цом в подушку, его подушку, и застонала,  вспомнив  свои
ощущения от поцелуя, от его  языка  у  нее  во  рту,  от  его  сильных  рук,
ласкающих ее спину. Если бы Руди не появился, Бог знает,  что  произошло  бы
дальше.
   Не было никакого смысла думать об этом, потому что она толком  не  знала,
чем заканчиваются  такие  поцелуи.  Глория  иногда  делилась  с  ней  своими
семейными тайнами, и  Лорен  поняла,  что  в  отношениях  между  мужчиной  и
женщиной  много  приятного.  Однако,   вспоминая   Уильяма,   она   начинала
сомневаться в этом.  Трудно  было  поверить,  что  Уильям  способен  вызвать
какие-нибудь иные чувства, кроме отвращения.
   Но ведь Джеред  совсем  другой.  Что  бы  она  сделала,  если  бы  Джеред
попытался раздеть ее? От возбуждения Лорен села в постели, щеки  ее  пылали,
тело ныло в какой-то непонятной истоме. Боже! Что же это такое?

***

   Каждое утро после завтрака Руди и Джеред куда-то уезжали  и  возвращались
незадолго до обеда, так что у  них  хватало  времени  только  на  то,  чтобы
вымыться. Атмосфера  в  доме  несколько  улучшилась,  хотя  Джеред  и  Лорен
продолжали относиться друг к другу с вежливым безразличием. Он  спрашивал  у
нее разрешения войти, если ему надо было взять  какую-нибудь  вещь  в  своей
комнате. Лорен при этом всегда чувствовала себя виноватой,  но  все  попытки
убедить Глорию поместить ее  в  одну  из  детских  спален  наталкивались  на
непреклонное сопротивление. Глория не желала слушать никаких аргументов, и в
конце концов Лорен перестала об этом говорить.
   Лорен проводила много времени с детьми, читала  им  или  играла  с  ними,
восхищаясь  их  сообразительностью.  Много  приятных,  спокойных  часов  она
провела с Марией, слушая ее рассказы о Бене или Джереде и  Руди,  когда  они
были мальчиками. В разговорах Мария никогда не  затрагивала  взаимоотношений
между Лорен и Джередом, хотя это волновало и расстраивало ее.
   - Джеред так неохотно рассказывает о своем детстве, -  призналась  как-то
Лорен Марии. - Он не любит говорить ни о чем, что связано  с  его,  детскими
годами. Он не делится со мной ничем  личным,  -  вздохнула  она.  -  Однажды
разговор зашел о Кубе. Он говорил о войне очень неохотно.
   Мария печально покачала своей маленькой головкой  с  гладко  причесанными
волосами:
   - Я рада, что вас здесь не было, когда он вернулся с войны. Я думаю,  Бен
втайне гордился тем, что Джеред пошел воевать.  Оливия  пришла  в  ярость  и
пыталась удержать Джереда. Она надавила на все клапаны, пытаясь привлечь  на
свою сторону друзей семьи, но Бен заставил  ее  прекратить  все  это.  После
войны, когда Джеред вернулся в город героем, она вела себя  так,  будто  это
была ее идея.
   Мария сделала маленький глоток чая, которым  они  наслаждались,  сидя  на
парадном крыльце.
   - Оливия очень несчастная, одинокая женщина, - добавила Мария спокойно.
   - Он подцепил там малярию?
   - Да, но главное, он получил  там  тяжелую  психическую  травму,  которая
доконала его. У него был друг, отец  которого  владеет  ранчо  к  западу  от
Кервилля. Алекс Крейвен и Джеред были друзьями с детства. Они попали в армию
в одно время и оказались в одном батальоне. Алекса убили. Джеред считал, что
его смерть явилась результатом ошибки командира и что его друг был  принесен
в жертву без всякого смысла. Он до сих пор мучается ночными  кошмарами:  ему
снится день этого сражения. - Смерть Алекса глубоко потрясла его, но  Джеред
не делится своими переживаниями, держит  это  в  себе,  глубоко  внутри.  Он
никому не раскрывается до конца.
