олько "прислугой за все" (необходимость которой стала ей теперь очевидна), но и преданным другом.
     - Спасибо, Майкл, - поблагодарила она. - Мне, право, очень неловко вас затруднять, но... Боюсь, что другого выхода у меня просто не было.
     - Пустяки, Марис, - отмахнулся он. - Мы часто ужинаем довольно поздно. Кроме того, я всегда рад свежему человеку. У Паркера есть много достоинств, но собеседник из него никудышный. Когда он работает, он способен молчать часами... Ну а если ему все же случится заговорить, тогда хоть из дома беги!
     Как бы в подтверждение этих слов, Паркер метнул на него свирепый взгляд:
     - Ты зануда, Майкл! Был занудой, занудой и остался!
     Марис не выдержала и рассмеялась. Несмотря на пикировку, свидетельницей которой она только что стала, ей было очевидно - эти двое нежно привязаны друг к другу.
     - Я уже знаю, каким может быть мистер Паркер, если ему что-то не нравится, - сказала она. - Но я не обижаюсь. Можно даже сказать, что я привыкла к подобному обращению - ведь мне чуть не каждый день приходится сталкиваться с писателями. Вы и представить не можете, какой это обидчивый, упрямый, капризный, самолюбивый народ! Бывает, мне от них достается, но я каждый раз утешаюсь мыслью, что их агентам приходится еще тяжелее!
     Майкл кивнул с понимающим видом:
     - Творческие личности... С ними действительно нелегко! Я испытал это на собственной шкуре. - Он покосился на Паркера. - Тонкая нервная организация, повышенная чувствительность, артистический темперамент и все такое...
     - Вот именно. - Марис кивнула. - Но я не жалуюсь. Из опыта я знаю, что чем хуже у человека характер, тем лучше он пишет. Да и мой отец тоже это подтверждает, а уж он-то повидал на своем веку столько авторов, что ими можно укомплектовать дивизию.

***

     Она промокнула губы салфеткой и с удивлением обнаружила, что они все еще немного саднят после поцелуя. Когда перед ужином Марис мыла руки в большой ванной комнате, куда ее любезно проводил Майкл, она внимательно исследовала свое отражение в большом зеркале в массивной бронзовой раме, но не обнаружила ни красноты, ни припухлости. Сейчас же ей казалось, что вокруг рта у нее образовался красный ободок, который виден даже сквозь тонкий слой пудры, который она на всякий случай нанесла.
     Но еще приметнее было выражение глаз, которое могло рассказать о ее чувствах куда больше, чем ей хотелось. Когда в ванной комнате Марис впервые заметила свой странный взгляд, она поступила предельно просто - погасила свет и вышла в коридор. Сейчас же ей не оставалось ничего другого, кроме как опустить ресницы и притвориться, будто ничего не происходит.
     Не буду об этом думать, решила Марис, усилием воли переключаясь на другие, менее сложные проблемы.
     Впрочем, менее сложными они были лишь по сравнению с тем, что творилось у нее в душе. Как их можно решить, Марис по-прежнему представляла очень слабо. По пути от причала к дому они с Паркером почти не разговаривали. Паркер правил, Марис глядела на дорогу, освещенную фарами "Крокодила", и думала о том, что только что между ними произошло.
     Лишь раз, бросив взгляд в сторону чернеющего по сторонам дороги леса, Марис не сдержала восхищенного возгласа.
     - Вот это да! - вырвалось у нее.
     - В чем дело? - довольно нелюбезно отозвался Паркер, которого напугало ее неожиданное восклицание.
     - Смотрите, там, в лесу! Светлячки!
     - Жуки-фонарики, - поправил он. - Здесь их еще называют светоноски.
     - Сто лет их не видела!
     - К сожалению, инсектициды действуют на светляков сильнее, чем на сельскохозяйственных вредителей.
     - Да, действительно жаль. Когда я была маленькой, я часто видела их в лесу возле нашего загородного дома, хотя они были не такими яркими. Я ловила их, сажала в стеклянную банку, завязывала марлей и ставила на ночь на тумбочку возле кровати.
     - Я тоже.
     - Вы тоже?! - искренне удивилась Марис, поворачиваясь к нему.
     - А что тут такого? Мы с друзьями даже соревновались, кто больше наловит.
