алкоголя он чуть было не протянул руку, желая коснуться ее и проверить, действительно ли ее кожа так мягка, как выглядит.
     - Сними эту рубаху. Она воняет духами твоих шлюх!
     - Это не мои шлюхи. Эти женщины оказались в затруднении, и я только помог им.
     Она накинула платье, затем повернулась к нему.
     - Как мило с твоей стороны! Ты готов был пинками выгнать меня из этого самого фургона, потому что посчитал меня шлюхой, а ведь я нуждалась в помощи. Так почему же ты был так отзывчив с ними?
     Его глаза вновь устремились на ее груди, пока она застегивала платье. И даже сейчас они проступали сквозь кружево. Он отчетливо мог видеть окружья ее сосков. Он еще не пришел в себя, а она опустилась на постель и начала натягивать чулки. Ее груди мягко шевелились в такт движениям.
     Только внезапное напряжение мужского естества заставило его прийти в себя.
     - Я быстро умнею. А помог им, потому что не хотел завязнуть с ними так, как завяз с тобой.
     Лидия вскинула голову и с яростью уставилась на него.
     Он вынужден был первым отвести взгляд. Обрывая пуговицы на рубашке, он расстегнул ее и стащил через голову. В поисках свежей рубашки он перевернул весь фургон, с таким старанием прибранный Лидией.
     Она поднялась, натянув чулки и надев туфли:
     - Это я завязла здесь вчера вечером, вынужденная смотреть в глаза честным людям в этом лагере, а не ты.
     Он обернулся и буквально замер, увидев, как она стиснула груди и перегнулась, чтобы застегнуть на поясе пуговицу нижней юбки. Он откашлялся, прочистив горло, и подумал, как хорошо было бы, если бы так же просто можно было избавиться от напряжения и желания.
     - Если ты соберешься убежать, уж я, во всяком случае, удерживать тебя не стану.
     Она стояла перед ним в воинственной позе.
     - Я не собираюсь выставлять себя на посмешище, как это сделал ты: напился в стельку и спал со шлюхами.
     Его челюсть напряглась, и он проговорил сквозь стиснутые зубы:
     - Я же сказал тебе, что не спал ни с какой шлюхой. Если бы хотел, я бы остался здесь.
     Наступило тяжелое молчание. Росс тряхнул головой, как будто одержал последнюю решительную победу.
     На его лице появилось что-то похожее на чувство удовлетворения, усы чуть приподнялись от ухмылки. Эта гримаса и заставила Лидию поднять руку. Широко размахнувшись, она ударила его по щеке.
     Он застыл, а на волны боли, которые теснились в его черепе, наложились новые. Он мигнул, почти потерял сознание и, защищаясь, повернулся боком и одновременно спрятал руки за спину, чтобы они не сомкнулись на ее горле.
     - Я не шлюха, - спокойно произнесла она, тщательно выговаривая каждое слово. - И никогда такой не была. Я уже говорила тебе об этом.
     На него вновь накатилась волна тошноты.
     - Ты же не была замужем, когда зачла ребенка, не так ли?
     - Не была. - Она тряхнула головой, чтобы избавиться от подступавших слез.
     Росс снова столкнулся с мучившей его проблемой. Чей был ребенок? Что это был за человек, который дотрагивался до нее, который спал с ней? Мысль об этом была нестерпимой для него. Он должен знать. Несмотря на свое намерение не трогать ее, он поднял руки и потряс ее за плечи.
     - Кто этот человек? Кто он, Лидия? Черт, отвечай мне!
     - А кто ты, Росс Коулмэн?
     У него все внутри замерло.
     - Что ты имеешь в виду?
     Она едва не замолчала под тяжестью взгляда его зеленых глаз, но все же продолжила:
     - Ты живешь как обычный мужчина с женой и ребенком, ты занимаешься каждодневными делами. Но ты на самом деле не такой. У тебя глаза и инстинкты хищника, Росс Коулмэн. Ты не такой, как все, хотя и очень стараешься казаться таким. Кто ты на самом деле?
     Он отпустил ее и оттолкнул от себя. Затем, не говоря ни слова, отвернулся. Дальнейший процесс одевания проходил в полном молчании.
     Лидия вышла в свежесть утра и начала шевелить уголья костра, чтобы вернуть их к жизни. Она возилась с кофе, когда Росс вышел из фургона и начал бриться.
