ы убедился, что все идет по плану
и расписанию. Только... - он снова замолчал и небрежно махнул  рукой,  -  на
самом деле я не считаю, что пропустил что-то очень важное.
   - У тебя просто голова занята другим. Сейчас на чашу весов положено нечто
большее, чем просто открытие очередного  отеля.  Несчастный  случай  изменил
твое мировосприятие. У тебя изменилась система ценностей.
   - Вероятно, так и есть. Или я просто устал. Когда мой отец умер и я  стал
сам вести дела, мне пришлось все  время  требовать  больше,  делать  больше,
работать больше.
   - Подниматься все выше и выше.
   - Да.
   Лила знала историю Адама от Элизабет.
   Адам Кавано унаследовал сеть посредственных мотелей от своего отца. Сразу
после вступления завещания  в  силу  он  их  продал.  На  вырученные  деньги
Кавано-младший выстроил первоклассный отель, который быстро  стал  приносить
прибыль. Теперь его компания  владела  восемнадцатью  гостиницами  по  всему
миру, и везде отели "Кавано" славились своим безукоризненным обслуживанием и
отличными условиями.
   Разумеется, Адам начинал не с нуля. Он унаследовал  приличные  деньги  от
обоих своих родителей, и все-таки, несомненно, своим успехом он  был  обязан
себе самому.
   - Еще до несчастного случая мой образ жизни мне осточертел,  -  признался
Адам своей собеседнице. - Звучит ужасно, правда?
   - Пожалуй, - согласилась Лила с мягкой улыбкой. - Все завидуют тому,  что
ты имеешь.
   - Я это понимаю. И не горжусь своей скукой. Вот только почему  мне  стало
скучно?
   - Ты достиг всего, чего хотел, больше некому  было  бросить  тебе  вызов.
Поэтому ты сам выискивал сложные ситуации, как, например, это восхождение на
гору.
   Адам задумался.
   - Мне теперь  кажется,  что  с  тех  пор,  как  мы  с  Пьером  и  Алексом
планировали это восхождение, прошла целая  жизнь.  Теперь  мне  даже  трудно
представить, как я мог во все это впутаться. Друзья пригласили меня провести
месяц будущей весной у них на яхте в Средиземном море. Никогда раньше  я  не
брал отпуск, но даже если бы я это сделал, перспектива больше не кажется мне
привлекательной.  Я  чувствую  себя  чужим  всему  этому  -  богатым  людям,
быстроходным машинам, экзотическим  блюдам,  шикарным  яхтам,  первоклассным
отелям, красивым женщинам... - Его тяжелый взгляд уперся в Лилу.
   Она молча кивнула. Чуть помедлив, сказала с понимающей улыбкой:
   - Это пройдет, Адам. Ты так себя чувствуешь, потому что все так и есть на
самом деле. Когда ты встанешь  на  ноги,  к  тебе  вернется  твое  привычное
видение мира. А  как  только  это  случится,  ты  снова  закружишься  в  его
водовороте.
   - Я в этом не уверен.
   - Ну конечно, так и будет, - заверила его Лила. - Достижение все новых  и
новых целей у тебя в крови. Страсть к успеху заложена  в  твоих  генах,  это
передалось тебе по наследству, как и черные глаза. Элизабет говорит,  что  у
тебя столько энергии, что  ей  за  тобой  просто  невозможно  угнаться.  Она
говорит, что ты постоянно в движении. Все это к тебе вернется.
   - Но я никогда не буду прежним. Я не имею в виду физически, - добавил он,
заметив, что Лила хочет ему возразить. - Мои мысли о жизни, о людях  никогда
не станут прежними.
