.. когда ты... когда мы?
   Она кивнула.
   - Черт возьми, Анна, я не помню. Разве это имеет значение?
   - Только в том случае, если ты назвал имя другой женщины.
   - Клянусь, что нет.
   - Тогда ладно.
   Он провел пальцем по ее губам и немного печально улыбнулся.
   - Я правда не помню, что сказал, Анна, но это  не  идет  ни  в  какое
сравнение с тем, что я чувствовал.
   Уткнувшись лицом ему в грудь, она подняла руку вверх, чтобы Джек  мог
разобрать слова, которые она изображала.
   - Мне хотелось бы это услышать. Он отвел ее голову назад.
   - Я бы тоже этого хотел.
   Анна хотела сказать ему, что снова начала  учиться  говорить,  но  не
решилась. А вдруг она не сможет вновь научиться  тому,  что  забыла?  Те
навыки, которые она с  таким  трудом  приобрела,  могли  быть  полностью
утрачены. Она только пробудит  в  нем  напрасные  надежды,  за  которыми
последует разочарование. Ее собственное разочарование - это уже плохо.
   А если разуверится он, это разобьет ей сердце.
   Так что лучше пока держать все в секрете.  Когда  она  в  первый  раз
произнесет его имя, это надо будет сделать хорошо.  А  пока  она  станет
молчать и тайно тренироваться.
   - Я знаю, как звучит твой голос, - вместо этого показала Анна.
   - Да неужели?
   Анна кивнула и провела ладонями по его заросшим щекам.
   - Щетина? - Немного подумав, он произнес:
   - Что ж, не такое уж  и  плохое  описание.  Мой  голос  действительно
грубоват.
   Увидев его глупую ухмылку, она рассмеялась, зная, что и  сама  сейчас
улыбается точно так  же.  Продолжая  ласкать  друг  друга,  они  коротко
поцеловались. Пальцы Анны зарылись в густых волосах, растущих  на  груди
Джека. Это ощущение было для нее незнакомым, потому что у Дина волосы на
груди не росли.
   Обследовав его плечо, она с любопытством потрогала бицепс, и  Джек  с
готовностью напряг мышцы.
   - У меня к тебе два вопроса, - показала она.
   - Ну да, я знаю, что я силач, но не стоит меня чересчур баловать.
   Анна шлепнула его по руке.
   - Извини, я просто не мог удержаться. - Он поцеловал ее  и  откинулся
на подушку. - Давай.
   Она приподняла палец в знак того, что задает первый вопрос.
   - Что случилось сегодня утром?
   - В управлении шерифа? Они меня отпустили.  За  отсутствием  улик.  Я
этого не делал, Анна.
   - Я знаю. Я не верила, что ты мог отравить наших коров, но...
   Он взял ее за руки.
   - Ты имеешь право на подозрения. Просто так, к сведению,  -  это  был
Эмори Ломакс.
   Анна не удивилась, но спросила, откуда он об этом знает.
   Джек рассказал ей о  человеке  по  имени  Джесси  Гарсия  и  о  своем
столкновении с Ломаксом в банке. Слушая его, она  смеялась,  представляя
себе эту картину.
   - Ты угрожал ему ножом?
   - Я не смог придумать ничего лучшего, чтобы привлечь его внимание.
   Обхватив руками  его  лицо,  она  принялась  целовать  его,  но  Джек
высвободился и серьезно посмотрел на нее.
   - Анна, я не хочу, чтобы ты страдала из-за того, что я здесь.
   Это заявление ее удивило, а серьезное выражение лица Джека  испугало.
Анна покачала головой.
   - Ну да, - сказал он. - В конце концов ты ничего обо мне  не  знаешь.
Разве Делрей не говорил тебе, что я  все  время  переезжаю  с  места  на
место? Что я...
   - Бродяга, - показала она.
   - Верно, - глядя ей в глаза, подтвердил он. -  Но  ты  не  спрашивала
меня, почему я так живу.
   Да,  не  спрашивала.  Более  того,  Анна  чувствовала,  что  ей   это
безразлично. Она знала о нем то, что ей  было  нужно  знать,  -  что  он
добрый и нежный, гордый,  сильный  и  умный.  Для  нее  было  важно  его
настоящее, а не прошлое, которое, очевидно, не давало ему  покоя.  Какие
бы обстоятельства ни заставили его вести такой образ  жизни,  она  этому
только радовалась. Но  было  бы  очень  долго  передавать  это  знаками,
поэтому она просто показала:
   - Я знаю то, что мне необходимо знать, Джек.
