беремся до первого этажа? - задыхаясь, спросила Мелина, изо всех сил стараясь не упасть.
     - Будь я проклят, если знаю, - на ходу ответил Харт. - Надеюсь, в суматохе нам удастся ускользнуть незамеченными.
     Самое главное - не отпускай моей руки, что бы ни случилось! Он крепко держал ее за пальцы, и она ответила на его вопрос утвердительным пожатием; другой рукой Мелина поддерживала под локоть грузную черноволосую женщину в сари, тащившую вниз по ступенькам двух сонных малышей.
     Еще до того, как они успели спуститься в вестибюль, Харт услышал доносящийся с улицы вой полицейских и пожарных сирен. Когда же они оказались внизу, две пожарные машины уже прибыли, и сотрудники охранного агентства, обеспечивавшие безопасность многоквартирного дома, начали эвакуацию жителей через пожарные выходы. Парадные двери тоже были распахнуты настежь, но в них уже появились выпрыгнувшие из машин пожарные в полном снаряжении. Гарри, размахивая руками, что-то энергично объяснял одному из них.
     Харт был рад, что консьерж занят и не может их видеть. Дернув Мелину за руку, он потащил ее к одному из выходов.
     - Опусти голову! - скомандовал он, хотя в плотной толпе их вряд ли можно было заметить.
     Они благополучно миновали двери и собирались побыстрее свернуть в сторону, но выбраться из толпы оказалось непросто. Пока они пробирались поближе к краю, охранники и пожарные согнали напуганных жильцов на открытую автостоянку перед итальянским рестораном - возле того самого дома, с крыши которого, как предполагал Харт, снайпер стрелял в Хеннингса.
     - Держись за мной! - прошипел он, и вовремя! Неподалеку он заметил в толпе двух мужчин, которые лихорадочно озирались по сторонам. Оба внимательно всматривались в лица людей, продолжавших покидать здание.
     Втянув голову в плечи, Харт развернул Мелину в противоположном направлении.
     - Не оглядывайся, - приказал он. - Они здесь - эти два типа. Готов спорить на что угодно, это они стреляли в Хеннингса.
     - Но почему?! - удивилась Мелина. - Насколько я поняла, они сами подчинялись Джему и получали приказы только от него!
     - Это он так думал, - ответил Харт, и она прикусила губу.
     - Что будем делать? - спросила она через несколько секунд.
     - Может, попробуем объяснить этой парочке, что они плохо себя ведут?
     - Так они нас и послушают! - фыркнула Мелина.
     - В таком случае можно позвонить Лоусону или Тобиасу.
     Думаю, они нам помогут.
     - Они посадят этих двоих в одну камеру, а нас - в другую.
     Харт молчал. В глубине души он считал, что они с Мелиной поступили не самым разумным образом, отказавшись от зашиты, которую могло обеспечить им ФБР или Управление полиции Далласа. Им обоим - а ему в первую очередь - угрожала нешуточная опасность. Хеннингс был мертв, и следующая разрывная пуля, несомненно, предназначалась ему. Головорезы Хеннингса - или брата Гэбриэла? - уже дважды пытались ?наказать? его за то, что он осквернил Джиллиан и сделал ее непригодной для Программы. Теперь они решили, что Мелина должна занять место сестры, и Харту это очень не нравилось. Харт, правда, допускал, что все сказанное сегодня Хеннингсом могло оказаться бредом сумасшедшего. Джем и его приятель Гордон - явный половой извращенец - могли оказаться просто чересчур рьяными неофитами, фанатиками, принимавшими проповеди брата Гэбриэла слишком буквально или намеренно использовавшими их для оправдания своих действий, однако Харту почему-то казалось, что это маловероятно и что в действительности все обстоит именно так, как поведал им перед смертью Хеннингс. Дело, однако, было в том, что рассудок его начинал бунтовать, отказываясь принимать страшную правду. Если брат Гэбриэл спланировал и начал осуществлять свою программу генной инженерии (как в свое время пытались сделать это немецкие нацисты, создававшие расу ?сверхлюдей?), то последствия этого могли быть самыми ужасными. И бороться с этим в одиночку, не заручившись поддержкой властей, было по меньшей мере самонадеянно и глупо.