   - Это правда, Адам, ты никогда не станешь прежним. Когда-нибудь в далеком
будущем ты даже будешь рад, что с тобой  такое  случилось.  -  Лила  встала,
подошла к нему и откатила его инвалидную коляску  от  стола.  -  Скажу  тебе
честно, Кавано, -  чуть  более  легкомысленно  продолжала  она,  -  вся  эта
философия меня порядком утомила.  Почему  бы  нам  не  пожелать  друг  другу
спокойной ночи?
   - Я не устал.
   - Не спорь со мной... Адам! Что ты делаешь?
   С силой и ловкостью, изумившими Лилу, Адам протянул руку, схватил  ее  за
запястье и притянул к себе. От неожиданности девушка  неловко  плюхнулась  к
нему на колени. Он обхватил ее руками, и Лила оказалась в ловушке.
   - Что я делаю? - серьезно переспросил он. -  А  ты  не  догадываешься?  Я
собираюсь поставить на тебе мое клеймо.
   От этих слов сердце у Лилы  затрепетало,  но  она  сурово  посмотрела  на
Адама.
   - Ты мог причинить себе боль. Такая импульсивность тебе не на пользу.
   - Я действовал совершенно не импульсивно. Я думал об этом  на  протяжении
нескольких дней.
   - О чем это?
   Адам поцеловал ее. Он умел целоваться. От Ориеллы Дэвенпорт  до  Лукреции
фон Как-ее-там у него были  обширные  возможности  для  практики.  Его  губы
прижались к ее губам, язык  ласкал  ее  рот,  но  не  проникал  глубоко.  Он
двигался медленно, чувственно.
   Отвечая на его голодные  стоны.  Лила  вернула  ему  поцелуй.  И  тут  же
спохватилась. Она оторвалась от его жадного рта.
   - Нет, Адам.
   - Да. - Его ищущие губы коснулись ее шеи и двинулись ниже.
   - Это не входит в систему занятий.
   - Это входит в мою систему. - Его шепот только  подогрел  его  самого,  и
Кавано быстрым движением расстегнул застежку  ее  купальника-бикини.  Лифчик
упал Лиле на колени. Адам наклонил голову, потерся щекой о ее полные  груди,
губами прошелся по глубокой ложбинке между ними.
   Лила как-то странно всхлипнула. Этот звук мог означать и удовольствие,  и
сожаление, и чувство вины. Или сочетание всех трех чувств сразу.
   - Адам, пожалуйста, остановись. Ты не понимаешь, что делаешь.
   - Черта с два, я не  понимаю!  -  Он  легонько  куснул  ее  грудь,  потом
прижался к этому месту губами.
   - Ты хочешь меня только потому, что я оказалась рядом.
   - Я просто-напросто хочу тебя.
   - Потому что ты от меня зависишь.
   - Потому что ты чертовски сексуальна.
   - Ты целовал меня и раньше.
   - Это был не поцелуй, а оскорбление.
   - И так все и продолжается. Твои действия укладываются в  схему.  Сначала
ярость, потом увлечение. Ты ошибочно принимаешь зависимость за желание.
   - Желание я никогда ни с чем не спутаю, Лила. - Губы его произносили  эти
слова и одновременно касались ее соска, язык мягко прошелся по нему.
   Лила застонала от наслаждения:
   - Нет, не надо.
   Адам не обратил никакого внимания на ее  слабый  протест  и  начал  легко
посасывать ее сосок.
   - Ты такая сладкая, Лила, - бормотал он, лаская губами  ее  грудь.  -  Ты
везде такая сладкая?
   Пальцы Лилы скользнули в густую шевелюру Адама. Она  собиралась  оторвать
его голову от себя. Но она так и не смогла  на  это  решиться.  Его  теплый,
влажный рот дарил ей  наслаждение,  которого  она  до  сих  пор  никогда  не
испытывала. Огонь желания опалил ей грудь, она почувствовала  прилив  тепла,
принесший ей сладкую и невыносимую боль.
   - Мы совершаем огромную ошибку, Адам.
   - Тогда почему ты меня не остановишь? - Он поднял голову и взглянул в  ее
встревоженные глаза.
