ивнул. Подойдя к каталке, она низко склонилась над больным, почти припав ухом к его губам, чтобы расслышать хриплый шепот.
     - О чем это вы там шептались? Ты так заговорщически ему улыбалась, - спросил Зак, когда каталка в сопровождении доктора Дэниэлса скрылась за углом коридора.
     - Он просил меня позаботиться о тебе. Сказал, что иногда ты до жути упрям и не хочешь принимать ничьей помощи.
     Она лукаво взглянула на Зака.
     - Да неужели? А как вы считаете, мисс Джеймсон? - воинственным тоном осведомился Зак.
     - Думаю, мистер Прескотт совершенно прав. А еще думаю, тебе сейчас не помешает чашечка кофе. - Он начал было протестовать, но девушка оборвала его:
     - Все равно тебя к нему еще не скоро пустят. Пойдем же.
     И, решительно взяв Зака за руку, она потянула его по направлению к выходу из приемного отделения, где находилось маленькое кафе.
     - Есть, сержант, - насмешливо фыркнул Зак.
     Они взяли по чашечке кофе и сели за розовый пластмассовый столик кафе. И в этот момент Зак произнес самым серьезным тоном:
     - У меня еще не было случая поблагодарить тебя за все, что ты сегодня сделала. Я...
     - Зак, пожалуйста. Не надо ничего говорить, - Камилла печально покачала головой, грея ладони о чашку и глядя на кофе, единственное достоинство которого заключалось лишь в том, что он был горячий. - Неужели ты и в самом деле думаешь, будто я хочу твоей благодарности? После всего, что между нами произошло...
     - Вот именно, - перебил ее Зак. - Между нами действительно кое-что произошло.
     Зак заглянул в поднятые на него золотисто-карие глаза, подернутые поволокой непролитых слез, и, взяв крошечную ручку Камиллы, крепко сжал ее в своих широких ладонях, а затем спросил:
     - Почему, ради всего святого, Камилла, почему ты бросила меня той ночью в Сноу Берд?
     Впервые за все это время он упомянул о той ночи, что провели они вместе. И теперь эти наконец-то произнесенные слова всколыхнули в Камилле долго сдерживаемые эмоции. Больше всего на свете ей хотелось сейчас протянуть руку, коснуться мягких волос Зака, положить голову ему на грудь и забыться в его сильных объятиях. Подавив бушующие в ней чувства, девушка заставила себя заговорить:
     - Я... это было так давно, Зак. В другом времени. Я не хочу об этом вспоминать...
     - Зато я, черт возьми, хочу! - Зак говорил сквозь стиснутые зубы, жилы на его шее напряглись.
     - Ты слишком взволнован, Зак. Признаться, я тоже. Мне кажется, нам не следует сейчас говорить об этом.
     На самом деле ей хотелось сказать совсем иное, но приходилось проявлять суровость, только бы ни в чем ему не признаваться. Чуть помедлив, она прибегла и вовсе к дешевому приему. Камилла понимала, что так нельзя, но отчаянно пыталась сохранить хоть последний жалкий клочок своего пошатнувшегося достоинства.
     - По-моему, нечестно по отношению к твоему отцу обсуждать наши личные проблемы в такой момент.
     Прорычав проклятие, Зак отодвинулся от стола и сунул руку в карман за мелочью, чтобы заплатить за кофе. Когда они вышли за дверь, он вдруг грубо схватил Камиллу за руку и, рывком развернув ее лицом к себе, с угрозой произнес:
     - Я все равно узнаю, Камилла. Выясню, почему ты это сделала. Ни одной женщине я не позволю выскочить из моей постели и не дать объяснений. Очень скоро ты мне все расскажешь.
     Он так резко отпустил ее, что Камилла едва не упала. Так вот в чем дело! - замелькало в ее голове. Его мужское самолюбие ущемлено, вот он и хочет узнать, отчего она его бросила. А что при этом чувствовала она и чувствует сейчас, его совершенно не интересует.
     Жестокие слова Зака оскорбили Камиллу. А она-то, дура, надеялась, что у него сохранилась по отношению к ней хоть капелька чувства. Что ж, теперь все стало на свои места. Оказывается, он познакомился с ней только для того, чтобы удовлетворить свою похоть. Он не увидел в ней человека, наделенного своими чувствами, желаниями, разумом, душой, наконец. Просто пострадало его тщеславие, еще бы - он проснулся утром и обнаружил, что подружка, которую привел на одну ночь, вдруг куда-то исчезла. Его гордость не смогла пережить такое оскорбление, и он до сих пор не может успокоиться, желая выяснить причины, побудившие ее уйти.
