незнакомым пригородам, когда он вдруг остановился у
обочины посреди квартала.
   - Отвернись, - сказал он, обернувшись к ней. - Надо кое-что поменять.
   - Поменять что?
   - Одежду.
   Он быстро снял свои потертые хипповские джинсы и рубашку без воротника  и
надел угольно-серый костюм, белую рубашку и темный галстук.
   -  Ты  бы  меня  предупредил,  -  заметила  она,  -  а  то  я-то  выгляжу
неподобающим образом.
   - Разве  мама  в  детстве  не  учила  тебя,  что  лишняя  одежда  никогда
нелишняя?
   - Вполне вероятно, но я невнимательно ее слушала.
   - Хорошо, тогда слушай, - сказал он, распахивая дверцу. - Веди  себя  как
можно тише и делай только то, что я скажу.
   Стараясь держаться в тени, они подошли к угловому дому. Свет горел  почти
во всех окнах В ближайшей комнате, отбрасывая пляшущие голубоватые  тени  на
стены, которые еле проглядывались сквозь жалюзи, работал телевизор.
   Рядом с домом стоял пикап с прицепленным к нему передвижным домиком. Грэй
жестом  дал  понять  Барри,  чтобы  она  ждала  его  около  живой  изгороди,
разделяющей частные владения. Оставив ей саквояж, он подошел к  передвижному
домику сзади. Дверь была заперта, но Грэй за пару секунд открыл ее и  позвал
девушку. Она выскочила из укрытия и ринулась к нему. Когда они оба оказались
внутри, он прикрыл дверь и запер ее.
   - Присядь, - указал он на длинную скамейку вдоль одной из стен. Сел  сам,
снял пиджак и положил себе на колени.
   Она оперлась на скамейку, широко раскинув руки.
   - Что мы здесь делаем?
   - Ждем.
   - Вынуждена вас разочаровать, капитан Марвел, но это не Табор-Хаус.
   - Парень, который здесь живет, там работает.  Я  нашел  больницу  сегодня
рано утром, когда оттуда как раз выходила ночная смена. Я следил за  ним  до
самого дома.
   - А ты уверен, что это не случайное пристанище?
   - Неуверен.
   - А почему ты уверен, что это сработает?
   - Неуверен.
   - А если не сработает?
   - Предпримем что-нибудь еще. А пока помолчи немного, нас могут  услышать.
Сиди тихо.
   Чем дольше они сидели, тем сильнее падал ее боевой настрой. Вскоре обитая
войлоком скамейка, такая мягкая в первый момент, уже перестала  казаться  ей
удобной.
   Где-то через час она сказала:
   - Похоже, профессия спецназовца вовсе не  такая  захватывающая,  как  мне
казалось раньше. В действительности она крайне скучная.
   - Ш-ш-ш. - Он предостерегающе  поднял  руку.  Стало  слышно,  как  где-то
хлопнула дверь.  Потом  она  различила  два  голоса:  один  мужской,  другой
женский.
   - Езжай аккуратнее, - сказала женщина.
   - Постараюсь.
   - Ты сегодня в две смены?
   - Нет. Я буду дома около восьми.
   - Я приготовлю тебе завтрак. Мужчина  приближался  к  пикапу,  голос  его
звучал громче.
   - Спокойной ночи. Пока.
   Послышались его шаги по бетону, а потом металлический лязг, с которым  он
открыл дверцу пикапа. Наконец он сел за руль, домик слегка  качнулся.  Барри
хотела что-то сказать, но Грэй приставил к губам палец.
   Мотор несколько раз чихнул  и  наконец  завелся.  Легкий  толчок,  и  они
тронулись. Из встроенных динамиков тотчас послышались звуки музыки кантри.
   - Весело поедем, - заметил  Грэй.  -  Прекрасно,  теперь  можно  свободно
разговаривать, не опасаясь, что нас услышат.
   - Он работает в Табор-Хаусе?
   - Судя по его одежде, он, видимо, работает где-то в хозяйственном  отделе
или уборщиком.
   - Как все это выглядит?
   - Больница?  Перестроенный  особняк.  Южный  стиль.  Вокруг  все  покрыто
зеленью и обнесено высоким забором. Очень  уединенное  место.  До  ближайшей
автострады - минимум десять миль. Найти ее не  так-то  просто.  На  входе  -
железные ворота с вооруженной охраной. Вход один. Он же выход.
   - Итак, внутрь мы въедем вместе с ним, -  констатировала  Барри,  начиная
понимать план Грэя.
   - В этом вся идея.
   - А если охрана проверит домик?
