знак, изображающий сон.
   - Я думаю, вы правильно решили. Завтра наступит уже скоро.
   Она написала, что Дэвид будет разочарован тем, что поездка  в  "Шесть
флагов" отменяется.
   Джек печально улыбнулся.
   - Ну, он же ребенок.
   "Спасибо за то, что посидели с ним сегодня".
   - Нет проблем.
   "Я не думала, что так задержусь. Я..."
   Джек перегнулся через стол и забрал ручку из ее непослушных пальцев.
   "Мне нравится Дэвид. Мне с ним не тяжело. Я рад, что смог помочь".
   Она знаком показала "Спасибо".
   Джек знаком ответил "Не стоит благодарности".
   Зазвонил телефон. Указав на него, Джек спросил, хочет ли  она,  чтобы
он снял трубку.
   - Да, пожалуйста.
   - Алло?
   - Мистер Сойер?
   - Да.
   - Это Марджори Бейкер. Я звоню, чтобы узнать, добралась  ли  Анна  до
дома.
   - Да, всего несколько минут назад.
   - Как она?
   - Как и можно было ожидать. Очень устала.
   - Вы передадите ей мое сообщение? Я звонила в похоронную контору. Нам
с ней назначили на девять утра.
   - Благодарю вас, миссис Бейкер.
   - Это самое меньшее, что я  могу  сделать.  У  вас  есть  карандаш  и
бумага?
   Записав информацию, Джек сказал:
   - Можно я вас еще побеспокою?  Я  не  хочу  больше  утомлять  Анну  и
заставлять  ее  писать,  но  мне  хотелось  бы  знать,  что   стряслось.
Последнее, что я слышал, - что Делрей должен был отправиться в Даллас на
операцию.
   - У него случился еще один сердечный приступ. Все усилия  его  спасти
оказались безуспешными.
   - Понятно, - пробормотал Джек, выслушав ее краткий отчет. - Ну что ж,
спасибо. Я передам Анне ваше сообщение.
   - Скажите ей, чтобы она без колебаний звонила, если будет нужно.
   - Еще раз спасибо.
   Он повесил трубку, и в эту минуту засвистел чайник.
   Налив кипятку в чашку с чайным пакетиком, который выбрала себе  Анна,
Джек вернулся на свое место и вновь сел напротив нее.
   - Хотите что-нибудь поесть?
   Отказавшись от еды, Анна положила ложку сахара  в  чай  с  малиной  и
отпила несколько глотков. Когда она посмотрела на Джека, тот протянул ей
листок, где было указано время и место завтрашней встречи.
   Анна прочитала его и рассеянно кивнула.
   - Миссис Бейкер сказала мне,  что  они  почти  полчаса  пытались  его
оживить.
   "Они сделали все, что могли, -  написала  Анна.  -  Его  нельзя  было
вернуть".
   - Господи, Анна, мне очень жаль.
   На лице Анны отразилась боль. Слезы, которые раньше лишь  блестели  в
глазах, неудержимо потекли по щекам. Джек приподнялся со стула,  готовый
к ней подойти, но она протестующе замахала обеими руками.
   Джек снова опустился на стул.
   - Что спровоцировало приступ? Известие о визите Сесила?
   "Возможно", - вытирая, слезы, написала она.
   - Новость о банковском ограблении  докатилась  до  больницы?  -  Анна
слабо кивнула, и Джек спросил:
   - Вы считаете, Делрей об этом узнал?
   Пожав плечами, она написала:
   "Не думаю, но он уже был взволнован. Он умер в беспокойстве".
   Джек промолчал, давая ей возможность развить свою мысль.
   "Вряд ли он узнал об ограблении, но он боялся того, что могут сделать
Карл и Сесил. Он умер, беспокоясь из-за них, из-за банковского  кредита,
из-за того, что будет с ранчо. Еще он беспокоился за будущее Дэвида".
