ботать в эту пивную, у меня никого не  было,  кроме  тебя.
Клянусь богом!
   Он положил ей руки на плечи.
   - Я знаю. Мы оба пострадали от этого негодяя, Гейла. - Он повернул к себе
ее лицо. - Со мной в тюрьме творили такое, что...  -  Он  замолчал.  Слишком
страшны были воспоминания, чтобы рассказать об этом вот так просто, вслух.
   Интуитивно она поняла его.
   - Тебе не обязательно мне в чем-то признаваться, - прошептала она.
   - Нет, обязательно. Я люблю тебя, Гейла. Хочу быть с тобой. Хочу жениться
на тебе, как мы, бывало, мечтали. Но я не могу просить тебя  выйти  за  меня
замуж... - Она вопросительно посмотрела на него. Он слегка  прокашлялся,  но
не смог удержать навернувшиеся слезы. - Там, в тюрьме, были подонки, которые
взяли меня силой. - Он отвернулся и закрыл глаза.  -  И  это  убило  во  мне
что-то. Я.., понимаешь, я не знаю, смогу ли.., смогу  ли  быть  с  женщиной.
Возможно, я.., хм.., импотент.
   Гейла приложила ладони к его щекам и повернула его лицо к себе. Он открыл
глаза, мокрые от слез, в них было тревожное ожидание.
   - Мне это все равно, Джимми, - сказала она со  страстью.  -  Поверь  мне,
мальчик мой, надо мной так много потрудились, что я начисто не помню  такого
чувства, как влечение к мужчине. Будь со мной ласков  и  нежен.  Люби  меня.
Больше мне ничего от тебя не нужно.
   Слезы текли по его гладким темным щекам. Он обнял и прижал ее к  себе.  В
этот момент ничто не могло их разлучить, кроме того взрыва,  который  сотряс
окна в Бель-Тэр и осветил ночное небо, как в праздник Четвертого июля.
   - О боже! - воскликнул Джимми Дон. - Похоже, что Кэш был прав!
   - Шейла!
   - Оставайся здесь. - Джимми Дон отпустил ее. Она протянула руку.
   - Я тоже хочу с тобой.
   - Тебе следует оставаться со  стариком.  -  Он  перемахнул  через  перила
веранды.
   - Но нет ни одной машины.
   -  Я  побегу!  -  Его  натренированные  ноги  уже  понесли  его  к  месту
происшествия.
   - Береги себя, мой мальчик! Позвони, как узнаешь что-нибудь!
   Он помахал ей в знак того, что услышал ее слова. Она  беспокойно  следила
за его фигурой, скрывшейся за воротами. Сзади скрипнула дверь, и Гейла резко
обернулась.
   - Мистер Крэндол! Да вы что?  В  постель,  скорее  в  постель.  Вам  надо
лежать. - Она бросилась к нему, поскольку он готов  был  упасть,  и  вовремя
подхватила его сбоку. В глазах его отразился красный отблеск пожарища.
   - Это на платформе?
   - Я уверена, там все будет в порядке. С Шейлой ничего не случится. Джимми
Дон побежал узнать, в чем дело, сказал, что позвонит сразу.
   Коттон  не  отрывал  взгляда  от  красного  зарева,  поднимавшегося   над
деревьями.
   - Мне надо быть там, - тихо сказал он.
   - Ни в коем случае. Вы немедленно отправитесь обратно в постель.
   - Не могу. - Он попытался освободиться от вцепившейся в  него  Гейлы,  но
оказался слишком слаб.
   - Мистер Крэндол, если бы даже я и позволила вам такое безрассудство,  то
у нас сейчас нет ни одной машины. Вы понимаете? У вас просто нет возможности
добраться туда.
   - Черт бы их побрал! - Он прислонился к дверному косяку, тяжело  задышал.
Пальцами начал сжимать и разжимать грудь возле сердца.
   Гейла испугалась.
   - Ой, ну, пожалуйста, пойдемте в постель.
