ить.
     А бывший любовник Лидии - или любовники? Хотя он горел от желания, когда притянул ее к себе прошлой ночью, в ее глазах он не уловил ответного призывного выражения. Все, что он увидел в них - страх. Темный, животный страх, от которого замирает, как каменный, дикий зверек, случайно попавший в темной чащобе в луч света. Росс был готов думать о ней самое худшее, но теперь у него почему-то не было прежней уверенности в том, что в прошлом у нее было немало мужчин. Может быть, всего один. Да и тот чем-то напугал ее.
     Он снова выругался. А если она просто валяет с ним дурака? Может, это ее испуганное выражение - просто часть игры, чтобы его завлечь. Что, если она - расчетливая, опытная шлюха, которой знакомы все уловки ее ремесла? И смеется над ним исподтишка, чувствуя, что он ее хочет? И выжидает - ночь за ночью, пока он не сдастся и не ляжет с ней? Ну нет, Господь свидетель, этого она не добьется!
     Он никогда не поддастся тому влечению, которое она в нем будила. Если будет нужда, он просто купит себе женщину, но никогда не осквернит себя и память Виктории, взяв вот эту.
     Но можно жениться на ней - и не дать ей к себе притронуться. Он знал, что способен на это. Не подходить к ней слишком близко - и все дела.

***

     Когда он снова взобрался в фургон, Лидия сидела одна. Руки ее были подняты над головой - она пыталась уложить непослушные волосы в простой узел. Когда она обернулась, услышав его, он увидел зажатые в ее губах шпильки. И немедленно пожалел, что полчаса назад съязвил насчет ее волос. Пожалел потому, что вел себя грубо - или потому, что она приняла это близко к сердцу и сейчас зачесывала их так, чтобы ему понравилось? Не стоило задавать себе этот вопрос - он был слишком опасен.
     Она поспешно воткнула оставшиеся шпильки в тяжелый узел волос над затылком и повернулась к нему, оправляя руками юбку.
     - Я тут подумал... - начал он. Его взгляд перебегал с одного предмета на другой, не задерживаясь - больше всего он боялся задержать взгляд, конечно, на ней. - Может, нам обсудить это дело?
     - Может быть.
     Дьявол! Опять эти короткие, тихие ответы, по которым черта с два догадаешься, о чем она думает в эту минуту.
     - Ну и?
     - Я тоже об этом думаю.
     Слава Богу!
     - И что?
     Она глубоко вздохнула.
     - И не могу понять, как вы собираетесь ухаживать за Ли сами.
     - Вот и я думаю про то же. - Росс почувствовал, как напряжение, охватившее его тело, несколько ослабло. - Но я еще хочу прояснить, - если кто из нас пожелает эту сделку расторгнуть - никаких возражений.
     Лидии это не понравилось. Одной из причин, по которой она соглашалась на это, была потребность в защите и чувстве надежности. Однако, если таковы его условия, ей придется подчиниться, а затем постараться не делать ничего, что могло бы заставить его предложить ей собирать вещи.
     - Хорошо. Но тогда у меня тоже условие. Ну и характер у девицы! Он предоставляет ей возможность стать человеком - она же еще ставит условия.
     - Что ж, послушаем. - Он высокомерно вскинул голову, и это тоже не понравилось Лидии.
     - Вы никогда не будете меня бить и вообще причинять мне боль, - выдохнула она; глаза ее сверкали.
     - Да я кто, по-вашему? Дикарь? Чтобы я - женщину... - Он был возмущен до предела.
     - Тогда все в порядке, да? - ехидно спросила она.
     Он снова выругался - натягивая шляпу, он больно проехался костяшками пальцев по грубой парусине покрышки. Не переставая бормотать проклятия, обернулся.
     - Пойду скажу Ма и Грейсону.
     Начало, в общем, сулило мало хорошего.