   - И конечно, за вас, - сказал Джек, перехватив ее взгляд.
   "Почему за меня? Делрей говорил с вами обо мне?" Она заволновалась  -
об этом можно было судить по  тем  двум  жирным  чертам,  которыми  Анна
подчеркнула слова "обо мне".
   - Не очень много, Анна. Он просто намекнул мне, что, возможно, был  к
вам несправедлив.
   "Что значит несправедлив?" - сдвинув брови, написала она.
   - Ну... - Сам себя загнав в угол, он теперь не знал, что сказать.  На
самом деле Делрей этого не говорил. Он это только подразумевал,  а  Джек
не мог приписать мертвому свои слова.
   Анна торопливо черкнула несколько слов и подтолкнула блокнот к Джеку.
"Вы ничего об этом не знаете".
   - Я знаю, что он любил вас.
   Она вскочила и выбежала из кухни.  Джек  метнулся  за  ней,  едва  не
перевернув свой стул. Выскочив в переднюю  дверь,  Анна  закрыла  ее  за
собой. Игнорируя намек, Джек  вышел  следом.  Анна  стояла  на  веранде,
прислонившись щекой к одной из колонн.
   Взяв за плечи, Джек развернул ее к себе. Она сопротивлялась, но он не
уступал.
   - Конечно, он любил вас, Анна, и ему не надо  было  говорить  мне  об
этом. Каждый дурак мог об этом догадаться.
   Она что-то показала знаками.
   Джек беспомощно развел руками. Переключившись  на  знаковый  алфавит,
она изобразила слово "Как?".
   - Как я узнал, что он вас любит? Потому что он не  стал  использовать
ваши сложные обстоятельства. Анна ответила ему удивленным взглядом.
   - Ладно, я скажу. Он не стал выдвигать секс в качестве условия вашего
пребывания в  доме.  Наверно,  это  можно  объяснить  робостью,  высокой
нравственностью и десятком других причин. Но я думаю, что Делрей слишком
сильно вас любил, чтобы оскорблять вас предложением переспать с ним.  Не
качайте головой и не делайте вид, что не  понимаете,  о  чем  я  говорю,
поскольку я знаю, что главное вы уловили.
   Она отвернулась и крепко зажмурилась. Взяв  ее  за  подбородок,  Джек
повернул ее лицо к себе. Она открыла глаза, но смотрела на него холодно,
отстраненно.
   - Вы правы, это не мое дело. Но я ведь вижу, что вы делаете с собой.
   Ее злой взгляд сказал ему: "И что же?"
   - Вы вините себя за то, что не любили Делрея так, как он любил вас. -
Он сжал ее плечи. - Не надо, Анна. Вам не в чем себя винить.  Вы  и  так
многое принесли в жертву. Ваше образование.  Ваши  занятия  фотографией.
Вашу светскую жизнь. Даже речь. Вы не могли ответить на его  любовь.  Он
это знал. И любил еще больше за то, что вы оставались с ним.
   Сначала Анна, казалось, была готова спорить, но затем  напряжение  ее
покинуло. Плечи поникли, мышцы лица расслабились, и  написанное  на  нем
высокомерие сменилось глубокой печалью. Она опустила глаза.
   Этот взмах ресниц неожиданно показался Джеку чрезвычайно сексуальным.
И тут же в его сознании всплыл мысленный образ,  который  он  весь  день
старался от себя отогнать. Теперь можно было его вспомнить.
   Она прибежала к нему в  трейлер  прямо  с  постели.  Ночная  сорочка,
которая была на ней надета, отнюдь не предназначалась для  обольщения  -
ни в коем случае. Но тем не менее она выглядела очень легкой, прямо-таки
воздушной - как будто могла расплавиться от  прикосновения.  И  под  ней
вряд ли было еще что-то надето.