   - Оставь меня, - хрипло сказал он, отталкивая ее руки. -  Я  не  ребенок.
Хватит со мной обращаться как с младенцем.
   Дальнейшие споры могли только привести к дополнительному стрессу, и Гейла
отступила.
   - Ну хорошо, хорошо. Давайте посидим тут, на веранде.  Отсюда  и  телефон
услышим.
   Коттон позволил отвести себя в плетеное кресло. Усадив  его,  Гейла  тоже
присела на верхнюю ступеньку лестницы и  закутала  ноги  юбкой.  Вдвоем  они
молча наблюдали, как небо все шире окрашивается в кроваво-красный цвет.
   Пикап подкатил к главному входу,  она  сидела  на  верхней  ступеньке  и,
прислонившись к колонне, спала. Проснулась она от звука захлопываемой дверцы
автомобиля, подняла голову  и  заслонила  глаза  рукой  от  лучей  утреннего
солнца. Кэш и Шейла направлялись к главному входу. Оба выглядели  как  бойцы
после сражения. Джимми Дон выпрыгнул из кузова пикапа. Она робко  улыбнулась
ему, и он ответил ей улыбкой.
   - Папа! - закричала Шейла. Она взбежала по ступенькам на веранду.  -  Что
ты тут делаешь?! Почему ты не в постели?
   - Он отказался вернуться в дом, Шейла,  -  оправдывалась  Гейла.  -  Даже
после того, как Джимми Дон позвонил и сказал, что  с  вами  все  в  порядке.
Наотрез отказался идти в спальню.
   - И вы пробыли тут всю ночь? - Гейла виновато  ответила  ей  кивком.  Они
обменялись встревоженными  взглядами.  Коттон  выглядел  плохо.  -  Ну  я-то
никаких объяснений от тебя не приму, - сказала ему Шейла тоном командирши. -
Гейлу ты не послушался, а меня должен послушаться. Немедленно в постель.
   Коттон отодвинул дочь в сторону.
   - Я хочу знать одну вещь. - Хотя голос  его  звучал  тихо,  как  шуршание
бумаги, он немедленно приковал к себе их внимание. Опершись обеими руками  о
подлокотники, он с трудом поднялся и выпрямился во весь рост. - Это  ты  мне
все это устроил?
   Он смотрел в глаза Кэшу. Брови  Коттона  были  нахмурены.  Кэш  не  отвел
взгляда от его голубых глаз. Оба смотрели друг на друга одинаково враждебно.
   - Нет.
   - Это был Джигер Флин, папа, - быстро пояснила Шейла.
   Ей хотелось предупредить грозу, которая могла вот-вот грянуть. Когда  Кэш
и Коттон оказались лицом к лицу, атмосфера ощутимо накалилась, словно  перед
торнадо. Конечно, она знала всю меру их взаимной антипатии, но  не  ожидала,
что она окажется почти осязаемой.
   Короткими фразами она передала Коттону, что произошло ночью, не  вдаваясь
в детали. Будь он в лучшей форме, для него эти краткие сообщения были бы как
бальзам. Она не стала ему сообщать, что Кен погиб при  взрыве  за  несколько
секунд до того, как собирался совершить самоубийство. Не стала  рассказывать
и о том, что Трисия вступила в злодейский сговор с Дейлом Гилбертом. Как раз
в этот момент она давала показания шерифу в присутствии своего адвоката. Тот
планировал сразу же  оговорить  сделку  в  ее  пользу.  Трисия  рассчитывала
получить меньший срок за чистосердечное признание. Если это дело не выгорит,
ей предстояло предстать перед судом вместе с Гилбертом и Джигером Флином.
   Нет, все это могло подождать до тех пор, когда  Кот-тон  снова  будет  на
ногах.
   - И знаешь, папа, внешне пожар казался куда страшнее, чем на самом  деле,
- с беспокойством добавила Шейла. - Большую часть древесины удалось  спасти.
Мы ее переправим Эндикоту, и все будет в порядке. Время еще есть.
