этом,  ведь
ваша реакция была однозначной. Вы были словно околдованы.
   Он вдруг как-то странно и недоуменно посмотрел на  нее,  и  это  взбесило
Клэр еще больше.
   - Что, разве я не права?
   - Я, в общем-то, не следил за своей реакцией, - мягко ответил он. - Но от
вас, как видно, она не ускользнула.
   Клэр,  понимая,  как  опасно  близка  она  к  тому,  чтобы  выдать  себя,
отвернулась.
   - Это все, Кассиди?
   - Не совсем. Что за отношения связывают вас с Ясмин, если  она  позволяет
себе так оскорблять вас? У любого человека уже давно лопнуло бы терпение.
   - Ясмин нападает на  других  только  тогда,  когда  недовольна  собой.  Я
отношусь к этому с пониманием.
   - Вчера - эта выходка с Уайлдом. И  что  за  причина  у  нее  для  такого
недовольства собой?
   - Не ваше дело, - оборвала его Клэр. Она вновь попыталась обойти его,  но
он сделал резкий шаг в сторону и встал на ее пути. Она разгневанно взглянула
на него - Что ж, хорошо, я отвечу  вам.  Ясмин  сегодня  вечером  берет  наш
фургон и отправляется в Нью-Орлеан на встречу  с  любовником.  Она  намерена
вернуться обратно завтра рано утром.
   Кассиди какое-то мгновение задумчиво смотрел куда-то поверх ее плеча.
   - Она берет фургон, вы говорите?
   - Хм.
   - А она когда-нибудь пользуется вашим автомобилем?
   - Вы теряете хватку, Кассили. Вопрос ваш отдает дилетантством.  Все  ведь
шито белыми нитками: вам просто хочется знать, брала ли Ясмин мою  машину  в
ночь убийства Джексона  Уайлда.  Только  вы  упустили  из  виду  два  важных
обстоятельства: что она в ту ночь была в Нью-Йорке и что машину вела я сама.
   Кассиди не преминул отыграться:
   - Слава богу, вы помните об этом, Клэр. А то  уж  я  начинал  думать,  вы
забыли, что именно ваша машина связывает вас с убийством Уайлда.
   - Это всего лишь ваше предположение.
   - Пока да. Но  рано  или  поздно  отыщется  та  ключевая  улика,  которая
изобличит вас как убийцу. Клэр вздрогнула и тихо произнесла:
   - Извините. Мне пора идти.
   Она вошла в дом, но в вестибюле Кассиди вновь догнал ее:
   - Клэр, зачем вы так? Почему вы отворачиваетесь и уходите,  выслушав  мои
обвинения? Почему не опровергаете их?
   - Потому что я невиновна. Обратное пока не доказано  -  вспоминаете  этот
юридический постулат? И мне нечего вас бояться.
   - Плевать мне на это. - Он наклонился к ней и процедил сквозь зубы:
   - Вы не посмеете и впредь вот так просто уходить от моих вопросов.  Я  не
по собственной прихоти притащился за вами в Миссисипи, вы знаете.
   - Неужели? Тогда почему же вы здесь? Зачем досаждаете мне, вмешиваетесь в
мою работу? Изводите какими-то  нелепыми  домыслами  о  моих  несуществующих
отношениях с Джексоном Уайлдом? Пытаетесь вбить клин  между  мной  и  Ясмин?
"Разделяй и властвуй"? Это ваша тактика?
   - Нет. Я здесь потому, что у меня нет выбора. Улики против вас уже нельзя
отнести к разряду случайностей. Эти волокна с коврика - нечто  материальное.
До сих пор я оберегал вас от ареста.
   - Почему же?
   - Во-первых, я не хочу предстать дураком в глазах присяжных и выслушивать
их оправдательный приговор в отношении вас в связи с недостаточностью улик.
   - А во-вторых?
   Маятник старинных часов мерно отстукивал секунды, пока  Клэр  и  Кассиди,
замерев, смотрели друг на друга. В конце концов он ответил:
   - Потому что мне хочется вам  верить.  Но  Гленн  и  все  остальные,  кто
вовлечен в это расследование, стремятся как можно скорее закрыть дело.
   - Они пасуют перед этой истеричкой.
   - Которая к тому же оказалась беременной. Клэр шумно выдохнула:
   - Беременной?
   - Вчера вечером во время проповеди в Канзас-Сити с Ариэль Уайлд  случился
обморок. Если бы вы смотрели программу новостей, вы бы увидели эту сцену.