   - Не знаю, - прошептала Лила, в ее голосе слышались отчаяние и  смущение.
- Я просто не знаю.
   Еще один поцелуй обжег ей губы.
   - Потому что ты хочешь этого поцелуя так же сильно, как и  я.  И  не  лги
мне. Я тебе не поверю.
   Его губы снова завладели ее ртом,  пальцы  сомкнулись  вокруг  груди.  Он
мягко поглаживал ее, пока их языки боролись. Большие пальцы рук  ласкали  ее
соски, еще влажные от его поцелуев.
   Лила положила руки ему на плечи. На Адаме  не  было  рубашки.  Его  кожа,
знакомая ей даже на ощупь, была теплой и гладкой.  Ей  так  хотелось  обвить
руками его шею и ощутить волосы на его груди своей обнаженной кожей, но  она
устояла перед этим искушением.
   Лила как будто опьянела от страсти, но все-таки она отчетливо осознавала,
что нарушает профессиональную этику, но так  и  не  может  понять,  как  это
случилось и когда она потеряла контроль над ситуацией. Ей просто  необходимо
было вырваться из его рук.
   Лила оттолкнула Адама и встала. Верх  от  купальника  упал  на  узорчатые
плитки террасы. Она наклонилась, чтобы поднять  его,  отвернулась  и  надела
лифчик. Прежде чем снова повернуться к Адаму, Лила  набросила  свою  пляжную
накидку и плотно завернулась в нее,  оставляя  видимой  лишь  узкую  полоску
кожи.
   Не говоря  ни  слова  и  с  профессионализмом,  на  который  только  была
способна, она встала за его коляской и толкнула ее вперед.  В  молчании  они
поднялись в его спальню, и Лила помогла Адаму  перебраться  в  кровать.  Как
только  Кавано  устроился  на  подушках,  она  наконец  набралась  храбрости
взглянуть ему в глаза.
   - Меня тревожит то, что случилось.
   - Тебя возбуждает то, что случилось. Лила коротко вздохнула, прикрыла  на
мгновение глаза и покачала головой, отрицая очевидное.
   - Мы должны об этом забыть.
   - Я не позволю тебе даже попытаться.
   - Мы сделаем вид, что ничего не случилось.
   - Это невозможно.
   - Такое больше никогда не повторится.
   - Черта с два.
   - Если это случится снова, я уйду.
   - Врешь.
   - Спокойной ночи.
   - Сладких снов.
   Лила вышла из спальни Адама и отправилась  к  себе.  Ее  чувства  были  в
смятении. Лунный свет, льющийся  в  широкое  окно,  напоминал  расплавленное
серебро. Ее босые ноги утопали в ласкающем ворсе  великолепного  ковра.  Она
осторожно, словно боясь потревожить что-то хрупкое и драгоценное,  что  было
заключено в ней самой, присела на самый краешек своей огромной кровати.
   Лила смотрела вокруг и ничего не видела. Она  подняла  руку  и  коснулась
пальцами губ.  Они  распухли.  Девушка  провела  языком  по  нижней  губе  и
почувствовала вкус Адама.
   Веки ее опустились, и против своей воли она страстно застонала.  Лила  не
могла поверить, что такое могло произойти.  Нет,  это  не  правда,  это  все
несерьезно, это случилось не с ней. Еще несколько недель назад  Лила  Мэйсон
могла бы поклясться самым дорогим, что  у  нее  есть,  что  она  никогда  не
влюбится в своего пациента. Это правило стояло под первым номером в  кодексе
ее профессионального поведения.
   И вот она сидит тут в полном смятении, нервы натянуты до предела,  и  она
ничего не может с этим поделать.