     Значит, поняла Марис, было время, когда Паркер не был прикован к инвалидному креслу и мог гоняться за светлячками, да еще соревновался в этом с друзьями. Интересно, что же с ним случилось и в каком возрасте? Ей очень хотелось об этом спросить, но она не посмела.
     Марис уже приходилось сталкиваться с такими, как Паркер, и она бесконечно уважала людей, перенесших ужасное несчастье, но сумевших не пасть духом и приспособиться к своему новому положению достойным образом. Среди них встречалось немало оптимистов, каких не встретишь и среди здоровых людей, и общаться с ними было одно удовольствие. А физические недостатки они с избытком компенсировали мужеством и силой духа.
     Мужества Паркеру Эвансу было не занимать. Он напоминал Марис "Железных людей" - инвалидов-троеборцев, участников специальных олимпийских игр, - которые творили настоящие чудеса при помощи одной лишь силы рук - и силы воли. Но вместе с тем он был другим. Ей казалось - случившееся с ним несчастье озлобило Паркера, заставило разочароваться в роде человеческом. Никакого другого объяснения его раздражительности она, во всяком случае, найти не могла. Что же с ним произошло, гадала Марис. Почему он стал таким?
     Сейчас она снова посмотрела на него. Паркер подбирал с тарелки остатки окорока и, казалось, был целиком поглощен этим занятием, поэтому, когда он внезапно вскинул голову и посмотрел на нее в упор, Марис растерялась. Лишь в последний миг она совладала с собой и ответила на его взгляд таким же прямым и открытым взглядом.
     Она уже давно заметила, что Паркер очень недурен собой, хотя пережитые страдания, разочарования и боль наложили на его лицо свой отпечаток, из-за которого он выглядел старше своих лет. В его редких улыбках чувствовалась горечь. Темно-русые, чуть вьющиеся волосы еще не начали редеть, но на висках уже серебрилась седина. Серебристой была и двухдневная щетина, покрывавшая его впалые щеки и упрямый подбородок.
     Особенно заинтересовали ее глаза Паркера. Сначала Марис даже затруднялась сказать, какого они были цвета. Пожалуй, их можно было назвать светло-карими, если бы не янтарно-желтые крапинки, придававшие его взгляду необыкновенную выразительность. Эти необычные глаза и способность смотреть на собеседника почти не мигая придавали его взгляду пронзительность и почти магнетическую силу.
     Сейчас Паркер тоже смотрел на Марис так, словно видел ее насквозь, и в его глазах горел вызов. "Ну давай, спрашивай, - как будто говорил он, - ведь я знаю - тебе до смерти хочется спросить, как я оказался в этом кресле!"
     Но Марис снова сумела справиться с собой. Конечно, ей очень хотелось спросить, что с ним произошло, но она сдержалась. Когда-нибудь потом, решила Марис, я спрошу, но не сейчас. Сейчас самое главное уговорить его закончить книгу.
     - Скажите, вы написали еще что-нибудь, мистер Эванс? Он едва заметно усмехнулся одними губами.
     - Не хотите ли еще холодного чая с лимоном, миссис Мадерли-Рид?
     - Нет, благодарю.
     - А сандвич?
     - Спасибо, я сыта. Так что вы мне ответите, мистер Эванс? Можете вы дать мне почитать хотя бы еще одну главу?
     Паркер повернулся к Майклу и бросил на него многозначительный взгляд. Поняв намек, тот встал из-за стола и, извинившись, скрылся в доме. Как только дверь за ним закрылась, Паркер сказал:
     - Я вижу, вы довольно упрямая женщина, миссис Рид.
     - Дело скорее в привычке добиваться своего. Он снова ухмыльнулся.
     - Я вовсе не собирался говорить вам комплименты!
     - Я знаю.
     Оттолкнувшись от стола, Паркер развернул кресло к окну и некоторое время вглядывался в темноту за стеклом, словно надеялся разглядеть там что-то видимое ему одному. Марис его не торопила. Она понимала - Паркеру нужно время, чтобы тщательно взвесить все "за" и "против" и выбрать наилучший ответ. И если бы сейчас она напомнила о себе хоть словом, то уже утром ей пришлось бы возвращаться домой несолоно хлебавши - именно поэтому Марис сидела тихо, как мышка, и старалась не дышать.