     Но, с другой стороны, у них с Мелиной не было ни одного доказанного факта - одни только домыслы, а значит, приди они в полицию или в ФБР и заяви, что брат Гэбриэл - это, дескать, маньяк, одержимый идеей установить контроль над всей планетой, их обоих могли запросто отправить на психиатрическую экспертизу. Даже если бы в конце концов им удалось убедить власти начать расследование, брат Гэбриэл успел бы замести следы.
     Наконец, эта борьба все еще была для Харта слишком личным делом, а он никогда не позволял другим таскать для себя каштаны из огня. Осознавая это, он неожиданно подумал, что подобная непреклонная мстительность и гордость, возможно, были наследием его индейских предков - наследием, которое только сейчас дало о себе знать. В последнее время он вел себя как самый настоящий ?коренной житель Америки?, хотя признать это ему было по-прежнему трудно.
     Что ж, решил он, придется пока полагаться на свои врожденные инстинкты. Когда же эта заварушка кончится, можно будет попытаться снова, стать цивилизованным человеком - полковником Хартом, астронавтом, национальным героем и прочая, и прочая.
     - Я считаю, - сказал он негромко, - что мы можем попробовать довести это дело до конца самостоятельно, но последнее слово за тобой. В конце концов, Джиллиан была твоей сестрой.
     - Это чересчур личное дело, чтобы я могла доверить его полиции и даже ФБР.
     - Для меня это тоже личное дело, Мелли.
     - Что ж, я хотела спросить тебя, но ты уже ответил. Не передумаешь?
     - Нет.
     - О'кей.
     Приняв решение, оба сразу почувствовали себя увереннее. А теперь Харту и Мелине предстояло решить, как им выбираться отсюда. Их положение продолжало оставаться довольно опасным. Правда, устроив в доме панику, Харт облегчил им отступление, но и его план не был лишен недостатков, и главным из них было то, что теперь они остались без машины. Вывести их развалюху с подземной стоянки, не привлекая к себе внимания, было невозможно, к тому же въезд в подземный гараж был перегорожен пожарными автомобилями. Между тем времени оставалось все меньше. Уже совсем скоро всем станет ясно, что тревога ложная и что это была просто уловка, предпринятая для того, чтобы отвлечь внимание от убийства Джема Хеннингса.
     Черт, Харт почти жалел, что в самом деле не поджег квартиру Джема!
     - Нужно поскорее убираться отсюда! - сказала Мелина, не скрывая своей тревоги, и Харт кивнул.
     - Правильно. Как только пожарные наткнутся на тело Хеннингса, копы бросятся разыскивать нас. Сомневаюсь, чтобы консьерж нас забыл... - Он опустил взгляд и посмотрел на ее ноги. Мелина была в туфлях без каблуков. - Сможешь бежать, если придется?
     - Я бегаю три раза в неделю - пробегаю по пять миль, а то и больше.
     - Где здесь торговые кварталы? Ну, где больше всего магазинов и даже вечером интенсивное движение?
     - Больше всего людей сейчас, наверное, на Оук-Лон-стрит. Это в той стороне... - Она показала рукой направление.
     - Тогда вперед, - скомандовал Харт. - Я за тобой. Не спеши, старайся не привлекать внимания. - Он опустил руки ей на талию, и они не спеша двинулись сквозь собравшуюся на стоянке толпу. Люди уже начинали успокаиваться, кое-кто открыто сомневался, что пожар действительно имел место, и вовсю честил современные противопожарные системы, которые срабатывают даже от сигаретного дыма.
     Они почти достигли края парковочной плошадки, когда Харт обернулся, чтобы посмотреть, не преследуют ли их. Человека, который назвался агентом Тобиасом, он заметил сразу. Он стоял ярдах в двадцати и, изо всех сил вытягивая шею, во все стороны вертел головой, надеясь заметить беглецов среди толпы мужчин, женщин и детей.
     Внезапно мужчина оглянулся. Это произошло так быстро, что Харт не успел ни пригнуться, ни отвернуться. Их взгляды встретились...
     - Беги! - крикнул он, сильно толкнув Мелину в спину. Мелина не стала медлить и спрашивать, что случилось, а с завидной скоростью рванула прямо с места. Даже когда они достигли невысокой живой изгороди, отделявшей парковку от пешеходной дорожки, она не остановилась. На бегу перемахнув через препятствие, Мелина свернула за угол и, не снижая скорости, помчалась дальше.