   Джек не мог об этом думать, пока медсестра из  больницы  говорила  по
телефону о критическом состоянии Делрея. Потом Дэвид пролил молоко, Анна
поспешила в больницу, а Джеку пришлось и выполнять  работу  на  ранчо  и
присматривать за Дэвидом, так что у него просто не было времени на такую
роскошь, как воспоминания об Анне в ночной рубашке.
   Но теперь он мог позволить  своему  воображению  разыграться  и  живо
представлял себе, что именно находилось под просторной  сорочкой.  Из-за
росы рубашка прилипла к ногам Анны, и поэтому женщина казалась  особенно
хрупкой и беззащитной. По сравнению с волосатыми ногами и  грудью  Джека
ее кожа выглядела необыкновенно гладкой и нежной.
   Джек чувствовал себя словно горилла, нависшая над бабочкой.
   Сейчас это чувство к нему вернулось. Стоя рядом с Анной,  он  ощущал,
как мягко вздымается и опускается ее грудь. Одно небольшое движение -  и
они прижмутся друг к другу. Собственно, даже этого не требуется  -  надо
лишь слегка наклониться.
   В обществе любой другой женщины Джек не стал  бы  долго  раздумывать.
Инстинкт подсказал бы ему, когда нужно  начинать  любовную  игру,  когда
целовать  и  когда  раздевать.  Как  вести  себя  с  на  все  согласными
незнакомками, он знал. Вечером  он  укладывал  их  в  постель,  а  утром
оставлял,  ощущая  физическое  облегчение   и   не   испытывая   никакой
привязанности.
   В отношении Анны, однако, стандартные приемы обольщения не подходили.
Анну он знал. Он знал ее семейные обстоятельства, знал ее  семью,  знал,
как она уязвима сегодня  ночью,  и  догадывался,  как  потом  она  будет
ненавидеть его, если он этим воспользуется.
   Правда, это не был какой-то сиюминутный приступ похоти.
   Желание зародилось у Джека не сейчас, оно возникло в минуты их первой
встречи и с тех пор все росло и росло. Долгое время он  отказывался  это
признать - даже когда заметил, как она наблюдает за ним во время  работы
в загоне, даже когда понял, что эпизод в сарае кое-что для  нее  значит.
Конечно, это ему льстит, но Джек не  стал  предпринимать  никаких  новых
шагов, потому что...  ну,  потому  что  он  не  собирается  здесь  долго
оставаться.
   И потому что он не отец Дэвиду.
   Самым большим препятствием, однако, был Делрей. Зная о его чувствах к
Анне... Нет, ничего такого не могло бы  случиться.  Ни  за  что.  Он  не
позволил бы себе завести интрижку,  даже  если  бы  Анна  сама  проявила
инициативу.
   Но Делрея больше здесь не было, и Джеку отчаянно хотелось дотронуться
до нее. Однако он сдержался. Ибо в этой ситуации возможно одно из двух -
или она ответит ему и они, забыв обо  всем,  займутся  сексом,  или  она
скажет, чтобы он убирался вон, и пошлет Джека собирать вещи.
   В любом случае он проиграет.
   Поэтому он убрал руки с ее плеч - вернее, сначала опустил  руки  так,
что они скользнули к запястьям, а потом сделал шаг  назад.  Она  подняла
голову. Едва ворочая языком, Джек сказал:
   - Шли бы вы в дом, Анна.
   По выражению его лица она должна была  понять,  что  Джек  блюдет  ее
интересы - ведь если  она  задержится  еще  на  секунду,  некое  хрупкое
равновесие нарушится и в один миг-все может измениться. И  если  она  не
хочет, чтобы это случилось, ей надо немедленно уйти.
   Заколебавшись лишь на мгновение,  Анна  быстро  отошла  в  сторону  и
исчезла в дверях.
   Глядя, как она уходит, Джек прошептал:
   - Делрей, на твоем месте я бы так не смог.

Глава 30

   - Что это с ним такое? - Сидя  на  заднем  сиденье  угнанной  машины,
Конни Скэггс старалась держаться поближе к окну.