     Наконец Паркер повернулся к ней.
     - Вам действительно понравился пролог? - спросил он.
     - А вы считаете, я отправилась бы в такую даль, если бы он мне не понравился? - ответила Марис вопросом на вопрос.
     - Я бы хотел, чтобы вы сказали только "да" или "нет", - холодно перебил ее Паркер.
     - Только "да" или "нет"?.. Извольте. Ваш пролог действительно очень хорош, мистер Эванс.
     Паркер смерил ее насмешливым взглядом.
     - Не могли бы мы перейти на "ты"? К чему эти формальности - мистер Эванс, миссис Мадерли-Рид... особенно после "страстного поцелуя на берегу, под рокот волн и крик чаек, который сделал их гораздо ближе друг другу"? - процитировал он какой-то любовный роман. - Мое имя - Паркер, и я хочу, чтобы вы называли меня именно так.
     - В таком случае зовите... зови меня просто Марис, - ответила она, прилагая огромные усилия, чтобы не опустить взгляд. - К тому же там не было чаек.
     - А могли быть, - философски заметил Паркер. - Но это, в конце концов, не важно.
     - Чайки?..
     - Все не важно. Например - твое согласие. Я все равно собирался звать тебя просто Марис вне зависимости от того, понравится тебе это или нет.
     Он, казалось, готов был на все, чтобы лишить Марис душевного равновесия, однако она была крепким орешком.
     Даже для него...
     - Где ты родился? - спросила Марис. - Я догадалась - ты откуда-то с Юга, но мне хотелось бы знать точнее.
     - Ах, откуда-то с Юга?! Хо-отел бы йа-а зна-ать, ка-ак ты догада-алась!.. - проговорил он, старательно подчеркивая свой и без того бросающийся в глаза тягучий акцент.
     Марис негромко рассмеялась.
     - Я знаю, что такое южный выговор, однако региональные особенности произношения мне недоступны. Теоретически я знаю, что в Техасе слова произносят не так, как в Южной Каролине, практически же...
     - Техасцы слова вообще не произносят - они их... мычат. И снова Марис рассмеялась.
     - Значит, ты не из Техаса - это мы выяснили. Откуда же?
     - А какое это имеет значение? - неожиданно ощетинился он.
     - Дело в том, что в своей рукописи ты употребил несколько диалектизмов, которые мы обычно вычеркиваем и заменяем более употребительными словами.
     - Вычеркивайте на здоровье. - Он пожал плечами. - Я и сам с ними борюсь, но иногда они все-таки проскальзывают.
     - Пусть проскальзывают. Диалектизмы и разговорные слова придают прямой речи твоих персонажей особенный колорит.
     - Но перебарщивать не стоит.
     Марис кивнула в знак согласия.
     - Я вижу, ты тоже об этом думал. Впрочем, большинство идиом в твоем тексте находятся на своем месте, и я не вижу необходимости что-то менять. - Облокотившись руками на стол, она слегка подалась вперед. - Ты много и вдумчиво работал над своим текстом. Почему ты не хочешь, чтобы его опубликовали?
     Паркер опустил глаза.
     - Наверное, я боюсь неудачи; провала...
     - Это вполне объяснимо. Талантливые писатели, в особенности начинающие, зачастую начинают сомневаться в себе, в своих силах. От этого никуда не деться - только тупое бревно не боится неудач. - Движением руки Марис указала на прогибающиеся от тяжести книг полки. - Но разве все мы не выиграли от того, что большинство авторов не поддались этому страху?
     Паркер тоже посмотрел на выстроившиеся на полках книги, потом пожал плечами.
     - Но многие все-таки ломаются, не так ли? - спокойно спросил он. - Насмешки критики, капризы читающей публики и случайные колебания спроса, желание во что бы то ни стало оправдать ожидания издателей и агентов, проклятые вопросы "Кому это нужно?" и "Есть ли у меня талант?" - все это погубило не одного автора. Я - да и ты, думаю, тоже - можем не сходя с места назвать с десяток достаточно известных писателей, которые допились до сумасшедшего дома или, не мудрствуя лукаво, вышибли себе мозги выстрелом из ружья.
     Марис немного подумала, потом сказала:
     - Да, бывают и такие, кто кончает с собой, не выдержав борьбы и сомнений. Но, на мой взгляд, это лишь немногим хуже, чем сделаться отшельником на крошечном островке.