   Никогда раньше с ней такого не случалось. Да, она свое  получила.  Далеко
не одна шаловливая рука пыталась пробраться ей под  юбку,  пока  она  делала
массаж. Многочисленные пациенты, думающие, что они в нее влюблены, старались
не упустить своего, и все потому, что ее руки так  часто  прикасались  к  их
телу. Лила хладнокровно отметала эти неосторожные прикосновения, не обращала
на них внимания, считая издержками профессии, и мгновенно об этом забывала.
   Но этого ей не  забыть.  Скорее  всего  никогда.  И  уж  конечно,  ей  не
избавиться от этих воспоминаний к завтрашнему дню. Ей так  хотелось  сделать
вид, что ничего не было.  Более  того,  ей  хотелось  забыть  о  собственных
ощущениях. Но это произошло. Адам  имел  над  ней  власть.  И  отрицать  это
невозможно. Ее тело, ее  грудь,  ее  губы  не  дадут  ей  забыть  того,  что
случилось.
   Лила расстегнула лифчик и посмотрела на свою грудь. Да, все случилось  на
самом деле, никакой игры воображения. Его заросшие за день щеки и подбородок
оставили заметные  следы  на  ее  нежной  коже.  Соски  все  еще  оставались
розовыми, влажными, мягкими. Она осмелилась прикоснуться к себе.
   И тут зазвонил телефон на ночном столике. Лила подпрыгнула, словно в  нее
выстрелили. Схватив трубку, она с трудом выговорила:
   - Ну что еще? - И тут же опомнилась. - Я хотела сказать:  алло?  То  есть
это резиденция Кавано.
   - Лила? Что случилось?
   - А что случилось? Сейчас я тебе  расскажу,  что  случилось,  -  капризно
воскликнула  она.  -  Ты  меня  разбудила,  вот  что  случилось.   Ты   хоть
представляешь, сколько у нас сейчас времени?
   - Нет. А который час?
   - Не знаю, черт побери. Уже поздно, и этого достаточно.
   - Прости, пожалуйста. - В голосе Элизабет слышалось искреннее  раскаяние.
- Но я хотя бы звоню с добрыми вестями.
   - Ребенок родился? - У Лилы немедленно изменилось настроение.
   - Нет, пока нет. Доктор говорит, что осталось еще несколько недель.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Как дирижабль.
   - Я сообщу в ассоциацию воздухоплавания твою фамилию и телефон. Возможно,
ты им пригодишься.
   - Как Адам?
   - Он... Он.., гм.., отлично. Да, отлично.
   - Ему лучше, он окреп?
   Лила громко сглотнула, вспомнив то, что упиралось в ее бедра,  когда  она
сидела у него на коленях.
   - Ну, гм, определенно он стал крепче.
   - Вы еще там друг друга не поубивали?
   - Не совсем. Но мы близки к этому.
   - Вот поэтому я и звоню. Мы наконец нашли тебе замену. Лила окаменела:
   - Замену?
   Повисла пауза. Потом Элизабет недоуменно переспросила:
   - Я правильно набрала номер? Это моя  сестра  Лила  Мэйсон,  методист  по
лечебной физкультуре, работающая  сейчас  на  магната  гостиничного  бизнеса
Адама Кавано?
   - Прости меня, Лиззи. - Лила потерла висок. - Я понимаю,  что  мои  слова
звучат глупо. Мы так давно с тобой об этом говорили. Я почти об этом забыла.
   - Забыла?! - недоверчиво переспросила Элизабет. - Ты была так  решительно
настроена.
   - Я была... То есть я и сейчас настроена решительно. -  Лилу  еще  больше
беспокоила собственная реакция.  Ее  совершенно  не  обрадовало  известие  о
нашедшейся замене. Но вот об этом Элизабет точно не следовало знать,  и  она
раздраженно поинтересовалась:
   - Почему ты так долго искала?
