льманских женщин, обвиненных в супружеской измене. Он думал, что у него стальные нервы; что он застрахован на случай подобных сцен; что ничто не может вывести его из равновесия.
     Кей ошибался. Вид этой крови его глубоко тронул. Пересиливая тошноту, он провел рукой по лицу и отвернулся от раковины.
     - Я обследовала выделения, - сказала Лара, словно читая его мысли. - Это выкидыш.
     Он кивнул.
     - Где ее родители?
     - Они сегодня поехали с младшими детьми в Астро-городок, - ответил он механически, глядя, как она стягивает с рук перчатки. - Хелен нездоровилось, и она осталась дома. Это только к лучшему. Она еще не сказала им о ребенке. Представляете картину, если бы это случилось не дома в постели. Страшно подумать, - добавил он мрачно.
     - К тому же, чем меньше людей знают об этом, тем лучше? Особенно для вас. Вам повезло, теперь вы избавились от камня на шее.
     Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы сдержаться.
     Когда вода в раковине дошла до краев, Лара закрыла кран.
     - Я сделала Хелен укол для остановки кровотечения и дала успокоительное, чтобы помочь уснуть. Пусть утром она приходит ко мне, я сделаю выскабливание.
     - Хорошо. Ее родные должны вернуться только завтра поздно вечером.
     - К тому времени она уже будет дома, и я рекомендую постельный режим на несколько дней. Хелен может сказать им, что у нее болезненная менструация, что, в общем-то, почти соответствует действительности. - После полной значения паузы она добавила:
     - Я также очень рекомендую в течение нескольких недель воздержаться от половых сношений. Придется вам пока развлекаться на стороне.
     Он поймал ее взгляд. Копируя язвительный тон, Кей спросил:
     - Есть предложения?
     Они все еще смотрели в глаза друг другу, когда собаки снова залились лаем. Хлопнула дверь машины. На крыльце раздался топот бегущих ног.
     - Хелен!
     Кей обошел Лару и направился в гостиную. Джимми Бредли в растерянности стоял посередине комнаты, не зная, куда ему кинуться.
     - Кей? - воскликнул он. - Что вы тут делаете? Мы с приятелями сегодня ездили в Лонгвью, чтобы немного встряхнуться. Когда я вернулся, брат мне сказал, что вы звонили. Просили передать, чтобы я двигал сюда. Что случилось? Почему никого нет? Где Хелен?
     - Она у себя в спальне.
     Джимми с удивлением посмотрел на Лару, которая только что вошла в комнату; затем перевел взгляд на Кея.
     - Что здесь происходит?
     - Это доктор Маллори.
     - Доктор? Для Хелен? - спросил он, все более волнуясь.
     Кей положил руку на широкое плечо молодого человека.
     - У нее случился выкидыш, Джимми.
     - Вы... - Он громко проглотил слюну, бросил еще один взгляд на Лару, потом на Кея. - Господи! - Он бросился к дверям, оттуда в коридор и ворвался в спальню Хелен. - Хелен!
     - Джимми? Это ты, Джимми! Какое несчастье!
     Кей посмотрел на Лару. Она в изумлении смотрела на него; лицо побледнело, рот удивленно приоткрылся.
     - Мне жаль вас разочаровывать, - сухо проговорил он, - но это был не мой ребенок. Хелен обратилась ко мне за помощью, потому что знала, что на меня можно положиться.
     Он задержался всего на секунду, чтобы Лара прочувствовала глубину его справедливого негодования, затем резко повернулся и направился в спальню Хелен.
     Джимми сидел на краю постели, прижимая к себе Хелен, гладил ее по спине и плечам. Оба плакали.
     - Почему ты мне не сказала, Хелен? Почему?
     - Я боялась, что ты откажешься от стипендии и не станешь учиться. Я не хотела, чтобы мы с ребенком стали для тебя обузой.
     - Милая, пока я могу играть в футбол, меня всюду примут с распростертыми объятиями. Колледжу безразлично, есть ли у меня гарем или куча детей. Ты должна была мне сказать. Представляю, сколько ты перестрадала.
     - Кей помог. Я знала, как ты его уважаешь. Когда я совсем растерялась, я попросила его совета. Он настаивал, чтобы я сказала тебе, но обещал держать все в секрете.
     - Хелен, я решил, что больше не стоит хранить эту тайну, - вступил в разговор Кей. - Джимми имел право знать, поэтому я ему позвонил сегодня.