   - У каждого члена персонала  на  лобовом  стекле  прилеплена  специальная
бумажка.
   - Очень остроумно!
   "У"
   - Оставь свои комментарии до тех пор, когда  мы  выберемся  оттуда  своим
ходом.
   Эта фраза оказала на обоих отрезвляющее действие.
   - Слушай, а что с Армбрюстером? - спросила она через некоторое  время.  -
Ты ему доверяешь?
   - Не знаю, как дальше, но пока он свои обязательства выполняет. Я приложу
все силы, чтобы выполнить свои.
   - Сомневаюсь, что они купились на эту дивную байку о некомпетентности его
персонала.
   - Это большая политика. Клет готов пожать руку любому...
   - Даже если...
   - А если рукопожатие не действует, он эту руку ломает. Сенатор  поговорил
с нужными людьми и сделал так, чтобы все его правильно поняли.  Вот  и  все.
Чтобы вернуть свою дочь, он не остановится ни перед чем  и  готов  заключить
сделку с самим дьяволом, то бишь со мной, если я смогу спасти жизнь Ванессы.
   Мотивацией Грэя была любовь. Барри гнала прочь мысли об этом, а  также  о
степени благодарности  Ванессы  (во  что  она  может  вылиться),  когда  все
закончится. Лучшим сценарием представлял ось следующее: Ванесса выживает. Ее
брак с Дэвидом Мерритом расторгается. И тогда она свободно и счастливо может
жить с героем, который спас ее от мужа-убийцы. Барри при этом тоже в накладе
не останется - вот он, исключительный случай, который наконец-то вознесет ее
на такие высоты, о которых она раньше и не мечтала. А ведь именно этого  она
желала больше всего на свете, не так ли?
   Раздраженная своими мыслями, она угрюмо произнесла:
   - Хоть бы картишки взял с собой, что ли, чтобы время убить.
   - Если ты изнываешь от безделья, то можешь переодеться. -  Он  кивнул  на
саквояж. - Здесь твое вечернее платье на сегодняшний вечер.
   В саквояже оказалась униформа медсестры - брюки и блузка, правда, разного
цвета, - пара мягких белых тапочек и комбинезон морского пехотинца.
   Грэй сказал:
   - Медсестры обычно не носят одноцветных костюмов, так что  ты  не  будешь
выделяться.
   Барри высыпала содержимое саквояжа на пол домика.
   - А что делать с комбинезоном?
   - Это мое.
   - Замечательно. - Она встала и потянулась к пряжке своего ремня. -  Может
быть, ты отвернешься?
   - Нет, но если тебе так хочется, то можешь отвернуться ты.
   Если он не делал из этого проблемы, то и она не будет. Она  сделает  вид,
что столь же привычна к таким ситуациям, как и он, решила  девушка  и  сняла
туфли. К тому же в домике темно, свет едва просачивался  через  занавешенные
окна с обеих сторон.
   Освободив пряжку, она расстегнула слаксы, они свободно соскользнули вниз.
Аккуратно свернув, она уложила их на дно саквояжа. Затем расстегнула  блузку
и сняла ее, оставшись в одних трусиках  и  лифчике.  Слава  Богу,  хоть  они
одного цвета! Совершенно новый комплект, только  что  купленный  в  "Секрете
Виктории".
   Да, конечно, она не фотомодель, рекламирующая дамское белье. И  уж,  само
собой, не Ванесса Армбрюстер Меррит. Может быть, полутьма  поможет  смягчить
сравнение? И тут они с Грэем  заметили,  что  машина  замедляет  ход.  Барри
недоуменно взглянула на него, он взглянул на часы.
   - Мы не могли доехать так быстро! Зачем же он остановился?
   - Может, хочет заправиться?
   - Не знаю, - отозвался он, стараясь выглянуть сквозь щель в занавесках. -
Я ничего не вижу.
   Машина продолжала тормозить и  вскоре  совсем  остановилась.  Как  только
водитель отключил мотор, отключилось и радио.  Раздался  звук  открывающейся
двери. Когда шофер вылезал, домик качнулся.
   - Привет, моя сладкая, - услышали они. - Небось заждалась?

Глава 39

   Дэйли всерьез воспринял свою нынешнюю работу в качестве приманки.
   Вскоре после того как они с Барри и Грэем расстались,  он  заметил  серый
седан - тот уже несколько кварталов  ехал  за  ним,  держась  на  безопасном
расстоянии. Немного попетляв по улицам города,  как  его  учил  Грэй,  Дэйли
убедился, что ему снова сели на "хвост".