   - Я начинаю думать, что у него и нет ничего  внутри,  ничего  настоящего.
Каждый раз, когда мне кажется,  что  я  наконец  поняла,  разгадала  его,  я
сталкиваюсь с еще одной тайной его натуры, -  сказала  Лорен.  -  Какой  он,
человек, за которого я вышла замуж?
   - Он очень хороший человек, Лорен. Наступит день, когда вы его узнаете. Я
в этом уверена.
   Мария похлопала Лорен по руке и встала, чтобы скрыться в комнате, которую
она делила с Беном и в которой закрывалась от мира,  отгораживаясь  закрытой
дверью.

***

   - О нет! Погляди, что я натворила!  -  воскликнула  Лорен.  Она  помогала
Глории готовить ужин и, открывая банку томатов, чтобы добавить  их  в  рагу,
испачкала рукав своей блузки. На тонкой ткани расплылось темное пятно.
   - Лучше пойди и поскорее переоденься, а я замочу блузку в холодной  воде,
- невозмутимо сказала Глория.
   - Я сейчас же вернусь,  -  пообещала  Лорен,  поспешно  покидая  кухню  и
бросаясь в свою комнату. Она  едва  успела  снять  испачканную  блузку,  как
услышала шум в холле. Прежде чем Лорен дотянулась  до  какой-нибудь  одежды,
чтобы прикрыться, дверь в комнату распахнулась и  Глория  с  Руди  буквально
втолкнули в нее Джереда.
   Увидев порванную рубашку и окровавленную грудь мужа, Лорен тотчас  забыла
о своей наготе.
   - Что случилось? - с ужасом  воскликнула  она.  Джеред  смотрел  на  нее,
вытаращив глаза, и молчал.
   Может быть, он был в шоке от боли? Вместо него ответил Руди:
   - Мы с Джередом чинили поваленную изгородь с  колючей  проволокой.  Часть
изгороди упала, и проволока хлестнула Джереда по груди. Его надо перевязать.
   - Я сказал, что все в  порядке,  -  проворчал  Джеред,  не  давая  Глории
пропихнуть себя в глубь комнаты.
   - Чепуха, - возразила Глория тоном, которым обычно говорила с детьми.
   - Вылезай из этой рубашки, и я полечу тебя. Лорен, лучше помоги-ка ему.
   Пряча  улыбку,  Глория  достала  флакон  с  антисептиком  и  вату.  Лорен
осторожно приблизилась к Джереду сзади и положила руки ему на плечи, помогая
снять рубашку. Пропитавшаяся кровью ткань присохла  к  ранам  на  груди,  и,
когда Джеред оторвал ее, глубокие царапины опять начали кровоточить.
   Глория, ловко подталкивая Руди к двери, сказала:
   - Не торопитесь. Мы  с  Марией  приготовим  ужин.  Тебе  нужно  полежать,
Джеред. Ты потерял много крови.
   Дверь закрылась, и Лорен осталась наедине с Джередом.
   Лорен опустила запачканную кровью рубашку на свою блузку.  Молча,  затаив
дыхание они смотрели, как мужская рубашка нежно прильнула к женской блузке.
   Лорен быстро подошла к платяному шкафу, собираясь достать чистую  блузку,
но какой-то импульс заставил ее повернуть голову и посмотреть на Джереда.
   - Очень больно? - тихо спросила она. У Лорен перехватило  дыхание,  когда
она увидела струйки крови, текущие из царапин у него на груди.
   - О Джеред! - воскликнула она, бросаясь к нему, уже не думая о  том,  что
на кей одна лишь отделанная кружевами тонкая и  прозрачная  нижняя  сорочка.
Лорен последовала совету Елены и перестала носить корсет.