     - Вы правильно сделали, - горячо подхватил Джимми.
     Хелен уткнулась в грудь Джимми.
     - Я очень без тебя скучала.
     - Я тоже. Когда ты со мной поссорилась, я сначала очень разозлился. Потом обиделся. Я не мог понять, почему ты меня разлюбила.
     - Я не разлюбила. И никогда не разлюблю. Я тебя так сильно люблю, что боялась помешать тебе учиться.
     - Как же ты можешь мне помешать, Хелен. Ты же моя половинка. Разве ты этого не знаешь? - Джимми наклонился и нежно поцеловал ее в губы, потом тихо добавил:
     - Как жаль, что мы не уберегли нашего ребенка.
     Хелен опять расплакалась, и Кей понял, что пришло время оставить молодых влюбленных наедине, чтобы они разобрались в своих чувствах и смирились с утратой. Он взял черную сумку Лары.
     - Уберись на задней веранде до возвращения родителей, - велел он Джимми. - А утром отвези Хелен к доктору Маллори. Никто ничего не узнает.
     Молодой человек кивнул.
     - Спасибо, Кей. Вы настоящий друг.
     Кей поцеловал кончики своих пальцев, прикоснулся ими ко лбу Хелен и вышел из комнаты.
     Он нашел Лару в гостиной; та сидела на диване, обхватив себя руками. Она с упреком посмотрела на Кея.
     - Вы могли бы мне сказать.
     - И лишить вас удовольствия? Вспомните, как вы торжествовали, презирая меня.
     - Я очень сожалею, что так получилось. Я должна попросить у вас прощения.
     Внезапно Кей почувствовал себя страшно усталым и неспособным далее выяснять отношения. Всякий раз при встрече они готовы вцепиться друг другу в глотку. Напряжение последних часов давало о себе знать; он чувствовал себя опустошенным, воинственный дух покинул его.
     - Забудем об этом, - сказал он. Лара поднялась с дивана и взяла свою черную сумку. Она буквально оттянула ей руку своей тяжестью.
     - Как вы себя чувствуете? - спросил Кей. - Похоже, вам нездоровится. - Она тоже выглядела утомленной, усталой до предела и выдохшейся. - Вы очень бледны.
     - Ничего удивительного. Вы пробудили меня от глубокого сна, и у меня не нашлось времени, чтобы подкрасить щеки. - Она направилась к входной двери. - Я могу выбраться отсюда без того, чтобы меня не растерзали проклятые собаки?
     Кей вышел из дома вместе с ней. Собаки было заворчали, но подчинились его повелительному голосу. Как только Лара села в машину, она положила голову на руль.
     - Вы уверены, что вам не нужна помощь?
     - Я просто устала. - Она подняла голову и протянула руку, чтобы закрыть дверь.
     Кей проследил, как она тронулась с места. Он продолжал смотреть ей вслед, когда садился в "линкольн". Лара ехала медленно и неуверенно, как начинающий водитель.
     На развилке он подумал, не вернуться ли ему в бар "Под пальмой". Было уже очень поздно. Из посетителей там остались только самые закоренелые алкоголики. Ему не хотелось напиваться. Но он также не хотел возвращаться домой, где чувствовал себя чужим.
     Задние огни машины Лары исчезли за холмом в противоположном направлении.
     - Будь все проклято, - пробормотал он, поворачивая "линкольн" вслед за ней. Несмотря на ее уверения, она выглядела неважно. И по его вине: он вытащил ее из кровати посреди ночи. Ему надо удостовериться, что она доберется до дома.

***

     Лара не заметила, что Кей ее сопровождал, и неприятно удивилась, увидев въезжающий во двор "линкольн" как раз в тот момент, когда она отпирала заднюю дверь дома.
     - У меня нет приема! - крикнула она. Кей не обратил внимания на ее слова. - Что вам еще надо? Почему вы не можете оставить меня в покое?
     У нее срывался голос. Лара показывала свою слабость, и он не мог этого не заметить. Слезы, которые она сдерживала, пока вела машину, наполнили глаза; она видела его, как в тумане.
     Лара повернулась к нему спиной и вставила ключ в замок. Во всяком случае, попыталась вставить, но она плохо видела и никак не могла попасть в замочную скважину.
     Кей протянул руку из-за ее спины.
     - Давайте я.