     Когда он приблизился к ней несколькими минутами позже и взял чашку с кофе, она взглянула на него и тихо охнула. Зеленая кожа, впалые щеки, синяки под глазами.
     Забыв весь свой гнев, Лидия тронула его за рукав.
     - Извини, я тебя ударила. Я знаю, что тебе плохо. Вообще-то я не имела права сердиться. Ты волен делать все, что... Я имею в виду... это же не настоящая женитьба. - Она опустила глаза. - И... И я хочу, чтобы ты знал, что, хоть я и подняла такой шум, на самом деле я не вижу ничего страшного в том, как ты спал на мне прошлую ночь.
     - Лидия...
     - Миссис Лидия? - повторил ее имя Мозес. - О, доброе утро, Росс. - Он показался из-за фургона. - Уинстон попросил меня принести вам, миссис Лидия, эту книгу. Он сказал, что хотел сделать это сам вчера вечером, когда был у вас, но забыл.
     Глаза Лидии быстро перебежали от Мозеса к Россу. Она увидела, как сжались его губы, а глаза стали опять холодными. Сердито он начал натягивать перчатки и пошел прочь, не глядя на нее и только пробормотав: "Привет, Мозес" посланнику, который так неудачно и не вовремя появился.
     - Росс, - позвала она, но он или не слышал, или решил просто ее не замечать.

***

     Сигарные окурки давно погасли, а кофе остыл. Воздух в офисе был спертый. Ховард Мейджорс провел рукой по набриолиненным волосам, глубоко вздохнул и расстегнул еще одну пуговицу на жилете. Он очень устал. Устал и Вэнс Джентри, но выказывал свою усталость только тем, что непрестанно ходил взад-вперед.
     - Мы в тупике. - Он постучал по грязному оконному стеклу. - Где, черт возьми, они могут быть? Мейджорс вновь просмотрел бумаги на столе.
     - Одному Богу известно. Никаких следов драгоценностей, несмотря на то, что у нас был платный осведомитель, занимавшийся поисками во всех магазинах. - Одна из бумаг привлекла его внимание. На первый взгляд она казалась малозначительной. - Вот отчет из Арканзаса... из Буэннтауна, куда бы черти его ни забросили. Железнодорожная станция. У нас там агент. Он видел человека, который показался ему знакомым. Агент подумал, что тот человек заметил его, и отвернулся на минуту. Когда он опять посмотрел в его сторону, того человека уже не было. Агент подождал, но он больше не появлялся.
     Джентри решительно потряс головой:
     - Если он собирается спустить эти драгоценности, то не оказался бы на отдаленной железнодорожной станции вроде этой. Кто купит их в таком месте? Я считаю, что он направится в большой город. Может быть, даже за границу.
     Джентри становился больше помехой, чем помощником. Если пропавшую парочку можно найти, Агентство Пинкертона отыщет ее, но оно не нуждается в истеричном папаше, который постоянно мешает. Мейджорс встал и вышел из-за стола.
     - Почему бы вам не отправиться на недельку домой, или на две, мистер Джентри. Если мы что-нибудь найдем...
     - Нет. Я не могу вернуться без Виктории.
     - Но может быть, они уже вернулись? Может быть, она уже ждет вас там?
     - Я телеграфировал моему адвокату в Ноксвилле и просил его проверить это. Он съездил на ферму, но, кроме слуг, никого там не нашел. А они ни слова не слышали о ней с того дня, как Кларк с Викторией уехали, не сказав, куда направляются.
     Мейджорс закурил еще одну сигару и, тщательно изучив ее горящий конец, спросил:
     - Не могла ли ваша дочь взять драгоценности? Если она собралась покинуть привычную для себя обстановку, она могла забрать их в качестве подспорья в новой жизни.
     - Вы не о том говорите, мистер Мейджорс. Она ни за что бы не покинула отчий дом и меня, если бы этот негодяй не склонил ее к этому. Я знаю свою дочь. Она бы этого не сделала. - Джентри сердито взглянул на детектива, сорвал с вешалки пальто и шляпу и направился к двери. - Мне кажется, что я уже потратил впустую достаточно времени.
     Только он собрался открыть дверь, как кто-то распахнул ее снаружи. Вошел помощник Мейджорса.