   Коттон, казалось, ничего не слышал. Он вдруг поднял  палец  и  указал  на
Кэша:
   - Ты пересек границу частных владений.
   - Да что с тобой?! Кэш всю ночь работал для тебя за десятерых!
   Указующий перст затрясся в воздухе.
   - Ты.., ты... - Коттон глотнул воздух  открытым  ртом,  схватил  себя  за
пижаму на груди и пошатнулся.
   - Папа! - закричала Шейла. Коттон опустился на одно колено и повалился на
пол. Шейла упала на колени возле него.
   - Я вызову врача, - сказала Гейла и побежала в дом. Джимми  Дон  помчался
за ней следом.
   - Папочка, папочка. - Шейла беспомощно шарила по нему руками. Его бледное
лицо покрылось потом.
   Губы и виски обрели синеватый  оттенок,  дыхание  вырывалось  со  свистом
сквозь полуоткрытые губы.
   Шейла подняла голову и с отчаянием посмотрела на  Кэша.  Его  безучастное
выражение лица  было  для  нее  неожиданностью.  В  то  же  время  он  резко
покраснел, словно за счет побледневшего Коттона.
   Однако он тоже встал на колени, схватил Коттона за грудки и приподнял его
слегка.
   - Черт бы тебя подрал, если ты сейчас  помрешь.  Не  умирай,  старик.  Не
умирай!
   - Что ты делаешь, Кэш?
   Кэш встряхнул Коттона, голова того  безвольно  качнулась,  а  взгляд  был
устремлен на искаженное страданием лицо Кэша. Прядь упала  на  лоб  Кэша,  а
глаза его застилали слезы.
   - Не умирай, пока не скажешь этого. Ну? Посмотри на меня. Скажи это! - Он
притянул Коттона за пижаму вплотную к себе, склонил голову и  коснулся  лбом
лба Коттона. В голосе прозвучало страдание и мольба. - Ну  скажи  мне,  ради
бога. Хоть раз за всю жизнь скажи. Назови меня сыном. Ну? Скажи, что я  твой
сын!
   С  трудом  Коттон  приподнял  руку.  Коснулся  ею  небритой  щеки   Кэша.
Бескровные пальцы погладили ее. Однако слово,  которое  он  прошептал,  было
иное, не то, что так отчаянно хотел услышать Кэш. С трудом  вдохнув,  Коттон
прошептал:
   - Моника.
   И после этого умер.
   Рука безвольно опустилась от щеки Кэша и с  глухим  стуком  упала.  Мышцы
Кэша медленно расслабились, и  он  положил  обмякшее  тело  на  дощатый  пол
веранды. Долгое время он, склонив голову, смотрел в невидящие голубые глаза,
которые всегда отказывались замечать его.
   Потом поднялся и, пошатываясь, спустился с лестницы и медленно  побрел  к
машине. Он уехал, но Шейла, безмолвно стоявшая на коленях,  успела  заметить
потрясенное выражение на его лице, когда он проходил мимо, не глядя на нее.

Глава 47

   Прекрасны закаты в  Бель-Тэр.  Но  в  этот  день  закат  выглядел  просто
роскошно. В начале дня прошел дождь, а теперь небо было ясным. На западе еще
видны были остатки туч, отливавшие синим и фиолетовым. А  солнце  сияло  как
раз над ними и  немного  сквозь  них,  создавая  божественную  картину.  Она
укрепляла веру в Господа. Шейла наблюдала закат через  окно  своей  спальни.
Длинные тени пересекали комнату. Пылинки плясали в теплых  лучах  заходящего
солнца. В доме царила тишина. Как и всегда теперь. Они с миссис Дан шума  не
создавали.