***

     Свадебная церемония была назначена в тот же день, на три часа - под открытым небом, если позволит погода, если нет - в фургоне у Коулмэна. Ма позаботилась о том, чтобы позвали всех. Ей удалось придать событию дух праздника, на котором должны присутствовать все, причем она всячески подчеркивала, что Господь сам подыскал жену для мистера Коулмэна, которая позаботится о нем после смерти бедняжки Виктории. Кто сказал, что времена чудес кончились? Тронутые ее речами, некоторые романтические души даже пустили слезу.
     Грейсон вызвался съездить в город - привезти разрешение на венчание и пригласить баптистского священника. За час до назначенного времени Ма появилась у фургона, неся какие-то свертки. Она их протянула Лидии.
     - Это тебе, - с гордостью сказала она.
     Лидия, онемев, уставилась на них. Она помнила, что когда-то мать и отец дарили ей подарки, но воспоминание это было столь смутным, что она уже и не знала, было ли это на самом деле или - лишь в ее фантазиях.
     - Мне? - едва дыша, спросила она.
     - Да я вроде больше никого тут не знаю, кому через час выходить замуж. Ты лучше давай разворачивай.
     Поколебавшись вначале, а затем все более торопливо она извлекала из свертков одно сокровище за другим. Два платья, две юбки, две блузки, три пары панталон, две нижних рубашки, одна ночная, две нижних юбки и еще пара черных туфель и три пары хлопчатобумажных чулок.
     - Это тебе все купил мистер Коулмэн. А послал за этим, конечно, меня и Анабет. Если мужчину отправить покупать всякие там женские вещи, он себя чувствует, как длиннохвостая кошка около кресла-качалки, - смеялась Ма, нарочно не замечая слез, затуманивших глаза девушки. - По-моему, это желтое платье будет для свадьбы в самый раз.

***

     В назначенный час Лидия вышла к заднему отверстию фургона. И невольно в смущении подалась назад - у фургона собралась целая толпа. Все глаза были устремлены на нее. Те, кто был готов обвинять ее еще утром, теперь посылали ей извиняющиеся улыбки.
     - Ну, Лидия, - Ма легонько потянула ее за руку, - давай начинать, пока дождик опять не пошел.
     Она сошла на землю, зачарованно вслушиваясь в легкое шуршание нового платья. Мягкая ткань белья облегала тело. Юбка шелестела вокруг бедер, и, слава Богу, впору был лиф - грудь не выпирала, как из старого платья Анабет, хотя и это назвать просторным было трудно. Туфли тоже вполне подошли; их тесемки она завязала у щиколоток. Новая кожа легонько скрипела при каждом шаге. Для женщины с запросами повыше эти обновки были бы в самый раз для будней, но Лидии они казались нарядом принцессы.
     Она поискала взглядом Ли и удостоверилась, что с ним все в порядке. Его держала на руках Анабет, завернув в легкое одеяло. Дети Лэнгстонов, сгрудившиеся вокруг отца, выглядели непривычно серьезными. Лидия представила, как отец пообещал всыпать им, если они не будут вести себя смирно. Она еще раз обвела глазами толпу. Слишком смущенная, чтобы встречаться с кем-нибудь взглядом, она переводила его с одного лица на другое - и наконец взглянула на Росса.
     Он стоял, нахмурившись, прямой как стрела. Сердце ее странно екнуло при виде его. Он был такой красивый! Оставшись в рабочих брюках, он все же надел белую рубашку и галстук-шнурок. Белый цвет оттенял его темные волосы, усы и загорелое лицо. Единственным ярким пятном были его глаза - зеленые, блестевшие под темными густыми бровями.
     Возле него стоял, ласково улыбаясь Лидии, остроносый маленький человечек в очках - приглашенный священник, как догадалась Лидия.
     - Ну, вот и невеста, - значит, можем начинать. Молодой человек, возьмите невесту за руку, - обратился он к Россу.
     Лидия, зачарованная, смотрела, как загорелая рука Росса взяла ее руку, и обе легли на кожаный переплет Библии, чудесным образом появившейся словно бы ниоткуда.
     Его рука, прикрывавшая ее кисть, была теплой, даже горячей. Ее рука ощутила жесткие мозоли у оснований его пальцев - и это сделало происходящее менее похожим на сон. Лидия впилась взглядом в его руку, почти боясь, что, если отвернется, рука вдруг исчезнет.
     Она разобрала лишь часть из того, что говорил ей святой отец, но, видимо, отвечала правильно - потому что священник уже возглашал: "Отныне нарекаю вас мужем и женой. Что Бог соединил, смертный да не разлучит. А теперь поцелуйтесь!"
     "Поцелуйтесь!" Слово звенело в ее ушах, отдаваясь в мозгу и становясь все громче, пока она не испугалась, что у нее расколется голова. О поцелуе ее не предупредили.
     Но у нее и не было времени ни о чем спросить Ма, потому что Росс уже осторожно положил руки ей на плечи и повернул к себе.
     Она увидела его лицо, склонившееся над ней. Оно показалось ей огромным, затмевающим все на свете. Оно становилось все ближе; она зажмурила глаза, стараясь прогнать ночной кошмар - лицо мужчины, нависающее над ней, потный рот, лишающий ее дыхания, давящая масса грузного тела...
     Потом она почувствовала губами теплое касание его губ. Оно было мгновенным, не дольше времени удара сердца, потом губы отдернулись - и все было кончено.
     Леона Уоткинс, следившая за всем из-под покрышки своего фургона - она не могла позволить себе присутствовать при этом глумлении над таинством брака, - была жестоко разочарована. Эти лицемеры вели себя так, как будто еще не касались друг друга!
     Разочарование чувствовала и Ма. Она надеялась, что поцелуй будет более долгим - более, так сказать, основательным.
     Бубба Лэнгстон тщетно старался унять неистово прыгающий кадык. Он конвульсивно дергался, в то время как ширинка его кожаных штанов натянулась, и он принялся истово молиться, чтобы никто этого не заметил.
     Люка Лэнгстона только страх перед поркой удерживал от того, чтобы громко не захихикать.
     На глаза растроганной Анабст навернулись слезы.
     Лидия удивлялась, как усы мистера Коулмэна смогли пощекотать не только ее губы, но и горло, и достать до самых глубин ее тела. Неожиданно стало странно тепло и влажно в потаенном месте между бедер, когда его рот прикоснулся к ее губам. И она была смутно разочарована тем, что поцелуй оказался таким коротким.
     Росс поклялся, что больше не допустит подобных экспериментов над собой. До того он убедил себя, что сумеет поцеловать ее равнодушно, просто поскольку этого требует обряд и ожидают окружающие. Что же, теперь он знал, знал, что не может целовать ее равнодушно - ради чего бы там ни было.

