в свитере она никак не могла согреться.
     - Кто он, Эйвери?
     Она покачала головой:
     - Не знаю. Он может быть кем угодно. Я не знаю.
     - А кто имеет доступ в твою комнату?
     - Я пришла в полдень, так что до этого момента туда любой мог попасть. Мона говорит, в доме впору турникет устанавливать. Одни входят, другие выходят, и так все время. Ведь скоро выборы.
     - Откуда ты знаешь, что никто за тобой не увязался по пути из усадьбы?
     - Я постоянно смотрела в зеркало заднего вида и несколько раз развернулась. К тому же, когда я уезжала, дома никого не было.
     - А в папке, которую ты отыскала в столе у свекрови, никакого ключа к этому делу не обнаружилось?
     В ответ на бесцеремонный вопрос Вэна Эйвери лишь растерянно покачала головой.
     - Странная она какая-то, - заметил он.
     - Почему ты так думаешь?
     - Я много ее снимал. Вечно улыбается, машет ручкой, но черта с два я поверю, что она и впрямь весела и счастлива.
     - Понятно, о чем ты. Она очень скрытная и мало говорит. Во всяком случае, до сегодняшнего дня говорила мало.
     - Расскажи-ка нам лучше о Кэрол Наварро, - сказал Айриш. - Она важнее для дела, чем Зи Ратледж.
     - Кэрол, или как там ее в действительности звали, была потаскушкой. Танцевала в самых низкопробных ночных клубах...
     - Сиськи показывала, - уточнил Вэн.
     - ...под разными пикантными и соблазнительными именами. Два раза арестовывалась, первый раз за непристойное поведение в общественном месте, второй - за проституцию, но оба обвинения были сняты.
     - Ты уверена в этих сведениях?
     - Частный детектив, возможно, и правда был гнусной личностью, но потрудился он на совесть. С помощью информации, которую он передал Зи, я с легкостью отыскала несколько мест, где она подвизалась.
     - Когда же ты успела? - удивился Айриш.
     - Перед тем как ехать сюда. Я даже переговорила кое с кем из ее знакомых - с другими танцовщицами, нанимателями и так далее.
     - Они не принимали тебя за нее? - спросил Вэн.
     - Да, все. Я объяснила наше сходство, представившись двоюродной сестрой. Говорила, что мы давно не виделись.
     - И что они о ней сообщили?
     - Она оборвала все связи. Никто не знал, что с ней сталось. Мне попался один голубой, который за двадцать долларов рассказал, что она якобы вознамерилась распрощаться с ночной жизнью, пойти в школу бизнеса и выбиться в люди. Больше он ничего не помнит. И ни разу ее не видел с тех пор, как она уволилась из клуба.
     - Все это, конечно, одни предположения, но мне кажется, Кэрол постаралась совершенно себя изменить, максимально облагородилась, чтобы попасть в фирму Ратледжей. И когда оказалась там, то обнаружила способ подняться еще выше, выйдя замуж за Тейта. Помнишь, Айриш, несколько лет назад я делала репортаж о проститутках?
     - Когда ты работала на детройтском вещании? Конечно, а как же. Ты же прислала мне пленку. Но при чем здесь это?
     - Видимо, Кэрол по своему складу сродни тем женщинам. Почти все они заявляют, что ненавидят мужчин. Наверное, она была такой же.
     - Ты ведь не знаешь наверняка.
     - Да? А ты взгляни, как она обошлась с Джеком. Флиртовала с ним напропалую, чуть не разрушила семью, но при этом, похоже, он так и не получил то, чего хотел. Что это, как не жестокость, не злоба? Ну хорошо, сформулируем предельно осторожно: она не слишком одобряла мужчин и решила сломать жизнь наиболее одаренному из них, заодно возвысив себя.
     - Но разве она не боялась, что ее кто-нибудь узнает, и ее темное прошлое выплывет наружу?
     Эйвери уже и сама размышляла об этом.
     - Да разве ты не видишь, что для нее здесь был самый смак? Ведь Тейт оказался бы в ужасно унизительном положении, если бы вдруг выяснилось, кем была раньше его жена.
     - Ну и остолоп же он, если на нее клюнул, - буркнул Вэн.
     - Ты не понимаешь, насколько она все просчитала, - встала на защиту Тейта Эйвери. - Она стала для него всем. Расставила ловушку с собственной персоной в качестве идеальной приманки. Красивая, живая, сексуальная. Но дело не только в этом. Кто-то, хорошо знающий Тейта, как следует натаскал ее, научил, на какие кнопки нажимать, чтобы чисто плотское влечение переросло в любовь.