   Гейла съехала. Она вышла замуж за Джимми Дона, жила в соседнем городке  и
планировала  осенью  пойти  на  курсы  сиделок.  Джимми   Дон   работал   на
лесозаготовках Крэндола. Взялся за бухгалтерию,  которой  прежде  ведал  Кен
Хоуэл. В полиции  им  были  довольны,  и  Шейла  питала  большие  надежды  в
отношении этой пары. Все у них должно пойти прекрасно,  тем  более  что  они
избавились от преследований Джигера Флина.
   Шейла была ошеломлена новостью  о  его  ужасной  и  таинственной  смерти.
Несмотря на то что это  было  самое  кошмарное  убийство  в  истории  округа
Лорент, ни единой улики найти не удалось. У каждого были свои соображения по
поводу возможного убийцы, но доказательств никто не мог представить.  Джигер
взлелеял вокруг себя врагов, как другие выращивают сад. Мало кто  сожалел  о
его жуткой кончине. Его убийство вошло в анналы неразгаданных преступлений.
   Похороны Коттона Крэндола были самыми торжественными и пышными за  многие
десятилетия во всей округе. Первая баптистская  церковь  была  заполнена  до
отказа, пришлось ставить дополнительные стулья в проходах, а те, кто все  же
не поместились, толпились снаружи. Поминальная служба была весьма помпезной,
никогда проповедник не был столь красноречив. Пел хор в полном составе, и на
Последних словах молитвы даже у тех, кто недолюбливал Коттона при жизни,  из
глаз потекли слезы.
   Однако панихида произвела меньшее впечатление, чем место его захоронения.
Коттона по каким-то причинам положили не рядом с женой на фамильном  участке
кладбища Лорента, как все ожидали, а в уединенном уголке  Бель-Тэр  прямо  в
лесу. Только Шейла знала, что рядом  с  могилой  отца  была  другая  могила.
Знала, что отец одобрил бы такое ее решение.
   За день до его похорон ей пришлось съездить в Новый  Орлеан  на  похороны
останков Кена Хоуэла. Прискорбно мало людей присутствовало здесь. Трисия  не
проронила ни слезинки. С сестрой она не только не пожелала разговаривать, но
даже ни разу не посмотрела в ее сторону. После короткой церковной службы  ее
увели полицейские. Шейла оплатила услуги адвоката Трисии -  иной  помощи  от
сестры та принимать не пожелала. Отказалась и от свидания с Шейлой в тюрьме.
   Во время этих печальных дней траура Шейла позвонила Марку  в  Лондон.  Он
выражал соболезнования, утешал, но что-то изменилось в их дружбе. Каждый  из
них с сожалением понял, что возврата к былым отношениям быть уже не могло.
   Так Шейла осталась в одиночестве в большом доме, и никогда ей не было так
одиноко, как теперь, в  этот  вечер.  Она  приняла  ванну.  Ее  одежда  была
аккуратно сложена на постели. Оставалось только  уложить  все  в  чемодан  и
отправляться спать. Она, однако, решила задержаться в этот  вечер  подольше,
поскольку ей предстояло провести свою последнюю ночь в Бель-Тэр.
   Когда угас последний луч солнца на  горизонте,  Шейла,  пытаясь  сбросить
оцепенение тоски, отвернулась от окна.
   Он стоял на пороге ее спальни, прислонившись плечом  к  дверной  раме,  и
молча смотрел на нее. Одет был как обычно - джинсы, сапоги, рабочая  рубаха.
От этого ей стало особенно неловко, поскольку сама она была в неглиже.
   - Я вижу, твои манеры не улучшились с  тех  пор,  как  я  видела  тебя  в
последний раз, - заметила она. - Разве нельзя хотя бы  сначала  постучать  в
дверь?
   - Я никогда не стучал, входя в  спальню  к  женщине.  Он  оттолкнулся  от
дверного косяка и вошел в комнату. Извлек из нагрудного  кармана  конверт  и
положил его на ночной столик.
   - Я получил твое письмо.
   - Тогда больше нам нечего сказать друг другу, верно?
   Он рассеянно взял со столика флакон с духами и понюхал.
   - Пожалуй, так.  Если  не  считать  того,  что  подобные  новости  обычно
передают при личной встрече.