   - Я мог бы с этим поспорить, - нахмурившись, сказал он и добавил:
   - Ты должна подумать вот еще о чем. Люди бывают злобными - такова  уж
человеческая натура. А ты подходящий объект для сплетен, потому  что  ты
вдова, да к тому же глухая, хотя в принципе никому не должно  быть  дела
до того, с кем ты спишь.
   Ей очень не понравились его слова, но Анна знала, что он прав.
   - Ты слышал сплетни насчет меня и Делрея?
   - Да. - Почувствовав ее огорчение, он поспешно произнес:
   - Я никогда в них не верил. Я знал, что это  ложь.  Но  когда  станут
говорить, что ты спишь со своим работником, это будет правдой.
   - Да, и я этому рада.
   - Я тоже. - Выражение  лица  Джека  сказало  ей  больше,  чем  слова,
которые она прочитала по его губам. - Пусть я эгоистичный подонок, но  я
хочу быть с тобой, Анна. Я хотел этого с той минуты, когда впервые  тебя
увидел.
   Анна никогда не забудет, как Джек в своей соломенной шляпе и потертых
ботинках предложил ей помощь. Она будет помнить  это  до  самой  смерти.
Наверное, именно тогда она его и полюбила.
   Придвинувшись к Джеку поближе, она крепко  поцеловала  его,  надеясь,
что так сможет передать хоть малую толику тех чувств, которые он  в  ней
всколыхнул.  Опустив  руку,  она  принялась  его  ласкать,   наслаждаясь
теплотой и твердостью его плоти. Кажется, он пробудил в ней любопытство.
   Однако интерес быстро уступил место  желанию,  и  прикосновения  Анны
стали более возбуждающими. Ее глаза затуманились. Когда она взяла его  в
рот, то поняла, что Джек застонал. Снова и снова она читала на его губах
свое имя, зная, когда он только шепчет его, а когда выкрикивает в порыве
безудержной страсти.
   Анна удивлялась  своей  чувственности.  С  Дином  она  вела  здоровую
половую жизнь, но никогда не ощущала себя  так  свободно  и  раскованно.
Может быть, причина была в том, что Делрей спал в  соседней  комнате,  а
может быть, Дин не был таким изобретательным любовником,  как  Джек,  но
так или иначе она совершенно потеряла голову.
   Вот как сейчас, когда, раздвинув ее бедра, он впился в нее  губами  и
языком. Испытав оргазм, Анна решила, что все кончилось, но  тут  на  нее
накатила новая волна наслаждения.
   Спустя какое-то время она открыла глаза и  увидела,  что  Джек  стоит
перед ней на коленях и нежно улыбается.
   - Тебя так раньше никогда не любили?
   Она отрицательно покачала головой, и его это, кажется, обрадовало.
   - Что ж, это хорошо. Я рад был сделать это для тебя.
   Приподнявшись, она поцеловала его. Почувствовав на губах его  и  свой
запах, Анна улыбнулась и провалилась в сон.
   Немного поспав, они снова занялись любовью, на этот раз лицом к лицу.
Потом Джек взял Анну на руки и отнес ее в кресло-качалку, где  уложил  к
себе на колени. Слова были ни к чему. Молчание говорило само за себя.
   Едва забрезжил рассвет, Анна,  не  поднимая  головы,  покоившейся  на
груди Джека, сказала ему то, что было у нее на сердце. Хотя она говорила
знаками, Джек все понял, потому что сразу же поднес ее руку к  губам  и,
поцеловав ладонь, проговорил:
   - Я тоже тебя люблю.

Глава 43

   Карл смеялся от души. Когда он понял,  что  принял  раскат  грома  за
выстрел, он повалился на грязный пол хижины и хохотал до тех пор, пока у
него из глаз не потекли слезы.
   - Черт побери, Майрон! Я уже  подумал,  что  мы  пропали,  -  вытирая
слезы, сказал он. - Что каким-то деревенским полицейским страшно повезло
и они наткнулись на наше убежище.
   Хотя Майрон ничего не понял, он тоже смеялся.
   Тем не менее гром оказался предвестником бури, и  вскоре  подельникам
было уже не до смеха. Во время этой  беспокойной  ночи  бывали  моменты,
когда Карл проклинал судьбу за то, что она  сыграла  с  ним  такую  злую
шутку. Ведь он без единой царапины выбрался из тюрьмы,  успешно  ограбил
банк и скрылся.
   Человек, который сумел все это сделать,  не  должен  погибнуть  из-за
какого-то дурацкого торнадо.
   Весь вечер они с Майроном стояли у окна и наблюдали  за  сгущавшимися
тучами. Обстановка заставляла Карла нервничать.
