лэнси. Появление Уинстона было для ее сводного брата настолько неожиданным, что тот даже не заметил, как Уинстон выхватил мешочек у него из-за пояса.
     Где-то выкрикивали ее имя. Как сквозь туман, она увидела, что Росс и Ма бегут к ней через лес. Они приближались.
     Не сознавая, что делает, Лидия взяла из руки Уинстона бархатный мешочек и сунула в карман платья. Как раз в этот момент Росс подбежал к ней.
     - Лидия! - громко закричал он и осекся, увидев, что она склонилась над телом Уинстона.
     - Господи спаси! - запричитала Ма за его спиной. Она повернулась, закрывая собой тропинку. - Уведите детей обратно в лагерь. Не стоит им смотреть.
     Лидия подняла на Росса мокрые от слез глаза. Росс стоял неподвижно и смотрел на растрепанные волосы жены, рассыпавшиеся по спине, на разорванное на груди платье, на синяки и царапины на ее шее. Он почувствовал, что дикое рычание сейчас вырвется из его груди. Вокруг стояли люди. Он протянул руки и поднял ее на ноги.
     Она не могла стоять и оперлась на его плечи.
     - Прикройся, - резко сказал он ей на ухо.
     Не понимая, чем вызван его гнев, Лидия посмотрела на него беспомощно. Он резко запахнул на ее груди разорванные края платья.
     - Миссис Коулмэн, что случилось?
     Грейсону пришлось повторить свой вопрос несколько раз, прежде чем он дошел до ее оцепеневшего от шока сознания. Почему Росс смотрит на нее так сердито? Неужели он не понимает, что это его она пыталась защитить? Мой друг только что погиб из-за меня, - хотелось ей крикнуть в его холодное, застывшее, как маска, лицо.
     Мистер Грейсон и другие молча ждали ее ответа.
     - Что? А, этот человек... Я шла, этот человек...
     - Какой человек? Вы видели его раньше?
     Она посмотрела на мистера Грейсона так, как будто впервые видела его. Почему он так беспокоится о Клэнси? Уинстон Хилл убит. Он давал ей книги. Росс помогал ей читать эти книги.
     - Ах... нет, нет - промолвила она, пожимая плечами. - Он напал на меня. Мистер Хилл... - Ее голос задрожал. - Мистер Хилл пытался помочь мне.
     - Хватит, джентльмены, - сказала Ма, подходя к Лидии и обнимая ее. - Я позабочусь о Лидии. Кажется, кто-то задался целью мстить нашему каравану. Вы бы лучше попытались догнать его. Он, вероятно, недалеко ушел.
     Никто не обратил внимания на подошедшего Мозеса. Он стоял среди остальных и смотрел на тело своего бывшего хозяина, своего друга. Он помнил день, когда Уинстон родился. В большом доме был праздник. Он тогда был просто мальчик-слуга, но сразу привязался к ребенку. Он всегда любил его, потому что Уинстон относился к нему как к человеку. Не как к черному рабу.
     Грейсону казалось, что вся тяжесть мира обрушилась на его плечи.
     - Я думаю, нам нужно перенести мистера Хилла в лагерь, - сказал он.
     - Я отнесу его. - С завидным достоинством Мозес подошел и опустился на колени перед телом Уинстона. Осторожно, как мать своего ребенка, он взял тело на руки, выпрямился и понес его к фургону. Единственным свидетельством его сердечной боли были слезы, застилавшие ему глаза.
     Когда Лидия оказалась в фургоне Лэнгстонов под неусыпным наблюдением Ма, ее опять охватило горе и отчаяние. Сначала Люк, теперь Уинстон. Они погибли из-за нее. Она просто ничтожество. Не стоит мизинца ни одного из них.
     - Где Росс? - спрашивала она. Где он? Почему он смотрел на нее с такой ненавистью? Знает ли он о Клэнси?
     - Он разыскивает того, кто на тебя напал, и я подозреваю, что это и есть убийца Люка. Вот, выпей чаю.
     - А что с Ли?
     - Анабет уже уложила его спать. Ты тоже попытайся уснуть и забыть обо всем, что случилось.
     - Я не могу. Это я виновата в их смерти.
     - Ты говоришь чепуху, Лидия. Ты не виновата.
     Она никак не могла успокоиться, и Ма в конце концов оставила ее одну. Лидия плакала, пока не выдохлась и не задремала.