     И все же, как бы дурно ни думала Камилла о Заке, она любила его. Не догадываясь о ее душевных муках, он сейчас беседовал с вышедшим из палаты отца доктором Дэниэлсом. Да, она любила его. Что же ей теперь делать, как быть? Она спрашивала себя - и не находила ответа.
     Они ушли из больницы только ночью. Доктор Дэниэлс обещал непременно позвонить, если в состоянии Прескотта-старшего произойдет хоть малейшая перемена. Удрученные, притихшие, молодые люди сели в машину и, не разговаривая друг с другом, поехали домой.
     Все так же молча они вошли в темный холл и так же молча, без единого слова, Зак привлек Камиллу к себе. Жестом, больше напоминавшим отчаяние, чем страсть.
     Губы его приникли к ее устам в грубом, требовательном поцелуе. Резко, одной рукой он взял девушку за волосы на затылке, не давая ей пошевельнуть головой. Впрочем, он напрасно удерживал Камиллу - она все равно не нашла бы в себе сил оттолкнуть его. Она злилась на себя, проклинала свое безволие, ей хотелось унизить Зака так же, как он унижал ее - но она ничего не могла поделать, ее любовь к нему была сильнее. Чувство, столь внезапно осознанное ею сегодня утром, нарастало в сердце девушки с неимоверной мощью. И теперь все: и потрясение при виде распростертого на полу тела мистера Прескотта, и сумасшедшая гонка на плантацию и обратно, и спор с Заком - все напряжение этого безумного дня вылилось в яростную, неудержимую страсть, с которой она ответила на его поцелуй.
     Ощутив ее пылкое желание, губы Зака стали нежнее. Кто из них двоих издал тихий сладострастный вздох - он или она? Камилла сама не поняла, да, впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Губы Зака скользили по ее уху, щеке, маленькой ложбинке на шее. Девушка запрокинула голову, позволяя ему целовать ее со все большим жаром.
     Камилла тихо постанывала от нахлынувшего на нее желания. Зак опять припал к ее губам в новом порыве страсти. Бедра его крепко прижимались к бедрам девушки, а руки с доводящей до исступления неторопливостью расстегивали пуговки ее блузки. После каждой расстегнутой пуговки он принимался гладить и целовать обнаженную шелковистую кожу девушки. Прикосновение его губ поднимало из глубин ее существа горячую волну.
     - Я хочу ощущать тебя всю, - пробормотал он, расстегивая застежку ее лифчика и чувствуя, как в ладони ему ложатся теплые холмики ее груди. - О Боже, Камилла...
     Он уткнулся лицом в шею девушки, лаская пальцами ее затвердевшие от желания соски.
     Снедаемая всепоглощающим желанием, Камилла лихорадочно, как в бреду, расстегивала пуговицы его рубашки, затем она попыталась сдернуть рубашку с его широких плеч, Зак помогал ей. Потом на какое-то мгновение они замерли и, словно повинуясь одной и той же мысли, начали торопливыми движениями снимать: Зак - рубашку, Камилла - блузку и, обнаженные до пояса, предстали друг перед другом. Зак обхватил: ладонями лицо девушки и стал ласково поглаживать пальцами ее губы. Прежние надменность и гнев исчезли из его глаз, сменившись теплотой и нежностью. Казалось, он упивался красотой жаркого тела Камиллы, одновременно поглощая ее.
     - Камилла, как ты прекрасна. Я хочу тебя. Ты нужна мне сегодня, - слова его были лишь горячечными выдохами, еле слышными и страстными.
     Одну руку Зак положил на грудь девушки, а второй скользнул по ее телу вниз, за спину, прижимая Камиллу все ближе к себе. Сила его объятий медленно, но неумолимо нарастала, даруя девушке все новые восхитительные ощущения. Однако Камилла и сама со всей своей страстью прижималась к Заку, ощущая кожей мягкие волоски на его груди. Внезапно она ощутила, как в ее тело впился золотой крестик, который Зак носил не снимая. Но ее желание было так велико, что она даже не попыталась изменить позы. Губы, прильнувшие к ее устам, таили в себе обещание, искушение и настойчивый приказ.
