верхности, - и никто из них не двинулся, чтобы помочь ей. Когда мать кинулась к ней, Клэнси оттащил ее от борта. Наконец, схватив ее за волосы, он выволок ее на паром.
     - Как, хорошо искупалась?
     Ей было тогда лет одиннадцать, но до сих пор она помнила ужас, который испытала, когда вода заливала ей глаза, ноздри, рот, лишая остатков воздуха. И теперь она с тем же ужасом смотрела на мутные волны Миссисипи, и думала, удастся ли ей заставить себя хотя бы подойти к парому.
     Она, все еще дрожа, думала об этом, когда Росс, который все это время помогал закреплять колеса фургонов, подошел к ней.
     - Наш фургон следующий. Ты с Ли встанешь вой там, у машинной рубки. Вместе с нами отправятся Лэнгстоны.
     - Росс! - позвала она, когда он уже собрался уходить.
     - Да? - Он нетерпеливо обернулся.
     - А... а где будете вы?
     - С лошадьми.
     Она кивнула, бледная и испуганная.
     - Ах да, конечно.
     С минуту он смотрел на нее, затем торопливо пошел к парому - нужно было как можно быстрее закрепить два фургона, готовых к отправке. Лидия взошла на слегка покачивавшуюся палубу, пробралась поспешно к машинной рубке и прислонилась к ее подрагивавшей стене, крепко прижимая к себе тельце ребенка. Вскоре к ней присоединилась Ма, - дети же заняли места как можно ближе к ограждениям борта. Для них это было приключение, которое запомнится на всю жизнь. Приказав им быть поосторожнее, Ма предоставила им вволю наслаждаться увиденным.
     Паром преодолел уже примерно две трети пути, когда Лидию позвала Мэринелл.
     - Иди сюда, Лидия! Глянь! - Она показывала ей на что-то, плывшее по течению, и, видно, немало забавлявшее ребят тем, что то и дело всплывало и погружалось, как поплавок.
     - Не могу, я должна оставаться с Ли.
     - Иди, иди, - подтолкнула ее Ма, беря Ли у нее из рук. Давно ли сама-то была девчонкой. Иди, там у них весело.
     Не желая показаться трусихой, Лидия придвинулась поближе к ограждению борта. Ей хотелось увидеть, где сейчас Росс, но он словно пропал куда-то. Хотя она дрожащими губами улыбнулась стоявшим у борта детям, корзина из-под яблок, нырявшая в струе воды за паромом, не избавила ее от страха. Увидев так близко жуткую глубину, бурлящее течение, волны, лизавшие борта, Лидия начала дрожать снова. И снова чувствовала, как смыкается мутная вода над головой и захлестывает легкие.
     Охваченная самой неподдельной паникой, она кинулась от борта в поисках укрытия. Едва не сбив с ног изумленное младшее поколение Лэнгстонов, она побежала к фургону - глаза широко раскрыты, воздух через раздувшиеся ноздри с трудом попадает в легкие. Обхватив фургонное колесо, она взобралась через откинутый задний полог и повалилась на пол, тяжело и часто дыша.
     Ма, видевшая все это, успела прикрикнуть на детей, которые, как испуганные цыплята, бросились вслед за Лидией, чтобы те оставались на месте.
     - Сбегай за мистером Коулмэном, Атланта. Пусть он пока оставит с лошадьми Люка.
     Как раз в этот момент Бубба обхаживал коренника из упряжки Росса, в то время как его отец занимался их собственной.
     Через несколько секунд Росс уже бежал по шаткой паромной палубе. Рука по привычке ощупывала кобуру на бедре.
     - Что случилось?
     - Лидия. Там, в фургоне.
     - А Ли?
     - С ним все в порядке. Позаботьтесь о жене, мистер Коулмэн.
     Поймав его взгляд, Ма в упор смотрела на него секунду, прежде чем он полез в фургон. Перемахнув через борт и ступив внутрь, он увидел ее, лежавшую в углу, обхватив голову руками. Тело ее сотрясали рыдания.
     - Лидия! - взревел он. - Какого черта... - Отбросив в сторону шляпу, он шагнул к ней и опустился на колени. Протянув руку, он хотел коснуться ее плеча, чтобы успокоить ее. Но... замерев на секунду в воздухе, рука отдернулась.