***

     На следующее утро они похоронили мистера Хилла. Лидия с сухими глазами стояла рядом со своим неумолимым мужем. Она больше не могла плакать. Они не разговаривали между собой.
     Никто не обвинял ее. Ей скорее сочувствовали, считая, что ей повезло, что ее тоже не убили.
     - Или хуже того, - перешептывались женщины. Их сочувствие делало Лидию еще несчастней. Она была достойна обвинений, а не сочувствия. Росс не говорил ничего.
     Караван в тот же день отправился дальше. До цели было слишком близко, чтобы задерживаться в пути еще на день. К тому же страх опять поселился в их душах после второго убийства.
     Мозес правил фургоном Хиллов, как он делал это всегда. Все старались обходиться с ним поласковей. В тот вечер он подошел к фургону Лидии.
     - Мне так жаль, Мозес, что так получилось.
     - Не плачьте, Лидия. Уинстон сам предпочел бы такую смерть. Он был очень болен, и ему казалось, что медленная смерть от слабости не имеет смысла. Лучше уж так.
     - Он мне сказал то же самое, - прошептала она с надеждой, хватаясь за все, что могло облегчить ее горе. - Он сказал мне так перед смертью.
     - Он всегда думал о вас. И если он умер, защищая вас, то именно так он хотел умереть.
     - Спасибо, Мозес. - Она взяла его руку и благодарно сжала в своих.
     Лидия пригласила его поужинать с ней и Россом, но Мозес отказался, вернувшись в фургон, в котором они жили с Уинстоном. Когда Росс пришел ужинать, он был все так же молчалив и погружен в раздумья, каким он был с момента, когда увидел Лидию, склонившуюся над окровавленным телом Уинстона. Они молча поели. Она едва могла видеть его глаза под нахмуренными бровями, но знала, что на нее он не смотрит. Это было как в начале их совместной жизни, как будто ее вид был ему неприятен.
     Когда они вернулись в фургон, ее нервы были на пределе. Клэнси почти изнасиловал ее - теперь она знала значение этого слова. На ее глазах умер друг. Разве она не заслуживает хоть немного сочувствия?
     Безразличие Росса приводило ее в бешенство. Он совсем не хочет считаться с ее чувствами. Уложив Ли, она повернулась к Россу, готовая заставить его рассказать, из-за чего он злится. Росс сворачивал свой матрас.
     - Что ты делаешь? - Они уже много недель не спали отдельно.
     - Собираюсь спать снаружи.
     В горле у нее пересохло.
     - Останься здесь, со мной... и с Ли. - Он продолжал сворачивать постель, не глядя на нее. Она не могла признаться, как ей будет не хватать тепла его рук. Она нашла другой аргумент:
     - Этот человек все еще может бродить вокруг. Мне будет спокойней, если ты останешься тут.
     Повернувшись к ней спиной, он двинулся к выходу. Затем обернулся, бросил на нее неприязненный взгляд и презрительно засмеялся.
     - Лидия, даже дураку понятно, что ты прекрасно можешь постоять за себя.
     Он вышел. Это равнодушие и самодовольное выражение его лица вывели ее из себя. Она бросилась за ним.

XIX

     Она бросилась вслед за Россом, схватила его за руку и развернула лицом к себе. Если бы этот ее порыв не явился для него полной неожиданностью, ей бы никогда не удалось его остановить. Но она застигла его врасплох, более того - он никак не ожидал увидеть столь яростный блеск в ее янтарных глазах.
     - Что ты хочешь этим сказать, Росс Коулмэн? Скажи мне, почему ты не смотришь на меня, почему ты не прикасался ко мне со вчерашнего дня? Умоляю тебя, скажи мне!
     Росс швырнул на пол свернутую постель, как бы бросая перчатку, и упер руки в бедра.
     - Ладно, я скажу тебе, - произнес он.
     Ли спал, соседи были неподалеку, и ему приходилось говорить вполголоса. Но это не уменьшало его злости - голос его просто дрожал от ярости.
     - Мне не понравилось, что я нашел свою жену в лесу в обществе другого мужчины, а платье ее было расстегнуто, а груди торчали на всеобщее обозрение, черт побери. Мне жаль, что Хилл убит, ужасно жаль. Но, черт тебя раздери, в конце-то концов, что ты там с ним делала?