     Улица, куда они свернули, была пуста, но Харту послышался визг автомобильных покрышек. Обернувшись через плечо, он увидел на углу приземистую темную машину, которая едва не столкнулась с отъезжающей от тротуара малолитражкой. Смотреть, что будет дальше, Харт не стал. - Сворачивай! - крикнул он Мелине, и она стремительно повернула направо. Продравшись через еще одну, более высокую живую изгородь, они оказались на небольшом пустыре. Сюда не достигал свет уличных фонарей, поэтому заметить их было сложнее, но земля на пустыре была неровной, и их скорость сразу упала. Харт к тому же едва не налетел на врытый в землю металлический столб, к которому было прикручено проволокой какое-то объявление - очевидно, о продаже участка. К счастью, он отделался лишь ушибленным коленом и едва не порвал куртку. - Сюда, скорее! - Достигнув противоположного края пустыря, они нырнули в собачий лаз в заборе, миновали короткую аллею и оказались в саду, в центре которого темнел небольшой коттедж. Свет в окнах не горел, на ветру громко хлопали раскрытые ставни, и Харт понял, что этот дом предназначен на продажу.
     Приблизившись к коттеджу, они остановились, чтобы слегка отдышаться, а заодно - оценить обстановку. Прижавшись к облезлой стене, от которой сильно пахло плесенью и сырой штукатуркой, Харт осторожно выглянул из-за угла и тотчас отступил назад - по улочке, фасадом к которой был обращен дом, ехала машина.
     - Ты в порядке? - спросил Харт, отдуваясь.
     - Они еще гонятся за нами?
     - Нет. - Он снова выглянул из-за угла. Напугавшая его машина проехала; очевидно, это были не их преследователи, так как автомобиль двигался слишком быстро. - Но я не хочу рисковать. До Оук-Лон-стрит еще далеко?
     - Квартала два-три. Видишь огни вон в той стороне? Это там.
     Над крышами и темными верхушками деревьев разливалось голубовато-желтое зарево множества коммерческих реклам.
     - Что ж, идем, только осторожно. - Харт кивнул.
     Покинув свое укрытие, они осторожно двинулись вдоль слабо освещенной улицы. Многие дома в этой части города либо пустовали, либо были превращены в антикварные лавки, адвокатские конторы и крошечные парикмахерские, которые в этот час были уже закрыты. На улице было тихо и пустынно, и они старались держаться в тени домов и живых изгородей. Обернувшись через плечо, Мелина спросила:
     - А что делать, когда мы доберемся до Оук-Лон-стрит?
     - Нужно поймать такси. Постарайся остановить первую машину, какую заметишь.
     Но в Далласе, где количество личных автомобилей лишь немногим уступало количеству жителей, найти такси было довольно сложной задачей. Даже на Оук-Лон-стрит, куда они вышли минут через десять, не было ни одной машины, и Харт решил, что им следует попытать счастья у ресторана или ночного клуба. Скорее всего, рассуждал он, свободные такси дежурят именно там на случай, если кто-то из выпивших лишнее посетителей благоразумно решит не попадаться на глаза дорожной полиции и вернется домой не на собственной тачке, а на такси. Вскоре они заметили обширную парковку, обслуживавшую сразу несколько ресторанов, и свернули туда. Расчет Харта оказался верным. Возле одного из ресторанов было особенно многолюдно. Если не считать влажных, блестевших от пота лиц, они с Мелиной мало чем отличались от обычной влюбленной парочки, встретившейся у ресторана, чтобы вместе поужинать.
     - Постараемся смешаться с толпой, - сказал Харт, решительным движением беря Мелину под руку. - Притворимся, будто только что поели. Ага, вот и такси!.. - Харт заметил машину, подкатившую к дверям ресторана, и, не тратя времени даром, ринулся туда.
     Такси доставило к ресторану трех японских туристов. На пустую машину никто больше не претендовал, и Харт с Мелиной уселись на заднее сиденье.
     - Куда едем? - осведомился водитель, явно довольный тем, что ему не пришлось дожидаться новых пассажиров.