     - Лидия, - сказал он уже мягче. Рыдания были горькими - словно плакала томящаяся в преисподней душа. - Ты всех до смерти перепугала. Что такое с тобой?
     Как и для большинства мужчин, слезы без очевидной причины были вне пределов его понимания. И как большинство мужчин, он начинал сердиться, если не мог найти этой причины.
     - Лидия, Бога ради, скажи, в чем дело. Ты ударилась? Болит что-нибудь?
     Может, стукнулась головой? Почему она закрывает ее руками? Он пытался отнять ее руки от головы, но она держалась за нее мертвой хваткой.
     Отчаявшись, он взял ее за плечо и тряс, пока наконец она не отняла руки от головы. Она взглянула на него невидящими глазами и вцепилась в ворот его рубашки.
     - Пожалуйста... не толкайте меня... в воду... в реку... Не толкайте... пожалуйста...
     Росс в немом оцепенении уставился на нее. Он видел людей, смотревших в дуло пистолета за секунду до того, как мозг их должен был разлететься в мелкие брызги, но и на их лицах не помнил он выражения такого темного, неприкрытого ужаса. Зрачки ее так расширились, что их окружала лишь узкая желтая полоса. Губы побелели, как мел; во всем лице, казалось, не было ни кровинки.
     - Лидия, Лидия, - произнес он успокаивающим полушепотом и непроизвольно взял ее лицо в ладони. - О чем это ты?
     - В реку... в реку... - повторяла она, как в бреду, еще крепче сжимая ворот его рубахи.
     - Никто не собирается тебя толкать в реку. Ты здесь в безопасности.
     Она сглотнула. Он словно видел, как она проталкивает свой страх глубже в горло. Между губами показался кончик языка. Грудь бурно вздымалась и опадала с каждым трудным и редким вздохом.
     - Росс? - Она глубоко заглянула в его глаза, как будто силясь его узнать.
     - Да, это я.
     Тело ее разом ослабло, и голова упала ему на грудь. Руки его были все еще прижаты к ее щекам, и он потянул ее к себе, пока вся она не приникла к нему. Они замерли, не двигаясь; дыхание ее мало-помалу становилось нормальным.
     - К чему кому-то толкать тебя в реку? - спросил он хриплым шепотом.
     Она подняла на него глаза, но ничего не сказала, только смотрела на него взглядом, который раздражал его и в то же время притягивал.
     - Ну-ну, все в порядке. - Он увидел, как глаза ее наполнились вновь слезами, но на этот раз причиной тому был не страх. Просто ее янтарного цвета глаза стремились избавиться от кошмара, который пришлось ей пережить вновь. - Ма не позволит... - его большие пальцы гладили ее губы, они были влажными, она облизнула их, влажными стали и его пальцы, - ...чтобы что-нибудь случилось с тобой.
     Он знал, что сейчас поцелует ее, и ничего с этим не поделаешь. У него уже давно нет выбора. Момент этот был уготован ему, предопределен, и пытаться противиться значило бы спорить с судьбой. Он подчинился воле богов - и его голова медленно склонилась к ее ожидающим, полураскрытым губам.
     Сначала он просто коснулся их своими губами. Ее пальцы плотнее прижались к его груди. Он ждал - пока не утратил окончательно возможность с собой бороться. Затем, чуть отогнув назад ее голову, он впился губами в ее ждущий рот, лаская его шелковистыми усами, прижимаясь сильнее - пока губы ее не раскрылись.
     Его сердце, казалось, выпрыгнет из груди, но он не шевельнулся. Он стоял на коленях, вдыхая ее аромат, и думал, что ждет его за этой первой дверью рая.
     Кончиком языка он коснулся ее верхней губы - нежно, так нежно, что вроде бы вовсе не коснулся ее, пока не почувствовал теплую волну дыхания, сорвавшегося с ее губ и увлажнившего его губы.
     Появление на реке другого судна заставило капитана парома дать громкий гудок. От неожиданности они оба потеряли равновесие; Росс стоял на коленях, и, когда она упала на стопку постельного белья, его тело последовало за нею. Взгляд горящих зеленых глаз ощупывал ее лицо, волосы, скользил по ее шее, груди, снова вверх, ко рту. Она лежала молча, неподвижно, как бы отдавая себя целиком в его власть.
     Пальцы его правой руки перебирали ее волосы. Левая гладила подбородок. Целоваться его научила в тринадцать лет одна из товарок матери по борделю. В один из серых осенних дней она затащила парнишку к себе в комнату и, раздразнив его, преподала все тонкости поцелуйной науки.