   В своем  халатике  Шейла  чувствовала  себя  обнаженной,  но  не  столько
физически, сколько морально. Его присутствие в спальне действовало на нервы.
А он ходил по ней, трогал разные предметы, и от этого ей было еще больше  не
по себе.
   - Я решила, что нам лучше никогда не видеться. Мой  юрист,  учитывая  мое
желание, посоветовал проинформировать тебя об этом почтой.
   - И он поддержал твое решение передать мне Бель-Тэр?
   - Нет.
   - Потому что я незаконнорожденный сын Коттона.
   - Его возражение касалось не этого. Он.., он считает, что я  должна  была
слепо следовать букве завещания папы.
   - То есть поделить собственность  на  три  части:  между  тобой,  мной  и
Трисией?
   - Да.
   - Но ты решила иначе?
   - Да.
   - С чего же вдруг? - Он преспокойно уселся в кресло, накрытое  чехлом,  и
закинул ногу на ногу.
   - Это трудно объяснить, Кэш.
   - Попытайся, - потребовал он.
   - Мой отец.., наш отец.., обращался с тобой отвратительно.
   - Хочешь исправить его ошибки?
   - Ну, если так можно выразиться.
   - Рожденный не на той стороне одеяла прав не имеет, Шейла.
   - Нет, ты для него значил гораздо больше. Он горько рассмеялся:
   - Живой укор совести.
   - Может быть. Когда он покинул Новый  Орлеан,  он  вовсе  не  намеревался
бросить тебя и твою мать. Он любил ее. Очень. А его завещание  подтверждает,
что и тебя он любил.
   - У него для меня никогда не находилось доброго слова, - сердито  заметил
Кэш.
   - Он не мог себе такого позволить. -  Ее  ответ  тотчас  насторожил  его.
Прекратилось развязное покачивание  ногой.  Он  вопросительно  уставился  на
Шейлу, во взгляде его мелькнула надежда. - Он тебя  любил,  Кэш,  но  боялся
сближения с тобой. Он считал, что, если позволит себе хоть  как-то  проявить
свои чувства, всем все станет очевидным. - Шейла вдруг посмотрела на него  с
недоумением. - Право же, сама не понимаю, что было бы в этом плохого. Почему
он не признал тебя при жизни?
   - Да он Мэйси поклялся, что не сделает этого. Такая у них была  сделка  с
ней. Коттон мог иметь мою мать любовницей, но только не сына от нее.
   - Но почему он не признал тебя, когда мама умерла?
   - Сделка с Мэйси была заключена пожизненно. Для Коттона. По крайней мере,
так он сказал моей матери и мне, когда  я  требовал,  чтобы  он  женился  на
ней... У Мэйси не было иного выхода, как оставить ему Бель-Тэр.  Но  уж  она
позаботилась, чтобы он не был слишком счастлив в нем.
   - Да, получается, что он поставил Бель-Тэр превыше собственного  счастья,
превыше собственного сына, - с грустью  сказала  Шейла.  -  Он  любил  тебя,
Монику, меня. Но больше всего - Бель-Тэр! - Она посмотрела  на  него  сверху
вниз и тихо добавила:
   - И ты тоже, Кэш. Поэтому ты тут и оставался все время. Где-то  подспудно
ты знал, что Бель-Тэр принадлежит тебе по праву. Всю свою жизнь ты  ждал.  -
Он молчал и смотрел на нее. - Ну вот, больше тебе ждать  не  надо.  Я  отдаю
тебе и свою долю. В этом письме все сказано. Препятствия устранены, владение
больше не является совместным, оно целиком на твое имя. Чек Эндикота  покрыл
банковскую задолженность. У тебя теперь приличный деловой капитал. С честным
бухгалтером, который позаботится о бюджете,  ты  вернешь  былое  процветание
лесозаготовкам Крэндола. Думаю, даже превзойдешь его. Папа тебя хорошо учил.