   Когда стемнело, она  стала  еще  более  зловещей.  Засверкали  жуткие
молнии, подобных которым Карл никогда не видел.  Сопровождаемые  сильным
ветром, дождь и град часами молотили по стенам хижины. Крыша  текла  как
решето, было трудно найти сухое место, чтобы попытаться уснуть.
   В глубине души Карл боялся, что Бог сильно обиделся на него и что эта
буря - наказание за все его грехи. За стеной грохочет, с крыши  льет,  в
углу валяются трупы - да, ночь была ужасной.
   А утром все изменилось.
   Назавтра Карл проснулся  под  веселое  щебетание  птиц.  Воздух  стал
прохладнее, на небе сияло солнце. Облегчившись в  дальнем  углу  хижины,
Карл сел в машину и завел мотор.
   - Давай, давай! - нетерпеливо сказал он, вертя ручку приемника, чтобы
настроиться на волну местной радиостанции.
   В открытых дверях хижины появился Майрон. Его красные  глаза  со  сна
казались еще краснее, белые  волосы,  словно  нимб,  топорщились  вокруг
головы.
   - Чего делаешь, Карл? - Помочившись в лужу, он лениво почесал в паху.
   - Принеси-ка мне коки.
   Сейчас Карл отдал бы стодолларовую бумажку за стакан крепкого черного
кофе, однако здесь  тепловатая  жидкость  была  единственным  источником
кофеина. Он просидел в машине почти полчаса, потягивая напиток и  слушая
радио. Вернувшись в хижину, Карл выглядел свежим и бодрым, и  не  только
из-за того, что взбодрился кофеином.
   Отшвырнув в сторону пустую банку, он энергично потер руки.
   - Майрон!
   - Что? - Майрон занимался в этот момент тем, что поедал пончики. Губы
его были перепачканы сахарной  пудрой,  из-за  чего  дебил  казался  еще
бледнее обычного.
   - Мы уезжаем.
   - Отлично, Карл.
   - Я имею в виду - прямо сейчас. -  И  Карл  принялся  развивать  свою
мысль, как будто Майрон был с ним не согласен. -  Я  тут  слушал  радио.
Знаешь, о чем все говорят?
   - О чем?
   - О буре. Дороги и мосты  разрушены.  Ущерб  оценивается  миллионами.
Десятки людей погибли, и гораздо  больше  пропали  без  вести.  Ты  ведь
знаешь, как об этом говорят по телику - с такими  серьезными  лицами.  В
общем, нынче  они  болтают  только  о  буре.  Она  здорово  прошлась  по
восточному Техасу. Синоптики даже  не  могут  сосчитать  число  смерчей.
Всюду наводнения. Крыши к черту снесло. Дома разрушены. Машины  попадали
в разлившиеся реки. Везде отключился свет и  телефоны  тоже.  Губернатор
просит президента объявить штат  районом  бедствия.  Сегодня  утром  все
будут заняты наведением порядка. Понимаешь, что это значит?
   Майрон проглотил пончик целиком.
   - Что?
   - Нас никто не будет искать. - Он махнул рукой в сторону машины. -  В
новостях о нас ни одного слова. Ни одного! Ты думаешь, нас будут искать,
если в это время надо спасать какую-нибудь  бабушку  с  кошкой,  которые
остались в окруженном  водой  доме?  Черта  с  два!  Сегодня  они  будут
заниматься только спасательными работами. А  может  быть,  и  завтра,  и
послезавтра. - Он засмеялся. - Вот что такое  провидение,  Майрон.  Черт
возьми, лучше нельзя было и придумать!
   - Сесил сказал, что мы должны остаться здесь на неделю.
   - Ну да, Сесил сказал! - презрительно фыркнув, передразнил его  Карл.
- Много понимал твой Сесил! Наверно, он стал бы оспаривать это  решение,
но если мне предоставляется шанс, я его  использую,  и  точка.  Так  что
собирайся. Мы уезжаем.
   Они забрали с собой всю еду, которую не успели доесть, а также  рулон
туалетной бумаги, банки с прохладительными напитками  и  все  остальное,
что Карл посчитал полезным. В то время как Майрон  складывал  запасы  на
заднее сиденье машины, Карл подошел к багажнику,  чтобы  убедиться,  что
сумка с деньгами на месте. Вряд ли, конечно, Сесил собирался его надуть,
а вот от этой Конни можно ждать чего угодно.
   Сумка была на месте, и в нее как будто никто не залезал.
   Карл переложил несколько стодолларовых купюр себе в карман.
