ебя, хотя
это случалось с ней крайне редко.
   - Безмозглый деревенщина! Бревно! Неужели  ты  вообразил,  что  я  хотела
заниматься с тобой любовью?
   - Конечно. - Он подмигнул ей и  направился  в  гостиную.  -  Извини,  что
разочаровал, - Я уже недостаточно хороша для тебя? Джейк обернулся.
   - Хороша. Даже слишком хороша. Я не  хочу  тебя.  Потому  что  ты  лучшая
проститутка в округе.
   - Да ты же постоянно спишь с проститутками.
   - Не зная их, я притворяюсь, будто между нами есть что-то еще. Делаю вид,
что я у них единственный. Ты же в этом деле с тех  самых  пор,  как  я  тебя
узнал. И десятки мужчин побывали у тебя в постели. Никакой романтики!
   Присцилла позеленела, и Джейк подумал, что сейчас она отвратительна.
   - Это из-за твоего брата? С тех пор как он умер, ты больше не был со мной
ни разу.
   - Заткнись!
   Он произнес это так холодно, что женщина в ужасе отступила. Но  при  этом
все же не желала сдаваться.
   - Ты остался таким же тупым деревенщиной из Теннесси. Ну да, ты  научился
лучше говорить, а благодаря крутому нраву приобрел  определенную  репутацию.
Тебя уважают мужчины, ты умеешь обходительно вести себя с  женщинами,  но  у
тебя нутро Буббы Лэнгстона, глупого провинциала.
   Джейк остановился у двери. В его глазах уже не было озорства, взгляд стал
тяжелым и холодным, морщины возле рта углубились.
   - Нет, Присцилла, того  мальчика,  Буббы,  давно  нет.  Ярость  Присциллы
улеглась. Прищурившись, она посмотрела на него:
   - Я докажу тебе, что ты все еще хочешь меня. Обещаю. В один из этих  дней
я заставлю тебя вспомнить, как это происходило  у  нас.  Мы  были,  конечно,
детьми. Похотливыми, горячими и до  смерти  этого  хотевшими.  И  так  будет
снова. - Откинув голову, Присцилла положила руку ему на грудь.  -  Ты  снова
будешь моим, Джейк.
   Он очень хорошо помнил их первый раз, день, оставивший в нем неизгладимый
след. Но сейчас убрал ее руку.
   - Не рассчитывай на это, Присцилла.
   Закрыв  за  собой  дверь,  Джейк  осмотрелся  и   прислушался.   Вечерние
развлечения были в самом разгаре. Полуодетые девицы фланировали по гостиной,
по игровым комнатам, смеялись и флиртовали, выставляя  напоказ  свой  товар.
Кое-кто из них бросал на него манящие и выжидательные взгляды.
   Он улыбнулся, но никого не поощрил. И дело  не  в  том,  что  у  него  не
возникло желания. Джейк уже несколько недель жил без женщины. И хотя  он  не
взял Присциллу, перед глазами стояла она, раздетая, Джейк ощущал ее запах, и
это распаляло его. Может, еще стаканчик виски? Еще одну партию в карты?  Или
часок с кем-то из девочек наверху в спальнях?
   - Привет, Джейк. - Одна из проституток робко подошла к нему.
   - А, привет, Шугар. - Шугар Долтон работала на Присциллу с тех  пор,  как
Джейк стал частым посетителем сапуна. - Как дела?
   - Не жалуюсь. - Солгав, она улыбнулась. Морщинки, заметные,  несмотря  на
пудру, свидетельствовали о том, что дела идут плохо и жизнь  ей  опротивела.
Но Шугар мирилась с жизнью и очень старалась угождать всем.  -  Я  могла  бы
улучшить тебе настроение сегодня вечером, Джейк, - сказала она с надеждой.
   Джейку было жаль ее. Ради нее он почти готов был уступить и пойти наверх.
Однако покачал головой.