     - Тот, кто хочет его убить?
     - Именно, - мрачно кивнула Эйвери, подтвердив догадку Вэна. - Этот человек не хуже Зи чувствовал двуличие Кэрол.
     - Почему же, когда он к ней подкатился, она не выложила все Тейту?
     - Этого я не понимаю, - созналась она. - В моей теории еще есть недостающие звенья. Может быть, ее больше прельщала роль убитой горем вдовы политика, нежели жены сенатора.
     - Тот же статус, но без мужа, который ей только мешал, - предположил Айриш.
     - Угу. К тому же она не была уверена, что Тейт пробьется в Сенат. Или сообщник поманил ее деньгами. В любом случае, после того как они поженились, в ее обязанности входило всячески изводить Тейта, и уж тут она резвилась, как могла.
     - Но почему все-таки кому-то понадобилось его изводить? - спросил Айриш. - Мы постоянно упираемся в этот вопрос.
     - Не знаю. - В голосе Эйвери звучало тихое отчаяние. - Я бы все отдала, чтобы узнать.
     - А какие выводы ты сделала из последней их весточки? - задал очередной вопрос Айриш.
     Она провела рукой по волосам:
     - Совершенно очевидно, что они собираются действовать в день выборов. И воспользуются для этого ружьем или чем-нибудь вроде того.
     - Ну, не знаю, - задумчиво произнес Айриш. - Уж больно они на этот раз откровенны.
     - То есть?
     - Как тебе сказать... - Он слегка прикусил губу, продолжая размышлять. Потом машинально взял стакан с бренди, который отставила Эйвери, и сделал внушительный глоток. - Куда подевалась прежняя иносказательность? Либо тебя испытывают, либо он - самый наглый сукин сын из всех, какие мне попадались.
     - Может, вся его наглость оттого, что поздно дать отбой, - угрюмо заявил Вэн. - Дело на мази, все расставлены по местам.
     - В том числе Седой? - спросила Эйвери.
     Вэн пожал плечами.
     - Слушай, а тот материал, который ты сегодня отснял в Хьюстоне, - там его нет?
     - Не-а. С самого Форт Уорта не появлялся. Эйвери ведь дома сидит. - Его взгляд стал туманным от марихуаны, но на Эйвери он посмотрел так многозначительно, что от Айриша это не укрылось.
     - Так-так. Ну вы, двое, о чем я еще не знаю?
     Эйвери провела языком по губам:
     - Вэн считает, что Седой, возможно, следит за мной, а не за Тейтом.
     Голова Айриша повернулась на толстой шее, и он взглянул на Вэна:
     - С чего ты взял?
     - Так, с потолка, но...
     - На всех пленках он смотрит на Тейта, а не на меня, - рассудительно возразила Эйвери.
     - Трудно сказать. Ты же всегда стоишь совсем рядом с ним.
     - Эйвери. - Айриш взял ее за руку, усадил на диван, опустился перед ней на корточки. - Теперь послушай меня внимательно. Ты должна сообщить властям.
     - Я...
     - Сказал тебе, слушай. Значит, молчи в тряпочку и слушай. - Он собрался с мыслями. - Ты здорово влипла, детка. Я понимаю, почему ты на это пошла. Захватывающая идея, единственный в жизни шанс сделать себе имя, а между делом и кое-кого спасти. Но ситуация вышла из-под контроля. Твоя жизнь в опасности. И пока ты не прекратишь этот маскарад, под угрозой и жизнь Ратледжа. И девочки. - Было похоже, что его последний довод произвел на Эйвери впечатление, поэтому Айриш сел рядом с ней, продолжая, правда, сжимать ее руки в своих. - Давай позвоним в ФБР.
     - Легавым? - пискнул Вэн.
     - У меня есть дружок в местном бюро, - продолжал Айриш, не обращая на него внимания. - Он обычно работает под прикрытием, ловит травку, которая идет из Мексики. Это не его область, но он скажет нам, с кем связаться, и посоветует, что делать.
     Он еще не закончил фразу, но Эйвери уже затрясла головой:
     - Нельзя, Айриш. Ты же понимаешь: узнает ФБР - все узнают. Если Тейт ни с того ни с сего появится в окружении вооруженной охраны и агентов секретной службы, тут же возникнет масса подозрений. Все сразу раскроется.