   Возможно, Грэй прав, и у него на машине установлен маячок, а может,  этим
ублюдкам просто повезло, и они наткнулись на него случайно.  А  может  быть,
секретная полиция Меррита работает  гораздо  лучше,  чем  представляет  себе
Грэй? Это было бы ужасно. Однако не будут же они трогать старого,  больного,
задыхающегося человека  посреди  оживленной  улицы.  Дэйли  чувствовал  себя
относительно спокойно.
   В течение первого часа игра в догонялки еще доставляла ему  удовольствие,
но со временем однообразие стало надоедать. Зевнув третий раз в течение пяти
минут, он настроил радиоприемник на станцию, передающую  рэп,  исключительно
из тех соображений,  что  ненавидел  эту  музыку  всей  душой.  Если  и  эта
омерзительная какофония не взбодрит его и не заставит  быть  бдительным,  то
больше уже ничто не поможет.
   Когда у него заурчало в желудке, он свернул в  специальный  "Макдональдс"
для проходящих машин и заказал биг-мак себе и Долли. Молодой парень, который
принимал заказ, заметил, что спутницей Дэйли  является  надувная  кукла,  но
оставил этот факт без комментария. Дэйли тоже не  стал  распространяться  на
эту тему. Пусть уж лучше пацан считает его  извращенцем,  лишь  бы  дело  не
пострадало.
   Он остановил машину перед входом в обеденный зал и безучастно наблюдал за
входящими и выходящими посетителями, поедая свой гамбургер. Особого аппетита
он не чувствовал,  поэтому  доесть  оба  биг-мака  не  смог.  Он  готов  был
поклясться, что Долли очень неодобрительно  посмотрела  на  него,  когда  он
выбрасывал остатки ужина.
   Не имея желания снова колесить по городу, он  апатично  опустил  руки  на
руль и  продолжал  наблюдать  за  клиентурой  "Макдональдса".  Особенно  его
интересовали супруги с маленькими детьми. Эти явно счастливые  пары  служили
живым подтверждением того, что земной идеал не так уж недостижим. Но  вместо
того чтобы  радоваться  этому  при  виде  детишек,  весело  уплетающих  свою
незамысловатую еду, Дэйли вдруг загрустил.
   Уже не в первый раз он осознал, что упустил в жизни нечто  очень  важное.
Надо было  жениться  на  той  хорошенькой  маленькой  школьной  учительнице,
которая сходила по нему с ума. Он ведь точно так же сходил с ума по ней.  Он
потерял голову при виде ее нежных карих глаз и этой  мягкости  в  их  первую
ночь. Одна ее улыбка делала его таким счастливым, будто он  получил  миллион
долларов.
   Но  он  воспринимал  ее  как  нечто  само  собой   разумеющееся   и   был
невнимателен, зачастую предпочитая ее обществу сверхурочную  работу.  В  его
погоне за удачным материалом она оставалась  на  заднем  плане.  Перспектива
поехать на место только что совершенного преступления была вне  конкуренции,
по сравнению с перспективой пойти с ней в кино.
   Эта добрая, доверчивая девушка возилась с ним гораздо дольше, чем он того
заслуживал. Но наконец терпение лопнуло, она на все плюнула и вышла замуж за
человека постоянного и чувствительного, который не слишком ценил свою личную
свободу и не до такой степени отдавался работе.
   Удивительно, как юношеская свобода превращается в старческое одиночество.
   Спустя много лет Дэйли постоянно вспоминал о ней и представлял,  что  все
могло бы повернуться по-другому.
   Поймав себя на  этих  запретных  мыслях,  он  презрительно  поморщился  и
подавил жалость к себе:
   "Итак,  в  середине  моего  длинного  пути  наступил  момент,   когда   я
превратился в старого сентиментального дурака".
   Решительно отбросив сантименты, он завел  машину  и  выехал  со  стоянки.
Седан стоял на другой стороне улицы.  Стоило  Дэйли  выехать  на  Шестьдесят
шестую улицу, как он моментально пристроился за ним.
   Доехав до места пересечения с Четыреста девяносто пятой,  Дэйли  повернул
на северо-запад. Забавно было наблюдать в зеркало заднего вида  за  седаном,
который изо всех сил старался не упустить его в потоке машин; впрочем,  вряд
ли этот серый седан - его единственный преследователь.
   Он вернулся в округ Колумбия через Чеви-Чейз, Мэриленд, и поехал в город.
На Висконсин-авеню пестрая толпа вела бурную ночную жизнь, пытаясь  отыскать
свободные места в переполненных барах и ресторанах.