   - Возьми мою шляпу и проводи меня. Шугар кинулась выполнять его  просьбу,
а когда вернулась, Джейк дал ей на чай пятьдесят центов, гораздо больше, чем
того стоила услуга.
   - Спасибо, Шугар.
   -  Всегда  пожалуйста,  Джейк.  Она  посмотрела  на  него  с  откровенным
желанием. Должен ли он проявить к ней благосклонность, равно как и к  своему
Телу? Нет. И Джейк решил  поспешить  к  выходу,  пока  не  передумал.  Нужно
обязательно успеть на последний поезд. Завтра  утром  его  ждут  в  Ларсене.
Бэннер Коулмен выходит замуж.

Глава 1

   Наступил день свадьбы Бэннер Коулмен.
   Она чувствовала себя настоящей невестой,  стоя  в  церкви  за  украшенной
цветами ширмой и глядя на людей, пришедших в субботний день посмотреть,  как
она выходит замуж за Грейди Шелдона.
   Приглашен был почти весь Ларсен, и, судя по толпе,  заполнившей  церковь,
все, кто получил приглашение, разоделись в самое лучшее и пришли.
   Бэннер переминалась  с  ноги  на  ногу,  наслаждаясь  тем,  как  шелестит
шелковое  платье  при  каждом  ее  движении.  Из-под  ее  юбки,   по-модному
зауженной, виднелись атласные туфельки. Присобранная сзади ткань падала вниз
мягким каскадом, переходя в  короткий  шлейф.  Тюлевая  кокетка,  украшенная
мелкими жемчужинами, заканчивалась стоячим воротником. В этом наряде девушка
напоминала стебелек лилии. Разрез чуть приоткрывал ложбинку между грудями, и
это выглядело очень соблазнительно, тем более что платье плотно облегало ее.
Кружевная вуаль, заказанная лучшей белошвейкой Ларсена в самом  Нью-Йорке  и
доставленная прямо оттуда, прикрывала темные волосы и лицо девушки.
   Вообще-то Бэннер любила светлое,  но  это  платье  цвета  слоновой  кости
слишком контрастировало с черными как ночь волосами.  И  лицо  девушки  было
цвета спелого абрикоса, а не бледное, словно молоко, как полагалось по моде.
Она проводила много времени на солнце без зонтика, тогда  как  леди  считали
его предметом совершенно необходимым. От матери Бэннер унаследовала веснушки
на переносице, и портнихи отметили этот изъян с деланным сочувствием.
   - Такая хорошенькая. Вот если бы она получше защищалась от южного солнца.
   Бэннер давно все поняла про свое лицо. Его никто не назвал бы красивым  в
классическом смысле, но она предпочитала нетрадиционность во  всем.  Поэтому
нечего волноваться из-за каких-то веснушек. К тому  же  у  матери  они  тоже
есть. А мать красавица.
   Глаза она унаследовала обоих родителей, хотя у  отца  они  зеленые,  а  у
матери цвета виски. У самой же Бэннер что-то среднее - золотистые с зелеными
крапинками. Такие называют кошачьими, но это не  совсем  точно.  В  них  нет
серого. Только топаз, золото и немного зелени.
   Толпа пребывала  в  ожидании  и  возбуждении.  Раздались  робкие,  словно
неуверенные звуки органа.  Бэннер  охватило  счастье,  и  щеки  ее  залились
румянцем. Она знала, что хорошо выглядит. Знала, что любима,  и  чувствовала
себя, как положено невесте.
   Все  скамьи  в  церкви  были  заполнены.  Центральный  проход   попросили
освободить для церемонии. Слабый южный ветерок проникал в высокие окна -  по
шесть с каждой стороны - и нежно овевал лица гостей, пришедших на свадьбу  в
этот теплый весенний день. Мужчины смущенно подергивали  шеями,  стесненными
тугими, давящими воротничками,  а  дамы,  утопающие  в  рюшах,  обмахивались
веерами и тонкими носовыми платками. В воздухе плыл аромат роз, срезанных  в
это утро, и капли росы еще сверкали на бархатных лепестках.  Бэннер  выбрала
цветы всех оттенков - от  рубиново-красных  до  снежно-белых.  Три  подружки
невесты стояли впереди, в нескольких шагах  от  нее,  в  платьях  пастельных
тонов с широкими поясами  и  казались  такими  же  хрупкими,  как  и  цветы,
украшавшие церковь.
