застучала у нее в висках, когда она мысленно следовала по дому за болезненно
худенькой девочкой с непокорными рыжими  волосами  и  торчащими  из  широких
шортов бледными худыми ногами в новеньких синих кроссовках,  в  которых  она
могла бесшумно ходить по коридору, где со стен на нее  смотрели  ее  детские
рисунки в дешевых рамках. - Они были в своей спальне.
   Алекс заскрипел стулом. Не отрывая глаз от клетчатого рисунка на клеенке,
Кэт чувствовала, что он оперся локтями о стол и наклонился вперед. Она долго
и сосредоточенно водила острием ножа по одной  из  сторон  синего  квадрата,
словно ребенок, не умеющий закрасить картинку точно по линии рисунка.
   - Мои родители лежали в кровати. Я решила, что они легли отдохнуть,  хотя
день был не воскресный. И только  спустя  несколько  секунд  я  поняла,  что
означали красные пятна на постельном белье. Меня охватил ужас,  я  в  панике
бросилась к соседям, отчаянно крича, что с моими родителями случилось что-то
страшное.
   - О Господи, - прошептал Алекс. - И что это было? Ограбление?
   Кэт бросила нож на стол.
   - Нет. Папа застрелил и себя, и маму. В голову. Она посмотрела на него  с
тем  же  вызовом,  с  каким  когда-то   встречала   инспекторов   по   делам
несовершеннолетних,  готовая  дать  отпор  любым  проявлениям   жалости.   -
Следующие  восемь  лет  я  провела  в  различных  приемных  домах,  пока  не
повзрослела настолько, что стала сама отвечать за себя.
   - И что ты делала?
   - Когда?
   - Когда закончила школу? Где ты работала?
   - Твой салат станет невкусным.
   - Продолжай. - Он подцепил вилкой листок латука, с которого капал соус из
пахты, но не положил его в рот, пока она снова не заговорила.
   - После школы я получила место  машинистки  на  большой  производственной
фирме. Но я не могла выдвинуться. Повышения по службе  давались  за  выслугу
лет, а не за квалификацию. Это было столь же несправедливо,  как  и  система
приемных домов.
   - А что в ней было не правильного?
   - А что правильного? - Кэт положила на стол свою вилку и  замахала  перед
собой руками, как будто стирая только что сказанное. - Нет, неверно. Слишком
большое обобщение. Большинство приемных родителей многим  жертвуют  и  много
дают своим приемным  детям.  В  реформировании  нуждаются  не  они,  а  сама
концепция приемных домов.
   - Но ведь это лучше, чем помещать детей в сиротские приюты.
   - Знаю. - Решив, что съела достаточно салата, она  отодвинула  тарелку  в
сторону. - Но приемный дом - вещь временная,  и  ребенок,  особенно  ребенок
постарше, прекрасно это понимает. Это действительно похоже  на  дом,  и  это
хорошо. Но это не твой дом. Тебе позволяют здесь жить, но недолго. Ты просто
гостишь, пока не  станешь  слишком  взрослым,  или  не  сделаешь  что-нибудь
плохое, или не изменятся обстоятельства, и тогда тебя переведут куда-то еще.
Ты начинаешь осознавать то, что лежит в основе этой системы:
   "Никто не любит тебя настолько, чтобы хотеть оставить у себя навсегда". И
скоро ты начинаешь думать, что недостоин любви, и начинаешь жить так,  чтобы
оправдать самые худшие ожидания окружающих  -  и  реальные,  и  мнимые.  "Вы
думаете, меня нельзя любить? Ну так  получайте  же!"  В  качестве  защитного
механизма ты лишаешь себя малейших шансов на счастье и начинаешь отталкивать
от себя людей прежде, чем они успеют оттолкнуть тебя.
   - Это рассуждения взрослого человека.
   - Ты прав. Когда я сама была частью этой системы,  то  не  понимала,  что
собственными руками делаю  себе  хуже.  Я  была  просто  одинокой  маленькой
девочкой, которая не чувствовала себя достаточно любимым и желанным ребенком
и которая готова была сделать все, чтобы привлечь к  себе  внимание.  -  Кэт
невесело рассмеялась. - Я действительно выкидывала фортели. Мне было  ужасно
неприятно чувствовать себя объектом чьей-то благотворительности. - Ее  брови
нахмурились. -  К  тому  же  есть  люди  -  возможно,  у  них  самые  лучшие
побуждения, - которые даже  понятия  не  имеют  о  воспитании  детей.  Спешу
добавить, что  это  относится  не  только  к  приемным,  но  и  к  настоящим
родителям. Они  даже  не  представляют  себе,  что  зачастую  наносят  детям
колоссальный эмоциональный  урон.  Одно  неосторожное  слово,  взгляд,  даже
упорное нежелание пересмотреть раз и навсегда утвердившееся мнение - все это
может унизить ребячье достоинство, разрушить мнение ребенка  о  самом  себе.