     Она научила его легонько посасывать, чтобы плотнее прижать губы друг к другу, водить языком, как будто собирая мед, находить и отталкивать язык партнера - то быстро, то медленно. Учеником он оказался превосходным. У него явно был к этому природный талант, и еще до полудня он сумел превзойти свою наставницу. Кое-чему она и сама от него научилась.
     Все свои познания - и годы практики - вложил Росс в этот поцелуй, потому что никогда ни один не пугал его так и в то же время не был столь желанен.
     Но никакое желание нельзя было сравнить с тем восторгом, который переполнял сейчас его душу. Он превзошел все границы его воображения. Боже, что за губы были у нее! Он весь тонул в их сладкой и влажной бездне. Он вбирал в себя их вкус - и не мог утолить голод. Его язык скользил вдоль ровного ряда ее зубов, ощупывал небо, бархатную изнанку губ, играл с напряженным кончиком ее языка, Нежно посасывая, он словно хотел перелить в себя ее всю - если бы только смог сделать это.
     Он даже не слышал низких, хрипловатых стонов, вырывавшихся из его горла. Когда паром ударился о причальную стенку - берег Арканзаса, этот звук достиг наконец его слуха, и он удивился, откуда бы он мог идти.
     Осознав внезапно его источник, он с силой оторвал свое тело от нее. Глаза ее показались ему такими же огромными и изумленными, как и до поцелуя, но в них больше не было страха. Рот, алый и влажный, словно сиял после его поцелуев. Кожа вокруг губ чуть порозовела от уколов его усов.
     Он словно растворился в этом поцелуе - и в ней самой. Она заставила его забыть обо всем - кем был он, кем - она... и кем была Виктория.
     Поднявшись на ноги, он нашарил в стороне шляпу. Надев ее и не осмеливаясь взглянуть в ту сторону, где лежала Лидия, он шагнул на палубу парома, как раз когда к фургону подошла Ма.
     - Ну? - требовательно спросила она.
     - С ней все в порядке, - бросил он, направляясь к борту.
     На лице Ма расплылась широкая улыбка.
     В эту ночь в лагере был праздник. Рубеж был перейден - и все радовались, что оставили его позади. Из пыльных сундуков достали давно дожидавшиеся того скрипки. Весь лагерь пел. Мужчины передавали из рук в руки глиняный кувшин с виски - и немногие решились в ту ночь отказаться от этого. Детям позволили не ложиться дольше обычного. Завтра снова все отправятся в долгий путь, но сегодняшний день всем хотелось целиком отдать веселью.
     Этот день был праздником и для Лидии. Губы Росса открыли ей, что не все мужские поцелуи заслуживают отвращения, и то, что свершается между мужчиной и женщиной, может быть невыразимо прекрасным.
     Этот день запомнился ей и по другой причине. У нее пропало молоко.

IX

     В начале Лидии показалось, что Ли просто утомила суматоха, царившая в лагере. И только позже, уже собираясь кормить его на ночь, она поняла, что он голоден. Мало молока.
     Она выжала ему все остатки - и он наконец уснул на ее груди. Усталая и все еще не успокоившаяся после происшедшего на пароме, она так и уснула с Ли на руках, не в состоянии даже уложить его в колыбель или снять на ночь с себя одежду.
     Разбудил ее поздний приход Росса. Еще не совсем понимая, бодрствует она или спит, она заметила только, что от него пахнет виски. На следующее утро он жаловался на страшную головную боль, в то время как Ли заливался голодным плачем.
     - Покорми его, ради всего святого, - поморщился он, натягивая сапоги.
     Лидия не была уверена, есть ли у нее молоко, но, расстегнув блузку, дала Ли грудь. Страшась того, что подумает о ней Росс, если узнает, что молоко исчезло, она, повинуясь инстинкту самосохранения, набросилась на него первой.
     - Если бы ты не напился так вчера вечером, голова бы и не болела.
     Росс встал, жмуря опухшие веки, и, стараясь не обращать внимания на головную боль, начал пробираться к выходу из фургона.
     - Я не напился. Но старался изо всех сил. - С этими словами он вышел.