   - Садитесь сюда, - распорядилась она,  беря  его  за  руку  и  подводя  к
изящному стулу у туалетного столика, который  отыскала  для  нее  Глория.  -
Позвольте мне промыть рану, чтобы увидеть, насколько она серьезна.
   - Право же, ничего страшного, - снова повторил  он  непривычно  низким  и
хриплым голосом. Неужели ему было так больно?
   Она налила в таз для умывания свежей воды и  намочила  чистое  полотенце.
Приложив мокрое полотенце к его обнаженной  груди,  Лорен  сделала  глубокий
судорожный вдох и крепко зажмурила глаза. Потом осторожными движениями стала
промокать царапины и промывать слипшиеся от крови волосы у него на груди.
   - Я стараюсь не причинить вам боль, - бормотала она.
   Джеред заскрипел зубами, но не от боли, а от близости ее  полуобнаженного
тела, вызывавшей у него головокружение. Ее молочно-белая шея пахла лавандой,
и этот аромат пьянил его, от него можно  было  потерять  сознание.  А  может
быть, это следствие потери крови? Какая разница, ведь результат один  и  тот
же.  Джеред  чувствовал  ее  дыхание  на  своем  лице,  легкое,   нежное   и
целительное.
   Взгляд его невольно опустился ниже, на ее грудь. Джеред сцепил зубы, не в
силах видеть эту  поднимающуюся  и  опускающуюся  грудь  под  тонкой  тканью
сорочки.  От  него  потребовалась  вся  его  воля,  чтобы  удержаться  и  не
прикоснуться к этой груди, не разорвать прозрачную  преграду,  мешающую  ему
увидеть цвет ее сосков, которые казались неясными  тенями,  ускользающими  и
околдовывающими.
   Непреодолимое,  страстное  желание  охватило  его.  Он  чувствовал   свою
разбухшую плоть, готовую вырваться из тесного плена  кожаных  штанов.  Чтобы
успокоиться,  Джеред  перевел  взгляд  на  ее  руки,  окунавшиеся  в  таз  и
отжимавшие полотенце, на воду, красневшую от его крови.
   "Думай о крови, - приказал он себе, - о боли,  которую  ты  почувствовал,
когда проволока вонзилась в твое тело. Думай о чем угодно, кроме...".
   - Ну, - сказала Лорен, - думаю, пока будет достаточно.
   Ее нежный, заботливый голос ласкал его слух.
   - Эти царапины довольно глубокие. Разве на вас не было  этого  жилета  из
коровьей кожи, который вы обычно носите?
   - Нет, - ответил он, мысленно благодаря ее за то, что она  заговорила.  В
его ситуации могло помочь любое средство. - Я его  снял,  потому  что  стало
слишком жарко. Если бы я этого не сделал, возможно, и не поранился бы.
   - Сейчас снова будет больно, - предупредила Лорен  извиняющимся  тоном  и
обмакнула кусок  ваты  в  какую-то  дурно  пахнущую  жидкость,  которую  она
предварительно налила из синей бутылочки.
   - Ничего, я выносливый, - сказал он, глядя на нее с  плутоватой,  озорной
улыбкой.
   Их внезапная близость друг к другу  словно  загипнотизировала  обоих.  Их
взгляды сошлись в безмолвном поединке, и переданное  ими  послание  поразило
каждого из них в самое сердце.  Этот  удар  в  сердце  напугал  и  Лорен,  и
Джереда. Лорен первая отвела глаза.
   - Я постараюсь больше  не  причинять  вам  боли,  -  сказала  она,  нежно
прикасаясь к его груди.
   Он шумно втянул воздух так, что тот со свистом  прошел  сквозь  стиснутые
зубы. На его лбу выступили капельки пота.