   Это была самая прекрасная свадьба, какую только могла  вообразить  Бэннер
Коулмен.
   - Ты готова, принцесса?
   Она подняла голову и сквозь вуаль посмотрела на отца. Девушка не слышала,
как он подошел к ней и встал рядом.
   - Папа, ты такой красивый!
   Росс Коулмен широко улыбнулся. Его улыбка  до  сих  пор  пленяла  женщин.
Зрелость  сделала  этого  мужчину  еще  более   привлекательным.   Несколько
серебристых прядей на висках и в широких густых бакенбардах украшали его.
   В свои пятьдесят два года высокий, широкоплечий Коулмен остался стройным.
Физическая работа позволяла ему сохранять форму. В темном  костюме  и  белой
рубашке с высоким воротничком он был  очень  импозантен,  и  каждая  невеста
хотела бы, чтобы именно так выглядел ее отец.
   - Спасибо. - Коулмен слегка поклонился.
   - Неудивительно, что мама вышла за тебя замуж. Ты был такой же красивый в
день свадьбы?
   Глаза его на секунду метнулись в сторону. В тот день шел дождь, и Коулмен
вспомнил группу усталых переселенцев, окруживших его  фургон,  и  испуганную
Лидию, казалось, готовую  убежать,  и  себя,  обиженного  и  сердитого.  Его
заставили жениться, и он был в ярости. Но очень скоро Росс убедился, что это
лучший поступок из всех, какие он совершил в жизни. Его мнение о Лидии стало
меняться с той минуты, когда священник  сказал:  "Теперь  можешь  поцеловать
свою невесту". И тогда Коулмен впервые поцеловал ее.
   - Вы поженились во время путешествия?
   - Да.
   - Бьюсь об заклад, мама не слишком огорчилась, что ты был не так разодет.
   - Думаю, ты права.
   Глаза Коулмена блуждали по церкви, пока он  не  увидел  женщину,  которую
только что провели к передней скамье.
   - Она сегодня  необычайно  хороша,  -  сказала  Бэннер,  -  проследив  за
взглядом отца.
   На Лидии было шелковое  платье  цвета  меда,  расшитое  бисером.  Солнце,
проникавшее через окна, вспыхивало красным пламенем у нее в волосах.
   - Да, очень хороша.
   Бэннер насмешливо ткнула его локтем:
   - Ты всегда считаешь, что она красавица. Росс повернулся к дочери:
   - Я и тебя всегда считаю  красавицей.  -  Он  оценивающе  оглядел  платье
Бэннер и вуаль, делавшую ее таинственной и  недоступной.  Дочь  скоро  будет
принадлежать другому. И он, Коулмен, уже не будет самым главным  мужчиной  в
ее жизни.
   При мысли, что теперь их отношения навсегда изменятся, у него перехватило
дыхание. Он хотел, чтобы Бэннер осталась маленькой девочкой, его принцессой.
   - Ты потрясающая невеста, Бэннер. Мы с матерью любим  тебя.  Нам  нелегко
отдавать тебя даже такому замечательному парню, как Грейди.
   - Я знаю, папа. - На глаза девушки навернулись слезы,  она  поднялась  на
цыпочки и поцеловала отца в тугую щеку.  -  Я  тоже  вас  люблю.  Но  ты  же
понимаешь, как сильно я люблю Грейди, если готова оставить  вас  с  мамой  и
выйти за него?
   Бэннер окинула взглядом церковь как раз в  тот  момент,  когда  дверь  за
хорами открылась. Их священник, Грейди  и  три  дружки  жениха  торжественно
заняли места возле арки, украшенной гирляндами цветов.