     Стрела попала в цель. Несколько долгих секунд Паркер напряженно размышлял, потом развернул кресло и подкатился к рабочему столу в углу. Включив компьютер, он буркнул через плечо:
     - Это еще ничего не значит, ясно?
     Марис кивнула, хотя ей было совершенно очевидно - они оба блефуют. Дело сдвинулось с мертвой точки, однако что будет дальше, предсказать было нельзя. Один поспешный шаг, одно неверное слово - и Паркер снова юркнет в свою раковину и накрепко замкнет створки.
     "Как заставить черепаху высунуть голову? Очень просто: надо зажечь у нее под пузом спичку". Цитата из романа Харпер Ли "Убить пересмешника", - вспомнила она. Вот только что станет такой спичкой для Паркера?
     - Я написал первую главу.
     - Ты хочешь сказать - кроме пролога?
     - Да. Если ты так хочешь, я могу дать ее тебе почитать, но запомни - я тебе ничего не обещал!
     - Конечно! - Марис встала из-за стола и, подойдя к нему, некоторое время смотрела, как принтер выплевывает одну за другой страницы рукописи.
     - Твоя первая глава является продолжением пролога?
     - Нет. Пролог - это уже самый конец истории.
     - То есть ты возвращаешься в прошлое и описываешь то, что этому предшествовало?
     - Да.
     - Как далеко в прошлое?
     - Года на три, на четыре. В первой главе рассказывается, как Рурк и Тодд учились в университете.
     - Рурк и Тодд... - задумчиво повторила Марис, как бы пробуя имена на слух. Имена показались ей подходящими, и она спросила:
     - А кто из них кто?
     - Что ты хочешь сказать? - не понял Паркер.
     - Ну, как звали юношу, который вернулся из поездки один и чуть не разбил яхту старины Уокера? Кто из двоих остался в живых, а кто свалился за борт?
     Паркер широко улыбнулся - на этот раз без тени горечи.
     - Ты не скажешь? Почему?.. - удивилась Марис.
     - Если я скажу сейчас, тебе будет неинтересно читать остальные главы.
     - Остальные?! Значит, ты уже решил написать эту книгу? Улыбка Паркера стала чуть более напряженной.
     - Сначала поглядим, что ты скажешь.
     - Поскорей бы!..
     Он с сомнением посмотрел на нее:
     - Не стоит так нервничать. В конце концов, это только одна глава.
     Паркер вынул листы из лотка принтера, выровнял их легким ударом о край стола и только потом протянул ей. Марис хотела взять рукопись, но он не отпускал, и она недоуменно посмотрела на него.
     - Знаешь, когда я тебя поцеловал, я вовсе не собирался тебя пугать, - сказал он и выпустил страницы. Прежде чем Марис нашлась что ответить, Паркер уже звал Майкла.
     - Принеси телефон, чтобы она могла вызвать лодку! - распорядился он, когда Майкл появился на пороге. - Лодка как раз успеет прийти, пока ты довезешь ее до причала.
     - Но ведь уже начала двенадцатого ночи! - всплеснул руками Майкл. - Не можешь же ты отсылать ее в такой час!
     - Ничего, Майкл, со мной все будет в порядке! - растерявшись, воскликнула Марис - воскликнула, пожалуй, слишком громко и слишком поспешно, и Паркер с любопытством поглядел на нее.
     - Не желаю ничего слушать! - Майкл упрямо покачал головой. - Вы останетесь сегодня здесь, Марис. Я приготовил вам комнату во флигеле.

8

Чтобы не попасться на глаза кому-то из знакомых, встречу решено было провести не в ресторане, а в отдельном кабинете на тридцать первом этаже небоскреба компании "Уорлд Вью". Эта просторная, отделанная натуральным деревом комната была обставлена стильной дорогой мебелью. Толстый ковер ручной работы на полу создавал ощущение уюта. На искусно подобранных букетах, стоявших в хрустальных вазах, еще блестели капельки воды; утопленные в стенах лампы струили мягкий, рассеянный свет; высокие панорамные окна, из которых открывался живописный вид на окрестности, были закрыты тяжелыми бархатными портьерами с золотыми кистями.