   - Простите, - сказала Лорен,  быстро  смазывая  царапины.  Потом,  к  его
восторгу, смешанному с мукой, она подула на больные места.  Она  наклонилась
над ним, и ее глаза казались закрытыми. Ее веки  были  в  тонких  фиолетовых
прожилках, а черные ресницы  контрастировали  с  кремово-белыми  щеками.  Он
перевел взгляд с ее изящного, прямого и  тонкого  носа  на  рот.  Губы  были
розовыми, влажными, слегка приоткрытыми и по форме напоминали лук  купидона,
особенно когда были вот так сложены, дыхание ее холодило его  горячую  кожу.
От ее дыхания шевелились волосы у него на груди, и казалось, что раны меньше
горят, но зато возникло жжение в другом месте.
   - О Боже, - выдохнул он. Этот  стон  вырвался  откуда-то  из  глубин  его
существа. Джеред резко вскочил, опрокинув прикрытую подушечкой табуретку,  и
порывисто сжал ее в объятиях. Он с такой силой прижал ее к себе, что дыхание
со свистом вырвалось у нее из груди. Его требовательный  язык  приоткрыл  ее
губы, удивленно поддавшиеся  неожиданному  натиску.  Однако,  добравшись  до
этого сокровища, он стал нежно ласкать ее трепетный рот.
   Руки Джереда скользнули по ее обнаженной коже, гладкой и прохладной,  как
атлас, он поднял ее руки и заставил их обвиться вокруг своей шеи.  С  минуту
они лежали там совершенно спокойно, и он вздохнул с облегчением,  когда  они
сомкнулись у него на затылке, а ее пальцы зарылись в его густые и непокорные
волосы. Джеред притянул Лорен еще ближе, крепко прижав ладони  к  ее  спине.
Его ноги прижались  к  ее  ногам,  стараясь  раздвинуть  их,  и  тело  Лорен
изогнулось навстречу его призыву.
   Лорен почувствовала, как что-то твердое и горячее прижалось к ее  животу,
и это ощущение одновременно встревожило и заинтриговало ее.  Подчиняясь  его
желанию, она припала к нему, чувствуя сладкую боль в нижней  части  тела,  у
нее задрожали и ослабли ноги.
   Рука Джереда проникла между их тесно прижатыми друг к  другу  телами,  и,
когда Лорен поняла направление этого движения, ее  охватили  одновременно  и
ужас, и желание. Она стремилась к чему-то, названия чего не знала. Имело  ли
это отношение к его руке, трепетавшей у нее на груди?
   Он ведь не дотронулся до нее. Или дотронулся? Нет. Она не  хотела  этого.
Или хотела? Да, пожалуйста, беззвучно  закричала  она,  не  пытаясь  понять,
откуда пришла эта греховная мысль,  но  смутно  догадываясь,  что  это  было
как-то связано с гармонией их тел, слиянием его мужской силы с  мягкостью  и
нежностью ее женского естества.
   Джеред чувствовал, что в голове у него помутилось. "Ни  одна  женщина  не
была похожа на Лорен. Ни одни губы не имели такого вкуса, ни  одни  не  были
столь нежными, сладостными и желанными",  -  думал  он,  наслаждаясь  каждым
мгновением поцелуя. Его рука скользнула по мягкой округлости ее груди. Грудь
была  упругой  и  полной,  такой,  какой  он  ее  запомнил  по   мимолетному
прикосновению в тот день, когда застиг Лорен врасплох в ее комнате. Ее груди
тотчас же отозвались на его  прикосновение,  соски  превратились  в  твердые
бутоны, полные страсти, готовые расцвести.
   В моменты, когда никто не мог догадаться о его мечтах, Джеред представлял
Себе, что где-то в мире существует женщина, подобная этой. Особенная, только
его. Непохожая на других. Разве Бен не говорил ему... Бен!
   Это  имя  буквально  взорвалось  в  его  мозгу,  породив  отвратительное,
безобразное эхо, отразившееся от стен его сознания. Бен!  Неужели  его  отец
тоже держал ее в объятиях? Неужели и ему она отвечала этим низким  страстным
звуком, казалось, рожденным в глубине ее души?