     - Ничего! - отчаянно выкрикнула она. - Я была одна. Просто прогуливалась. Отдыхала от жары. - Ей была невыносима мысль, что приходится его обманывать, но ведь нельзя же позволять ему думать, что у нее с Уинстоном там было назначено тайное любовное свидание. - Уинстон оказался там как раз вовремя. Неужели ты не понимаешь, что со мной случилось бы, если бы он не остановил этого типа?
     У Росса заходили желваки на скулах.
     - Что ж, меня это не удивило бы. Ты именно так действуешь на мужчин, и ты это прекрасно знаешь. Хилл и сам был влюблен в тебя, и если бы только он не был таким утонченным джентльменом-южанином, он давно бы уже переспал с тобой. Хэл Грейсон смотрит на тебя телячьими глазами. Каждый мужчина в этом караване прерывает работу и пялится на тебя, когда ты проходишь мимо. И даже у Буббы Лэнгстона в штанах вырастает шишка, когда ты ему улыбаешься. Им всем до смерти хочется тебя лапать. И не надо делать вид, что тебя это удивляет. - Он презрительно усмехнулся, увидев, что она в ужасе отшатнулась от него. - Ты знаешь, что это правда. - Он крепко ухватил ее за плечи и поднял так, что ее лицо оказалось на расстоянии не более дюйма от его. - Ты сама напрашиваешься на это. - Слова слетели с его губ со свистом, подобно рассекающей воздух рапире.
     Лидия пристально смотрела в это суровое лицо обвинителя, и наконец смысл всего сказанного дошел до нее. Удар был силен - слезы гнева наполнили ее глаза. Она отбросила его руки и отступила назад, как шипящая от ярости кошка.
     - Откуда вам знать об этом, мистер Коулмэн? Мистер Коулмэн Добродетельный, женатый на чистой, как лилия, Виктории. Откуда вам знать хоть что-нибудь обо мне, о том, что я чувствую, о том, что я такое? Вы ничего не знаете! - закончила она громким шепотом.
     Росс как завороженный наблюдал за этим превращением. Волосы обрамляли ее голову наподобие венка, отблески фонаря играли в них. Глаза ее гипнотически мерцали - так мерцает огонек в ночи.
     - Я сама напрашивалась, когда мой сводный брат изнасиловал меня?
     - Твой...
     - Да, мой сводный брат. Не кровный, нет. Его папаша был женат на моей маме. И когда старик умер и рядом не осталось никого, кто бы велел ему оставить меня в покое, он овладел мною. В первый раз это случилось в хлеву, где мы держали несчастную скотину, которая была на той жалкой ферме. И место было подходящее, потому что я и сама почувствовала себя скотиной. Он застал меня врасплох и швырнул на навоз. Он сделал мне больно. У меня все ноги были в крови, когда он кончил свое дело, а на груди - следы его зубов. На той самой груди, вид которой тебя так возмутил вчера. И... О Боже! Да разве тебя это волнует!
     Она закрыла лицо руками и опустилась на пол фургона - нахлынувшие волной воспоминания вновь заставили ее погрузиться в пучину страданий.
     - Это было мерзко, так мерзко! Я мылась и мылась, оттирала и выскребала себя снаружи и изнутри, но все никак не могла избавиться от ощущения чего-то нечистого.
     Росс, безотрывно глядя ей прямо в глаза, носком сапога зацепил табурет и подвинул к себе. Его гнев, столь яростный еще мгновение назад, вдруг куда-то исчез - так обвисают паруса, когда внезапно наступает штиль. Он сел, сжав руки и прикусив зубами костяшки больших пальцев. Ее жалкий вид потряс его.
     - Так ты забеременела от своего сводного брата?
     Лидия безучастно кивнула - гнев и силы покинули и ее тоже. Она отрешенно уставилась в пространство.
     - Когда мне не удавалось убежать от него или не хватало сил бороться с ним, он снова делал со мной это.
     - Ты могла вообще убежать оттуда, - тихо сказал Росс. Она горько усмехнулась, откинула со лба прядь волос и воззрилась на него.
     - Мама была больна. Старик многие годы выжимал из нее все соки, обращался как с рабыней и даже никогда не кормил досыта. Когда он умер, она слегла и больше уже не выздоровела. Если бы я убежала или убила себя - а эта мысль мне много раз приходила в голову, - мой сводный брат просто уморил бы ее голодом или задушил бы во сне. И уж конечно, он не стал бы о ней заботиться. Я была вынуждена остаться.