     - Еще кофе, Надя? А вам, мистер Рид? - спросил мужчина, сидевший во главе полированного банкетного стола.
     Надя Шуллер кивнула и сделала знак официанту в белых перчатках, который тотчас подошел, чтобы заново наполнить ее чашку. Ной от кофе отказался. Они только что позавтракали холодным супом вишисуаз, салатом из омара и маринованной спаржей. На десерт подали клубнику со сливками и лучший швейцарский шоколад, и он чувствовал себя совершенно сытым, хотя съел не так уж много.
     - Благодарю, но я, пожалуй, воздержусь, - сказал он. - Давненько я так вкусно не завтракал.
     - Я рад, что вам понравилось, - ответил Моррис Блюм и знаком отпустил официантов.
     Ной и Надя переглянулись. Протокольная часть была закончена, начинался деловой разговор.
     Кроме Морриса, в кабинете находилось еще пятеро представителей Совета директоров "Уорлд Вью". Почти полгода прошло с тех пор, как Надя Шуллер организовала предварительную встречу Блюма и Ноя. Разговор вышел коротким и откровенным: Моррис Блюм не стал вилять и откровенно заявил, что хотел бы купить издательский дом "Мадерли-пресс".
     За это время адвокаты корпорации "Уорлд Вью" неплохо потрудились над проектом поглощения "Мадерли-пресс". Несколько месяцев они потратили, исследуя текущий рынок, анализируя его основные тенденции, прогнозируя возможную прибыль и планируя необходимые изменения в маркетинговой политике. Результаты их трудов - три внушительной толщины папки - легли Ною на стол месяц назад. Сегодня он должен был дать ответ на предложение Морриса.
     - Итак, - начал Моррис Блюм, - мисс Шуллер сказала, что вы изучили наши материалы, и мне не терпится узнать, что вы скажете.
     Моррис Блюм был высоким и худым, как палка. Впечатление болезненной бледности, постоянно покрывавшей его лицо, еще больше усиливалось благодаря совершенно голому черепу. Еще в молодости Моррис преждевременно облысел, не помогли даже операции по пересадке волос. Редкие тускло-серые волосы продолжали расти у него только на затылке, но Моррис тщательно брил их каждое утро. Одевался он в дорогие костюмы консервативного покроя и всегда только одного цвета - серого, который предпочитал всем другим, что в сочетании с зеленовато-серым оттенком кожи делало его похожим на покойника.
     Пять лет назад Моррис Блюм возглавил международный медиа-холдинг, который перешел к нему в результате насильственного поглощения нескольких корпораций. Тогда ему было всего тридцать шесть лет.
     Под его руководством "Уорлд Вью" или "УВ", как его любовно называли на бирже фондовых бумаг, существенно расширил сферу своей деятельности, с успехом освоив такие направления, как спутниковая связь, предоставление товаров и услуг через Интернет, волоконно-оптическая связь и некоторые другие. Всего за четыре года активы компании возросли с полутора до шестидесяти миллиардов долларов. Это был неслыханный успех, и акционеры "Уорлд Вью" предпочитали смотреть сквозь пальцы на методы, к которым Моррис Блюм частенько прибегал для управления гигантской корпорацией.
     Но почему гигант вдруг обратил внимание на карлика, каковым являлось по сравнению с ним издательство "Мадерли-пресс"?
     Именно этот вопрос Ной и задал Моррису.
     - Потому что "Мадерли-пресс" существует, - тут же ответил магнат, и все сидевшие за столом рассмеялись. Ной тоже не удержался от улыбки, по достоинству оценив откровенность лысого ублюдка. Он и сам умел быть таким - наглым, напористым, агрессивным.
     - Насколько мне известно, не далее чем два месяца назад вы приобрели крупное английское издательство, - сказал он. - Наверное, под тем договором еще не просохли чернила, а вы уже замахиваетесь на новую покупку...
     - Вы неплохо информированы, - Блюм с важным видом кивнул. - Мы решили, что издательский дом "Платт и Пауэре" - хорошее вложение средств. По выпуску периодических изданий он занимает лидирующее положение на Британских островах. "Платт и Пауэре" занимается буквально всем - от респектабельных политических журналов до самого жесткого порно... - Моррис хищно улыбнулся Наде. - Уверяю вас, мисс Шуллер, что первое н