***

     - Жалко, что почти сразу пошел дождь.
     - Почему?
     Лидия вздохнула. Она надеялась, что теперь, когда они законные муж и жена, разговоры будут получаться у них более просто. Но как только они вернулись в их... да, теперь в их фургон, мистер Коулмэн словно с цепи сорвался. Может, он уже жалеет, что женился на ней? Но, насколько она видела, его никто не гнал к венцу под дулом пистолета.
     - Мне показалось, кое-кто из гостей хотел потом к нам зайти, вот и все.
     Он хмуро усмехнулся.
     - Да им просто любопытно. Они и на свадьбу пришли потому же, почему некоторые ходят в цирк.
     Ей хотелось верить, что все, кто поздравлял ее после того, как все совершилось, действительно были рады, что она теперь - миссис Коулмэн, и принимали ее как одну из своих.
     Лидия взглянула на букет цветов в стеклянном кувшине. Потрогала хрупкие лепестки. Цветы ей подарил после церемонии мистер Хилл - и поцеловал руку. "Поздравляю вас, миссис Коулмэн. Желаю вам долгих лет счастья". "Спасибо, мистер Хилл. Цветы очень красивые", - ответила она Хиллу.
     А теперь мистер Коулмэн, похоже, задался целью уничтожить все светлые воспоминания, которые она припасла на будущее.
     - Я все же не думаю, что они пришли просто поглазеть.
     Он пожал плечами.
     - Думай как хочешь.
     Она в последний раз посмотрела, все ли в порядке с Ли, и легла на тюфяк. Росс постелил себе в противоположном конце фургона, так далеко от нее, как только возможно. "Я не ядовитая", - хотелось сказать ей, но она сдержалась. Она была слишком захвачена событиями прошедшего дня, своим новым именем, новой одеждой, чтобы сейчас препираться с ним.
     - Спасибо за обновки.
     - Не за что, - угрюмо ответил он. - Не мог же я позволить тебе выйти в обносках. - Он прикрутил светильник, и она услышала, как он снимает на ночь одежду и укрывается своим одеялом.
     Дождь, который только что тихо шептал, теперь надоедливо шумел снаружи. Утром он звучал так приятно, нашептывая им колыбельную. Теперь звук его был печальным. Лидия почувствовала себя совсем одинокой - она знала, что, если он решил спать в собственной постели, ей не удастся его переубедить. В темноте она повернулась на бок и долго всматривалась в темные очертания его тела в противоположном конце фургона.
     - Доброй ночи... Росс.
     "Почему она выбрала именно этот момент, чтобы назвать меня по имени - почти в первый раз? И почему в ее устах это звучит как музыка?" - спрашивал себя Росс. Едва слыша свой голос за шумом крови, устремившейся по венам к его мужскому естеству, он ответил:
     - Доброй ночи, Лидия.