     Лидия судорожно мяла в руках ткань платья.
     - Когда мама узнала, что у меня будет ребенок, она плакала целыми днями. Она встала с постели и пригрозила, что убьет его за то, что он со мной сделал. Он расхохотался и ударил ее. Она упала. Потом она плакала еще больше, обвиняя себя во всем, что случилось. Через несколько недель она умерла. Она просто однажды вечером уснула и больше не проснулась. - Лидия не обращала внимания на слезы, которые проложили на ее щеках искрящиеся дорожки. - Я ушла на следующее утро и много недель скиталась где попало, перебиваясь тем, что могла найти. Одна фермерская семья была очень добра ко мне. Они кормили меня, и я пожила у них какое-то время, но потом... мне пришлось уйти. Я шла и шла, пока не упала, чтобы родить. Ты знаешь остальное.
     Лидия замолчала - ей пришло в голову, что мечтам о лучшей жизни настал конец. Росс больше никогда не пожелает ее теперь, когда он узнал о ее прошлом.
     В своем рассказе она умолчала о том, как Клэнси ее тогда нашел. Доброму фермеру и его жене она сказала, что ее муж умер и она пытается вернуться домой к родителям до того, как родится ребенок. Клэнси явился вслед за ней и сообщил им, что она его неверная жена. Она убежала, но не успела пробежать и мили, как он настиг ее. Она пыталась бороться. Он упал и ударился виском о камень. Она решила, что он мертв. Что же Росс скажет теперь, если она откроет ему, что ее презренный сводный братец до сих пор домогается ее?
     Они сидели в напряженном молчании. Наконец он, слегка поерзав, глубоко вздохнул и произнес:
     - Я был преступником, Лидия.
     Это она меньше всего ожидала от него услышать. Она подняла голову и посмотрела на него. Отчаяние на ее лице сменилось ужасом.
     - Преступником? - повторила она. Она, конечно, знала об этом. Она ведь видела объявление. Чему она не могла поверить - так это тому, что он ей в этом признается. Разве это не знак доверия?
     - Я был в банде братьев Джеймс. Совершал налеты на поезда. Стрелял в людей. Нескольких убил. - Он говорил отрывисто, но она чувствовала, как внутри него словно бы отворяются шлюзы. Он столько лет хранил эту тайну и теперь хотел выговориться.
     - Расскажи мне все, - мягко попросила она.
     - Моя мать была шлюхой, - грубо выпалил он и метнул взгляд на Лидию, чтобы проверить ее реакцию. Он не раз представлял себе, как сообщает это Виктории, он представлял себе, какой ужас будет написан у нее на лице, как побледнеет оно, как задрожат губы, как в ужасе она закроет глаза. На лице Лидии он не прочел ничего подобного. Она только выжидательно смотрела на него. Он решил выразиться еще более грубо, быть может, он захотел проверить, насколько хорошо она его понимает. - Пойми меня. Она была жирной, ленивой, грязной шлюхой.
     Если ее лицо что-то и выражало, так только нежность и сострадание.
     - Ты любил ее?
     К своему стыду, он обнаружил, что этот вопрос чуть было не заставил его расплакаться. Он ответил, словно бы стараясь заглянуть внутрь себя:
     - Я хотел любить ее. Боже, как я этого хотел! Может быть, я и любил ее. Когда я был совсем маленьким ребенком, я хотел, чтобы она любила меня, но... - Он поежился, как бы пытаясь отогнать воспоминания, и выпрямился. - Я был лишь досадной случайностью в ее жизни, и она никогда не позволяла мне об этом забыть.
     - А твой папа?
     - Я так и не знаю, кто это был! - Он невесело рассмеялся. - Да и она не знала. Я даже не знаю точно, когда у меня день рождения. Мадам, содержательница борделя, позволяла мне находиться в задней комнате вместе с барменом, а тот колотил меня каждый раз, когда я раскрывал рот. Дейзи - так ее звали, так вот, она никогда не позволяла мне называть ее мамой. Она работала всю ночь, а днем отсыпалась. Я был по большей части предоставлен сам себе, шатался по улицам города, нарывался на неприятности, воровал, разбивал окна - в общем, делал все, что сходило мне с рук. И у меня это ловко получалось - я всегда выходил сухим из воды. Потом мне это надоело. Я нашел работу в платной конюшне. Именно там я научился обращаться с лошадьми. Когда мне было лет четырнадцать, Дейзи умерла.