     - То-то и оно! - рявкнул он. - Ты не хочешь, чтобы Ратледж узнал! Не хочешь, потому что тогда тебе придется освободить уютное местечко в его постели.
     - Нет, не поэтому! - крикнула она. - Власти смогут защитить его от кого угодно, кроме членов собственной семьи. А нам известно, что смерти ему желает кто-то из близких, кто-то якобы его любящий. Нельзя уведомить одного Тейта, не уведомив при этом всю семью.
     Она с трудом перевела дух, но тут же заговорила снова:
     - Кроме того, если эту историю кому-нибудь рассказать, то все решат, что мы либо врем, либо чокнутые. С другой стороны, если нашу сказку примут на веру, что сделают со мной?
     - А что могут сделать с тобой? - поинтересовался Вэн.
     - Точно не знаю, но пока они станут разбираться, Тейта будет некому защитить.
     - Так что ты думаешь делать? - спросил Айриш.
     Она закрыла лицо руками и заплакала:
     - Не знаю.
     Вэн встал и накинул поношенную кожаную куртку:
     - Ладно, пойду, поброжу при луне.
     - Чего это вдруг?
     Вэн равнодушно пожал плечами в ответ на вопрос Айриша:
     - Поперебираю кое-какие свои пленки.
     - Зачем?
     - Внутренний голос велит.
     Эйвери взяла его за руку:
     - Спасибо за все, Вэн. Если что-нибудь увидишь или услышишь...
     - Сообщу.
     - Ключ от абонентского ящика, который я тебе дал, еще у тебя? - спросил Айриш.
     - Да, только зачем он мне нужен? Когда я в городе, то тебя каждый день вижу на работе.
     - Но может случиться так, что тебе понадобится что-то мне прислать, когда ты куда-нибудь уедешь с Ратледжем. Что-нибудь такое, что лучше не посылать на студию.
     - Усек. Пока.
     Едва за ним закрылась дверь, как Айриш обронил:
     - Вот тупица. Нам бы союзника ненадежнее.
     - Не принижай его. Меня он тоже иногда раздражает, но вообще-то ему цены нет. Он всегда был мне другом, а, видит Бог, друзья мне ох как нужны.
     Она взглянула на свои часики - подарок Тейта. С тех пор как выудила их у Фэнси, Эйвери их не снимала.
     - Мне пора. Уже поздно. Когда я задерживаюсь, Тейт начинает задавать вопросы, и я уже не в силах придумывать приемлемые объяснения. Так, чего доброго, он решит, что я просто поселилась в своем любимом магазине. - Попытка пошутить получилась тяжеловесной.
     Айриш обнял ее и неуклюже погладил своей ручищей по волосам. Она уткнулась ему в плечо.
     - Ты любишь его. - Это был не вопрос, а утверждение. Она кивнула. - О Господи, - вздохнул он. - И отчего все всегда так чертовски сложно?
     Она зажмурилась; горячие слезы оставили расплывчатые пятна на рубашке Айриша.
     - Люблю. Так, что болит.
     - Я знаю, каково это.
     Эйвери была слишком поглощена своими переживаниями, чтобы заметить упоминание его неразделенной любви к ее матери.
     - Что мне делать? Я не могу ни рассказать ему, ни защитить. - Она припала к Айришу, ища опоры.
     Он крепче прижал ее к себе и смущенно поцеловал в висок.
     - Розмари обрушилась бы на меня всеми своими девяноста восемью фунтами, знай она, что я позволяю тебе рисковать жизнью.
     Эйвери улыбнулась в его влажное от ее слез плечо.
     - Может быть. Она ведь доверяла нас твоему попечению.
     - И теперь я ее подвожу. - Он еще крепче обнял ее. - Я боюсь за тебя, Эйвери.
     - С сегодняшнего дня, после того как у меня кровь застыла при виде этой афиши, за себя боюсь меньше всего. Меня-то тоже числят в заговорщиках. И да поможет мне Бог, если выяснится, что все наоборот.
     - Ты не передумала, может, мне все-таки позвонить куда следует?
     - Пока не надо. Будет смысл это сделать только тогда, когда я буду знать наверняка, покажу пальцем и скажу: "Вот он".
     Айриш слегка отстранился и взял ее за подбородок:
     - Тогда может оказаться поздно.