   - Мы обратились за помощью к менеджеру той клиники, где ты  работаешь,  и
она назвала нам несколько фамилий. Мы со всеми побеседовали, но я как-то  не
могла представить, что Адам с  кем-то  из  них  поладит.  Но  вот  вчера  мы
говорили с мужчиной средних лет. У него отличные рекомендации.  Мы  с  Тедом
пришли к выводу, что этот человек отлично справится  с  работой.  Он  готов,
хочет и может немедленно приехать. Если скажешь, он будет у вас завтра же.
   - Понятно.
   - Что-то я не слышу радости.
   - Я рада, но... Ты сказала - мужчина средних лет?
   - Ему за пятьдесят.
   - Гм.
   - Лила, что-нибудь не так?
   - Нет, я просто плохо соображаю.  Ты  же  меня  разбудила,  помнишь?  Мне
требуется время, чтобы все переварить.
   Да, действительно, ей потребуется время,  чтобы  понять,  почему  она  не
прыгает от радости при известии о том, что появилась возможность  завтра  же
покинуть дом Адама Кавано.
   Во-первых, они с Адамом, кажется, уже привыкли друг к другу.
   Во-вторых,  они  с  Адамом  широкими  шагами  двигаются  к  его   полному
выздоровлению.
   И, в-третьих, они  с  Адамом  только  что  обнимались  в  его  инвалидной
коляске.
   Лила постаралась честно решить, какая именно из трех причин не  позволяет
ей оставить Адама именно сейчас. Это правда, что ей хочется увидеть, как  он
начнет ходить. Она хотела быть свидетельницей его первых шагов. Ей  хотелось
вместе с ним  пережить  победу  над  недугом.  И  она  хотела  еще  раз  его
поцеловать.
   Но этого не случится. Лила  этого  не  допустит.  Поступок  Адама  -  это
классический пример из учебника. Но то, что заставило ее  поцеловать  Адама,
совершенно абсурдно, и поверить в это невозможно. Именно поэтому ей  следует
считать сегодняшний случай просто помутнением рассудка и сделать все,  чтобы
такое больше не повторялось.
   Но если так, тогда просто глупо все бросать из-за  одного  недоразумения.
Если Адаму придется привыкать к новому методисту, это  может  отбросить  его
назад. Хорошо ли это будет  для  пациента?  Нет.  А  должно  ли  ее  решение
основываться на том, что лучше всего для пациента? Несомненно.
   - Мне не нужна замена.
   - Что? - Лила повторила свое заявление, на этот раз уже более уверенно. И
Элизабет взорвалась:
   - Да ты понимаешь, сколько времени и сил  мы  с  Тедом  потратили,  чтобы
найти другого методиста?
   - Я понимаю и прошу меня простить.
   - Ты могла хотя бы сообщить нам, что передумала.
   - До этой самой секунды я и сама об этом не подозревала.  Честное  слово,
Лиззи. Прости меня. И извинись за меня перед Тедом.
   Элизабет утомленно вздохнула:
   - Все в порядке. Честно говоря, эти собеседования помогли  мне  скоротать
время. Признаюсь, что мы с Тедом не проявили должного энтузиазма. Мы  всегда
считали, что ты самый лучший специалист. И мы оба рады,  что  Адам  в  твоих
надежных и способных руках.
   "Руки Адама тоже способны на многое, -  некстати  подумала  Лила.  -  Вот
только надежны ли они?" При одной только мысли о его ласках у нее повлажнели
ладони.
   - Ладно, Лиззи, если это все, то я отправляюсь обратно в постель.
   -  Ты  уверена,  что  с  тобой  все  в   порядке?   Ты   как-то   странно
разговариваешь.
   - Со мной  все  отлично.  Обними  за  меня  ребятишек.  И  поцелуй  моего
красавчика-зятя. Пока. - Лила  быстро  повесила  трубку  и  отдернула  руку,
словно телефон мог заподозрить ее в неискренности.
   Но от своей  совести  ей  не  так  легко  было  убежать.  Укладываясь  на
прохладные простыни, она поздравила себя с тем,  что  поступает  благородно,
раз решает испить чашу до дна.