   Джеред с такой силой оттолкнул ее, что она не удержалась на ногах и упала
на  кровать,  смотря  на  него  удивленным,  непонимающим  взглядом.  Волосы
рассыпались у нее по плечам, прикрыв  кремовые  груди  с  розовыми  сосками,
которые он только что ласкал.
   Джеред обличающе ткнул в нее пальцем.
   - Я велел вам держаться подальше от меня! - закричал он, быстро и  хрипло
дыша. - Вы прекрасны. Отдаю вам должное. - Его  голос  сорвался,  теперь  он
почти шептал. - Боже! - Джеред с силой ударил кулаком по ладони.  Его  плоть
отозвалась такой страстью, что он не в силах был это вынести. Вид прекрасной
женщины, распростертой на постели  и  взирающей  на  него  невинным  взором,
вызвал сокрушительную реакцию вето теле. Джеред схватился за голову.
   Ему следовало теперь же овладеть ею, подчинить ее себе раз и навсегда. Он
мучился от желания задрать ей юбку и убедиться, так ли совершенны ее  бедра,
как он представлял,  а  потом  войти  в  нее  и  испытать  наконец  желанное
облегчение, к которому он так долго стремился.
   Если бы Лорен могла прочесть его мысли, она пришла бы в ужас. А  так  она
просто лежала на кровати, стараясь понять причину его муки и чувствуя к нему
только сострадание. Лорен села и робко протянула мужу  руку,  предлагая  ему
избавление от неизвестно какого дьявола, терзавшего его.
   Джеред отшатнулся.
   - Я ничего от вас не хочу, - решительно заявил он. - Понимаете?
   Он резко отвернулся от нее, распахнул  дверцы  шкафа,  сорвал  с  вешалки
рубашку и бросился к двери, которая с грохотом закрылась за ним.
   Лорен снова упала на кровать и зарылась лицом в матрас.  Она  отчаянно  и
безутешно рыдала, вытирая слезы о покрывало.
   О чем она плакала? Сожалела ли она о том, что позволила Джереду  целовать
себя, бесстыдно отвечая на его поцелуи? Или,  может  быть,  о  том,  что  он
перестал ее целовать?  А  может,  ее  оскорбили  его  слова?  Возможно,  она
испугалась, что Джеред заплатит ей эти двадцать тысяч долларов и прогонит ее
прочь? Вопросы роились в ее голове, и ни на один она не находила ответа.

***

   На следующее  утро,  возвращаясь  с  верховой  прогулки,  Лорен  и  Мария
услышали крики со стороны коралей. Вакеро собрались вокруг ограды.
   Лорен сразу разглядела высокую поджарую фигуру своего мужа. Она не видела
Джереда со вчерашнего дня, когда лечила его раны. После его поспешного ухода
Лорен долго лежала на  кровати,  пока  не  почувствовала,  что  в  состоянии
привести себя в порядок и выйти к  обеду.  Все  Мендесы  сидели  за  столом,
терпеливо дожидаясь ее.
   Джеред не появлялся. Когда все принялись за еду, Руди  как  бы  невзначай
заметил, что Джеред нужен в бараке. Никто не отреагировал на это  сообщение,
и Лорен сделала вид, что ей безразлично его отсутствие.
   Когда они спешились и привязали лошадей, Лорен сказала Марии:
   - Я останусь здесь ненадолго.
   Ей было интересно, что происходит возле кораля.
   - Очень хорошо, - отозвалась Мария с улыбкой. - Я  получила  удовольствие
от нашей прогулки. Мы с Беном часто ездили верхом по утрам. Мне  не  хватает
движения.
   - Мы будем совершать верховые прогулки так часто, как  вам  захочется,  -
ответила Лорен,  погладив  пожилую  женщину  по  руке.  Мария  поднялась  по
ступенькам и исчезла за дверью.