     - Прошу прощения за то, что врываюсь, мистер Мейджорс, но только что поступила эта телеграмма. Это может быть важно, и я знаю, что вы хотели бы взглянуть на нее.
     - Спасибо. - Мейджорс взял телеграмму.
     Как только помощник вышел, он внимательно изучил ее содержание. Затем положил телеграмму на стол, на мгновение задумался, глядя в пространство, и повернул голову.
     - Это из Балтимора. Обнаружено тело молодой женщины.
     - Тело? - выдохнул Джентри. Мейджорс кивнул:
     - Ее нашли мертвой в номере отеля, где она жила с неким мужчиной последние несколько недель. Ее зарезали. - Мейджорс, который думал, что может вынести все, что угодно, с трудом наблюдал за гримасой, исказившей лицо Джентри. Да, он стал слаб. Пора на покой. - Тот человек исчез. Описания совпадают. Конечно, необходимо официальное опознание...
     - Да. - Джентри откашлялся. - Когда мы сможем отправиться в Балтимор?

XII

     Лидия развешивала выстиранное белье на веревке, которую Росс натянул между фургоном и молодым деревцем, когда прибежала Анабет вне себя от возбуждения.
     - Догадайся, что сейчас появилось в городе? - Не дожидаясь ответа, она продолжала:
     - Фургон с торговцами-коробейниками. Там бездна самых разных товаров! И конечно, Леона Уоткинс подняла много шуму, говоря, что раз воскресенье, то ничего нельзя покупать и продавать в день, который сам Бог определил для отдыха, но мистер Грейсон сказал, что сейчас не обычное время и что люди не могут ходить в город только по субботам. А я видела собственными глазами, как Присцилла купила леденец на палочке и спрятала его в карман. А Ма сказала, чтобы ты пошла туда, она уже приглядела кусок материи, из которой для тебя выйдет хорошее платье к Четвертому июля.
     Лидия подождала, пока все новости были выпалены буквально на одном дыхании. Росс, который занимался уздечкой, остановился, чтобы также выслушать рассказ. Одновременно они разразились хохотом.
     Отношения между ними оставались сильно натянутыми после утренней стычки у Буэннтауна, и их смех удивил обоих. Когда они взглянули друг на друга, смех затих.
     - Что ж, разве вы не собираетесь пойти туда и посмотреть, что продается? - спросила Анабет, не поверив своим глазам, когда Лидия спокойно вернулась к развешиванию белья.
     - Мне ничего не нужно, - спокойно сказала Лидия.
     - Но мать сказала, что этот материал лучше всего подойдет тебе, чем кому-нибудь другому, потому что это такое золотистое, и твои волосы, и... Мне кажется... да просто ты должна пойти и посмотреть все эти восхитительные вещицы.
     - У меня много дел, Анабет, - терпеливо объяснила Лидия, бросив взгляд на Росса.
     Он отложил уздечку и влез в фургон. Ей ничего не было нужно, и она ничего не хотела, но было бы приятно, если бы он предложил сопроводить ее к фургону торговца. Просто посмотреть.
     Она уже привыкла к тому, что бесполезно ждать от него проявлений доброты. Он едва говорил с ней после того, как узнал, что Уинстон Хилл навещал ее, когда он отсутствовал. Каждую ночь он убеждался, что она и Ли легли, и только тогда устраивал свою постель под фургоном. Никто в караване этого не замечал. Многие мужчины спали снаружи, где было прохладнее.
     Зато Лидия это заметила. Ей не хватало звука его дыхания здесь, рядом, в фургоне. Ей стало не хватать его присутствия. Ей стало не хватать зрелища того, как он снимал рубашку и ботинки.
     - А Ма собирается купить тебе что-нибудь? - произнесла Лидия.
     - Отец дал каждому по десять центов.
     - Тоща поспеши истратить их, а то Присцилла Уоткинс все скупит.
     Анабет засмеялась, но тут же ее настроение опять ухудшилось:
     - Да, ты права. Но неужели ты не пойдешь? - Ей было так приятно первой сообщить Россу и Лидии о прибытии торговца. А теперь все было испорчено, потому что они вовсе не испытывали радости по этому поводу.
     - Лучше на обратном пути загляни ко мне и покажи, что ты себе купила.
     Анабет побрела прочь, шаркая ногами по пыли. Но восторг скоро вернулся к ней, и она весело побежала к реке.
     - Лидия!