     - Убирайтесь.
     Он отобрал у нее ключ, легко вставил его в замок и открыл дверь. Раздался сигнал тревоги. Кей вошел в дом впереди нее и сразу же направился к щитку сигнализации.
     - Какой у вас код?
     Она хотела послать его к черту, вышвырнуть из дома собственными руками, но у нее не нашлось сил ни на то, ни на другое.
     - Четыре ноль четыре пять.
     Он нажал на кнопки, и гудение прекратилось.
     - Не думайте, что вы в выигрыше, раз знаете код, - проговорила она плаксиво. - Я его завтра изменю.
     - Где у вас кофейник?
     - На кухне. Зачем он вам?
     - Да потому что вы совсем раскисли, того и гляди перевернетесь вверх тормашками. Чашка крепкого черного кофе поможет вам избавиться от ваших бед, уж не знаю, какие они у вас.
     - Вы моя беда. Оставьте меня в покое, и все будет в порядке. Неужели вам трудно это сделать? Прошу вас. Это ведь так просто. Уходите!
     Ей совсем не хотелось унижаться перед ним, но Пара уже не контролировала ситуацию. Ее голос сорвался на двух последних словах. Она хотела показать ему рукой на дверь, но вместо этого прижала ее к губам, заглушая рыдание; колени подогнулись, и она упала на ближайшее кресло. Слезы ручьями хлынули из глаз. Плечи затряслись. Несмотря на все ее старания, она не смогла сдержать громких всхлипываний.
     Положив руку на спинку кресла, а на нее голову, Лара дала волю слезам. Она позабыла о своей гордости. Печаль, горечь, боль вырвались наконец наружу; слишком долго их держали взаперти, чтобы сразу загнать обратно.
     Кей, к его чести, не задавал ненужных вопросов и не выражал сочувствия. Темнота в комнате в какой-то степени скрывала ее позор. Она плакала до тех пор, пока у нее не разболелась голова. Потом Лара несколько минут сидела, спрятав лицо в руках, и остатки рыданий сотрясали ее тело. Они постепенно затихали, Лара все еще вздрагивала, но взрыв эмоций был уже позади.
     В конце концов она подняла голову, ожидая, что он стоит рядом, наблюдая за спектаклем. Однако в комнате никого не оказалось, но неяркий свет из кухни проникал в коридор. Лара с трудом поднялась на ноги, пригладила волосы и направилась туда.
     Кей стоял, прислонившись к плите. В кухне горел только свет над плитой, освещавший горелки. Его лицо было в тени; он пил кофе из дымящейся чашки. Кей нашел бутылку бренди и поставил ее на кухонный прилавок. Лара почувствовала душистый аромат бренди, смешивающийся с запахом свежесваренного кофе.
     Заметив ее, он указал на кофеварку.
     - Вам налить?
     - Спасибо, я сама. - Голос прозвучал хрипло после долгого плача. Ее беспокоило, что он расположился на ее территории и чувствует себя как дома в ее кухне в эти предрассветные часы. Кей Такетт, сам объявивший себя ее врагом, рылся у нее в кладовке, трогал ее вещи, а вот теперь угощает ее кофе в ее собственной кухне.
     - Ну как, лучше стало?
     Она прислушалась, ожидая распознать нотки сарказма в его на первый взгляд невинном вопросе, но их не было. Лара кивнула, налила себе кофе и села у стола. Она сделала глоток. Кофе был горячий и крепкий, таким его должен варить мужчина.
     - Теперь вы можете идти. Вам больше нечего здесь делать. За меня не беспокойтесь, у меня нет склонности к самоуничтожению.
     Не обращая внимания на ее слова, Кей отошел от плиты, прихватив с собой бутылку, и сел напротив нее. Он подлил ей в чашку большую порцию бренди.
     Его настойчивый изучающий взгляд невольно вызывал замешательство. Кончиками пальцев он поглаживал гладкую поверхность чашки, которую держал, обхватив сильными загорелыми руками. Лара отвела глаза в сторону: эти руки, казалось, гипнотизировали ее.
     - Так в чем же дело?
     Лара поправила волосы и, преодолевая смущение, спросила:
     - А вам-то что?
     Он склонил голову и тихонько чертыхнулся.
     Волосы у него на голове росли непокорными прядями. Даже в полумраке она могла разглядеть отдельные вихры. Самый талантливый парикмахер вряд ли сумел бы с ними справиться. Возможно, поэтому он носил длинные волосы без какой-либо определенной стрижки.
