ыкала она, - я шла сюда вовсе не ссориться. Прости меня за то, что я тут ляпнула. Мне хочется быть с тобой.
     - Так пошли вместе. Тебе наверняка найдется масса работы.
     - Я думала не о работе.
     - Прости, но именно работа стоит на повестке дня вплоть до самых выборов.
     Что ж, испытывать ее гордость можно было лишь до определенного предела.
     - Ты вот уже несколько недель меня отшиваешь, - сказала она, уперев в бока сжатые кулаки. - Какая муха тебя укусила?
     - Не тебе меня спрашивать. - Он пригладил светлые волосы. - Я стараюсь помочь твоему дядюшке Тейту пройти в Сенат США!
     - Трахнуть бы его, Сенат США!
     - Уверен, с тебя бы сталось, - скривился он. - Дай тебе волю, ты бы всех почтенных законодателей наградила гонореей. А теперь прошу меня извинить.
     Он направился к дверям. Она загородила ему дорогу и опять взмолилась:
     - Не уходи, Эдди. Ну хотя бы не сразу. Останься ненадолго. Закажем пива, посмеемся, а? - И промурлыкала, игриво подталкивая его бедром:
     - Позанимаемся любовью.
     - Любовью? - с издевкой переспросил он.
     Она схватила его руку и сунула к себе под юбку, в промежность:
     - Я уже вся теку.
     Он высвободился, легко приподнял ее, убрав с дороги, и опустил на пол позади себя:
     - Да когда ты не течешь? Просушись с кем-нибудь другим. Сейчас у меня есть занятие поинтереснее.
     Фэнси замерла с открытым ртом, уставившись в захлопнувшуюся дверь, потом схватила и с яростью запустила в нее первую же вещь, которая подвернулась под руку. Это была стеклянная пепельница. Она швырнула ее со всей силы, но пепельница не разбилась, а отскочила от двери и с глухим стуком упала на ковер, взбесив Фэнси еще больше.
     Никогда еще ей так безоговорочно не давали отставку. Никто, ни один мужчина не был способен отвергнуть Фэнси Ратледж, когда ей приспичивало. Пулей вылетев из комнаты Эдди, она заскочила к себе лишь затем, чтобы влезть в облегающий свитер и совсем уж тесные джинсы. Затем она направилась в гостиничный гараж за своим "мустангом".
     Черт ее возьми, если она и дальше будет существовать только ради этой треклятой предвыборной возни!

***

     - Это я. Что там у тебя происходит?
     - Привет, Айриш. - Вэн зажал трубку между плечом и ухом, протирая воспаленные глаза. - Я, собственно, едва вошел. Ратледж выступал в церкви для латиносов.
     - Знаю. Как все прошло?
     - Похоже, они его теперь любят не меньше горячего тамале.
     - Эйвери там была?
     - Все были, кроме девчонки, Фэнси, и все с виду - сама чистота, прямо реклама мыла "Айвори".
     - Эйвери удалось перекинуться с тобой словечком?
     - Нет. Их сразу осадила туча лопочущих мексиканцев.
     - Ну а Седой? Появлялся?
     Вэн прикинул, стоит ли выкладывать Айришу все как есть, и решил сказать правду:
     - Да.
     Айриш выдал замысловатую цепочку ругательств.
     - Но ведь в толпе латиносов он должен быть как белая ворона?
     - Он был снаружи и толокся вместе с нами, будто тоже выбирая позицию.
     - То есть изобразил, что он из вашей братии?
     - Точненько.
     - Рассмотреть его получше смог?
     - Здоровущий дылда. Морда каменная.
     - Каменная?
     - Жесткая, такой шутить не будет.
     - Короче, типичный наемный убийца.
     - Ну, это мы гадаем.
     - Да, но мне это все не нравится. Может, все-таки позвонить в ФБР, а Эйвери ничего не говорить?
     - Она тебе никогда не простит.
     - Но зато останется жива.
     Оба замолкли, думая каждый о своем и прикидывая возможные варианты. И оба снова ощутила себя в тупике.
     - Завтра оставайся здесь. Не надо ехать с Ратлсджем, - наконец прервал паузу Айриш.
     - Я так и рассчитывал, - отозвался Вэн. - Завтра вечером поеду в аэропорт. В пресс-релизе сказано, что он прилетает в полвосьмого.
     - Хорошо. Тогда опять попробуешь поговорить с Эйвери. А то она жаловалась, что из отеля звонить ей трудно.
     - Принято.