     Через минуту Ли уже снова визжал от голода, личико его раскраснелось, маленькие ножки и ручки требовательно молотили воздух. Лидия не знала, как быть. Она вообще мало что знала о детях - кроме того, чему научилась, ухаживая за Ли. Что обычно делают матери, если молоко у них пропадает? Кормят коровьим? Да, но как раздобыть его, чтобы не узнал Росс?
     Сидя на полу и прижимая к груди кричащего Ли, она пыталась укачать его, спела ему все колыбельные, которые знала. На некоторое время он уснул - затем голод снова взял верх, и Ли опять заплакал.
     - Да что с ним такое сегодня? - удивился Росс, взбираясь в фургон.
     - Не знаю, - солгала Лидия. - Может быть, живот заболел. Или вчерашний праздник так на него подействовал.
     Глаза их на миг встретились - во взгляде каждого читалась память о поцелуе. Поспешно, с виноватым видом оба отвели глаза в сторону.
     - О завтраке не беспокойся, - сказал Росс. - Мне есть не хочется. Сварю кофе, а ты успокой пока Ли.
     С этой задачей оказалось нелегко справиться. Время шло, и плач ребенка становился все громче. Проехавший мимо Бубба увидел Лидию, сидевшую в неприбранном фургоне. Держа на руках ребенка, она пыталась успокоить его. Но она знала, что никакие ее усилия не помогут решить эту проблему.
     Во время полуденного привала к фургону Коулмэнов подошла Ма.
     - Этот молодой человек вопит сегодня все утро. Интересно, что с ним такое?
     Оглянувшись на Росса, который налаживал упряжь коренника, Лидия, вытирая слезы, прошептала:
     - Ма, только вы сможете выручить меня. У меня пропало молоко. И он голодный.
     Ма уставилась на девушку и поначалу даже не смогла найти слов.
     - Ты точно уверена? А когда именно, не помнишь?
     - Прошлой ночью. Даже не хватило, чтобы как следует покормить его перед сном. А утром он совсем ничего не ел. Что же мне теперь делать?
     Ма перехватила испуганный взгляд Лидии в переднюю часть фургона, где Росс беседовал в это время с мистером Коксом. Волноваться было из-за чего, но Ма не хотела пугать Лидию еще больше.
     - Я попрошу у Норвудов немного молока - у них ведь корова, мы и дадим его Ли. Так что не переживай так - это никому из вас на пользу не пойдет. Поговори с ним - да поспокойнее, потише. А то он чувствует, что с тобой что-то не так, ему и самому тревожно.
     - А вы не скажете...
     - Нет. Уж не сейчас - точно, - сказала Ма, поднимаясь.
     Когда первые фургоны уже тронулись, Ма вернулась.
     - Я, пожалуй, побуду с Лидией и Ли - может, ему станет получше.
     - Спасибо, Ма, - обернувшись через плечо, поблагодарил Росс. Он уже отпустил Буббу. - А он что, заболел?
     Меж его темных бровей появилась тревожная складка, и Ма в душе улыбнулась мужской уязвимости - а ведь они так хотят казаться невозмутимыми и равнодушными ко всему.
     - Да нет, что-то забеспокоился просто. Думаю, ничего страшного.
     После некоторых усилий Лидии удалось, держа Ли у груди, и вроде бы кормя его, заставить его взять губами соску, к которой Ма пыталась приучить его еще на второй день после его рождения. Сделана она была из старой резиновой перчатки, натянутой на горлышко маленькой бутылочки. Ли какое-то время кашлял и отплевывался, но потом вроде смирился с неизбежным. Изголодавшийся, он сосал долго, пока не насытился, а потом мирно заснул.
     Затем Лидия и Ма составили расписание. Ма будет приносить молоко каждое утро, когда Росс уходит посмотреть лошадей. Если Ли проснется до этого и начнет шуметь - ну что ж, пусть. Еще одну бутылку Ма будет приносить днем, и две - на ночь. Передать их незаметно Лидии она как-нибудь умудрится.
     В первое же утро, когда Лидия готовила завтрак, стараясь не обращать внимания на заходившегося в крике Ли, Росс, брившийся неподалеку, заметил:
     - Что сегодня с тобой - почему он так кричит? Разогнувшись, она отбросила назад кудрявую гриву волос. С длинной вилки в ее руке свалился кусок бекона.
     - Со мной ничего, и я буду очень благодарна, если ты не будешь с утра разговаривать со мной таким тоном. Ты как будто в чем-то обвиняешь меня. - Уколы совести и жар костра окрасили ее щеки ярким румянцем.
