась Россу.
     - Значит, теперь мы будем жить как муж и жена, - твердо сказал он. Взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза:
     - У мужа есть определенные права, ты знаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Да.
     Чтобы у нее не оставалось сомнений, он обхватил ее за талию и притянул к себе. Поцелуй его был долгим и властным...
     Когда он разжал руки, она отступила на шаг назад и схватилась рукой за грудь.
     - Что случилось? - спросил он, сразу пожалев о своей резкости.
     - Сердце очень бьется.
     - Сердце? - спросил он сипло, глядя увлажнившимися глазами на ее грудь.
     Он надеялся этим поцелуем показать ей, кто хозяин. Что исключительно по доброте сердечной согласен терпеть ее рядом - при условии, что она будет делить с ним постель. Но этот поцелуй лишил его самообладания не меньше, чем ее. Сейчас он был согласен на все. Он не мог противостоять ей. Он слишком хорошо помнил, какой она была сегодня утром - податливой, женственной, готовой принять всего его.
     - Лидия, - прошептал он нежно и снова заключил ее в объятия. В этот момент его позвали. Выругавшись и недовольно поправив застежку брюк, он подобрал шляпу и вылез наружу.
     За завтраком Росс рассказал ей, что его попросили быть провожатым до места, которое они со Скаутом выбрали для новой стоянки. Лидия подумала, что скорее всего его попросили об этом из-за его ловкости в обращении с оружием. Весь караван был все еще взбудоражен убийством Люка. Она гордилась тем, что Россу доверили защищать других от опасности, и в то же время очень боялась, как бы с ним чего не случилось.
     - Тебе не трудно будет управлять сегодня повозкой? - спросил он, сидя на одной из своих кобыл, которая била копытами и рвалась с места.
     - Нет, - ответила Лидия с улыбкой, сидя на козлах фургона. - Я пригласила Анабет ехать со мной. Я подумала, что, может, это немного отвлечет ее от мыслей о Люке.
     Он кивнул.
     - Я попробовал поговорить с Буббой, когда ходил в загон сегодня утром. О Люке он говорить не хочет.
     Он посмотрел в сторону первого фургона, который начал движение.
     - Мне нужно ехать.
     - Увидимся на закате.
     Он понял, что она хотела этим сказать. Его сердце подпрыгнуло в груди. Он послал ей долгий, нежный взгляд, затем надвинул шляпу и поскакал, поднимая облако пыли.
     Она видела его много раз до того, как солнце начало садиться. Под разными предлогами он то и дело появлялся в конце каравана, только чтобы бросить на нее взгляд. Люди говорили друг другу: как добросовестно этот мистер Коулмэн выполняет свою работу, какой он бдительный. Они чувствовали себя в безопасности, зная, что их охраняет человек с большим военным опытом - где еще он мог научиться так здорово владеть оружием? Росс и представить себе не мог, до какой степени возросло их доверие к нему.

***

     Вечером он поспешил закончить свои дела, быстро, но тщательно вымылся, мурлыкая под нос. Когда он вошел в фургон за сменой одежды, он заметил, что Лидия чисто вымела внутри и переставила вещи так, что стало как-то уютней...
     На полу была расстелена только одна постель. Она сдвинула оба матраса, хорошенько взбила и аккуратно подогнула края. На дубовой крышке комода в стакане с водой стоял букет полевых цветов.
     Они оба немного нервничали во время ужина, затем она поспешно убрала со стола. Ли искупали и накормили, чтобы он поскорее уснул.
     Они допивали последнюю чашечку кофе, ожидая захода солнца, чтобы можно было забраться в фургон, когда к ним подошел мистер Грейсон.
     - Добрый вечер, мистер Коулмэн.
     - Добрый вечер, мистер Грейсон.
     Грейсон порадовался тому, как мало эта молодая женщина напоминает то грязное создание, которое Ма несколько недель назад привела в фургон Коулмэна. Такая стала хорошенькая, хотя волосы у нее немного слишком пушистые, а глаза чуть-чуть слишком выразительные. И цвет лица такой, что ни одного мужчину не оставит равнодушным. Как и ее фигура. Он с трудом оторвал от нее взгляд, чтобы поговорить с ее мужем.
     - Росс, мне страшно неудобно просить вас, но не могли бы вы патрулировать лагерь сегодня ночью?
     - Патрулировать? - эхом отозвался Росс. Он собирался лечь в постель с Лидией, как только стемнеет, и это не будет неприлично.
     Грейсон покашливал и переминался с ноги на ногу.
     - Ну да. Люди собрались и решили, что будут чувствовать себя в безопасности, если человек с такой сноровкой, как вы... будет охранять нас. Они предлагают сменять друг друга, но я боюсь, что, если сделать так, один из них может по ошибке убить другого. Все еще ужасно напуганы убийством Люка Лэнгстона. Вы никак не можете, Росс?
     Ему дьявольски не хотелось. Но разве он мог сказать "нет"?
     - Ладно. Только одну ночь.
     Грейсон прокашлялся:
     - Они вообще-то рассчитывали хотя бы на неделю. Они предложили заплатить вам за это, - поспешил он добавить.
     Проклятье сорвалось со сжавшихся губ Росса. Грейсон бросил растерянный взгляд на Лидию.
     - Значит, они рассчитывают, что я могу не спать ночь, а затем ехать верхом весь день?
     - Не всю ночь. Кто-нибудь сменит вас после полуночи, и вы сможете поспать несколько часов.
     Но не с женой, подумал Росс.
     - Пожалуйста, Росс. Только пока мы выберемся из этой местности и нервы у людей немного успокоятся.
     Россу ничего не оставалось, как согласиться. Какое объяснение мог он привести для отказа? Только не правду.