     - Утром в день выборов сперва заскочи на студию. Оттуда я тебя отправлю в "Паласио дель Рио". Нужно, чтобы ты хвостом ходил за Эйвсри. Весь день. Заметишь хоть что-нибудь подозрительное, хоть что-нибудь, слышишь, к черту все ее возражения, звони копам.
     - Понял, что я, дурак?
     - И поскольку у тебя завтра выходной, - угрожающе повысил голос Айриш, - не вздумай никуда завалиться и наклюкаться.
     - Не наклюкаюсь. У меня и тут дел полно.
     - Да ну, это каких же?
     - Все еще просматриваю пленки.
     - Ты вроде их и раньше смотрел. Что ты ищешь-то?
     - Найду - скажу.
     Они попрощались. Вэн зашел в ванную комнату, облегчился и вернулся к своему аппарату, возле которого вот уже несколько дней проводил почти все свободное время. Непросмотренных пленок осталось значительно меньше, но все же порядком. Ему предстояло провести за этим занятием еще много часов.
     Он сам пока толком не знал, за чем гоняется, потому и сказал Айришу, что поймет это только, когда увидит собственными глазами. Возможно, он просто зря угрохает уйму времени.
     Но коли уж он оказался таким идиотом, что втравился в это шизофреническое занятие, то у него достанет идиотизма, чтобы добить его до конца. Вэн высыпал на палец порцию наркотика, запил его горячительным и зарядил очередную пленку.

***

     Айриш скорчил гримасу в пустой стакан, из которого только что вылил себе в глотку антацид. Его так и передернуло от мерзкого привкуса во рту. А ведь пора бы привыкнуть, он же глотает эту дрянь галлонами. Эйвери ничего не знает. Никто не знает. Ему не хотелось, чтобы кто-то проведал о преследующих его болях в желудке, и его заменили парнем помоложе, прежде чем он заработает себе пенсию в размере полного жалованья.
     Он уже достаточно давно занимался своим делом, чтобы уяснить, какие ублюдки им руководят. Бессердечие было их главным качеством. Они носили дорогую обувь, костюмы-тройки и невидимую броню, защищавшую их от всякого сострадания. В их глазах все его полезные связи в муниципалитете, налаженные за долгие годы каторжного труда, его неутомимые рыскания в поисках сюжета если не для заметки, то хотя бы для сообщения в несколько строк, не стоили и ломаного гроша.
     Зачем им новости, им нужно игровое кино в шесть и в десять, чтобы продавать спонсорам коммерческое время.
     Им не доводилось стоять у горящего дома и слышать несущиеся изнутри крики людей, не доводилось пробиваться сквозь полицейский заслон к магазину "Севен-Элевен", где какой-то чокнутый с "магнумом" калибра 0.357 захватил заложников, не приходилось видеть, какие зверства могут творить люди над своими ближними.
     Этим ребятам досталось, что почище. А он копался в грязи и по-другому свою работу не мыслил. Но хотел, чтобы его уважали за то, что он делал.
     Все обстояло прекрасно, пока его выпуски новостей обеспечивали "Кей-Текс" самую большую аудиторию, но если показатели хоть чуть-чуть ухудшатся, эти сволочи в костюмах из дорогой шерсти начнут избавляться от неугодных. И тут-то человека в летах, с больным желудком и несговорчивым характером вполне могут вышвырнуть, как ненужный хлам.
     А посему он подавлял отрыжку и прятал свои бутылки с лекарством. Выключив свет в ванной, он поплелся в спальню, сел на край кровати и завел будильник. Ежевечерняя рутина. Следуя ей, Айриш потянулся к тумбочке и вынул оттуда четки.
     Сам он, наверное, и под угрозой пытки не признал бы, что для него это обязательный ритуал. Ни на исповедь, ни к мессе он никогда не ходил. Церкви в его глазах существовали для церемоний, таких, как похороны, свадьба или крещение.
     Но молился Айриш постоянно. Сегодня он жарко молился за Тейта Ратледжа и его маленькую дочь, просил защиты для Эйвери, умоляя Всевышнего сохранить ей жизнь, какие бы беды ни выпали при этом всем остальным.
     Под конец он, как всегда, помянул бессмертную душу Розмари Дэниелз, истово испрашивая прощения Господа за свою любовь к чужой жене.

44

     Тейт открыл дверь своего номера и вопросительно посмотрел на стоявших у порога троих полицейских.
     - Что происходит?
     - Извините, что беспокоим вас, мистер Ратледж, - сказал один из них. - Вы знакомы с этой девушкой?