     - Как?
     - Однажды утром она проснулась с болью в животе. И боль не проходила. Старый док сказал, что это воспаление и он ничего поделать не может. К полудню следующего дня она умерла.
     Мадам вышибла меня. Работа в конюшне мне тоже к тому времени надоела. Я рассудил так: что бы я теперь ни сделал, в глазах всех жителей города я навсегда останусь сыном шлюхи Дейзи. Так зачем лезть из кожи вон, чтобы стать лучше? К тому времени я накопил богатый опыт в игорном зале борделя. Я научился пить, сквернословить, играть в покер. И еще я очень хорошо умел постоять за себя.
     Я украл лошадь у своего хозяина и смылся из города. Я скитался там и сям, в основном занимаясь всякими темными делишками. Первый человек, которого я убил, обвинил меня в том, что я жульничаю при игре в покер. Он вытащил пистолет, когда я обозвал его поганым вруном. Но я вытащил свой пистолет быстрее.
     - А ты жульничал?
     Он печально улыбнулся:
     - Конечно. Кажется, ставка была - пять долларов. Я убил человека за какие-то жалкие пять долларов. - Он мрачно взглянул на нее и продолжал:
     - Мне было около двадцати, когда разразилась война. Я вступил в партизанский отряд. Это было похоже на праздник. Я мог красть и убивать, и у меня было на это благословение армии Конфедерации. И при всем том я был хорошим солдатом. Люди, которым безразлично, жить или умереть, всегда отчаянно рискуют и обычно остаются в живых. Умирают, как правило, люди благородные, - задумчиво произнес он. - Но война закончилась, и такому бандиту, как я, ничего не оставалось, как продолжать свое дело до тех пор, пока кто-нибудь не окажется удачливее его. Однажды вечером в салуне у меня была стычка с одним человеком, и я одержал верх. Там был Коул Янгер, он видел, как я обращался с оружием, и предложил познакомить меня с Джесси и Фрэнком. Так я присоединился к их банде.
     Она не знала людей, которых он назвал, но поняла, что это знаменитые преступники.
     - Я пробыл с ними около двух лет. Потом мы совершили налет на банк - дело поначалу обещало быть легким. Слишком рьяный помощник шерифа позволил убить себя в перестрелке. Мне пришлось вернуться, чтобы посадить на свою лошадь одного из Янгеров - его лошадь была убита. Кто-то - думаю, шериф - тяжело меня ранил. Я был единственным, кто был ранен серьезно. Им пришлось бросить меня в лесу, чтобы оторваться от погони.
     - Они бросили тебя?
     - Они были вынуждены. - Он пожал плечами. - Если бы это был один из них, то я бы поступил точно так же.
     - Но ты мог умереть!
     Он рассмеялся над ее наивностью.
     - К этому всегда надо быть готовым. Я и должен был умереть. Лидия, мое настоящее имя - Сонни Кларк. Так вот, Сонни Кларк умер в тот день где-то в горах Теннесси.
     Выражение ее лица показало, что она все поняла.
     - Там тебя и нашел Джон Сакс?
     - Я точно не помню. Я очнулся много дней спустя в его хижине. Как-то, Бог его знает как, с помощью снадобий, которые он заставлял меня пить, с помощью всех этих гнусно воняющих припарок, которые он прикладывал к моим ранам, ему удалось вытащить меня из пасти смерти, и через несколько месяцев я снова мог передвигаться. Помнишь шрам у меня на груди? - спросил он. Она кивнула. - Пуля прошла навылет. Как она не задела сердце и легкое, я не знаю и никогда не узнаю.
     Мозг ее напряженно работал, пытаясь домыслить все остальное.
     - Ты сменил имя?
     - Сакс сам предложил мне это. Пока я был без сознания, он состриг мне волосы, чтобы обработать рану на голове. - Лидия содрогнулась, подумав о том, как он истекал кровью. И не успели они оба это заметить, как она уже сидела у него между колен, положив руки ему на бедра. - У меня отросли усы и борода. Бороду я сбрил, но с усами я выглядел старше и был непохож на себя прежнего. Я проработал у него почти год, провел там всю зиму. Когда я от него уехал, я был уже другим человеком.
     Он легонько теребил ее волосы пальцами. Ее щека покоилась у него на бедре.
     - Я из