   Слезы ее мигом высохли, а губы расплылись в радостной улыбке. Грейди  был
великолепен в темном костюме. Его тщательно  расчесанные  каштановые  волосы
блестели. Прямой, высокий, немного напряженный, он был сейчас  таким,  каким
Бэннер в первый раз увидела его. Это было  на  похоронах  отца  Грейди.  Она
тогда еще не знала Шелдонов. Мать Грейди умерла до того, как они переехали в
Ларсен и открыли свою деревообрабатывающую фабрику. Смерть  мистера  Шелдона
ничего не значила для Бэннер. Ее смущало лишь то,  что  родители  велели  ей
сопровождать их на церемонию  похорон.  Это  означало,  что  весь  день  она
проведет в платье, а не в штанах, в которых бегала  по  ранчо,  и  пойдет  в
церковь, вместо того чтобы смотреть, как ковбои объезжают резвых  кобыл.  Ей
тогда было четырнадцать. Она ясно помнила, какое впечатление произвел на нее
двадцатилетний Грейди, с таким мужественным видом стоявший возле могилы.  Он
остался совсем один в этом мире. Бэннер, окруженной  людьми,  любившими  ее,
такое казалось немыслимым. Самое худшее из всего, что случается с человеком,
- одиночество. Оглядываясь назад, девушка поняла,  что,  наверное,  мужество
Грейди и пленило ее. Теперь она пользовалась каждой возможностью  поехать  с
отцом на деревообрабатывающую фабрику. Но Грейди  заметил  ее  только  через
год, когда она вошла на лесосклад с Ли и Микой. Сначала он принял Бэннер  за
мальчишку, но, когда она сняла шляпу и черные густые волосы  рассыпались  по
плечам и груди, уже вырисовывавшейся под  бесформенной  хлопковой  рубашкой,
Грейди открыл рот от изумления.
   Вскоре Грейди стал заезжать к ним по воскресеньям в двухместной  коляске,
приглашал Бэннер на танцы, садился рядом с ней в церкви. Многие молодые люди
добивались ее внимания. Но из всех поклонников она выбрала его.
   В тот день, когда он официально попросил у Росса разрешения ухаживать  за
ней, Бэннер вышла следом за Грейди из дома, села на Вихря  и  спустилась  по
тропе.
   - Грейди! - воскликнула девушка, соскочив с лошади, и  побежала  к  нему,
когда он остановил коляску. Она бросилась в его объятия с сияющими глазами и
раскрасневшимися щеками.
   - Что сказал отец?
   - Он сказал "да"!
   - О Грейди, Грейди! - Бэннер крепко обняла  его,  потом,  сообразив,  что
ведет себя так, как не  подобает  леди,  отстранилась  и  посмотрела  сквозь
густые ресницы. - Раз ты  теперь  мой  официальный  жених,  то  можешь  меня
поцеловать, если хочешь.
   - Я... А это можно? Ты уверена?
   Ее черные локоны запрыгали, так неистово она закивала. Ей  казалось,  что
она умрет, если Грейди ее не поцелует. Она просто жаждала его губ.
   Грейди склонил голову и целомудренно прикоснулся к ее щеке.
   - И это все?
   Он прочел удивленное разочарование на ее лице. И поскольку Бэннер даже не
попыталась скромно отстраниться,  как  ожидал  Грейди,  он  прижался  к  ней
губами.
   Это было очень приятно, но все равно не то. Не из тех  поцелуев,  которые
страстным шепотом обсуждали Ли и Мика, не подозревая, что Бэннер слышит  их.
Они говорили об этом во всех подробностях, упоминая про языки. Мама  и  папа
так не целовались, целуясь, они даже не прикасались телами друг к другу.
   Бэннер из любопытства импульсивно обвила Грейди руками за шею и прижалась
к нему. Он испуганно вскрикнул, потом сам обнял ее. Но рта не открыл.