     - Что там, Тейт? - спросила Эйвери, присоединяясь к мужу. - Кто здесь? Фэнси?
     Та стояла, сердито насупившись. Один из полицейских крепко держал ее за руку выше локтя, причем прежде всего чтобы не дать ей упасть. Она тяжело на него опиралась и явно была нетрезва.
     - В чем дело? - Эдди тоже подошел к дверям и обозрел вновь прибывшую группу. - О Боже! - с отвращением процедил он сквозь зубы.
     - Может, вы скажете им, кто я такая, чтобы они от меня на фиг отвязались? - воинственно потребовала Фэнси.
     - Это моя племянница, - холодно сообщил полицейским Тейт. - Ее зовут Фрэнсин Ратледж.
     - Так и значилось в ее водительских правах, но нам пришлось поверить ей на слово, когда она нам заявила, что приходится вам родственницей.
     - Разве была необходимость доставлять ее сюда под конвоем?
     - Иначе пришлось бы отправить ее в тюрьму, мистер Ратледж.
     - А по какому же обвинению? - вмешалась Эйвери.
     - Превышение скорости, вождение в нетрезвом состоянии. Она делала девяносто пять миль.
     - Девяносто восемь, - дерзко поправила Фэнси.
     - Спасибо, что привезли ее нам в целости и сохранности. Я поговорю с ее родителями. Фэнси сбросила руку полицейского:
     - Да уж, спасибо вам большое.
     - Сколько нам будет стоить замять эту историю? - спросил Эдди.
     Один из полисменов брезгливо на него покосился, а другой вообще не удостоил его внимания и обратился прямо к Тейту:
     - Мы посчитали, что сейчас вам совсем не нужна такая реклама наоборот.
     - Я это ценю.
     - Мы знаем о вашем выступлении в Хьюстоне, где вы поддержали сотрудников полиции. И решили, что хоть так вам поможем.
     - Спасибо большое.
     - Успехов вам на выборах, мистер Ратледж. - Они почтительно откозыряли и пошли по застланному ковровой дорожкой коридору к лифтам и глазеющим на них охранникам.
     Эйвери закрыла дверь. Кроме них четверых, все уже легли. Мэнди спала в соседней комнате. В гостиной повисло зловещее молчание, затишье перед бурей.
     - Фэнси, где ты была? - мягко спросила ее Эйвери.
     Та вскинула руки и изобразила неуклюжий пируэт.
     - На танцах. Шикарно провела время, - пропела она, кокетливо взмахнув ресницами в сторону Эдди. - Само собой, вам меня не понять, вы тут все такие старые. Такие занудные. Такие...
     - Ты безмозглая, маленькая потаскуха. - Эдди ударил ее по губам тыльной стороной ладони так, что она упала.
     - Фэнси! - Эйвери бросилась к ней.
     Девушка была оглушена, с распухшей нижней губы капала кровь.
     - Эдди, что с тобой, черт возьми? - Тейт схватил его за руку.
     Эдди оттолкнул Тейта и наклонился над Фэнси:
     - Ты что, хочешь пустить все псу под хвост? Да ты знаешь, что случилось бы, не взбреди этим двум копам на ум притащить тебя сюда? Эта шлюшка могла стоить нам выборов! - орал он.
     Тейт схватил его за воротник и оттащил.
     - Ты соображаешь, что ты делаешь?
     - Ее давно пора было взгреть!
     - Но не тебе! - прорычал Тейт и так толкнул Эдди, что тот закачался и едва не упал навзничь.
     Обретя вновь равновесие, он ощерился и кинулся на Тейта.
     - Немедленно прекратите! - Эйвери вскочила и вклинилась между ними. - Разнесете эту гостиницу в пух и прах, и с какими заголовками выйдут завтра газеты?
     Двое мужчин стояли друг против друга, точно быки, готовые к бою, но кричать, к счастью, перестали. Эйвери опять наклонилась над Фэнси и помогла ей встать. Та была до сих пор настолько ошеломлена, что совершенно не сопротивлялась и только поскуливала от боли и стыда.
     Тейт осторожно потрепал ее по щеке, вновь взглянул на Эдди и резко ткнул в его сторону указательным пальцем:
     - Никогда, никогда больше не смей трогать никого из моих родных.
     - Прости, Тейт. - Эдди пригладил взлохмаченные волосы. Его голос снова звучал тихо и сдержанно - перед ними был прежний человек-айсберг.