А то, чего ты не узнал от него, усвоил сам на практике. Он  всегда  говорил,
что ты прирожденный знаток леса. Самый лучший.  Он  гордился  тобой.  -  Она
слабо улыбнулась ему. - Теперь ты, может быть,  захочешь  сменить  имя  всей
компании, поскольку унаследовал Бель-Тэр?
   - Я бы скорее предпочел женщину, а не дом.
   - Что? - Шейла посмотрела на него с удивлением. Он поднялся из  кресла  и
подошел к ней настолько вплотную, что ей  пришлось  откинуть  голову,  чтобы
видеть его лицо.
   - У меня с Трисией ничего не произошло. Я не спал с ней, - сказал  он.  -
И, признаться, никогда не испытывал такого желания. К тому же  до  той  ночи
эта сучка на меня и смотреть-то брезговала. Я заподозрил, что ее  специально
подослали ко мне. Начал ее обжимать маленько,  а  сам  решил  ее  расколоть,
узнать, что они замышляют. - Он вдруг  запустил  пальцы  в  ее  волосы,  еще
больше откинув ее голову назад. -  Шейла,  ты  же  любишь  Бель-Тэр.  Почему
отдаешь его мне?
   - Потому что всегда чувствовала, что  я  тут  живу  временно,  как  бы  в
порядке одолжения. Всегда, всегда, понимаешь,  чувствовала,  что  это  место
по-настоящему мне не принадлежит. Сама не знала почему. А  сейчас  знаю.  Ты
плоть и кровь Коттона! Его сын! Как же я была глупа! Ведь ты так напоминаешь
его. Почему я раньше этого  не  замечала?  -  Она  смотрела  в  его  лицо  и
чувствовала, что любит его. Это становилось  невыносимым,  пришлось  отвести
взгляд. - После того, как он  умер,  я  наконец  вспомнила,  что  вами  было
сказано в ту ночь, когда ты привез меня домой с пруда Тибодо.  Раньше  я  не
видела в этом смысла. Папа говорил, чтобы ты держался подальше от дома. А ты
ему в ответ кричал:
   "У меня больше прав быть там, чем у них". Ты имел в виду Трисию  и  меня,
да?
   - Qui. Я вышел из себя.
   - Но ты был прав. Это твое место. Не наше.
   - Я чокнулся на Бель-Тэр, с тех пор как мать мне  все  рассказала.  -  Он
легонько поцеловал ее в губы. - Но  я  не  буду  таким,  как  мой  отец.  Не
собираюсь ставить Бель-Тэр превыше всего. Не этого я хочу. Я понял,  чего  я
больше всего на свете хочу,  когда  увидел  тебя  спящей  под  тем  деревом.
Помнишь?
   - Кэш...
   - Почему ты мне даришь Бель-Тэр?
   - Ты знаешь почему, - почти простонала она. - Я люблю тебя, Кэш Будро.
   Он поцеловал ее. Его губы были теплыми, сладостными.  Кончиком  языка  он
нежно ласкал ее рот. Его пальцы ворошили ей волосы, потом распустили  их  по
плечам и груди. Он поглаживал ее грудь, кончиками  пальцев  касался  сосков.
Потом его ладони соскользнули на талию. Не прерывая поцелуя, он сел на  край
постели, широко расставив ноги, прижимая к себе ослабевшую Шейлу.
   Сквозь шелковую рубашку он целовал ее груди, щекотал их языком.
   - Никуда ты не поедешь, - пробормотал он. - Ты останешься здесь, со мной.
И когда мы умрем, наши дети похоронят нас здесь обоих вместе. В Бель-Тэр.
   Слезы навернулись на глаза Шейлы. Ее обуревала радость разделенной любви.
Она запустила пальцы в его шевелюру и прижалась к нему.
   Кэш обнял мягкое, податливое тело.
   - Шейла...
   - Что?
   Сердце отстучало несколько ударов, и он прошептал:
   - Я люблю тебя.



   Сандра БРАУН
   П