   В противоположном углу, скорчившись, сидел Майрон Хаттс.
   Его длинные ноги едва  умещались  в  пространстве  между  передним  и
задним сиденьями. Колени поднимались едва ли не до подбородка.
   Глядя на ее отражение в зеркале заднего вида, Сесил сказал:
   - Он немножко не от мира сего, милая, вот и все. Но Карл говорит, что
если к нему привыкнуть, то его странность  перестаешь  замечать.  Верно,
Карл?
   - Ну да, я именно так  и  говорил.  -  Карл,  сгорбившись,  сидел  на
пассажирском сиденье, воротник рубашки закрывал ему  рот,  в  результате
чего его бормотание казалось еще более неразборчивым.
   - От него меня в дрожь бросает, -  бесцеремонно  заявила  Конни,  как
будто Майрон не мог ее услышать. - Пусть он не прикасается ко мне своими
противными белыми руками.
   - Он не будет тебя беспокоить, - заверил ее Сесил.
   - Я просто предупреждаю... - Она выдержала паузу, затем, сложив  руки
на животе, отвернулась от Майрона и стала смотреть в окно, хотя  снаружи
царила тьма и увидеть там ничего было нельзя.
   Все время разговора Майрон проспал, уронив голову на грудь. С  нижней
губы его стекала струйка слюны.
   Сесил хотел бы, чтобы Конни дружелюбнее  вела  себя  по  отношению  к
Майрону. Или по крайней мере держала бы свое  мнение  о  нем  при  себе.
Лишние разговоры сейчас ни к чему. Им и  так  придется  провести  вместе
довольно много времени, что само по себе создает благоприятную почву для
конфликтов. Если они не будут сдерживать взаимную антипатию,  обстановка
станет просто невыносимой. Карл и так уже не в духе.
   Сняв галстук и пиджак в полоску, в котором был в  банке,  он  все  же
остался в костюмных  брюках  и  начищенных  до  блеска  ботинках.  Сесил
недоумевал, где он успел все это украсть.
   Одежда была явно с чужого плеча.
   Когда там, в банке, они заговорили, Сесил едва узнал своего брата без
бакенбардов и с короткой прической. По плану они должны были встретиться
там в строго определенное время. Маскировка,  к  которой:  прибег  Карл,
даже Сесила  на  секунду  застала  врасплох,  так  что  оказалась  очень
эффективной. Никто не узнал бы беглого преступника в одетом  с  иголочки
бизнесмене. Вот чем хорош Карл - он умеет все делать как надо.
   Но для человека, только что  совершившего  смелое  ограбление  банка,
принесшее несколько сотен грандов ,
младший брат Сесила выглядел не слишком довольным. По идее, сейчас  Карл
должен испытывать душевный подъем, должен быть опьянен успехом, а вместо
этого он весел, как могильщик. Это очень беспокоило Сесила,  который  по
опыту знал, что такое настроение Карла ничего хорошего не предвещает.
   Надеясь  предотвратить  катастрофу,  он  попытался  взбодрить  брата,
завязав с ним беседу.
   - Это вы взяли автозаправку?
   - А как ты думаешь? - пробормотал в ответ Карл.
   - Думаю, что это был ты. - Сесил шутливо ткнул его локтем  в  бок.  -
Такие номера очень даже в стиле моего брата. -  Уже  не  так  весело  он
добавил:
   - Как я понимаю, с тем ребенком у тебя не было выбора, да?
   Карл повернул голову и впился глазами в брата.
   Сесил нервно засмеялся.
   - Согласись, это было довольно пикантно - ну, что ты  сделал  с  этой
девочкой. Не то чтобы я не понимаю, отнюдь нет. Я имею в виду  -  теперь
говорят, что с тем изнасилованием дело не в  сексе,  а  в  контроле  над
собой.
   Карл положил руку на спинку сиденья.