   Положившись в выборе маршрута на собственную  интуицию,  Дэйли  продолжил
движение по городу  и  снова  оказался  на  окраине.  Ему  уже  надоела  эта
петрушка, хотелось спать, он не привык проводить за рулем столько времени.
   Мысли бывшего журналиста  опять  закрутились  вокруг  маленькой  школьной
учительницы. Какой же он болван, что позволил ей уйти! Она, вероятно,  стала
бы очень хорошей женой, у них были бы дети, а сейчас  уже  и  внуки.  В  эти
осенние дни он бы не чувствовал себя  столь  одиноким  и  не  в  такой  мере
зависел бы от Барри. Она, конечно, замечательная девочка, и он любил ее  как
свою дочь, но вряд ли ее можно назвать спутницей жизни.
   Возможно, женись он тогда на той милой леди, ему было бы не  так  страшно
сейчас умирать.
   - Ей бы от этого стало только легче, - пробормотал  он,  -  никаких  тебе
больше ухаживаний за таким задыхающимся старым перечником, как я.
   Звук собственного голоса вывел его из задумчивости.
   Куда это он заехал? Против воли он оказался  в  промышленной  зоне.  Ряды
складских помещений, пакгаузов  так  и  громоздились  друг  на  друга,  едва
отличаясь один от другого. Все было закрыто в столь поздний  час.  В  местах
погрузки  стояли  пустые  трейлеры,  их  открытые  кузова  напоминали  пасти
голодных бегемотов.
   Машина  Дэйли  и  преследующий  его  автомобиль  оказались  единственными
движущимися транспортными средствами на этих пустынных улицах. Запутываясь с
каждым поворотом  все  больше,  он  неотвратимо  уходил  в  глубь  бетонного
лабиринта и наконец выехал на улицу, которая заканчивалась тупиком.
   - Черт побери! - Дэйли взглянул в зеркало заднего вида.  Седан  находился
буквально в двух метрах от него.
   Повинуясь инстинкту, Дэйли предпринял резкий разворот на сто  восемьдесят
градусов и уже чуть было не проскочил, но  водитель  успел  резко  выкрутить
руль влево. Дэйли со всей силы  нажал  на  тормоза,  чтобы  не  врезаться  в
машину.
   Наверное, лучше было бы врезаться, тогда у него появился бы шанс улизнуть
с места аварии. Теперь же никаких шансов не осталось,  потому  что  прямо  к
нему, выскочив из преследовавшей машины, уже бежали трое.

***

   - Ты опоздал на целых десять минут!  -  За  стенами  передвижного  домика
послышался капризный женский голос.
   - Дерьмо! - выругался Грэй.
   - Что случил ось?
   - Похоже, я нарвался на Ромео с передвижной кроватью. Давай бегом!
   Он побросал ее туфли, одежду, саквояж и сумку на топчан, который  выходил
за пределы домика и заканчивался в кабине пикапа.
   - Давай туда! Быстро!
   - Я не могу. Там как в гробу.
   Не тратя времени попусту, он схватил ее  за  ногу  и,  подтолкнув  другой
рукой пониже  спины,  забросил  на  топчан.  Места  там  было  действительно
маловато - между матрасом и потолком оставалось где-то около полуметра.  Это
пространство,  когда  не  использовалось  по  прямому  назначению,   служило
хранилищем для запасных постельных принадлежностей.  Грэй  быстро  запрыгнул
туда сам и пополз вперед, пробираясь между подушек, одеял и спальных мешков.
   - Давай пробирайся  в  самый  конец,  -  зашипел  он  на  Барри,  которая
наконец-то безоговорочно подчинилась. Она съежилась где-то в  дальнем  углу,
стараясь стать как можно незаметнее.
   Они услышали, что влюбленная парочка  направилась  к  двери  передвижного
домика.
   - Мне уже порядком надоели все эти  глупости,  -  жаловалась  женщина.  -
Почему бы нам не поехать в мотель?
   - Но здесь есть гарантия, что нам никто не помешает.
   - К тому же платить никому не надо.
   - Да не в деньгах дело! Честно, крошка. В  мотелях  же  всех  посетителей
записывают. Ты ведь не хочешь, чтобы моя старуха нас застукала?
   Во  время  этой  болтовни  Бондюрант  неистово  перекладывал  подушки   и
скрученные в рулоны спальные мешки на край лежака. К счастью, когда  парочка
взялась за ручку двери, ни Барри, ни Грэя уже  не  было  видно  из-за  этого
бруствера. Потом пехотинец пропихнул девушку еще дальше в угол. И  всего  за
одну секунду успел с головой прикрыть их обоих стеганым одеялом.