   Почти не дыша, Грейди через несколько секунд оттолкнул от себя девушку.
   - О Боже, Бэннер. Что ты со мной делаешь? Она жарко покраснела. Все  тело
пылало как в лихорадке. Ей хотелось, чтобы они поженились прямо  сейчас.  Ей
хотелось, чтобы медленный огонь горел в ней, пока.., ну в общем.., до этого.
   - Извини, Грейди, я знаю, леди так себя не ведут, но это  только  потому,
что я очень сильно тебя люблю.
   - Я тоже тебя люблю. - Он поцеловал ее очень целомудренно еще раз,  потом
сел в коляску и попрощался.
   Хотя над ней безжалостно насмехались Ли и Мика, она стала реже  болтаться
вокруг загона вместе с рабочими и больше времени проводила с Лидией и  Ма  в
доме. Ма Лэнгстон научила Бэннер вышивать, и  она  сосредоточенно  трудилась
над наволочками и кухонными полотенцами, которые  потом  аккуратно  гладила,
складывала и убирала в сундук с приданым.
   Домашнее хозяйство обычно наводило на  нее  скуку,  и  девушка  старалась
увильнуть. Но теперь она начала помогать Лидии, предлагая передвинуть мебель
или сменить занавески в гостиной.
   Время,  которое  Бэннер  проводила  с  Грейди,  казалось  ей   необычайно
романтичным. Она без памяти влюбилась, и когда Грейди попросил  у  Росса  ее
руки, девушка была на седьмом небе от счастья.
   И вот сейчас она смотрела на Грейди с любовью, которая  и  привела  ее  к
алтарю. Сердце Бэннер затрепетало при мысли о  предстоящей  ночи.  С  каждым
днем становилось все труднее подавлять в себе желание, просыпавшееся  от  их
поцелуев. Несколько дней назад, когда она провожала его до коляски, стоявшей
под ореховым деревом на переднем дворе, Грейди потерял контроль над собой.
   Он обнял ее, щека Бэннер оказалась на  его  груди,  и  было  слышно,  как
быстро бьется его сердце, так же быстро, как и ее.
   - Осталось только пять ночей, и нам  уже  не  придется  расставаться.  Мы
скажем друг другу "спокойной ночи" в нашей собственной постели.
   Грейди застонал:
   - Бэннер, дорогая, не говори так.
   - Почему? - Она подняла голову и посмотрела на него. Он убрал с  ее  щеки
выбившуюся прядь волос.
   - Потому что от таких слов я хочу тебя еще сильнее.
   - Правда? - Зачем притворяться, будто она не  понимает,  чего  именно  он
хочет. Бэннер выросла на ранчо, где разводили  племенной  скот,  и  знала  о
спаривании все.
   - Да, - со вздохом сказал Грейди, - я хочу тебя. - И приник к ней  жадным
поцелуем. Ее губы раскрылись, и он нерешительно коснулся их языком.
   - О, Грейди...
   - Извини, я...
   - Нет. Не останавливайся. Поцелуй меня так еще раз. И он поцеловал Бэннер
по-новому, да так, что у нее перехватило дыхание и  закружилась  голова.  Но
она испытала не облегчение, а еще больше напряглась  и  теснее  прижалась  к
нему.
   - Бэннер... - Рука Грейди скользнула с  плеча  к  талии,  наткнувшись  на
пышную грудь, и стиснула ее.
   Ощущение, охватившее девушку, было столь неожиданным и сильным, что она в
испуге оттолкнула его.
   Грейди опустил голову и уставился на свои башмаки, жалкий и пристыженный.
   - Бэннер... - начал он.
   - Пожалуйста, не извиняйся, Грейди. - Услышав ласковый  голос,  он  снова
поднял голову. - Я сама хотела, чтобы ты трогал меня.  И  все  еще  хочу.  Я
знаю, девушкам не положено вести себя так, будто  им  нравятся..,  низменные
отношения в супружеской жизни... Я не хочу, чтобы ты плохо  думал  обо  мне.