***

     Дни проходили. Караван двигался через южный Арканзас. Все потихоньку стали успокаиваться по мере того, как расстояние от места гибели Люка увеличивалось. Все, кроме Росса, который становился все раздраженнее день ото дня. Люди стали избегать его. На всех он бросал сердитый взгляд зеленых глаз, сузившихся от усталости и напряжения.
     К концу шестого дня терпению Росса пришел конец. Едва управившись с лошадьми, он зашагал к своему фургону и откинул парусину. Ничего не подозревающая Лидия стирала белье в тазу. Ее волосы были заколоты. Несколько непослушных прядей выбились и упали на шею и мокрые от стирки плечи. От неожиданности она уронила белье, и оно шлепнулось обратно в таз. Она выпрямилась. Расстегнутая сорочка едва прикрывала ей грудь, выглядывавшую из выреза, как две половинки Луны.
     Не говоря ни слова, Росс провел взглядом от ее шеи, где пульсировала жилка, вниз, к желобку между грудями, и дальше по животу. Некоторое время он молча смотрел на нее, затем повернулся и решительно направился через весь лагерь к фургону мистера Грейсона.
     - Я хочу поговорить с вами, - почти зарычал он.
     - Конечно, Росс, - сказал мистер Грейсон, уводя Росса в сторону, чтобы миссис Грейсон случайно не услышала какого-нибудь неподходящего слова, которое может вырваться у этого молодого человека.
     Росс был не мастер говорить речи. Ему хотелось сказать: "Послушай, Грейсон, я дошел до точки. Мне необходимо переспать с женой, если, конечно, вы и все остальные в этом проклятом караване не против". Но он уже не был распущенным юнцом и не мог так разговаривать со старшими. Он старался контролировать себя и сказал сдержанно:
     - Хватит с меня, понятно? Больше ни одной ночи без моей... семьи. У меня всю неделю не было времени даже пописать. - Все-таки оговорился. - Я устал. Лишние деньги - это хорошо, но... - Он учащенно задышал, вспоминая пахнущие чистотой плечи Лидии. - Я больше не работаю.
     - Хорошо, Росс. Я думаю, все убедились, что это был случайный инцидент и что больше никому не грозит опасность.
     Росс почувствовал облегчение. Это был убедительный аргумент. Теперь ему стало немного стыдно, что он так налетел на Грейсона.
     - Ладно, хорошо. До завтра.
     Он прошел к реке, спустился вниз по течению от места, где набирали воду для питья, скинул всю одежду и бросился в воду.