     - Я считаюсь с твоим мнением всегда, кроме тех случаев, когда речь заходят о моей семье, - жестко отчеканил Тейт.
     - Я же извинился. Чего еще ты от меня хочешь?
     - Хочу, чтобы ты перестал с ней спать.
     Его заявление застало всех врасплох. Эдди и Фэнси не подозревали, что Тейту все известно. Эйвери делилась с ним своими подозрениями, но уже давно, когда сама она ничего не знала наверняка. Растерявшиеся женщины молчали. Эдди направился к двери.
     - Полагаю, всем нам надо слегка поостыть, - сказал он, перед тем как выйти.
     Эйвери устремила на Тейта взгляд, в котором читалась безграничная любовь и уважение перед решительностью, с которой он поспешил заступиться за Фэнси. Потом обняла пострадавшую за плечи:
     - Пошли, я провожу тебя в твой номер.
     Там она дождалась, пока Фэнси примет душ. Она появилась из ванной в длинной футболке вместо ночной рубашки, заколов волосы, чтобы они не падали на лицо со ссадиной на губе. В таком виде она казалась совсем невинной маленькой девочкой.
     - Я тут соорудила для тебя кое-что вроде пузыря со льдом. - Эйвери вручила ей целлофановый пакет с кусочками льда и подвела к расстеленной кровати.
     - Спасибо. У тебя это хорошо получается.
     Фэнси откинулась на спинку кровати и приложила пакет к нижней губе, которая больше не кровоточила, но потемнела и вздулась. Из ее зажмуренных глаз по мокрым щекам текли слезы. Эйвери села на край кровати и взяла ее за руку.
     - Сукин сын. Ненавижу его!
     - Ну нет, вряд ли, - мягко откликнулась Эйвери. - Тебе ведь казалось, что ты его любишь.
     Фэнси открыла глаза.
     - Казалось?
     - По-моему, тебе нравилось тешить себя мыслью о том, что ты в него влюблена. А много ли ты о нем на самом деле знаешь? Тебя, скорее всего, тянуло к нему оттого, что в глубине души ты сознавала, что вы друг другу не пара, и ваша связь кончится ничем.
     - Ты что, подалась в психиатры?
     Фэнси могла вывести из себя кого угодно, но Эйвери ответила ей абсолютно спокойно:
     - Я стараюсь быть тебе другом.
     - Ты стараешься уговорить меня выбросить его из головы, потому что сама на него глаз положила.
     - Да ты сама-то веришь в это?
     Фэнси посмотрела на нее долгим взглядом, и глаза ее постепенно наполнились слезами. Наконец она опустила голову.
     - Нет. Всякому сразу видно, что ты любишь дядю Тейта. - Она шмыгнула носом. - И что он тоже на тебя не надышится. - Она закусила губу. - Боже мой, ну почему меня никто так не любит? Что со мной не так? Отчего все обращаются со мной как с дерьмом или в упор не видят?
     Ее прорвало, наружу вместе со слезами рвалась вся ее неуверенность в себе.
     - Ведь Эдди я нужна только для того, чтобы пары спустить! Я все надеялась, что он со временем меня полюбит, что будет со мной не только ради постели. Соображать надо было, - горько закончила она упавшим голосом.
     Эйвери притянула ее к себе и обняла. Фэнси попробовала было вырваться, но потом с рыданиями уткнулась ей в плечо, позволив себя утешать. Когда она немного успокоилась, Эйвери отпустила ее.
     - Знаешь, кто должен бы сейчас быть на моем месте?
     - Кто? - Фэнси вытерла лицо тыльной стороной ладони.
     - Твоя мама.
     - Шутишь?
     - Нет. Она нужна тебе, Фэнси. - Эйвери положила ей руку на колено. - И более того, ты ей нужна. Она так старается исправить ошибки, которые насовершала в прошлом. Почему бы не дать ей такую возможность?
     На какое-то время Фэнси задумалась, потом угрюмо кивнула.
     - Что ж, ладно, пусть старушка разок почувствует свою важность.
     Эйвери набрала номер и услышала в трубке сонный голос Джека.
     - Послушай, Дороти-Рей еще не спит? Не могла бы она зайти к Фэнси?
     - А что случилось?
     Эйвери взглянула на губу Фэнси и решила приврать:
     - Ничего. Так, посиделки.
     Меньше чем через минуту Дороти-Рей постучала в дверь. Она была в халате.
     - Что у вас тут, Кэрол?
     - Заходи.
     Увидев лицо дочери, она замерла с прижатыми к груди руками:
     - Ох, малышка моя, что с тобой приключилось!