     Когда Кей поднял голову, в его глазах она увидела злость.
     - Вы не хотите, чтобы я был хорошим?
     - Вы не хороший.
     - Возможно, я хочу перемениться. - Она вздохнула, чем еще больше усилила его злость. - Давайте позабудем прошлые обиды, ладно? И навсегда. Почему вы называете меня по фамилии? Почему не по имени? Ну хотя бы иногда? А я буду называть вас Лара. По рукам? - Он смотрел ей в глаза, пока она не опустила взгляда. Кей принял это за согласие и сказал:
     - Спасибо за помощь. Мне это было не по плечу, я сразу понял, как только увидел, в каком состоянии Хелен и физически, и морально. Такое бывает только в страшном сне. А вы оказались на высоте, как и подобает профессионалу. Вы... удивительная.
     И снова Лара попыталась уловить сарказм в его голосе, но сарказма не было. Она понимала, как трудно ему произнести эти слова. Было бы невежливо не откликнуться.
     - Благодарю вас. - Затем, рассмеявшись смущенным смехом, добавила:
     - Между прочим, я лучше всего себя проявляю в чрезвычайных ситуациях. Я забываю о страхе. А разваливаюсь потом. Когда все кончается.
     Молчание, казалось, будет бесконечным. Когда Кей заговорил, его голос звучал ласково, словно приглашая довериться:
     - Так почему же вы рыдали, Лара?
     Она почувствовала, что ее трогает не только его тон, но и то, что он назвал ее Ларой. Она все еще колебалась, не желая открывать ему свою душу. Хотя какая теперь разница? Он стал свидетелем ее позора. Горло болело от долгого плача. Лара откашлялась.
     - Моя дочь. Я плакала о своей дочери.
     - Я так и подумал. В чем же дело?
     Она откинула назад голову, немного покрутила шеей.
     - Иногда, когда речь идет о ребенке, это вызывает у меня страшные воспоминания. Эшли умирает снова и снова. - Она вытерла нос бумажной салфеткой, которую взяла из коробки на столе. - За последние дни произошло уже два таких случая. Сначала Летти Леонард. А вот теперь нерожденное дитя Хелен... Бессмысленная гибель маленького, невинного, беззащитного существа... - Она беспомощно пожала плечами. - Подобные вещи меня трогают. Глубоко. - Лара отпила из чашки, которая казалась ей очень тяжелой из-за дрожавшей руки. Бренди пришлось кстати. Оно согревало и успокаивало ее.
     - Расскажите мне о ней.
     - О ком? Об Эшли?
     - Красивое имя.
     - Она тоже была красивой. - Лара, словно оправдываясь, улыбнулась. - Я знаю, каждая мать думает так о своем ребенке, но Эшли была действительно очень хорошенькой. Как только появилась на свет. Белокурая и голубоглазая, словно ангел. У нее было очаровательное лицо и розовые щеки. И она росла спокойным ребенком, редко плакала, даже совсем маленькой, и была всем довольна. У нее был покладистый характер. Она все время улыбалась. Даже незнакомые люди это замечали. Ее улыбка согревала как солнечный свет. Совсем как солнышко, - повторила Лара задумчиво. - Она заражала улыбкой всех вокруг и озарила новым светом мою жизнь. - Кофе в чашке остыл. Лара обхватила ее руками, чтобы удержать тепло. - До ее рождения я была страшно несчастлива. Работа Рэндалла занимала все его время и требовала больших усилий. Монтесангре ужасная страна. Я боюсь о ней даже вспоминать. Там отвратительно все. Климат, природа, люди. Изгнание стало самым тяжелым временем моей жизни. Или это тогда мне так казалось. Я узнала настоящее горе, когда потеряла своего ребенка. - Она снова замолчала, борясь с нахлынувшими воспоминаниями, прижала ладонь к губам и с трудом проглотила слюну. Только справившись со своими чувствами, она продолжила рассказ. - Присутствие Эшли скрашивало жизнь даже в таком кошмарном месте. Когда я кормила ее грудью, то набиралась сил наравне с нею. Долго после того, как отняла ее от груди, я не могла к этому привыкнуть. - Лара положила руку на грудь, вновь ощущая ту самую боль, которую испытала, перестав кормить Эшли. Внезапно она пришла в себя, опустила руку и взглянула на Кея.