     - Сначала на юг по сорок пятому шоссе. Там я покажу. - Внезапно Харт с силой прижал ее к себе и заставил наклонить голову. - Вот и они... Смотри - у самого входа, как раз под вывеской...
     Преследователей нельзя было не заметить. Оба тяжело дышали, их лица блестели от пота, глаза так и шныряли по сторонам, на лицах было написано злое раздражение. Харта и Мелину они не заметили. Наконец такси тронулось.
     - Кажется, оторвались! - выдохнул Харт облегченно, когда такси свернуло за угол, и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза. Наконец он спросил: - Ну, как ты?
     Мелина вытирала пот нижним краем свитера, и Харт не видел ее лица. Потом он заметил, что плечи Мелины вздрагивают. - Что случилось, Мелли? - ласково спросил он, обнимая ее за плечи и привлекая к себе.
     - Вы что, марафон бежали? - спросил таксист через плечо.
     - Что-то вроде того. Маленькое пари с друзьями, - отозвался Харт. - Будь добр, не отвлекайся от дороги. И вообще не лезь не в свое дело.
     - Эй, парень, ну что ты злишься? Я же просто так спросил! Не обращая внимания на любопытного водителя, Харт бережно провел рукой по ее влажным от пота волосам.
     - Все в порядке, Мелли, не плачь! Ты в безопасности!
     Она отняла от лица руки, и Харт с удивлением увидел, что она вовсе не плачет. Мелина смеялась.
     - Ох-ох-ох! - прохихикала она. Просто не понимаю, что со мной творится! Наверное, это истерика. Я только что видела, как Джему отстрелили его поганую башку. Мы устроили фальшивую пожарную тревогу. За нами гонятся какие-то бандиты, которые убьют тебя, а меня будут трахать, пока я не рожу ребенка для их долбаной Программы! Наконец, нас разыскивают ФБР и полиция, и все же у меня остаются силы смеяться?!
     Харт хотел что-то возразить, но не успел. Ее смех прервался, губы жалко задрожали, а из глаз брызнули слезы.
     - О-о-о, Вождь!.. - простонала она, и Харт прижал ее голову к своей груди. Пока она всхлипывала, уткнувшись лицом в его рубашку, он продолжал поглаживать ее по вздрагивающему затылку, думая о том, что большую часть своей жизни старался избегать женских слез. Слезы чаше всего означали гнев, разочарование, бессилие, разбитое сердце, а он просто не знал, что делать с этим. Каждый раз, когда какая-нибудь женщина начинала плакать в его присутствии, Харту хотелось оказаться как можно дальше от нее, предпочтительнее - на другом краю земли. В особенности это касалось тех случаев, когда слезы были вызваны какими-то его поступками или словами. При виде женских слез Харт терялся и начинал злиться.
     Но, как ни странно, сейчас он не испытывал желания скрыться. Харт понимал, что Мелине просто необходимо выплакаться.
     До настоящего момента она проявляла исключительную выдержку и самообладание, и он готов был тотчас зачислить ее в экипаж космического ?челнока?. Мелина делом доказала, что на нее можно рассчитывать даже в самой критической ситуации - она не подведет.
     Но теперь кризис миновал, и Мелина Ллойд имела полное право на любое проявление чувств.
     Наконец она перестала вздрагивать, рыдания стихли, но Харт не двигался до тех пор, пока не убедился - Мелина начинает успокаиваться. Только тогда он взял ее за подбородок и слегка приподнял голову.
     - Ну как, лучше? - спросил он, глядя в ее дивные глаза.- Сначала меня тошнит, потом я реву, как дура. Паршивый из меня скаут!
     - Я, кажется, еще не жаловался, не так ли? - Он улыбнулся, и Мелина улыбнулась в ответ.
     Ее голова по-прежнему удобно лежала у него на сгибе локтя, лицо запрокинулось назад и вверх, и на щеке дрожала слезинка. Смахнув капельку пальцем, Харт не стал убирать руку, а прижал ладонь к горячей, все еще влажной щеке Мелины. Вторая рука легла ей на живот - между поясом брюк и все еще задранной полой жакета.
     Губы Мелины были приоткрыты...