   - Так говорят?
   - Я слышал это в передаче "Тайны Америки". Ну, по Эйч-би-оу.
   - Не знаю. В местах не столь отдаленных мы не смотрели Эйч-би-оу.
   Сесил пожалел о том, что заговорил на эту тему.
   - Там показывали сюжет об этом изнасиловании и так сказали.
   - Ну, они не правы. Я засуну хрен в любую дырку, которую только смогу
отыскать, и даже не подумаю о контроле над собой.
   - Это отвратительно! - подала голос  Конни.  Карл  бросил  взгляд  на
заднее сиденье:
   - С тобой  разве  разговаривают?  Нет.  По-моему,  никто  к  тебе  не
обращался.
   - Конни, пожалуйста! - пытаясь предотвратить ссору, сказал  Сесил.  -
Не мешай. Мы с Карлом разговариваем.
   - Я что, человек-невидимка? - раздраженно спросила она.
   - Нет, просто... Она прервала его:
   - Пока я здесь, я буду высказывать свое мнение.
   - О чем ты только думал, Сесил?
   Хотя  эта  перепалка  разбудила  Майрона,  привела  в   еще   большее
раздражение Конни и испугала Сесила так, что он чуть не съехал с дороги,
Сесил был даже рад, что Карл наконец взорвался.  Больше  не  надо  этого
бояться. Теперь атмосфера начнет наконец очищаться. Тем не менее ему  не
особенно нравился тон, которым разговаривал с ним Карл.
   - Что же я такого сделал?
   - Что же я такого сделал? - передразнил его Карл. - Хотел бы я знать,
когда в твою тупую башку пришла мысль привлечь ее к этому делу.
   - А почему ты меня не спросишь? - сказала Конни.
   - Потому что я спрашиваю своего брата.
   - Я могу говорить сама за себя!
   - Заткнись! - в один голос гаркнули братья. Окончательно проснувшись,
Майрон принялся ковырять в правой ноздре.
   - Я встретил Конни в банке, - начал Сесил. - Ты ведь знаешь,  что  по
пятницам я ходил туда снимать деньги со счета. Мы  стали  разговаривать.
Каждую пятницу я там с ней виделся. А потом она  появилась  в  гараже  и
попросила меня починить ее машину. То  одно,  то  другое,  и  мы  начали
встречаться.
   - Мне плевать на твою личную жизнь, - презрительно произнес Карл. - Я
хочу знать, зачем ты втравил в наше  дело  эту  чертову  бабу.  Ты  что,
спятил? Мне это не нравится. Совсем не нравится. Ни капельки.
   Когда у Карла вот так блестят глаза, когда  он  произносит  несколько
фраз подряд, практически  не  разжимая  губ,  надо  действовать  быстро.
Нервничая, Сесил сказал:
   - Конни говорила насчет того, как она ненавидит банк и своих  коллег.
Эти снобы все время подлизываются к боссам. Она мечтала отплатить им  за
то, что они обращались с ней как с грязью. И однажды ночью меня осенило.
   - Видение снизошло, что ли? - саркастически спросил Карл.
   - Можно сказать и так, - игнорируя его иронию,  ответил  Сесил.  -  Я
начал ее дразнить, говоря что-то вроде: "Давай ограбим этот банк. Так ты
им отомстишь". Ну и все в том же духе. Потом я уже не шутил, и она, зная
это, согласилась: "Да, мы должны это сделать". Доволен?
   Карл снова злобно посмотрел на Конни и произнес, обращаясь к Сесилу:
   - Ты слепой дурак.  Она  тебя  околпачила.  Вот  что  случилось.  Она
трахалась с тобой, чтобы ты ее взял.
   - Уж поверь мне, Карл! - раздраженно отозвался Сесил. - Это  не  так.
Она очень помогла. Ты думаешь, все прошло бы столь гладко,  если  бы  не
Конни? Она знала все изнутри, а нам это и было нужно. Ты сам видел,  как
она убила того копа.