     - Зак, все в порядке? Я слышала, как вы приехали, а света что-то не видно, - голос Дили эхом прокатился по пустому холлу, а сноп света из приоткрывшейся кухонной двери безжалостно рассек желанную темноту.
     Судорожно схватив с пола блузку и блейзер, Камилла стрелой унеслась в столовую, прижимая одежду к себе.
     Зак шагнул глубже в тень под лестницей.
     - Да, Дили. Все хорошо, - он прокашлялся и добавил, пытаясь придать голосу необходимую убедительность:
     - Мы просто немного заболтались. Отец в стабильном состоянии. Мне обещали сообщить, если будут какие-нибудь изменения. Я сразу же позвоню вам.
     - Что ж, я вас дожидалась, чтобы сказать, что, если вы проголодались, еда в холодильнике. И вот еще что - три раза звонила миссис Хазе-летт.
     При последнем сообщении в голос ее вкралась нотка неодобрения.
     - Спасибо, Дили. Иди спать. Утром увидимся.
     Зак услышал, как Дили что-то невнятно пробормотала в ответ и захлопнула кухонную дверь за собой, погружая их в спасительную темноту. Следом хлопнула задняя дверь, возвестившая о том, что Дили удалилась в квартирку Митчеллов.
     - Черт побери! - воскликнул Зак. - Чувствую себя просто мальчишкой. Подумать только, я, взрослый мужчина, обнимаюсь под лестницей, как распоследний дурак.
     Он яростно пригладил взъерошенную шевелюру, пострадавшую во время бурных объятий с Камиллой.
     - Я... мы... увидимся утром, - запинаясь, сказала девушка, заканчивая застегивать пуговицы.
     - Да, думаю, пора отправляться в постели, - отозвался Зак с резким, невеселым смехом. - Отдельные постели, мисс Джеймсон, - насмешливо заверил он с низким, преувеличенно почтительным поклоном. - В который уже раз вы спасены от участи хуже, чем смерть? Неужели удача никогда не покидает вас?
     - О-о-о! - выдохнула Камилла и сразу же спросила:
     - Ну почему ты всегда так полон сознания собственного превосходства? - Горький, саркастичный тон Зака уязвил Камиллу ничуть не меньше, чем сами его слова, и она, не раздумывая, дала сдачи. - Полагаю, ты думаешь, я заранее знала, что Дили на кухне. Но если следовать твоей логике, то я знала, что на чердак непременно явится Саймон, а когда мы сидели в пикапе - твоя несравненная Эрика? Забавно получается. Одно скажу - я рада, что она оказалась там и дала об этом знать именно в тот момент.
     Гордо подняв голову, она направилась к двери, но не удержалась и, обернувшись через плечо, напоследок выпустила еще одну стрелу:
     - И, кроме того, что подумает Эрика?
     Однако триумф ее был краток.
     - Не знаю, - бросил Зак ей вслед. - Но собираюсь это выяснить. Сейчас же позвоню ей.
     Он лишь засмеялся, услышав, как Камилла громко хлопнула дверью, оскорбленная его последней фразой.

7

     Позже Камилла лишь невероятным усилием воли могла припомнить события первой недели после того, как Рейборн Прескотт попал в больницу. Все дни походили один на другой, постепенно слившись в нечто единое и однообразное. Каждое утро Камилла и Зак уезжали в больницу и оставались там до позднего вечера. Правда, днем Камилла возвращалась в усадьбу проверить, как идут работы по реставрации дома, перекусывала на скорую руку и вновь спешила в больницу, чтобы и Зак мог отлучиться хоть ненадолго.
     В первые несколько дней доктор Дэниэлс запретил пускать к мистеру Прескотту каких бы то ни было посетителей, кроме Зака, да и того не больше, чем на три минуты каждые четыре часа. Но затем, когда пациенту стало чуть лучше, доктор разрешил и Камилле заходить в палату, иногда одной, но чаще вместе с Заком. И казалось, эти посещения помогали старику куда лучше всех лекарств и процедур, вместе взятых.