   Но в глубине души она понимала, что ее мотивы сугубо эгоистичны и  ничего
общего с благородством не имеют.

Глава 7

   - Ты всегда спишь голая?
   - М-мм?
   - Ты всегда спишь голая?
   Лила лениво потянулась под  атласной  простыней,  потом  широко  зевнула,
медленно открыла глаза. И буквально подскочила на кровати.
   - Адам?!
   - Ты еще помнишь, как меня зовут?
   Я польщен.
   Лила убрала с лица спутанные пряди  волос,  судорожно  натянула  на  себя
простыню, придерживая ее на всякий случай локтем.
   - Что ты делаешь в моей спальне? Как ты сюда попал?
   - Ты так и не ответила на мой вопрос.
   - Какой вопрос?
   - Всегда ли ты...
   - Да! А теперь расскажи, как тебе удалось  заставить  Пита  пустить  тебя
сюда.
   - Пит даже не знает, что я здесь. Я все сделал сам.
   Лила свесилась с кровати и увидела, что Адам сидит в инвалидной коляске.
   - Ты сам пересел с кровати в кресло?
   - Ты мной гордишься?
   - Разумеется, горжусь. - Она просияла радостной улыбкой, которая, правда,
мгновенно увяла. - Но это все равно не ответ на мой вопрос. Что ты делаешь в
моей спальне?
   - Я посягаю на твое личное пространство?
   - Именно так. Не будешь ли ты так любезен выйти отсюда?  -  И  тут  вдруг
Лила вспомнила еще кое-что. - Откуда ты узнал, что я сплю голая?
   - Я заглянул под простыню. - Девушка недоверчиво уставилась на него,  рот
у нее приоткрылся. Адам не выдержал и расхохотался:
   - На самом деле твой купальник валяется на полу,  а  на  твоих  плечах  я
что-то не заметил бретелек ночной рубашки.
   - Ах вот оно что! Что ж, если вы будете столь любезны, мистер  Кавано,  -
ледяным кивком Лила указала на дверь,  -  то  я  хотела  бы  принять  душ  и
одеться.
   - Я тебе кое-что принес. - Лила уже заметила цветы, но не сразу поняла их
назначение. Адам надел гирлянду из светлых  плюмерий  ей  на  шею.  -  Добро
пожаловать на Гавайи, Лила.
   - Ты опоздал на несколько недель, Адам!
   - Ну что ты цепляешься к мелочам? Лила опустила голову  и  посмотрела  на
нежные душистые лепестки и с благоговением прикоснулась к ним. Они  влажным,
холодным ожерельем обвивали ей шею.
   - Спасибо, Адам, они так красивы!
   - Ты же знаешь, что следует за поднесением  гирлянды?  -  Девушка  быстро
взглянула на него и опустила веки. Вокруг глаз  Адама  разбежались  морщинки
смеха. - Ага, вижу, что знаешь.
   - Мы пропустим эту часть церемонии.
   -  Но  именно  из-за  этой,  как  ты  выразилась,  "части"   традиция   и
просуществовала так долго.
   Обхватив голову Лилы ладонями, Адам притянул ее  к  себе  и  поцеловал  -
медленно, со знанием дела.
   - Но ты сам не следуешь традиции, - напомнила ему Лила.  -  Мне  кажется,
что она предполагает поцелуи в щеки.
   - Обычно это так.
   - А я-то думала, что ты никогда не нарушаешь традиций.
   - Пока дело не касается твоего рта и моего языка.
   И Адам поцеловал ее снова, прежде чем Лила успела остановить его. Наконец
она собралась с силами:
   - Уходи! Мне нужно встать и одеться. Его глаза  скользнули  по  простыне,
которая едва скрывала очертания ее пышной груди.
   - Мне кажется, ты и так неплохо выглядиш