***

     - Ты на самом деле думаешь, что это был единичный случай?
     Они сидели в фургоне. Ужин был съеден, посуда вымыта, Ли уложен спать. Теперь они ждали, пока все в лагере угомонятся.
     Росс наблюдал, как Лидия расчесывала волосы.
     - Да, я думаю это сделал какой-то дезертир. Сейчас он, наверное, далеко. Я тебе сразу так сказал.
     Отложив расческу, она стала развязывать шнурки:
     - Ма и другие, кажется, немного успокоились после смерти Люка. Я не представляю себе, как можно пережить гибель ребенка.
     Она подумала о том, что бы она чувствовала, если бы что-нибудь случилось с Ли. Вот почему у нее отнялась речь, когда она услышала, как Росс произнес:
     - Ты ведь уже пережила гибель своего ребенка.
     Она низко опустила голову и сняла туфли. Это был не ребенок. Это было мертворожденное последствие стыда и оскорблений.
     - Это совсем другое, - тихо сказала она.
     - Почему другое?
     - Просто другое.
     - Лидия. - Он подождал, пока она поднимет на него свой взгляд, и заговорил снова, так серьезно, что она поняла - он требует ответа. - Кто был этот мужчина?

XVI

     Босиком, она подошла и встала на колени перед скамейкой, на которой он сидел, положив руки ему на бедра чуть повыше колен. От слез ее глаза засверкали в тусклом свете фонаря, как выдержанное виски в бокале.
     - Он был никто, Росс. Никто! Не стоит даже говорить о нем. - Она склонила голову набок, оправдываясь перед ним. Волосы рассыпались тяжелым каскадом по ее спине и плечам. - Я ненавидела его! Он был очень жесток. Ему нравилось причинять боль другим, издеваться надо мной. Оставив его, я не бросила его, а избавилась от него. Чтобы спасти свою жизнь, свою душу. Поверь мне, Росс.
     Слезы еще лились из ее глаз серебристыми потоками, но ее голос не дрожал. Он был полон мольбы.
     - Он у меня был один, Росс, клянусь. Других не было. Я каждый раз сопротивлялась. Я никогда не была с ним по доброй воле. Я не хотела от него ребенка. Хорошо, что он умер. - Ее пальцы крепче сжали его бедра. - Я бы хотела никогда не знать его. Я бы хотела быть чистой и новой для тебя.
     - Лидия...
     Она замотала головой, не давая ему закончить фразу. Теперь, когда она так много сказала, хотелось рассказать ему все. Может, у нее в другой раз не хватит мужества.
     - Ты думал, что я дрянь, когда Лэнгстоны приютили меня. Да, это правда, я так жила, но в глубине души знала, что я не такая. Я хотела жить среди порядочных людей. Когда ты женился на мне, я решила забыть прошлое. Мне как будто дали новую жизнь, а старая навсегда осталась позади. Когда мы были с тобой - это совсем не похоже на то, что было со мной раньше. Я только сейчас узнала от тебя: то, что происходит между мужчиной и женщиной, не обязательно должно быть стыдно, больно и унизительно.
     Он взял в ладони ее лицо, большими пальцами смахнул слезинки, провел ладонями по ее волосам, наслаждаясь их пушистой мягкостью.
     - В моей жизни никогда не было ничего хорошего, пока я не встретила тебя и Ли. Я не могу изменить прошлое, хотя очень хочу его забыть. Но не ставь мне его в вину. Прошу тебя. Я хочу быть хорошей матерью для Ли и хорошей женой для тебя. Я многого не умею, мне всему нужно учиться. Пожалуйста, научи меня, Росс. Я очень стараюсь забыть, что было со мной раньше. Можешь ты тоже забыть об этом?
     Кто он такой - Сонни Кларк, - чтобы иметь право осуждать кого-то? Ведь считал же он себя жертвой наследственности и прощал себе на этом основании все прегрешения. Если он снимал с себя вину из-за сомнительного окружения, в котором вырос, то как он мог осуждать Лидию? Судя по всему, она тоже была жертвой. И волнует ли сейчас его, кем она была раньше и кто наградил ее ребенком?
     Ее волосы рассыпались по коленям Росса, как шелковое покрывало. Он не мог отказаться от нее из-за какого-то жалкого принципа. То, что она делала до встречи с ним, казалось ему не имеющим никакого значения и никаких последствий.
     Он обхватил ладонями ее голову, привлек поближе к себе и нежно сказал:
     - Ты очень красивая, Лидия.
     Она покачала головой, насколько это было возможно в его сильных руках:
     - Нет.