Люди, у которых и в мыслях не было наказывать своих детей, причиняют детской
душе неимоверные страдания.
   - Например?
   - О, на эту тему я могу говорить часами и рискую тебе надоесть.
   - Мне нисколько не надоело.
   Кэт подозрительно посмотрела на Алекса.
   - Ты делаешь мысленные пометки, не так ли? Все, что я говорю, появится  в
каком-нибудь романе, верно? "Злоключения Кэт  Дэлани".  Поверь  мне,  Алекс,
истина гораздо непригляднее всего, что ты можешь себе вообразить.
   - Я знаю это со времен службы в полиции. Но это между нами.
   - Вспоминаю одно Рождество, - продолжила Кэт после минутного размышления.
- Мне было тринадцать лет, и к этому времени я уже  понимала,  как  устроена
эта система. Я знала, что никогда не следует ожидать слишком многого.  Но  в
том же самом доме жила другая приемная девочка, еще маленькая, ей не было  и
семи. У этой семейной пары была также и родная дочь того  же  возраста.  Обе
девчушки хотели, чтобы на Рождество им подарили кукол Барби. Они  только  об
этом и могли говорить. Чтобы заслужить милость Санта Клауса,  они  выполняли
все свои обязанности по дому, вовремя  ложились  спать,  безропотно  съедали
все, что им давали. И  вот  рождественским  утром  родная  дочка  развернула
сверток из дорогого универмага: там лежала ее любимая кукла  во  всем  своем
великолепии. Ей досталась настоящая Барби, в розовом нарядном платье и таких
же туфельках  на  высоких  каблуках.  Приемная  же  дочь  получила  довольна
посредственную имитацию, не идущую ни в какое сравнение с фирменной  куклой.
Девочке как будто сказали, что она недостаточно хороша для  настоящей  вещи,
что она не дотягивает до желанного подарка. Так считает сам Санта Клаус.
   А я задумалась, для чего,  для  чего  кому-то  понадобилось  так  обижать
ребенка? Ну какой могла быть разница  в  цене  между  этими  двумя  куклами?
Несколько  несчастных  долларов,  цена  одного  ромштекса.  Неужели  детское
достоинство и правильное представление о самом себе не стоят гораздо больших
денег?
   - Право же, мне трудно судить, поскольку  я  никогда  не  был  родителем.
Наверное, это занятие требует максимальною напряжения человеческих  сил.  Но
не так уж трудно  представить  себе,  как  может  обидеть  ребенка  подобная
оплошность со стороны Санта Клауса.
   Кэт вздохнула.
   -  Время  от  времени  мне  доводилось   сталкиваться   с   такого   рода
оплошностями.  Я  страшно  злилась,  что  с  детьми  то  и  дело   поступают
несправедливо.  Но  позже  я   поняла,   что   мир   взрослых   тоже   полон
несправедливостей.
   Их тарелки с салатом убрали и подали им бифштексы.
   - Бог ты мой! - воскликнула Кэт. - Прямо как по заказу.
   Тесто было поджарено до хрустящей золотисто-коричневой  корочки,  а  мясо
внутри легко протыкалось вилкой. Алекс немедленно вонзил в бифштекс нож.
   - А что ты стала делать потом, когда ушла  из  машинописного  бюро?  Этот
этап твоей биографии все еще достаточно далек от главной  роли  в  "мыльной"
опере.
   - Естественно,  мне  нужно  было  получить  образование.  Я  уже  скопила
небольшую сумму, но мне все еще не хватало на оплату  учебы  в  колледже.  И
тогда я записалась на конкурс красоты.
   Его вилка так и застыла в воздухе.
   - Конкурс красоты? Кэт обиженно надулась.
   - А что тут такого удивительного?
   - Я всегда полагал, что ты считаешь конкурсы красоты мужским шовинизмом и
эксплуатацией женщин.
   -  Но  в  тот  период  своей  жизни   я   была   согласна,   чтобы   меня
эксплуатировали, лишь бы попытать счастья и завоевать стипендию  в  двадцать
тысяч долларов. Поэтому, вложив  свои  сбережения  в  лучший  из  когда-либо
изобретенных бюстгальтеров, я вступила в ряды таких же  окрыленных  надеждой
соискательниц. Передай мне булочки, пожалуйста.