     Об этом Эйвери можно было и не предупреждать. Она и сама прекрасно все понимала. Возможно, сейчас уже поздно спасать свою журналистскую карьеру и надеяться на семейное счастье с Тентом и Мэнди. Но она должна попытаться. Еще раз обняв Айриша на пороге и поцеловав его в колючую щеку, она вышла в темноту.
     А темнота стояла такая, что ни он, ни она не заметили припаркованной невдалеке машины.

43

     Скоропалительная поездка в Хьюстон для выступления перед недовольными жизнью полицейскими прошла для Тейта удивительно удачно и принесла ему еще три пункта по результатам опроса общественного мнения. Теперь он, наконец, настиг Деккера.
     Чувствуя, что Тейт на подъеме, Деккер стал подпускать в своих речах всякого рода непорядочные намеки, изображая его опасным либералом, угрожающим "тем традиционным идеалам, которые дороги нам, истинным американцам и техасцам".
     Для него наступил самый подходящий момент, чтобы вытащить на свет Божий историю с абортом Кэрол. Это сбило бы с темпа кампанию Тейта и, возможно, поправило бы его собственные дела. Но по всей видимости, Эдди избрал для борьбы с медсестрой-шантажисткой верную тактику. Прошло некоторое время, стало очевидно, что семейный секрет Деккер не выведал, и все Ратледжи вздохнули с облегчением.
     Правда, Деккер имел поддержку в лице нынешнего президента, совершившего поездку по штату, добиваясь переизбрания. Сторонники Ратледжа опасались, что президентское турне сведет на нет захватывающий дух рывок их кандидата.
     По сути дела, однако, в Техасе президент уже цеплялся за соломинку. Митинги, на которых он делил трибуну с Деккером, предоставляли ему последнюю возможность склонить на свою сторону еще не определившихся избирателей. В результате его отчаянных демаршей Тейт больше приобрел, чем потерял. А когда второй претендент на президентский пост тоже приехал в Техас и повел свою кампанию вместе с Тейтом, его позиции стали совсем прочными.
     После утомительного, но обнадеживающего посещения семи городов в течение двух дней вся команда Ратледжа горела предвыборным нетерпением. Хотя, по данным официальных опросов, Деккер еще сохранял небольшое преимущество перед Тейтом, перелом, похоже, уже наступил. По всеобщему впечатлению, Тейт Ратледж день ото дня выглядел все лучше. А когда он выиграл предварительные выборы, оптимизм достиг апогея. Все просто светились ликованием.
     Все, кроме Фэнси.
     Она слонялась по комнатам штаб-квартиры, плюхалась на освободившиеся стулья, фыркала по поводу толкотни и следовала за Эдди взглядом, полным тоски и негодования.
     Уже больше недели они не оставались наедине. Если он и смотрел в ее сторону, то видел явно пустое место. Когда же она, подавив гордость, сама к нему подходила, он не находил ничего лучшего, чем дать ей какое-нибудь мелкое поручение. Один раз даже засадил за телефон обзванивать зарегистрированных избирателей и уговаривать их идти голосовать. Она согласилась на эту нудную работу единственно потому, что, пока она ее выполняла, Эдди оставался в ее поле зрения. Иначе ей пришлось бы вообще сидеть дома.
     Эдди пребывал в постоянном движении, лающим голосом старшины отдавал приказы и выходил из себя, если они, на его взгляд, выполнялись недостаточно быстро. Казалось, он существовал исключительно на кофе, содовой и консервах, первым появляясь в штабе утром и последним его покидая, если не оставался там ночевать.
     В последнее воскресенье перед выборами Ратледжи перебрались в "Паласио дель Рио", двадцатидвухэтажную гостиницу на Риверуок в центре Сан-Антонио. Оттуда двумя днями позже им предстояло следить за ходом выборов.
     Тейт с женой и дочкой занял апартаменты "Империал" на двадцать первом этаже, остальные члены семьи разместились в соседних номерах. Ко всем телевизорам подключили записывающую аппаратуру, чтобы впоследствии можно было проанализировать выпуски новостей и комментарии. Провели дополнительную телефонную связь. Во всех лифтах расставили охранников, для того чтобы обеспечить кандидату если не безопасность, то хотя бы покой.
     Двадцатью этажами ниже рабочие драпировали зал "Корт риэл боллрум" красной, белой и синей тканью. На заднике за возвышением установили увеличенные фотографии Тейта. Сами подмостки тоже задрапировали и украсили флажками, расположив по краям горшки с белыми хризантемами в красно-синем целлофане. На потолке была укреплена огромная сеть с тысячами воздушных шаров, которые должны были выпустить по сигналу.