Поэтому и остановила тебя.
   Грейди стиснул ее руки, поднес их к губам и начал покрывать поцелуями.
   - Я не думаю  о  тебе  плохо,  я  люблю  тебя.  Она  рассмеялась  хриплым
гортанным смехом, от которого уже не один ковбой, нанятый  ее  отцом,  терял
сон, размышляя, каково было бы переспать с Бэннер Коулмен.
   - Твоя невеста, Грейди, не из робких. Тебе не придется  уговаривать  меня
лечь с тобой в постель.
   Когда, простившись с Грейди, Бэннер  вошла  в  дом,  она  услышала  тихие
голоса Росса и Лидии в гостиной.
   - Думаешь, она уже готова к замужеству? Ей едва исполнилось восемнадцать,
- сказал отец. Лидия тихо рассмеялась:
   - Она наша дочь. Росс. Всю жизнь Бэннер видела, как мы любим друг  друга.
Едва ли супружеские отношения для нее  тайна.  Да,  она  готова.  А  что  до
возраста, большинство ее подруг уже замужем. А кое у кого уже есть дети.
   - Но они не мои дочери, - возразил Росс.
   - Иди посиди со мной. Перестань ходить туда-сюда, а то протрешь коврик до
дыр.
   Бэннер услышала, как отец сел рядом с матерью на диван.  Она  представила
себе, как он обнял Лидию, а та уютно прильнула к нему.
   - Тебя беспокоит Грейди?
   - Нет, он весь на виду. Крепкий, тщеславный. Похоже,  он  на  самом  деле
любит Бэннер. Боже мой, пускай так и будет, иначе ему придется держать ответ
передо мной.
   Девушка почти воочию видела, как мать взъерошила волосы отца.
   - Если что, Бэннер заставит его побегать за ней. Она у  нас  своевольная.
Или ты еще не заметил?
   - Интересно, в кого бы это?  -  усмехнулся  отец.  Последовало  молчание.
Бэннер знала, что Росс и Лидия  сидят  обнявшись.  Это  всегда  поражало  ее
друзей, никогда не видевших своих родителей такими.  Она  услышала  шуршание
одежды - они сели поближе и стали целоваться. А потом Росс сказал:
   - Я в общем-то многого хотел для наших детей. Гораздо больше,  чем  мы  с
тобой имели в детстве.
   - Я ничего не помню из того, что было до встречи с тобой.
   - Нет, помнишь, - мягко возразил он. - И я помню.  Я  особо  не  волнуюсь
насчет Ли, он сможет постоять за себя. Но Бэннер... -  Росс  вздохнул.  -  Я
убью любого мужчину, который причинит ей боль. Сейчас я чувствую  облегчение
от того, что худшие из моих опасений не оправдались.
   - А какие?
   - Что какой-нибудь недостойный ковбой явится сюда в один прекрасный  день
и девочка потеряет голову.
   - Ковбои не в ее вкусе. Она выросла рядом с ними.
   - Но ей только что исполнилось восемнадцать  лет.  А  такое  выражение  в
глазах появилось в шестнадцать.
   - И что за выражение?
   - Ну, примерно как у тебя, когда я начинаю расстегивать свою рубашку.
   - Росс Коулмен! Ты вообразил... - начала  Лидия.  Страстная  речь  матери
внезапно оборвалась, и  Бэннер  не  сомневалась,  что  отец  закрыл  ей  рот
поцелуем.
   - Нет, ничего подобного. Я так не смотрю... - хрипло пробормотала Лидия.
   - Да, да, смотришь. - Росс понизил голос. - Иди сюда, ко мне, - прошептал
он, а потом стало тихо.
   Улыбнувшись, Бэннер погасила лампу в холле и пошла к себе в комнату.  Она
посмотрела в зеркало над  туалетным  столиком,  прижалась  к  нему  носом  и
уставилас