   - Когда они залезут сюда и присоединятся к  нам,  здесь  будет  чертовски
людно, - прошептала Барри.
   - У тебя есть конкретные предложения? Даже если они и  были,  журналистка
все равно не успела о них поведать.  Задняя  дверь  открылась,  и  помещение
наполнилось вечерним светом. Передвижное  жилище  ощутимо  дернулось,  когда
мужчина шагнул внутрь.
   - Ну вот мы и дома, моя крошка. - Он присвистнул. - Ну  и  видок  у  тебя
сегодня, просто термоядерный! Это что, новая блузка?
   - Тебе нравится?
   - Очень. По-моему, мы сможем достаточно быстро вытряхнуть тебя из нее.
   - Ты просто животное!
   Дверь захлопнулась, и вновь стало темно. Смех.  Вздохи.  Страстные  звуки
влажного поцелуя  взасос,  шелест  срываемой  одежды.  Скрип  расстегиваемой
молнии. Низкий стон.
   - Наказание ты мое! - выдохнула женщина.
   - Не сомневайся, крошка! Ну, обними покрепче. Опять  вздохи  и  чмокающие
поцелуи.
   - Я уже весь горю, - задыхаясь, выпалил мужчина. - Ну, давай, быстрее!
   - Что, опять наверх полезем? - гнусавым голосом заскулила она. - Там  так
тесно, я в прошлый раз здорово ударилась головой!
   - О'кеи, О'кей, тогда...
   - Подожди минучку, - прогундосила она, - не стягивай. Если ты  секундочку
подождешь, я сейчас все достану и постелю.
   По всей видимости, парень уже зашел слишком у далеко и  ждать  больше  не
желал. Снизу послышались характерные звуки ритмичного движения, постукивание
о стенку. Ну, может быть, об пол. Этого Грэй не мог сказать наверняка. Да он
и не хотел досконально анализировать возникшую проблему, ибо  точное  знание
того,  что  происходит  внизу,  могло  породить  в  его  воображении   столь
живописные картины, что он не поручился  бы  за  последствия.  Он  попытался
отвлечься, но звуки, шедшие снизу, не оставляли никакого сомнения в том, что
любовь там в самом разгаре. Грэй плотно закрыл глаза, жалея,  что  не  может
так  же  эффективно  отключить  и  слух.  Как  ему  хотелось  подавить  свои
непроизвольные реакции. Ну если не все, то одну-то уж точно.
   Барри, почти не дыша, лежала рядом, испытывая такое же возбуждение, как и
он. Он знал об этом, потому что чувствовал  ее  неподвижность  и  отсутствие
дыхания. Он чувствовал абсолютно все, что касалось  ее,  начиная  с  аромата
шампуня до ощущения ее ног рядом со своими коленями.
   Сцена, разыгравшаяся на полу передвижного домика, была как будто взята из
так называемых "холостяцких"  фильмов,  которые  обычно  смотрят  в  суровых
мужских компаниях под аккомпанемент расплескиваемого пива и звон бутылок.  О
таких рандеву языком рисунков очень часто повествуется в самых  похабных  из
порножурналов.
   Вряд ли в  этой  картине  содержались  элементы  искусства.  Нельзя  было
назвать ее и изысканной эротикой. Происходило нечто совершенно низкопробное,
банальное и вообще... Но черт бы их там  внизу  подрал!  Он  уже  раскалился
добела.
   Впрочем, своим состоянием он был  обязан  не  столько  сексуальным  играм
внизу, сколько тому, что они с Барри фактически находились в  объятиях  друг
друга. Она  -  полунагая,  он  -  полностью  одет.  Одного  этого  было  уже
достаточно. Опасность "засветиться" обостряла чувства и напоминала ему сцену
из детства, когда он шестилетним  мальчиком  сбежал  с  восьмилетней  дочкой
проповедника в их персиковый сад играть в Адама и Еву.
   Природа в очередной раз сыграла с мужчиной  злую  шутку:  чем  больше  он
старался подавить возбуждение, тем сильнее сгорал от страсти.
   Этот болван снизу вдруг заорал дурным голосом,  а  потом  немного  погодя
прохрюкал:
   - Тебе понравилось, моя лапочка?
   - Нет, и сдохнуть мне на этом месте, если я прикидываюсь!
   - Не переживай. Сейчас все будет в порядке. У меня еще куча резинок, а на
работу ехать аж через сорок пять минут.
   Сорок пять мин