   Хлеб был дрожжевой и такой мягкий, что таял во рту.
   - Есть такой хлеб просто грех по отношению к фигуре,  -  простонала  Кэт,
закрыв от наслаждения глаза и слизывая с губ масло.
   - Если ты считаешь, что съесть эту булочку грешно, тебе  надо  посмотреть
на себя в зеркало. У тебя такое выражение лица!

Глава 38

   Взор Алекса был прикован к ее губам.
   - Тебе известно, что все, что ты делаешь, необыкновенно сексуально?
   - А тебе известно, что у тебя порочный ум?
   - Безусловно. - Он поднял голову и взглянул ей в глаза. -  Ты  ходячая  и
говорящая секс-бомба. Вот почему все  твои  знакомые  мужчины  хоть  немного
влюблены в тебя.
   Это утверждение скорее встревожило Кэт, чем польстило ей.
   - Это не так.
   - Я могу назвать троих. Нет, четверых.
   - Кого?
   - Дина Спайсера.
   Она подняла одно плечо, как будто отмахиваясь от этого имени.
   - С тех пор как я уехала из Калифорнии, мы не более чем хорошие друзья.
   - Потому что так хочешь ты. Он все еще влюблен  в  тебя.  Второй  -  Билл
Уэбстер.
   - Здесь ты глубоко заблуждаешься. Билл обожает свою жену.
   - Которая, тем не менее, разделяет мое мнение. Кэт отрицательно  покачала
головой.
   - Ты ошибаешься. А если Ненси считает, что между Биллом и мной существует
нечто большее, чем дружба и взаимное уважение, она тоже ошибается. Кто  еще?
Не то  чтобы  я  всему  этому  верила,  пойми  меня  правильно.  Мне  просто
любопытно.
   - Джефф Дойл. Она рассмеялась.
   - Если бы Джефф не был гомосексуалистом, он был  бы  в  тебя  влюблен,  -
настаивал Алекс. - Но поскольку он голубой, то всего лишь боготворит  землю,
по которой ты ступаешь.
   - У тебя и вправду разыгралось воображение. А кто же номер четвертый?
   Вместо ответа он устремил на нее пронзительный взгляд.
   - И ты думаешь, я в это поверю? - поинтересовалась она.
   - Нет.
   - Правильно. Потому что это вранье, и мы оба это  прекрасно  знаем.  Тебе
просто хочется снова переспать со мной.
   - И каковы же мои шансы?
   - Равны нулю.
   Алекс усмехнулся, всем своим видом показывая, что не верит ей.
   - Ну, и тебе удалось выиграть?
   - Что? Ах, конкурс... Нет.
   - Ты оказалась слишком худой?
   - Нет, слишком глупой.
   - Если я правильно понял, ты опять влипла в историю. Кэт кивнула.
   - Во время отборочных соревнований от  нас  требовалось  показать  судьям
свое умение общаться. Один из судей был скользкий  тип,  представленный  нам
как  фотохудожник,  но  мне  он  больше  напоминал   жуликоватого   торговца
подержанными автомобилями. Он так искренне старался  всем  нам  помочь,  так
ревностно подбадривал всех конкурсанток, что  его  руки  постоянно  касались
кого-нибудь из нас, поглаживали и похлопывали,  как  бы  невзначай.  От  его
прикосновений  возникало  чувство  гадливости,   как   будто   наступил   на
какого-нибудь слизняка. Как бы то ни было, он подкатывался к каждой из нас в
отдельности и нашептывал что-то вроде: "Милочка, у вас великолепные шансы на
победу". Позже мы с другими девушками обменялись впечатлениями  и  пришли  к
единодушному мнению, что он дурак и шут гороховый.  Но,  по  мере  того  как
неделя подходила к концу и приближалась главная часть  конкурса,  намеченная
на субботу, он все больше наглел и распускал руки. Это уже  не  было  глупой
шуткой, но ни  одной  из  девушек  не  хотелось  первой  жаловаться  на  его
домогательства, так как все опасались за свои  заработанные  очки.  Конечно,
старый хрыч именно на то и рассчитывал. Он занимался  сексуальным  шантажом,
причем безнаказанно. И вот я решила...
   - Дай-ка я попробую угадать, -  перебил  Алекс.  Ты  решила  восстановить
справедливость и покарать злодея.