   В Роузшэрон в комнатах гостей не  было  телевизоров,  так  что  во  время
своего пребывания в этом тихом местечке  постояльцы  оказывались  совершенно
оторванными от внешнего мира. Единственным  источником  информации  являлась
местная газета, которая, правда,  весьма  скупо  преподносила  новости,  как
внутренние, так и международные.
   Клэр, не переставая, качала головой.
   - Так вы говорите, она беременна?
   - Да, - коротко ответил Кассиди. - И  это  практически  исключает  ее  из
числа подозреваемых.
   - Совсем необязательно.
   - Это вам так кажется. Может быть, даже и мне. Но для всех остальных  она
становится вне подозрений. К  кому,  по-вашему,  будут  склоняться  симпатии
публики? К женщине, олицетворяющей материнство и  добродетель,  или  к  той,
которая публикует непристойные картинки?
   - Маловероятно, что это ребенок Джексона, - сказала Клэр.
   - Да, скорее всего он от Джоша. Я знаю это. И  вы  знаете.  Но  обывателю
этого не докажешь. На цветном  экране  своего  "Панасоника"  он  видит  лишь
святую, всю в слезах, беременную вдову, о которой никогда  не  скажешь,  что
она состоит в любовной связи со своим пасынком и способна  на  хладнокровное
убийство мужа. Приготовьтесь, Клэр. Ариэль будет играть эту роль  до  конца.
Вы  уже  испытали  на  себе  ее  способности   манипулировать   общественным
сознанием. Угроза судебного преследования за клевету ей не страшна. Она явно
рассчитывает живописать образ аморального, безбожного злодея, который  отнял
жизнь у ее мужа и обрек на страдания ее  саму  и  неродившегося  ребенка.  А
поскольку подготовительную работу она уже провела, как  вы  думаете,  с  кем
конкретно  будет  ассоциироваться   этот   злодейский   образ   в   сознании
большинства? - Он наклонился ближе  к  Клэр.  -  Ну  что,  до  вас  начинает
доходить смысл возможных последствий ее беременности?
   Он не просто начинал доходить, он укоренялся глубоко в  подсознании,  где
уже и так затаились самые зловещие страхи Однако было бы безумием показывать
Кассиди, что она испугалась.
   - Чего вы хотите от меня? - с вызовом спросила Клэр.
   - Признания.
   Она презрительно ухмыльнулась.
   - Тогда, черт возьми, не позволяйте мне вот та к за просто обвинять  вас.
Топайте ногами. Кричите.  Набрасывайтесь  на  меня  с  кулаками.  Придите  в
ярость, негодуйте. Только не прячьтесь за этим надменным фасадом;  от  этого
вы выглядите еще более виновной. Вам больше нельзя держать эту  высокомерную
позу, Клэр. Сопротивляйтесь же, ради бога.
   - Я не намерена ронять свое достоинство.
   - Достоинство! - взорвался он. Его лицо исказилось от ярости. - Тюрьма  -
вот где окажется ваше достоинство, Клэр. И судебный процесс по  обвинению  в
убийстве.
   Клэр ощутила на своем лице его жаркое дыхание.
   - Черт побери, да  скажите  же  вы  хотя  бы,  что  я  ошибаюсь  в  своих
подозрениях! Приведите мне хотя бы один довод, который бы тут  же  разнес  в
прах все улики против вас.
   - До тех пор, пока мне не предъявлено обвинение, я пальцем не пошевельну,
чтобы защищаться от ваших нападок. Юридическая процедура...
   - К черту процедуру! Поговорите со мной по-человечески!
   - Мистер Кассиди? - раздался робкий голос Мэри Кэтрин, которая  появилась
в дверях столовой. - Почему вы кричите  на  Клэр?  Вы  ведь  не  собираетесь
увезти ее отсюда, не так ли?
   - Конечно же, нет, мама! - воскликнула Клэр.
   - Потому что я действительно не могу разрешить вам забрать ее.
   Клэр быстро подошла к матери и обняла ее за плечи.
   - Мы с мистером Кассиди просто.., кое-что обсуждали.
   "Где же Гарри? - недоумевала Клэр. - Почему она не с матерью?"
   - Все прекрасно, мама. Уверяю тебя Ты хорошо себя чувствуешь?
   Мэри Кэтрин робко улыбнулась.
   - У нас на ужин будут свиные отбивные. Разве  не  великолепно?  Мне  надо
проследить, чтобы срезали весь жир по рецепту тети  Лорель.  Ты  же  знаешь,
иначе она не может есть свинину. У нее начинается  несварение.  О,  простите
меня, мистер Кассиди, я коснулась такой деликатной темы в вашем присутствии.