     Росс молил Бога скрыть от него это зрелище здоровой женской плоти. Его тело отзывалось на него сводящим с ума напряжением каждого мускула.
     - И полезно, если даже ребенок заплакал, не бросаться сразу его укачивать, - продолжала она. - Зато так он не будет балованным. - По крайней мере, именно так Ма наказала ей отвечать, если Росс заметит необычное беспокойство ребенка.
     Росс вытер со щек мыльную пену. Она, конечно, права - но он в то же время хорошо помнил, каково без родительской ласки, когда рассадишь локоть, а рядом нет мамы, чтобы подуть на него, - у нее другие заботы.
     - Ты все же постарайся, чтобы он не плакал так долго - подойди, посмотри, что с ним.
     - Думаешь, я оставила бы так его плакать, если бы не знала, что с ним все в порядке?
     Росс сложил полотенце и надел шляпу.
     - Твое дело, первое и главное - о нем заботиться. Или ты забыла, ради чего меня заставили взять тебя в жены? - Он зашагал в направлении временного загона.
     - Скотина! - прошипела Лидия сквозь зубы.
     - Может, и так, - раздался позади нее голос Ма. (Лидия обернулась - она не думала, что кто-то ее услышал.) - И чуть что - кипятится, как чайник. Но каков бы он ни был, он ведет себя странно - и чем дальше, тем больше. Вот, например, когда переправлялись через реку: я в жизни не видела, чтобы кто-нибудь так перепугался, как он, когда ему сказали, что с тобой что-то неладно. А когда вышел из фургона, вид у него был - как будто обухом промеж глаз дали. - Она проводила взглядом скрывшуюся меж деревьев фигуру Росса. - Интересно, и чего он так мается? Ну, давай кормить нашего малыша.
     В первый день расписание сработало превосходно - тем более что Росс почти все время был занят. С вечерней бутылкой оказалось сложнее. Лидии пришлось повернуться к нему спиной и расстегнуть блузку, как будто она дает Ли грудь, а затем осторожно вытащить заранее припрятанную бутылку. Росс, правда, ровным счетом ничего не заметил. Но утром Лидия поделилась с Ма новой заботой.
     - А что вы говорите Норвудам?
     - Сказала, что один из моих приболел, вот я и решила раздобыть для него свежего молочка.
     - Но вам же приходится платить им, верно?
     - Пара монет у меня найдется. Так что об этом не беспокойся. Отдашь потом, когда мистер Коулмэн все узнает.
     Лидия вздрогнула.
     - Нет, только не это.
     - Но он ведь рано или поздно узнает, Лидия. Ты не сможешь притворяться все время.
     - Да, но не сейчас, Ма, пожалуйста.
     План их работал с успехом целую неделю.
     После одного особенно трудного дневного перехода караван расположился лагерем на берегу небольшого ручья с прозрачной, точно хрусталь, ледяной водой. Росс беседовал за чашкой кофе со Скаутом, когда к фургону подошла Ма, неся в кармане фартука очередную бутылку.
     - Пойдем прогуляемся, посидим у воды в тенечке.
     Лидия с радостью согласилась с ее предложением. Западный Арканзас, по которому они сейчас ехали, был необычайно красив. Луга, покрытые пестрым ковром диких цветов, окаймляли зеленые рощи с густым подлеском. Дичь водилась в изобилии. Росс, сыновья Лэнгстонов или другие мужчины, кому выпадала очередь отправляться за провизией, редко возвращались с пустыми руками. Вечернее меню уже не отличалось однообразием. Проезжая какой-нибудь город, они неизменно посылали туда кого-нибудь - купить хлеба, картошки, иногда позволяя себе даже такую роскошь, как свежие яйца.
     Наконец Ма и Лидия нашли большой дуб и уселись под тенью его ветвей в густую высокую траву. Лидия усадила Ли на руки и дала ему соску. К коровьему молоку Ли привык на удивление быстро - и с каждым днем щечки его становились все более круглыми.
     Ма принялась рассказывать про одну из своих давних болячек - как ее беспокоит Бубба, который волочится за девчонкой Уоткинс. Лидия рассеянно слушала, но мысли ее были далеко. Поэтому, заметив позади Ма какое-то движение, она не сразу подняла взгляд,