     Сквозь шум и неразбериху, поднятую лебезящей гостиничной обслугой, въедливыми телевизионщиками и торопящимися телефонными мастерами, Эдди тщился докричаться до Тейта, сидя с ним субботним вечером в гостиной его апартаментов.
     - Из Лонгвью полетишь в Тексакрану. Там пробудешь час, от силы полтора, и сразу - в Вичита Фолз, потом в Эбилен и домой. Ты должен быть здесь...
     - Пап!
     - Да Господи ты Боже ж мой, Тейт! - Эдди опустил папку, весь излучая негодование.
     - Тише, Мэнди. - Тейт приложил палец к губам. Во время инструктажа девочка сидела у него на коленях, но ее терпение давно иссякло.
     - Ты меня слушаешь или нет?
     - Слушаю, слушаю, Эдди. Лонгвью, Вичита Фолз, Эбилен, домой.
     - Тексакрану забыл.
     - Прими мои извинения. Я уверен, что вы с пилотом уж точно не забудете. Есть там в корзинке еще бананы?
     - Господи! - завопил Эдди. - Ему осталось два дня до выборов, а он о бананах думает. Ты чертовски легкомыслен!
     Тейт спокойно взял поданный ему женой банан и очистил его для Мэнди.
     - Ты ужасно перенапрягаешься, Эдди. Расслабься. А то ты всех с ума сведешь.
     - Истинно так! - мрачно изрекла Фэнси, которая смотрела фильм, свернувшись калачиком в кресле.
     - Вот победишь, тогда и расслаблюсь. - Эдди снова уткнулся в свою папку. - Я уже с вами вообще забыл, о чем шла речь. А, ну да, сюда ты прилетишь завтра вечером, около семи тридцати. Я закажу на твое семейство ужин в ресторане. Потом пойдешь спать.
     - А сделать пи-пи и почистить зубы? Я имею в виду, перед сном?
     Все рассмеялись, хотя Эдди эта шпилька остроумной не показалась.
     - Утром во вторник мы все скопом двинемся на твой избирательный участок в Кервиле, проголосуем и возвратимся сюда, чтобы волноваться и ждать.
     Тейт отобрал у Мэнди банановую кожуру, с которой она указательным пальцем соскребала мякоть, собирая ее под ногтем.
     - Я выиграю.
     - Не надо излишней самоуверенности. По результатам опросов ты все еще отстаешь от Деккера на два пункта.
     - А ты вспомни, с чего мы начинали, - сказал ему Тейт, сверкнув серыми глазами. - Я выиграю.
     На этой оптимистической ноте собрание завершилось. Нельсон и Зи отправились к себе в номер, чтобы прилечь. Тейту было нужно поработать над текстом речи, с которой ему предстояло выступить сегодня вечером в церкви для испаноязычных прихожан. Дороти-Рей уговорила Джека пойти с ней на прогулку на Риверуок.
     Фэнси выждала, пока все разошлись, и направилась к комнате Эдди. Несколько дверей отделяли ее от командного поста, как он называл апартаменты Тейта.
     - Кто там? - спросил он, когда она тихонько постучала.
     - Я.
     Он открыл, но даже не придержал для нее дверь. Повернувшись к ней спиной, он подошел к шкафу и вынул оттуда свежую рубашку. Фэнси закрыла дверь и заперла ее на задвижку.
     - А почему бы тебе не остаться без рубашки? - Она недвусмысленно прильнула к нему и пощекотала языком его сосок.
     - Вряд ли будет приличным появиться в штабе выборов без рубашки. - Он просунул руки в накрахмаленные рукава и принялся застегиваться.
     - Ты что, сейчас туда идешь?
     - Совершенно верно.
     - Но ведь воскресенье.
     Он поднял брови:
     - Не станешь же ты мне говорить, что стала соблюдать Божий день.
     - Я ходила утром в церковь, как и ты.
     - И по той же причине, - отозвался он. - Я ведь всем велел там быть. Ты разве не видела телекамеры? Надо продемонстрировать избирателям набожность Тейта.
     - Я молилась.
     - Как же.
     - Молилась, чтобы твой причиндал сгнил и отвалился, - пылко заявила Фэнси.
     Он только рассмеялся в ответ. Когда он стал заправлять рубашку в брюки, она попыталась ему помешать.
     - Эдди, - покаянно захн