     Губы Фэнси начали кривиться, из глаз с новой силой хлынули слезы, она протянула руки и слабым, дрожащим голосом позвала:
     - Мамочка!

***

     - ...Оставила их, плачущих друг у друга в объятиях, - отчитывалась Эйвери Тейту несколько минут спустя. - Пожалуй, это самое лучшее, что могло произойти.
     - Не припомню, чтобы Эдди хоть раз так занесло. - К ее приходу Тейт успел раздеться до трусов и в таком виде продолжал мерить комнату шагами и кипятиться.
     - Он изо всех сил стремится помочь тебе победить. И если что-то вдруг начинает угрожать твоему успеху, он взрывается.
     - Да, но ударить женщину! - Тейт недоверчиво покачал головой.
     - А ты давно знал, что он спит с Фэнси?
     - Уже несколько недель.
     - Он сам тебе сказал?
     - Нет. Я просто обратил внимание на кое-какие детали.
     - И ничего ему не сказал?
     - А что я мог ему сказать? Он взрослый человек, да и она тоже. Видит Бог, не он ее совратил и лишил невинности.
     - Да уж, - вздохнула Эйвери. - Но даже при всем своем опыте интимной жизни она очень ранима, Тейт. Он сделал ей больно.
     - Не надо понимать меня превратно. Я ведь его не защищаю...
     - Стой!
     Эйвери подняла руку и прислушалась. В следующую секунду они одновременно ринулись в спальню Мэнди.
     Девочка с отчаянным плачем извивалась на кровати, колотя по ней руками и ногами. Маленькое личико было искажено, по нему струился пот, на губах вздувались и лопались пузыри.
     - Мама! Мама! - выкрикивала она.
     Эйвери инстинктивно потянулась к ней, но Тейт удержал ее за плечо:
     - Нельзя. Возможно, это то самое.
     - Ах нет, Тейт, пожалуйста.
     Он непреклонно покачал головой.
     - Нельзя.
     Эйвери села с одной стороны от Мэнди, Тейт с другой. Оба они молча переживали тот же ад, что царил сейчас в ее подсознании.
     - Нет, нет! - Малышка хватала воздух широко раскрытым ртом. - Мама! Я тебя не вижу. Я не могу выбраться.
     Эйвери посмотрела на Тейта. Сложив ладони лодочкой, он уткнулся в них ртом и носом, но глаза его были прикованы к бьющемуся в муках ребенку.
     Вдруг Мэнди села на постели так резко, будто ее подбросило пружиной. Бурно дыша, она глядела перед собой широко распахнутыми, немигающими глазами, но по-прежнему оставалась во власти кошмара.
     - Мамочка! - заголосила она. - Возьми меня! Мне страшно! Забери меня!
     Тут ее веки затрепетали, и дыхание, пусть еще прерывистое, уже не вырывалось из груди со свистом, словно она пробежала много миль и каждый вздох мог оказаться для нее последним.
     - Мамочка меня нашла, - прошептала она. - Мамочка взяла меня на ручки. - С этими словами она упала навзничь и тут же проснулась.
     Она испуганно переводила прояснившийся взгляд с Эйвери на Тейта и обратно и, наконец, кинулась в объятия матери.
     - Мамочка, ты спасла меня. Вынесла меня из дыма.
     Эйвери обняла Мэнди и крепко прижала к себе. Зажмурившись, она возблагодарила Бога за то, что Он даровал исцеление ребенку, к которому она так привязалась. Открыв глаза, она встретилась взглядом, с Тейтом. Он похлопал ее по щеке и положил руку на голову дочери.
     Та встрепенулась и объявила:
     - Я проголодалась. Можно мне мороженого?
     С облегчением рассмеявшись, Тейт сгреб ее в охапку, а потом высоко подбросил. Она радостно взвизгнула.
     - Конечно, можно. Какого тебе?
     По телефону он заказал мороженое и заодно попросил заменить влажное, перекрученное постельное белье Мэнди свежим. Пока они ждали заказ, Эйвери переодела девочку в чистую ночную рубашку и расчесала ей волосы. Тейт сидел и с удовольствием наблюдал, как она это делает.
     - Мне приснился плохой сон, - деловито объяснила им Мэнди, терзая другой расческой шерстку своего Винни-Пуха. - Но я уже не боюсь, потому что пришла мама и меня забрала.
     Управившись со своим мороженым, она снова захотела спать. Они уложили ее в постель, сели в ногах и подождали, пока она уснет. Т