     Ее рука, которая только что судорожно стискивала рубашку у него на плече, опустилась к пряжке его ремня, и Харт почувствовал, как по всему его телу раскатилась волна тепла. Это было так приятно и удивительно, что он, наверное, не отреагировал бы, даже если бы кто-то сказал: солнце вот-вот взорвется.
     Сглотнув подкативший к горлу комок, Харт произнес хрипло:
     - Мелина, я...
     - Послушай, приятель, чертовски не хочется вам мешать, но я должен знать: как долго еще нам переть на юг по сорок пятому? - спросил с переднего сиденья водитель.
     Магия момента была разрушена, но Харт еще некоторое время не двигался, надеясь, что волшебство вернется. Мелина опомнилась первой. Выпрямившись, она слегка отодвинулась от него, вытерла щеки рукой и убрала за уши растрепавшиеся волосы.
     Поглядев в окно, Харт дал водителю соответствующие указания:
     - Третий поворот налево, считая этот. Там нет указателя, так что смотри внимательно.
     Краем глаза он продолжал следить за Мелиной - за тем, как она старательно делает вид, будто ничего не произошло, а ведь она не могла не понимать, что, если бы не болван-водитель, через несколько мгновений его губы коснулись бы небольшой, но уютной ямочки между ее ключицами, в которой мягко поблескивало украшенное рубинами золотое сердечко.
     Почувствовав его взгляд, Мелина беспокойно заерзала на сиденье. Наконец, не выдержав напряжения, она подняла голову и посмотрела на него в упор:
     - Куда мы едем, Вождь?
     Прежде чем ответить, он многозначительно показал глазами на бритый затылок шофера.
     - Ты ведь не боишься летать, Мелли?

ГЛАВА 29

     Брат Гэбриэл молился.
     Обычно он совершал молитву три раза в день - перед завтраком, перед ужином и перед сном. Сегодняшние вечерние молитвы брата Гэбриэла были особенно горячими и пространными, ибо плодотворен был и весь сегодняшний день. Особенно хороша была большая проповедь, которую он записал после обеда для воскресного телевизионного шоу.
     Речь в проповеди шла о страданиях. Не о Страданиях с большой буквы, о которых написано в Откровении Иоанна Богослова, а о тех бедах и невзгодах, которые обрушиваются на людей в повседневной жизни. В проповеди брат Гэбриэл учил своих последователей, как решать проблемы, которые ежедневно встают перед ними.
     ?Оставьте ваши беды мне?, - вещал брат Гэбриэл задушевно. Далее он объяснял, что подобная вещь возможна только в случае, если отягощенный невзгодами и горестями человек поверит в брата Гэбриэла и в его способность разрешить все проблемы прямым обращением к богу.
     Внушить эту идею другим было нетрудно, потому что он сам верил в то, что говорил.
     Он был воплощенное человеколюбие, сама доброта и сердечность.
     Воплощенное человеколюбие... Воплощенная любовь... Гм-м, неплохо, решил брат Гэбриэл. Нужно запомнить это словосочетание, запомнить и использовать. Ведь ?любовь? - слово многозначное, которое вмещает в себя буквально все.
     Внизу, во дворе под террасой, где он молился, расстилался широкий двор, на котором резвились дети. Каждый день после ужина им разрешалось в течение тридцати минут выходить во двор и делать все, что им захочется, за одним-единственным исключением. Никогда и ни под каким видом им не разрешалось смотреть телевизор.
     Запрет, разумеется, не распространялся на проповеди самого брата Гэбриэла, которые передавались по специальной кабельной сети. Кроме них, телевизоры в поселке не принимали ничего. Запрещены были также газеты, радио и книги - за исключением тех, которые благословлял сам брат Гэбриэл. Это делалось для того, чтобы не засорять умы тех, кто жил в поселке и при Храме, мирской суетой и не отвлекать их от служения Истине.
     Помимо всего остального, вечерние прогулки во дворе давали детям возможность увидеть брата Гэбриэла на молитве. В их головах, считал он, не должно быть места сомнениям в его глубокой вере. Таким образом брат Гэбриэл надеялся зажечь в каждом детском сердце горячее желание достичь того же уровня святости, которого достиг он сам.
     Во время прогулки за детьми следили родные или приемные матери, однако брат Гэбриэл