   - Да. Я подумала, что этого подонка надо вывести на чистую воду. Во время
генеральной репетиции он отвел меня в уголок и стал распространяться  насчет
моих достоинств и перечислять способы, как он мог бы помочь мне  представить
эти достоинства в наиболее  выгодном  свете.  Я  притворилась,  что  затаила
дыхание от восторга и благодарности и жажду услышать подробности. Поэтому он
предложил мне чуть позже заглянуть к нему в комнату, якобы для  того,  чтобы
обсудить все детали. Мы условились о времени. Перед тем как пойти к нему,  я
оставила председательнице оргкомитета  записку,  что  ему  нужно  как  можно
скорее с ней встретиться.
   - Ты устроила ему ловушку.
   - Гмм. К сожалению, моя ловушка сработала против  меня.  Председательница
подоспела как раз к тому моменту, когда он пытался стащить с меня блузку. Но
он ринулся в наступление, заявив, что я сама явилась  к  нему  в  комнату  и
предложила свое тело в обмен на высокие баллы  в  его  судейском  листке.  Я
предложила ей, если она мне не верит, расспросить других девушек, которых он
лапал всю неделю. Что она и сделала. Но ни одна из них  не  подтвердила  мою
правоту. Я думаю, жалкая корона королевы красоты была для них важнее истины.
В результате меня объявили грязной потаскушкой, пытавшейся бросить  тень  на
репутацию конкурса красоты, и немедленно дисквалифицировали.
   - Держу пари, ты не осталась в долгу  и  высказала  им  все,  что  о  них
думала.
   - На самом деле я была довольно немногословна. Прежде чем  уйти,  сказала
примерно  следующее:  "Пошли  вы  все  к  чертовой  матери.  Я  лучше  стану
актрисой".
   До самого конца обеда и  позже,  на  обратном  пути  в  Сан-Антонио,  Кэт
продолжала рассказывать ему о своей жизни. После неудачи с конкурсом красоты
она продала все свое имущество, за исключением кое-какой одежды, и купила  в
компании "Грейхаунд" билет в одну сторону до Лос-Анджелеса.
   Она  устроилась  на  работу  продавцом  парфюмерного  отдела  универмага,
зарабатывая  так  мало,  что  этих  денег  едва  хватало  на  оплату  уроков
актерского  мастерства  и   небольшой   квартирки,   буквально   наводненной
тараканами. Когда Кэт  скопила  достаточно  денег,  она  заказала  несколько
фотографий и стала обивать пороги театральных агентств.
   - Наконец совершенно неожиданно позвонил один из агентов и сказал, что не
прочь представлять мои интересы. Сначала я решила,  что  это  чья-то  глупая
шутка.
   - Мне это знакомо. - Они уже достигли окраины города, и Алекс  свернул  с
федерального шоссе. - Я почувствовал то же самое, когда  мне  позвонил  Арни
Вилелла. Какую первую роль тебе дали?
   - В телерекламе. Я втирала нежелтеющий  воск  в  виниловый  пол.  Рекламу
крутили на всю страну больше года, и за каждый показ  мне  платили  неплохие
деньги. После этого я еще снималась в рекламе, участвовала  в  шоу-продажах,
где продавалось все, начиная с моющих средств и кончая автомобилями "Хонда",
играла в нескольких телевизионных пьесах. Затем мой  агент  услышал,  что  в
"Переходах" намечается новый  персонаж,  и  я  прошла  пробу  на  роль  Лоры
Мэдисон. Остальное тебе известно.
   Алекс остановился на перекрестке и повернулся к ней.
   - Скажи, где тебя высадить.
   - У телестудии. Моя машина там. Он со значением посмотрел на нее.
   - Ты уверена?
   Кэт понимала, о чем он спрашивает,  и,  если  бы  ее  либидо  принадлежал
решающий голос, выбор был бы намного проще.
   - Да, уверена.
   Направляясь к зданию телекомпании. Алекс ввел ее в курс  своих  последних
исследовании, сделанных во время поездки в Хьюстон.
   - В Министерстве юстиции мне в принципе пообещали  заняться  этими  тремя
несчастными случаями,  но  пообещали  довольно  вяло.  Агент,  с  которым  я
разговаривал, не высказал по этому поводу особого  энтузиазма,  дав  понять,
что у него и так полно работы.
   - Что лишает нас всякой надежды на помощь со стороны.