   - И это натравило на нас погоню.
   - Это спасло твою шкуру! - с заднего сиденья  крикнула  Конни.  -  Он
целился в тебя, ничтожество. Кроме того, не я виновата  в  том,  что  за
нами погоня. Ты сам первый пролил кровь, когда убил того байкера. И этот
жующий сопли придурок тоже убил.
   Карл искоса посмотрел на Сесила.
   - Кажется, братец, единственный, кто никого не убил, -  это  ты.  Вот
так и уходят от ответственности, верно?
   Сесил нажал  на  тормоза,  и  машина  остановилась  прямо  посередине
дороги. Это, правда, не представляло никакой опасности. По  этой  полосе
щебенки, вьющейся среди густых сосновых лесов, никто  не  ездил.  Дорога
едва ли имела название или номер и наверняка не значилась на  какой-либо
карте. Как шутил Сесил,  приготовленное  им  убежище  спрятано  в  такой
чащобе, что туда едва проникает солнечный свет.
   Теперь ему было не до шуток.  Остановив  машину,  оскорбленный  Сесил
потребовал у Карла объяснений.
   - Я имею в виду, что каждый раз, когда у нас что-то не  ладится,  мне
приходится стрелять, чтобы поправить дело, - презрительно бросил Карл  и
снова повернулся к Конни. - Дон Жуан когда-нибудь рассказывал тебе,  как
он обделался в Аркадельфии?
   - У меня случилась  осечка!  -  высоким,  тонким  голосом  воскликнул
Сесил.
   - Это ты мне так говорил, а давая показания на суде, признался,  что,
когда тот тип пришел тебя брать, ты не смог нажать на спусковой крючок.
   - Мне так велел мой адвокат. Он заставил меня это  сказать,  Карл.  У
тебя был тот пламенный  либерал-янки  с  косичкой  -  что,  сильно  тебе
помогли его высокие идеалы? Мой посоветовал мне изобразить раскаяние,  и
я так и сделал.
   - Ну а я склонен верить тому, что ты  говорил  в  суде.  Стало  быть,
милый братец, ты отъявленный трус.
   Повернувшись на сиденье, Сесил схватил Карла за горло.
   Карл ткнул стволом пистолета в живот Сесилу.
   - Вы что, с ума сошли? - закричала Конни.
   Сесил откинулся назад, задыхаясь и потирая живот.
   Засмеявшись, Карл повесил пистолет обратно на пояс, затем  перегнулся
и сжал ладонями покрасневшее лицо Сесила.
   - Я тебя просто испытывал, старший брат. Хотел  увидеть,  есть  ли  у
тебя порох в пороховницах. Бог свидетель - я доволен!  Как  ты  на  меня
набросился! Ты видел это, Майрон?
   - Ну да, Карл.
   - Он помог бы нам в Такере  справиться  с  этими  подлыми  ниггерами,
верно, Майрон?
   - Конечно, Карл.
   - Вы все психи, вот что! - фыркнула  Конни.  Но  она  тоже  смеялась,
видя, что пар выпущен. - Полные психи!
   Карл слегка похлопал Сесила по щеке.
   - Ты в порядке, Сес?
   Сесил все еще пытался выровнять дыхание, но, чтобы не  разочаровывать
Карла, подал знак, что с ним все хорошо.
   - Тогда снова заводи эту колесницу и правь,  старший  братец,  правь.
Быстрее вези меня  в  свою  хижину,  чтобы  я  мог  избавиться  от  этой
проклятой одежды. В том, что касается моды, у нас с покойным Г.Р.  Бейли
разные вкусы.
   - Кто такой Г.Р. Бейли?
   - Это все в прошлом. И он, и его старушка, и ее толстенькая сестра, -
сказал Карл. - Собственно, черт с ним, с прошлым. Меня интересует только
будущее. Нам много ч