   На командировочные расходы, ухмыльнулся он. Майрон и не заметит,  что
его доля уменьшилась.
   Карл смотрел, как его партнер идет к машине, неся в  каждой  руке  по
ящику прохладительных напитков. Майрон всегда один и тот же. Он не знает
страха, не выходит из себя,  не  волнуется.  Идиотизм  защищает  его  от
нормальных человеческих эмоций.
   Просто безобразие, что такая большая  сумма  денег  должна  достаться
кретину, который не в состоянии даже оценить те возможности, которые она
предоставляет. Может, стоит избавить  Майрона  от  тяжелых  раздумий  по
поводу того,  куда  девать  деньги?  Такая  ответственность  его  только
смутит.
   Кроме того, было бы очень удобно оставить его здесь вместе с  Сесилом
и Конни. Поехать дальше, так сказать, налегке. Тогда Карл будет отвечать
только за самого себя и ни перед кем не отчитываться.
   О, полная свобода - это так прекрасно!
   Положив коробки на сиденье, Майрон повернулся, чтобы идти  обратно  к
хижине. Карл вытащил из-за  пояса  пистолет,  снял  с  предохранителя  и
прицелился ему в затылок.
   Но нажимать на спусковой крючок передумал.
   До мексиканской границы еще далеко. Майрон, конечно, тупой  как  дуб,
но это все-таки лишняя пара рук  и  крепкая  спина.  Он  без  возражений
делает то, что ему говорят. Он готов выполнять грязную работу. Это  мул,
а кто же убивает хорошего мула только за то, что он безобразный и тупой?
Его используют.
   Решив пока сохранить Майрона, Карл засунул пистолет обратно за пояс и
закрыл багажник.
   Через пятнадцать минут они были готовы к отъезду.
   Майрон занял место на пассажирском сиденье, а Карл вернулся в хижину,
чтобы последний раз взглянуть, не осталось ли там чего-то, что могло  бы
потом понадобиться.
   Его взгляд упал на трупы. В утреннем  свете  они  выглядели  особенно
гротескно. Они уже начали раздуваться, по открытым ранам  ползали  мухи.
Скоро здесь будет стоять невыносимый смрад.
   На короткий миг Карл почувствовал раскаяние, но отбросил его от  себя
так же, как отринул страх перед  Божьим  гневом,  после  того  как  буря
утихла.
   Он заставил себя думать, что Сесил и Конни получили по заслугам.  Она
была ничтожной шлюхой, от которой следовало ждать  одних  неприятностей.
Он это понял сразу, как только ее увидел.
   Убийство брата было  не  так  легко  оправдать.  Но  его  тоже  можно
объяснить. Сесил был жалким трусом. Да к тому же упрямым.  Он  не  хотел
смириться с превосходством своего младшего брата.
   Выживают наиболее приспособленные -  это  главнейший  закон  природы.
Карл избавил человечество от двух его слабых звеньев, только и всего.
   Он шутливо отдал трупам честь.
   - Адье, ребята!

***

   - Насколько я понял, слушая радио у себя в грузовике, света нет почти
везде, - сказал Джек Анне за завтраком, состоявшим из хлеба с  вареньем.
Еда в холодильнике уже начала портиться. -  Говорят,  что  может  пройти
несколько дней, прежде чем  электрическая  компания  восстановит  линии.
Везде хаос. Сейчас мы предоставлены самим себе.
   После завтрака он поднялся на  крышу  дома,  пытаясь  оценить  ущерб.
Чтобы все как следует починить, нужна кровельная дранка, но  пока  можно
заткнуть дыры толем. Пожалуй, если собрать необходимые материалы,  можно
заново  построить  кладовую  для  инструментов.  А  вот  крыша   конюшни
полностью разрушена, и  для  ее  восстановления  потребуется  пригласить
профессионалов. Когда телефон снова  заработает,  надо  будет  позвонить
ветеринару, хотя рана у лошади вроде бы и не страшная.
   Закончив с этим делом, он сказал Анне, что беспокоится насчет  скота,
и предложил ей вместе с  ним  и  Дэвидом  поехать  посмотреть,  что  там
случилось. Джек не хотел оставлять их одних без телефона.
   Анна уложила провизию - Дэвид при этом настоял, чтобы нести свою долю
отдельно,  в  рюкзачке,  -  а  также  взяла  с   собой   фотоаппарат   и
фотопринадлежности, посчитав, что снимки, сделанные  сразу  после  бури,
будут полезны для переговоров со страховой компанией.