     Боясь утомить мистера Прескотта, Камилла не заговаривала с ним о реставрации, но, к ее удивлению, старик постоянно интересовался сам, подробно расспрашивая обо всем, и всякий раз девушка ловила себя на том, что увлеченно рассказывает, как идут дела. Теперь каждый день прибывали заказанные материалы и по всему дому кипела работа. Рейборна Прескотта интересовали даже самые незначительные этапы реставрации. Только теперь, пожалуй, Камилла осознала до конца, как же много значит для него этот проект.
     Через неделю доктор Дэниэлс сообщил Заку, что переводит его отца из палаты интенсивной терапии в обычную одноместную.
     - Твой отец чертовски крепкий старик, Зак. Он цепко держится за жизнь, а сила воли важна для выздоровления ничуть не меньше, чем все мои лекарства. И я с удовлетворенностью могу сказать, что при должном образе жизни и тщательном соблюдении диеты он проживет еще много лет. Но пока он здесь, я не допущу, чтобы его постоянно осаждали толпы посетителей. Отдых для него сейчас - лучшее лекарство. Так что имей в виду, если мне покажется, что ему слишком докучают, я вывешу на его двери табличку "Посещения запрещены".
     Говоря об образе жизни мистера Прескотта, доктор Дэниэлс заметил, что лестницы в усадьбе отнюдь не полезны человеку с сердечным заболеванием, тем более, если он вынужден ходить по ним по несколько раз в день, направляясь в свою комнату. Поэтому он посоветовал переселить Рейборна Прескотта на первый этаж. Разумеется, Зак не мог этого решить самостоятельно, и он обратился за консультацией к Камилле.
     - Что мы можем предпринять, Камилла? Ты у нас эксперт по таким вопросам, а я никаких денег не пожалею, лишь бы отцу было поудобнее, - из глаз Зака наконец исчезло выражение беспомощности и вечной тревоги, что непрестанно отражалось в них на протяжении всех дней, проведенных Рейборном Прескот-том в палате интенсивной терапии. Теперь в его взгляде читались любовь к отцу и глубокое сострадание. Затаив дыхание, он с надеждой ожидал ответа Камиллы, пока девушка перебирала в уме всевозможные варианты.
     Наконец ее лицо оживилось и в глубине глаз заблистали радостные огоньки, словно она уже наяву видела перед собой воплощение своей идеи.
     - Понятно, - медленно протянула она, а затем с энтузиазмом продолжила:
     - Да, Зак, кажется, я придумала, где его поселить и что там сделать, чтобы ему понравилось, и к тому же это обойдется не слишком дорого.
     - Первое значительно важнее второго. Новые комнаты непременно должны прийтись ему по душе. И вот что еще - я уверен, что отец не придет в восторг от того, что его выставят из собственной спальни. Может быть, лучше пока сохранять наш замысел в тайне.
     - Ладно, только знаешь, давай лучше называть это сюрпризом, а не секретом или тайной. А то звучит уж слишком коварно.
     - Заметано, - улыбнулся он.
     - Думаю, что, если все выйдет, как я задумала, мистеру Прескотту непременно понравится. А я уж приложу все силы, насколько хватит умения и таланта. Вот увидишь, когда я закончу, в ваш особняк можно будет водить экскурсии для осмотра достопримечательностей, - засмеялась она.
     Неподдельный энтузиазм девушки передался и Заку. Он радостно рассмеялся, а сердце Камиллы затопила внезапно нахлынувшая волна нежности. Так приятно было видеть, что он хоть немного расслабился и развеселился, сбросил с себя хоть часть напряжения. Глубокие складки, пролегшие у глаз Зака, ясно свидетельствовали, что он уже давно не высыпался как следует, даже когда отправлялся домой отдохнуть. Так велико было психическое и физическое напряжение.
     Со времени ночной ссоры в холле молодые люди держались друг с другом настороже. Они вели себя, точно два фехтовальщика, кружащие в причудливом танце, постоянно нащупывающие слабые места в обороне противника, ловко парирующие слова и выпады друг друга. При посторонних они казались добрыми друзьями, сплотившимися для общей заботы о близком человеке. Но наедине оба ощетинивались, готовые отразить нападение.
     Камилла опасалась не так Зака, как боялась самой себя. В ту ночь она как безумная металась по комнате, презирая себя за то, что едва не позволила Заку заняться с ней любовью. Любовью? Нет! Его отношение к ней нельзя назвать любовью, как бы страстно он ни обнимал ее. Разве он сам не признался в этом, сказав лишь, что хочет ее? "Ты нужна мне сегодня" - вот и все, что прошептал он. Ему просто в тот миг нужна была женщина, женское тело. А под рукой не оказалось никого, кроме нее, Камиллы Джеймсон.