     Он сидел неподвижно, не спуская с нее глаз.
     - И тогда она умерла.
     - Она не умерла. Ее убили, - поправил Кей. Лара отхлебнула кофе, но он уже остыл, и она отодвинула чашку в сторону.
     - Вы правы, это большая разница.
     - Да.
     Она ждала, что он еще скажет, но Кей молчал.
     - Что вы хотите, чтобы я еще вам рассказала?
     - Ничего, - ответил Кей тихо. - Но мне кажется, вам надо выговориться.
     Она хотела послать его подальше, но слова замерли у нее на губах. Ей было не до противостояния. К тому же он, наверное, прав. Это пойдет ей на пользу.
     - Мы ехали в гости, - начала Лара. - Богатый местный бизнесмен праздновал день рождения одного из своих семерых детей. Я не хотела ехать, знала, что все будет устроено напоказ. Богачи в этой стране так хвастаются своим богатством, что начинаешь сочувствовать повстанцам. Как бы там ни было, Рэндалл настоял, чтобы мы поехали, так как хозяин был влиятельным человеком. Я нарядила Эшли в новое платье. Желтое. Это ее цвет. Завязала ей желтый бант, на самом верху, где самые густые локоны. - Лара притронулась к своей голове, чтобы показать, как она это сделала. - Мы ехали с шофером, потому что так солидней. Рэндалл сидел на переднем сиденье. Мы с Эшли - сзади. Мы с ней играли" в ладушки. Машина остановилась на красный свет на большом перекрестке. Эшли веселилась и смеялась. Она была счастлива. - Лара не могла продолжать. Она подперла голову рукой, зажмурила глаза, через некоторое время заговорила снова. - Шофер остановился на красный свет. Неожиданно машину окружили вооруженные мятежники в масках. Я сначала ничего не поняла. Все происходило слишком быстро. Я заметила что-то неладное, когда шофер упал лицом на руль. Ему прострелили голову с близкого расстояния. Вторая пуля разбила переднее стекло. Она попала в Рэндалла. Третья пуля тоже предназначалась ему, но он сполз на сиденье. Пуля попала в Эшли. Вот здесь. - Лара показала на шею. - Ее кровь брызнула мне в лицо и на грудь. Я закричала и упала на нее, чтобы ее прикрыть. Вот тогда ранили и меня, сзади в плечо. Я и не почувствовала этого. - Она остановилась, глядя перед собой. Ей стало трудно продолжать, но она знала, что процесс выздоровления часто бывает болезненным. - Прохожие начали кричать. Пассажиры выскочили из соседних машин, рассыпались во все стороны в поисках укрытия. Но им ничто не грозило. Мятежников интересовали только мы. Трое из них открыли переднюю дверь и схватили Рэндалла. Он кричал от боли и ярости. Кажется, кто-то из нападавших ударил его в висок рукояткой пистолета. Рэндалл потерял сознание еще до того, как они его перенесли в свой грузовик. Я прочитала все это в газете уже после того, как его казнили. В момент похищения мне было ничего не известно. Я знала только одно: моя девочка умирает. Я это знала, но не могла с этим примириться, - продолжала она охрипшим голосом. - Я кричала. Я не могла остановить кровотечение, засунула в рану на шее палец, чтобы остановить кровь. Полиция прибыла буквально через несколько минут после нападения, но я не могла успокоиться. Они вырвали Эшли у меня из рук, потащили меня к машине "скорой помощи". После этого я ничего не помню, я потеряла сознание и пришла в себя в больнице в Майами.
     Лара не чувствовала, что слезы бегут у нее по щекам, пока одна слеза не попала ей в уголок рта. Она ее слизнула.
     - Нападение на нашу машину стало официальным началом революции. Мятежники напали и на тот дом, куда мы ехали. Они устроили там настоящее побоище. Выжили лишь немногие, они-то потом обо всем рассказали. Можно не сомневаться, что и мы тоже были бы убиты. Непонятно, для чего они нас атаковали по дороге туда. Из-за случая с Рэндаллом Соединенные Штаты закрыли посольство в Монтесангре, точнее, то, что от него осталось после разграбления, и разорвали дипломатические отношения с новым правительством. После казни мятежники вернули тело Рэндалла в Штаты. Это скорее было издевательством, чем проявлением великодушия, потому что они также присла