     - Да?
     Взяв за руку, он вытащил ее из-под влажного белья. Раскрыл ладонь и высыпал ей в руку несколько монет.
     - Пойди, купи себе что-нибудь.
     Она посмотрела на деньги, затем в фургон. Она знала, что Росс прячет деньги где-то там, но не знала, где, да это и не волновало ее. Деньги мало значили в ее жизни, потому что у нее их не было раньше, и они не имели для нее ценности. Единственная причина, по которой они стали что-то означать, было то, что их дал Росс.
     - Мне ничего не нужно.
     - Не покупай ничего, что тебе нужно. Купи то, чего ты хочешь.
     - Но зачем? - с надеждой посмотрела она в его зеленые глаза.
     Вопрос рассердил Росса. Когда появляется этот Хилл со своими подарочками - гребешок, книга стихов, которые должны ей понравиться, свежий пирог, который испек Мозес, - она никогда не интересуется причиной. Конечно, этот джентльмен с идеальными манерами всегда спрашивал разрешения Росса, прежде чем вручить подарки его жене - да, черт возьми, его жене. Лидия всегда скромно благодарила его, принимая подарок с опущенными глазами. А от него, от мужа? Ничего похожего. Она не могла просто поблагодарить его за щедрость, не могла принять подарок с вежливой улыбкой, как принимала от Уинстона Хилла.
     Росс никогда бы не признался в ревности. Но именно ревность шевелилась внутри, подобно змее, отравляя все его существо. Именно ревность заставила его сказать:
     - Потому что все подумают, что я паршивый муж, если не позволю своей, - он подчеркнул это слово, - жене купить какую-то безделушку у уличного торговца.
     Она рассердилась на его замечание. Лидия прошла к Ли и взяла его на руки. Черта с два она потратит хотя бы цент на себя, но можно подобрать что-нибудь для ребенка.
     - Оставь Ли здесь, я за ним пригляжу.
     - Нет! - Она стремительно повернулась и потрясла кулаком с деньгами. - Я сама о нем позабочусь. Именно за это мне платят, не так ли? - не дав ему время на ответ, она зашагала прочь.

***

     День независимости оказался ясным и жарким. Над лагерем повисла атмосфера ожидания. Сегодня был выходной, который давал отдых от утомительного путешествия, день, когда можно испечь что-нибудь к празднику, день веселья, музыки и забав. Если кто-то и ворчал, что это праздник сторонников Федерации, то его быстро ставили на место. Южные штаты тоже стали независимы от Британской империи, как и северные. После долгих недель кочевья переселенцы готовы были воспользоваться любым предлогом, чтобы отдохнуть.
     Ма убедила Лидию купить золотистой ткани на платье. Лидия не была умелой портнихой, но с помощью Ма и выкроек, взятых взаймы у миссис Ригсби, платье вскоре было готово. Ма каждый вечер сидела над ним, и Лидия переживала из-за этого. Но Ма заявила, что предпочитает провести спокойный вечер в фургоне Коулмэна, за шитьем, чем в том хаосе, который творился в ее собственном фургоне. Так что, несмотря на протесты Лидии, платье к торжественному дню было готово.
     Они остановились на берегу реки Уачита. Благодаря дождливой весне все вокруг пышно зеленело, несмотря на летнюю жару. Сначала река была предоставлена в распоряжение дам, и, покончив с хозяйственными делами, они с полотенцами и кусками мыла дружной толпой направились принимать ванну - едва ли не впервые за долгие недели путешествия.
     Торжества начались на закате. Мужчины вернулись с реки - им тоже дали помыться. Дамы тем временем отдыхали в фургонах. Некоторых мужчин невозможно было узнать - причесанных, в галстуках, с начищенными пряжками ремня, в выходных подтяжках. Женщины также выглядели превосходно в праздничной одежде, и особую прелесть им придавали замысловатые прически.
     Росс помылся в реке и надел черные брюки, белую рубашку и черный кожаный жилет. Вместо галстука он повязал цветной шейный платок. Он причесал волосы, не пользуясь маслом, как это делали остальные мужчины. Он отметил, что следовало бы постричься. Придется просить Лидию...
     Он выпрямился и уставился на расческу, словно не узнавая ее. Как часто ее имя теперь приходит ему на ум, а Викторию он уже и не вспоминает. И каким естественным кажется то, что он может попросить Лидию подравнять ему волосы - словно она действительно его настоящая жена. Черт!