VIII

     Мужчина, севший за свободный стол в прокуренном зале салуна, с отсутствующим видом раскладывал перед собой пожелтевшие листки бумаги. Его спутник сел на стул напротив, окинув взглядом собравшихся в зале посетителей. Было видно, что это вошло у него в привычку.
     - Виски?
     - Да, пожалуй, - все с тем же отсутствующим видом отозвался первый мужчина, продолжая перебирать разложенные листки.
     Он, казалось, не замечал и своего спутника, Ховарда Мейджорса, который подал знак бармену, чтобы тот принес бутылку и два стакана. Лишь когда Мейджорс налил виски и передал стакан через стол, его спутник поднял глаза. На лице его застыло страдальческое выражение, как у человека, внезапно пробудившегося от дурного сна. Схватив стакан, он одним глотком опрокинул содержимое в горло. Обычно строго соблюдая правила приличия, даже когда дело касалось спиртных напитков, на этот раз он сам потянулся к бутылке и налил себе еще. Когда виски расплавленным оловом обожгло желудок, он поднял на собеседника полные ненависти глаза.
     - Этот ублюдок женился на моей дочери!
     Кулак его с силой опустился на стол. Ногти выглядели по-женски ухоженными, но рука была чисто мужской рукой, и плотно сжатые пальцы немало говорили о характере их хозяина. Было видно, что это человек, привыкший во всем вести свою линию, держать в кулаке и себя, и всех окружающих, не позволяющий обманывать себя и мстительный при необходимости.
     - Бог мой! Как только я подумаю, что он - и в ее постели! - Он снова с силой ударил по столу, от чего подпрыгнули разложенные на нем листки и всколыхнулась жидкость в бутылке.
     - Я не хотел вам говорить, - сочувственно отозвался Мейджорс. - Но мне сразу показалось, что я узнал его на той свадебной фотографии, которую вы мне показывали. Хотя нужно было убедиться окончательно - для чего я и сравнил ее с этими плакатами. Безусловно, это - один и тот же человек, хотя здесь у него усы. Его разыскивают уже несколько лет. Агентство Пинкертона много раз запрашивали на предмет его поимки.
     - Значит, Росс Коулмэн в действительности - Сонни Кларк, - с горечью промолвил Вэнс Джентри. - Моя дочь вышла замуж за разбойника, бандита, человека, которого разыскивают за ограбление банка, убийство... Боже! - простонал он, закрыв руками лицо; когда он отнял их, было видно, как исказились его аристократические черты под шапкой снежно-белых волос. - Что сделал он с нею?
     Мейджорс молча налил своему собеседнику еще стакан, и тот жадно выпил.
     - Если он только пальцем тронул ее, я его убью! - Его побелевшие губы шевелились с трудом. - Да мне всегда хотелось сделать это, как только он при мне до нее дотрагивался. Я понял, что он негодяй, как только в первый раз его увидел. Он умел обращаться с лошадьми - иначе я бы никогда его и не нанял. - Его ровные, белые зубы конвульсивно сжались. - Почему, почему я не поверил тогда первому впечатлению?
     - В любом случае, - сыщику не изменяла профессиональная выдержка, - чтобы что-то с ним сделать, нам придется сначала выяснить, где он находится.
     - Он мог убить ее и бежать с ее драгоценностями!
     Старик явно собирался напиться, но Мейджорс не мог допустить этого. Единственный путь обнаружить Сонни Кларка - сохранять трезвую голову и думать, думать как следует. Парень явно не промах, много, лет водил за нос самых ревностных слуг закона. Однако детектив Мейджорс всерьез собирался его поймать, и он не позволит этому необузданному старику помешать ему.
     - Я не думаю, что он избавился от вашей дочери. Это не в его стиле. Сонни - парень горячий, отчаянный, и трупов на нем немало - но каждый раз это случалось, когда его загоняли в угол и у него не оставалось выхода. Просто так Сонни не убивает. Кроме того, вы же говорили, что он обожал вашу дочь.