   Медленно приближаясь к коралю, Лорен старалась  убедить  себя,  что  идет
туда вовсе не для того, чтобы увидеть Джереда. Когда она подошла  ближе,  то
увидела, что около двадцати вакеро загоняли быка в какую-то узкую выгородку.
   - Что происходит, Руди? - спросила она деверя, стоящего у изгороди.
   - Мы.., дело в том, что мы.., собираемся кастрировать этого быка.
   -  О!  -  Лорен  покраснела  и  повернулась,  чтобы  уйти,  но   внезапно
появившийся Джеред преградил ей путь:
   - Почему бы вам не остаться и не поглядеть?  Вы  ведь  так  интересуетесь
всем, что происходит на ранчо. Я уверен, что вы получите удовольствие.
   - - Джеред... - начал Руди.
   - Нет, Руди, Лорен умирает от желания узнать как можно больше о  скоте  и
вакеро.
   Это было так грубо,  что  Лорен  отчаянно  пожалела  о  своем  неуместном
любопытстве. Неожиданно Джеред схватил  ее  за  плечи  и  повернул  лицом  к
коралю, прижимая к себе с обманчивой нежностью. Его руки обхватили ее плечи,
словно стальные тиски.
   - Почему.., почему вы это делаете именно с этим быком?
   Лорен надеялась, что ее вопрос окажет на него успокаивающее действие.  По
правде говоря, ей вовсе не хотелось ничего знать об  этой  процедуре  и  тем
более наблюдать ее.
   Не вынимая сигару изо рта, Джеред сквозь зубы процедил:
   - Ну, причин может быть много. Хорошее мясо, или, возможно, он больше  не
в состоянии удовлетворять коров, а может быть, он просто мерзкий сукин сын.
   - В таком случае, может быть, нам следует сделать эту  операцию  тебе,  -
зло сказал Руди. Он не хотел допустить, чтобы Лорен присутствовала при  этой
кровавой, процедуре.
   Джеред мгновенно обернулся и посмотрел  на  брата.  Небрежным  жестом  он
отбросил сигару:
   - Правда? Кто же, черт возьми, попытается это сделать?
   Не говоря ни слова, Руди наклонил голову и бросился  на  Джереда,  нанеся
ему удар в живот. Джеред полетел на землю.
   Лорен судорожно вздохнула и без  сил  прислонилась  к  изгороди,  а  двое
мужчин покатились по пыльной земле, молотя друг друга руками и ногами. Из их
разбитых губ и расквашенных носов  текла  кровь.  Поднявшись  на  ноги,  они
начали кружить, стараясь найти  уязвимое  место  противника.  Джеред  первым
налетел на Руди, и они снова покатились по земле. Вакеро  бросили  работу  и
окружили дерущихся братьев. Слышны были только глухие удары и стоны.
   Из дома выскочила Глория и, подхватив юбки, побежала  к  ним.  Ребятишки,
онемев от ужаса, стояли, тесно прижавшись друг к другу. Они и раньше видели,
как отец и дядя Джеред боролись, но знали, что это была игра, а не серьезная
драка. То, что  происходило  сейчас,  не  было  шуткой,  и  дети  сразу  это
почувствовали.
   Глория выхватила револьвер из кобуры, прикрепленной  к  поясу  одного  из
вакеро, прежде чем тот успел сообразить, в чем дело. Она  подняла  револьвер
дулом вверх и выстрелила в воздух.
   Два катающихся по земле  тела  разъединились,  и  мужчины,  тяжело  дыша,
отпустили друг друга. Постепенно приходя в себя, они стали вытирать кровь  с
лиц пыльными и изорванными рукавами. Царапины на груди Джереда снова  начали
кровоточить, испачкав рубашку. Джеред  и  Руди  с  глупыми  лицами  сму