     - Лидия, ты готова? - крикнул он в фургон.
     Она оглядела себя в зеркале, облизала губы и несколько раз ущипнула себя за щеки, как научила ее Ма. Она одевалась с помощью Ма и Анабет, а Ли был отдан под наблюдение Мэринелл и Атланты.
     Лидия вновь ощупала юбку, чтобы убедиться, что все это наяву. Золотистая ткань превратилась в самое красивое платье, которое она когда-либо надевала, лучше даже, чем то, которое Росс купил ей в Мемфисе. Ворот был выкроен так, что открывал шею и верхнюю часть груди. Короткие рукава фонариком едва скрывали верхнюю часть рук. Узкий лиф, спереди на застежке, был перехвачен широким кушаком, завязанным сзади бантом. А широкая сборчатая юбка, хотя и не стояла колоколом, так как у Лидии было мало нижних юбок, но очень изящно колыхалась вокруг ее тонких лодыжек.
     Ма убедила Лидию оставить волосы такими, "какими их создала природа". Это означало, что волосы лежали в свободном, волнистом беспорядке. Их украсили дикими желтыми розами, сорванными утром на берегу реки. И ее щедро облили духами.
     - Лидия? - Росс вложил в этот зов все свое нетерпение.
     - Иду, - застенчиво произнесла она и появилась в заднем проеме фургона.
     Если бы Росс не сжал зубы от волнения, он непременно бы разинул рот при виде своей жены. Никогда еще ее хрупкая фигурка не выглядела так прелестно, как в этом новом платье. Кожа Лидии была цвета спелого абрикоса от загара, который она приобрела за время путешествия, хотя всегда надевала широкую соломенную шляпу, когда сидела на козлах фургона. Ее волосы... Да, раньше ему не нравилось, что она не стесняла их свободу. Но теперь это не шокировало и не возмущало его. Более того, они нравились ему именно такими.
     Он вытер о штанину руку и протянул ей, чтобы помочь сойти вниз, хотя она уже проделывала это тысячи раз без его помощи.
     - Наверное, они там уже приступили к еде, - вымолвил он невпопад.
     - Извини, что заставила ждать. Тебе бы следовало пойти, а я бы пришла позже.
     - Ничего, все в порядке.
     Ее открытая улыбка начала таять от разочарования. Ма обещала ей, что он непременно скажет что-нибудь насчет того, как она здорово выглядит. Но он так ничего и не сказал. Она едва не расплакалась. Ей хотелось одного - вернуться обратно в фургон. Но скоро общее веселье захватило их обоих. Каждая женщина что-то приготовила для общего ужина - то блюдо, которое ей больше всего удавалось, - и Лидия и Росс получили полные тарелки яств.
     Пир еще не окончился, а те, кто умел играть на скрипках, в том числе Мозес, уже натирали смычки канифолью.
     Когда остатки пищи были убраны и посуда вымыта, некоторые нетерпеливые пары уже кружились под звуки скрипок и гармоник. Ма, хлопая в ладоши в такт музыке и добродушно наблюдая, как Зик в который раз погрузил кружку в бочку с пивом, привезенным из города, сказала:
     - Вы пойдите потанцуйте. Я пригляжу за Ли.
     Лидия взглянула на мужа, который курил длинную тонкую сигару. Ей не приходилось танцевать ранее, но она была готова попробовать.
     - Я никогда не учился танцам, - отрезал Росс. Ма, испытывая желание дать ему хорошего пинка, продолжала настаивать:
     - Это ничего не значит. Тут все не большие специалисты. Просто обними свою даму и двигайся под музыку.
     - Я тоже не умею танцевать, Росс, - сказала Лидия, надеясь, что отсутствие опыта и у нее заставит его быть посмелее.
     Он посмотрел на ее лицо, на фигуру и понял, что если заключит ее в свои объятия, такую красивую, то не сможет сдержать данную себе клятву ни в коем случае не спать с ней.
     - Значит, тем более не стоит нам обоим выставлять себя на посмешище. - И он отправился к пивной бочке.
     - Да. - Ма вздохнула. - Видала я в своей жизни вздорных, тупоголовых мужиков, но таких, как этот, - не приходилось.
     Лидия, оскорбленная, с пылающими от возмущени