     - Я говорил, мне казалось, что он обожает ее! Он все время водил нас за нос - как могу я верить в то, что он действительно ее любил? Когда я вернулся из Вирджинии, слуги сказали мне, что их нет уже несколько недель. И ни письма, ничего. По-вашему, так должен вести себя почтительный зять? Не говоря уже о том, куда он мог завести мою девочку!
     - Мы их найдем.
     Однообразные уверения Мейджорса начинали надоедать Джентри.
     - Но до сих пор вы его не могли найти, верно? - огрызнулся он. - Расклеили эти ваши плакаты по всей долине Миссисипи - и так и не смогли узнать, где сейчас Сонни Кларк.
     - Мы перестали искать его, так как думали, что он умер. Поэтому мне и пришлось разыскивать эти плакаты в старых папках. Его ранили во время нападения на банк, и мы были уверены, что шайка бросила его умирать где-то на дороге. Все выглядело именно так - потому что во всех последующих вылазках Джесса и Фрэнка он не участвовал. Мы ничего не слышали про Сонни Кларка до того дня, когда вы пришли к нам в контору и принесли свадебную фотографию вашей дочери и ее жениха, Росса Коулмэна. Думаю, он скрывался где-то, пока не поправился, затем изменил свою внешность и решил вести жизнь законопослушного гражданина.
     Стаканы на столе зазвенели снова - на этот раз из-за того, что на него наткнулся какой-то пьяница. Он чуть не упал на Мейджорса, но, удержавшись, выпрямился.
     - Пардон, - пьяно пробормотал он, проковыляв к соседнему столику, грохнулся на табуретку и громко потребовал:
     - Виски!
     Джентри с отвращением смотрел на него. Грязный, одежда запятнана кровью. Может быть, его походка была нетвердой не только из-за выпитого - жидкие волосы и лоб тоже были покрыты засохшей кровью. От него сильно пахло немытым телом. Джентри уже собрался предложить Мейджорсу отправиться куда-то в другое место, но тот как раз заговорил сам.
     - Я тут поспрашивал кое-кого. Тот старик, что жил на холме, - Мейджорс заглянул в записную книжку, - Джон Сакс. Его нашли мертвым, он лежал так уже несколько недель, но умер, скорее всего, своей смертью, от старости. Никаких следов борьбы там не обнаружили. И никаких зацепок, чтобы выяснить, где сейчас скрывается Кларк. Узнали только, что из округа Макминн в прошлом месяце отправлялся один караван.
     Джентри поморщился.
     - Вы, я вижу, совсем не знаете его, Мейджорс. Росс... Сонни на месте долго не сидит. Все время в движении. На лошади он ездит лучше всех, кого я видел.
     - Я слышал об этом... из разных источников, - сухо ответил Мейджорс.
     - И с такой старой черепахой, как караван, он точно не станет связываться.
     - Но там ему безопаснее. Ехать в караване, с женой, как другие переселенцы, значит, не привлекать к себе лишнего внимания.
     Джентри упрямо помотал головой.
     - Я знаю его лучше, чем вы. С полными карманами бриллиантов - а, поверьте, стоят они немало - он наверняка не потащится к границе. Нью-Йорк, Новый Орлеан, может быть, Сент-Луис - короче, он отправится туда, где их можно продать за наличные.
     - Может, вы и правы, но у нас нет никаких сведений.
     - А я именно за сведения вам и плачу, мистер Мейджорс, - язвительно изрек Джентри. - Я сам поеду в Новый Орлеан. Этот город я хорошо знаю.
     - Хорошо. А я - в Сент-Луис. Сообщаться будем по телеграфу, шлите на адрес моей конторы здесь, в Ноксвилле. И я закажу объявления с его "новой" физиономией.
     - Нет, - резко сказал Джентри, и пьяница за соседним столом с изумлением на него уставился. - Я не желаю извещать весь свет, что моя дочь вышла за закоренелого бандита, который обманул нас, да еще и обокрал вдоб