   - Да, пожалуй, так. На данном этапе он и слышать не хотел  о  том,  чтобы
запросить  в  банке  донорских  органов  номера  ОСДО  и  прочую   секретную
информацию. Он сказал, что этого нельзя делать,  пока  не  установлено,  что
имел место факт совершения преступления. Поэтому мне ничего  не  оставалось,
как самому начать проверять свидетельства о смерти.
   - Спасибо, Алекс. Ты просто творишь чудеса, если учесть, как мало у  тебя
фактов, от которых можно отталкиваться. Я бы  никогда  не  смогла  разыскать
Пяти.
   - После того, что он рассказал нам относительно роста  Спарки,  я  думаю,
есть смысл копать в этом направлении, как ты считаешь?
   - Безусловно.
   - Постараюсь разыскать членов этой распавшейся группировки.  Хотя  вполне
вероятно, что это будет пустая трата времени. Сначала нужно  найти  хотя  бы
одного бывшего члена группы. Но, даже если  мне  удастся  это  сделать,  где
гарантия, что он или она были настолько близки со Спарки, что смогут пролить
свет на его донорское сердце. По-моему, шансы весьма невелики.
   - А эта женщина, Кисмет. Может быть, она что-нибудь знает?
   - Ага, но я уверен, что Кисмет - это не настоящее ее имя.
   - Я сомневаюсь, что и Циклопа назвали Циклопом при крещении.
   - А я вообще сомневаюсь, что его когда-нибудь крестили.
   Кэт с потерянным видом уставилась в ветровое стекло. Алекс был совершенно
прав, когда говорил, что их шансы установить личность ее  преследователя  до
того, как грянет катастрофа, ничтожны. Но все равно она намерена  продолжать
поиски, использовать каждую имеющуюся возможность. Она не собиралась  сидеть
и ждать, когда с ней произойдет несчастный случай.
   - Алекс, ты говорил, что проверил несколько  смертельных  случаев,  когда
погибшие в катастрофе могли стать донорами внутренних органов. Кто были  эти
люди?
   -  Во-первых,  несколько  машин  разбилось  на  Хьюстонском  шоссе.   Это
произошло в час пик. Были жертвы, однако мне не удалось выяснить, взяли ли у
них донорские органы. Но у меня есть платный информатор, и он расследует эту
версию. Он  работает  санитаром  в  одной  крупной  больнице.  Во-вторых,  я
наткнулся на уже знакомое мне  дело  об  убийстве.  И  пока  не  занялся  им
подробнее, не обратил внимания на то, что оно произошло как раз незадолго до
твоей трансплантации.
   Кэт заинтересовал его рассказ, и она попросила его продолжать.
   - Эта история в течение нескольких месяцев не  сходила  со  страниц  всех
местных газет. Она заинтересовала  меня  как  автора  криминальных  романов,
потому что это не было обычное убийство. Это произошло  в  Форт-Уэрте.  Поль
Рейсе застал свою жену Джуди в постели  с  любовником.  Рейсе  раздробил  ей
череп бейсбольной битой, но санитарам удалось поддерживать биение ее сердца,
пока пострадавшую не доставили в клинику и не объявили, что ее мозг умер.  В
это время Рейеса посадили в камеру предварительного заключения, и он, сидя в
тюрьме, дал разрешение  использовать  внутренние  органы  жены  в  донорских
целях.
   - Он получил срок?
   - Нет, в том-то все и дело. Его защитник оспорил место проведения суда, и
дело передали в Хьюстон, где Рейсе был оправдан.
   - Как это могло случиться?
   - С формальной точки зрения, сердце миссис Рейсе было  извлечено  раньше,
чем оно перестало биться. Он фактически не убивал ее. Прокурор штата ошибся,
требуя  наказания  за  преднамеренное  убийство,  а  не   за   убийство   по
неосторожности. К тому же защитник Рейеса удачно  воспользовался  некоторыми
юридическими тонкостями. Все вместе это и  привело  к  тому,  то  Рейсе  был
оправдан.
   - А разве  они  не  могли  посадить  его  за  вооруженное  нападение  или
что-нибудь в этом роде?
   - Это было бы вторичное привлечение к уголовной ответственности за одно и
то же преступление. После суда Рейсе исчез. Никто  его  больше  не  видел  и
ничего не слышал о нем.
   Кэт была взволнована.
   -  Все  сходится,  правда  ведь?  Поль  Рейсе  все  еще   зол   на   свою
изменницу-жену и одержим идеей остановить ее сердце.
   - Подобная мысль уже приходила мне в голову. Я  наблюдал  за  ним,  когда
объявляли приговор