     А как бы она поступила, скажи он вдруг: "Я люблю тебя"? Девушка была вынуждена признаться себе, что тогда бросилась бы ему в объятия и умоляла бы никогда не разжимать рук. Любовь к Заку стала неотъемлемой частью ее жизни, и Камилла знала, что хотя он никогда не ответит на ее чувства, она будет любить его всегда, до самой смерти, как любила все эти два долгих года после Сноу Берд.
     Нечестно с его стороны - соблазнять ее тело, когда от тоски по нему разрывается ее душа. Но тут Камилла сообразила, что об этом-то он ничего не знает. Она вновь вспомнила прикосновение его губ к ее губам, груди, вспомнила его руки, одновременно настойчивые и нежные, судорожную дрожь, без слов выдававшую томящее его желание. Она сознавала, что и для нее физическое притяжение играет немаловажную роль. Но без любви даже самое сильное желание стало бы лишь подделкой истинных чувств, и Камилла никогда не согласилась бы на такое. Даже с Заком.
     Она твердо решила впредь избегать ситуаций, в которых его натиск мог бы застать ее врасплох и принудить к капитуляции. Она просто будет выполнять свою работу и будет ему добрым другом, пока он нуждается в ее поддержке, вот и все. А любовь навсегда останется ее тайной, ее сокровищем и утешением. И она не позволит догадаться о ней ни самому Заку, ни кому другому.
     Несмотря на все заверения, что за Рейбор-ном Прескоттом будет вестись непрерывное наблюдение - все двадцать четыре часа в сутки, Зак настоял на том, чтобы ему разрешили дежурить в палате отца не только весь день, но и всю ночь.
     - Я верю вам, что он постоянно виден на экранах всех этих мониторов, что вокруг понатыканы, но сам-то он лежит здесь, в палате, а вы находитесь там... Вот я и хочу быть поблизости на случай, если... в общем, на всякий случай.
     Целая армия сиделок безуспешно пыталась разубедить его, а потом к ним присоединился и доктор Дэниэлс, но все оказалось тщетным, Зак остался непреклонен.
     Камилла очень беспокоилась за него. По его осунувшемуся лицу и надтреснутому голосу она понимала, что он крайне изнурен, а нервы вообще походили на перетянутую струну, которая вот-вот лопнет. Она боялась, что он может сорваться и нагрубить Джорджу Дэниэлсу. Но доктор понимал это не хуже нее.
     - Будь по-твоему, Зак. Ты довольно здоровый парень, и мне вряд ли удастся силой выставить тебя вон, - неохотно соглашаясь, пошутил он.
     - Вот увидите, я прекрасно успею отдохнуть днем, пока вокруг отца крутятся все эти ваши врачи и сиделки, ночью буду сидеть здесь, в палате, вместе с отцом.
     На том разговор и закончился. По-видимому, оставалось лишь смириться с решением Зака.
     Обычно днем Камилла была слишком поглощена работами по реставрации, чтобы подолгу сидеть с мистером Прескоттом, как бы ей того ни хотелось, и старик постоянно ворчал и жаловался, что она стала забывать его. Всякий раз, ухитряясь выкроить полчасика на визит, Камилла старалась развлечь больного веселой болтовней. Самым трудным оказалось не проболтаться о готовящемся сюрпризе - новой спальне, устройство которой занимало львиную долю ее времени. Она торопилась закончить отделку до его возвращения домой. Новая комната - это ее подарок Рейборну Прескотту.
     Девушка помнила, как он рассказывал, что когда они с Саймоном на зиму вносили цветы в дом, то тогда там становилось очень тесно. Прикинув разные варианты, она решила, что трудно подыскать более подходящее место для новых апартаментов мистера Прескотта, чем крытая веранда на задней стороне дома, где, кстати, можно будет разместить и любимые цветы старика. Плотники, которых она вызвала, осмотрели веранду и взялись за работу, сказав, что не такая уж это трудная задача - превратить веранду в приличную комнату. Камилла подумала и о том, чтобы не пострадал общий вид усадьбы, поэтому наружную сторо