     - Да.
     Она упивалась блеском его полуприкрытых изумрудных глаз:
     - Не была, пока не встретила тебя.
     Он привлек ее к себе и стал нежно целовать, проводя усами по мокрым от слез щекам. Его руки скользнули к ее груди. Он осыпал мягкими поцелуями ее веки, нос, виски и снова губы.
     Сильными руками он привлек ее к себе.
     - Я мечтал об этом всю неделю, - выдохнул он. - Я так безумно тебя хотел. - Он вздохнул. - С первого дня нашей встречи я хотел тебя и ненавидел себя за это. Я выплескивал на тебя всю свою злость и раздражение.
     Это признание далось ему нелегко. Лидия даже не подозревала, чего стоило Россу проявить подобную слабость. Трудно было узнать в этом горячем парне, который лез в драку по малейшему поводу, реальному или воображаемому, человека, который сейчас благоговейно гладил Лидию по щеке.
     - Я думала, ты меня ненавидишь, - прошептала она.
     Она подвигала головой из стороны в сторону, наслаждаясь соприкосновением их губ. Это были губы Росса. От этой пьянящей мысли у нее учащалось дыхание и сосало под ложечкой.
     - Я пытался тебя ненавидеть. И не мог. Я не могу больше терзать нас обоих.
     Его губы властно охватили ее рот. Он обнял ее и сильно сжал в своих руках. Она застонала и обняла его за шею.
     Они дали волю чувствам, которые обуревали их последние несколько дней. Они дали волю языкам, позволив им устроить нежную борьбу.
     Когда наконец Лидия высвободилась и положила голову ему на грудь, чтобы отдышаться, она тихо прошептала:
     - Я не знала, что можно делать такое языками.
     Он взял ее за подбородок и озорно улыбнулся:
     - Многие не знают.
     Сердце лихорадочно подпрыгивало у нее под ребрами:
     - Почему?
     Он пожал плечами:
     - Потому что глупые, наверно.
     - Я рада, что ты не такой. Я имею в виду, не глупый.
     Он засмеялся:
     - Так ты рада?
     Она смущенно кивнула.
     - Тогда давай снова и займемся этим, - прошептал он, сжал ее в объятиях и снова страстно поцеловал.
     Не отрывая губ, рукой он нащупал пуговицы на ее корсаже с высоким воротом. Ее отклик придал ему смелости. В юности он был слишком пылок, чтобы заниматься этими тонкостями. А когда он был не в ладах с законом, на это не было времени, да и нужды не было, потому что шлюхам хватало одной мужской силы. Чопорность Виктории делала его нервным и торопливым. Он боялся оскорбить ее каждым своим движением. Но Лидия...
     Когда все пуговицы были расстегнуты, он стал целовать ее в шею, одновременно снимая с ее плеч платье.
     - Ты всегда так хорошо пахнешь. - Его дыхание касалось ее кожи, вновь вызывая у нее ощущение невесомости.
     Освободив руки из рукавов, она обняла его за шею и запустила пальцы в его черную шевелюру. Он поднял голову и взглянул на нее. Свет ночника, прикрученного, чтобы не отбрасывать тени на брезентовых занавесках, придавал золотистый оттенок ее коже. Кружевная отделка сорочки оттеняла грудь, темная впадинка посередине была интригующей. Интересно, какова она на ощупь, на вкус?
     Он медленно водил пальцем вдоль выреза ее сорочки из одной стороны в другую и обратно и улыбался от удовольствия. Он расстегнул и снял свою рубашку, затем стал расстегивать штаны. Она неподвижно смотрела на него широко открытыми темными глазами.
     - Ты боишься меня, Лидия?
     Она покачала головой:
     - Нет. Раньше - да. Теперь нет.
     - Я тебя тоже немного боялся, - засмеялся он.
     - Меня? - Невозможно было поверить, что этот человек чего-нибудь боится.
     - Ты хоть понимаешь, как мне трудно было оставаться здесь ночью с тобой, особенно когда ты кормила Ли, и не прикасаться к тебе?
     - А сейчас ты хочешь ко мне прикоснуться?
     Он закрыл глаза, как будто ему было больно:
     - Очень.
     Взяв его руку и приложив к своей груди, она спросила:
     - Вот так?
     - Боже мой, да, - застонал он, положив ей на грудь и вторую руку. Он любовно гладил и сжимал ладонями ее грудь. Она прошептала его имя, когда его пальцы коснулись сосков, а он продолжал поглаживать их, пока они не набухли и не стали твердыми.
     - Ты снял мою рубашку в ту первую ночь.
     - Я был пьян, - ск