***

   За  железной  аркой,  обозначавшей  границу  ранчо  Корбетта,   всюду
виднелись следы разрушений. На дороге валялись камни и  сломанные  ветви
деревьев. Электрические провода были сорваны с опор. Дорожный  указатель
согнуло дугой. Лист проржавевшего металла с крыши корбеттовской  конюшни
отнесло на полмили в сторону. Стоявшая посреди пастбища старая  ветряная
мельница лежала на боку, разбросав вокруг свои крылья.
   За поворотом Джек чуть не врезался в корову и едва  успел  нажать  на
тормоза. Остальные животные перешли дорогу и мирно паслись в придорожной
канаве на другой стороне от шоссе.
   -  Смотри-ка,  хитрые  корбеттовские  коровы  нашли  упавший  участок
изгороди.
   С этими словами Джек вылез из грузовика. Крича и  размахивая  руками,
он перегнал животных обратно на пастбище.
   К счастью, он взял с собой инструменты и  несколько  запасных  досок,
так что смог наскоро залатать изгородь. К своему мысленному списку того,
что надо приобрести, он сразу же добавил колючую проволоку.
   - Дальше нам лучше пройти пешком, - сказал Джек,  остановив  грузовик
возле ворот пастбища. - Не хочу пачкать машину.
   На Анне были надеты башмаки Делрея. Хотя и чересчур  просторные,  они
хорошо защищали от грязи и застоявшейся воды. На Дэвиде были его  старые
башмаки, но большую часть пути Джек нес его на руках.
   Стадо от бури не  пострадало.  Насколько  мог  судить  Джек,  они  не
потеряли ни одной головы.
   Он считал это почти что чудом, хотя и слышал, что такие  бури  подчас
творят странные вещи, полностью разрушая одну сторону улицы  и  оставляя
противоположную совершенно нетронутой.
   Иногда они многие мили двигаются вдоль поверхности земли, сметая  все
на своем пути, а иногда скачут, как камень по воде,  оставляя  за  собой
лишь отдельные очаги разрушения.
   Этот вихрь, видимо, прошел восточнее, миновав пастбище и  сохранив  в
целости стадо.
   Когда они возвращались к грузовику, Джек гадал, заметил ли Дэвид, что
он держит Анну за руку. Даже если и заметил,  то  все  равно  ничего  не
сказал. Пожалуй, он пока еще не подозревал, что отношения мамы с  Джеком
стали совсем иными, но до сих пор у него и не было для этого оснований -
утром Джек проскользнул вниз, на  диван  в  гостиной,  еще  детого,  как
мальчик проснулся.
   Для того чтобы устроить настоящий пикник, земля была  слишком  сырой,
так что стол  пришлось  накрыть  на  сиденье  пикапа.  Обед  состоял  из
бутербродов с арахисовым" маслом,  свежих  фруктов  и  консервированного
сока. Джек не отрывал взгляд от Анны,  и  она  улыбалась  ему  так,  как
женщина улыбается своему мужчине после хорошо проведенной ночи.
   Эта едва различимая улыбка говорила о многом. В частности о том,  что
женщина знает все  твои  тайны  -  "тебе  ведь  хочется  меня  трахнуть,
правда?" И каждый раз, когда Анна одаряла его  подобной  улыбкой,  Джеку
хотелось себя ущипнуть - не сон ли это.
   Это был не сон. Это была реальность. Анна даже сказала ему, что любит
его, и она не была при этом пьяной и не пыталась залезть в его  кошелек.
Она открыла ему свое сердце, и он ей поверил.
   Они не представляли себе, что смотрят друг на друга уже очень  долго.
Но Дэвид это заметил.
   - Почему вы молчите? Что-нибудь случилось? Вы сердитесь?
   Джек взъерошил ему волосы.
   - Ничего не случилось. Я просто смотрю на твою маму.
   - Зачем?
   Джек взглянул на Анну.
   - Потому что она  красивая,  -  сказал  он,  обращаясь  не  только  к
мальчику, но и к ней.
   - Ты думаешь, она красивая?
   - Гм!
   Дэвид оценивающе посмотрел на Анну, как будто старался  взглянуть  на
нее глазами Джека.
   - Пожалуй, она ничего, - заключил он и вонзил зубы в сандвич.
   - Дэвид! - помедлив, сказал Джек. - Ты не возражаешь, если мы с твоей
мамой будем жить вместе?
   Мальчик недоуменно наморщил лоб.
   - Мы и так живем вместе, Джек.
   - Я имею в виду, что твоя мама будет  мне  подружкой,  а  я  буду  ей
дружком.
   Дэвид нахмурился, но его лицо скорее выражало  разочарование,  нежели
недовольс