   Кассиди прокашлялся - Все в порядке.
   - Тетя Лорель хочет взять здесь отростки розовых кустов, чтобы посадить в
своем саду. Правда ведь, будет чудесно, Клэр Луиз?
   - Да, мама. Очень мило.
   Мэри Кэтрин прошла мимо Клэр к стоя вшей  у  двери  вешалке,  где  висела
спортивная куртка Кассиди. Она что-то достала из кармана  юбки  и  сунула  в
нагрудный карман куртки. Так и не объяснив своего  странного  поступка,  она
продолжила разговор:
   - Клэр, дорогая, ты вся пылаешь.
   - На улице жарко.
   - Ты потеешь, милая? Это совсем не пристало  даме.  Может,  тебе  следует
принять ванну и переодеться к ужину?
   - Я так и сделаю, мама. Я как раз шла к себе.
   - Ты слишком много работаешь. Мы сегодня с тетей Лорель обсуждали это  за
чаем. Тебе следует позаботиться о себе. - Мэри Кэтрин нежно  потрепала  Клэр
по щеке, поднялась вверх по лестнице и скрылась из виду.
   Услышав, как хлопнула дверь ее спальни, Кассиди направился  к  вешалке  и
сунул руку в карман своей куртки.
   - Черт возьми, ничего не понимаю.
   - Что  такое?  -  спросила  Клэр,  увидев,  что  Кассиди  достал  золотую
авторучку. - Это ваша?
   Печально улыбнувшись, он ответил:
   - Я обнаружил ее исчезновение еще в  день  своего  приезда,  когда  после
обеда ненадолго оставил пиджак на этой вешалке. Я подумал, что кто-то  украл
ее, хотя и не мог предположить, кому  она  понадобилась.  Эта  ручка  особой
ценности не представляет, но мне она дорога как память о родителях,  которых
уже нет в живых.
   Клэр прижала пальцы к губам и отвернулась, прислонившись  лбом  к  стеклу
входной двери, хранившему прохладу, несмотря на знойный день.
   Кассиди подошел к ней ближе и остановился сзади.
   - Да бросьте, Клэр, ничего страшного не произошло. Голос его был мягким и
нежным, внушающим доверие. И когда он, положив руки ей на плечи, повернул ее
лицом к себе, Клэр захотелось  уткнуться  ему  в  грудь.  Каким  невероятным
облегчением было бы выплеснуть ему душу, рассказать обо всем.
   - О, Кассиди, я бы очень хотела...
   - Что? - нежно спросил он. Она покачала головой. Конечно же, она не могла
сказать того, что хотела, и вместо этого лишь выдавила:
   - Как бы  мне  хотелось,  чтобы  спала  жара.  Чтобы  пошел  дождь.  Хочу
закончить съемки и уехать домой,  навести  порядок  в  офисе  и  квартире  -
представляю, в каком виде их оставили полицейские.
   Она закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы негодования и страха.
   - Я бы очень хотела никогда не слышать о Джексоне Уайлде. И еще  было  бы
хорошо, если бы вы мне сразу сказали о вашей авторучке.  Я  бы  тогда  могла
объяснить вам все еще несколько дней назад.
   - Я же получил ее назад, и это самое главное. Забудьте об этом.
   Но Клэр чувствовала, что просто обязана объяснить поступок матери:
   - Видите ли, мама иногда берет чужие вещи. Это не воровство,  потому  что
делает она это несознательно. Она думает, что  "берет  в  долг".  Но  всегда
возвращает то, что взяла. Это вполне безобидно,  здесь  нет  никакого  злого
умысла, поверьте.
   - Замолчите, Клэр. - Он провел пальцами по ее волосам и  легким  поцелуем
коснулся губ. - Я верю вам.
   Но, когда он склонил  голову  для  более  интимного  поцелуя,  она  резко
оттолкнула его.
   - Нет, не надо, Кассиди. - И, уже вовсе не имея  в  виду  Мэри  Кэтрин  и
недоразумение с авторучкой, тихо добавила:
   - Вы мне совсем не верите.

Глава 18

   Сразу же после ужина Клэр, сославшись на усталость,  поднялась  вместе  с
Мэри Кэтрин и Гарри наверх. Она зашла к ним в спальню и немного поболтала  с
матерью, пока не начало действовать снотворное.
   Ясмин собиралась в Нью-Орлеан в  страшной  спешке,  и  после  ее  отъезда
комната выглядела так, будто  по  ней  прошелся  ураган.  Клэр  понадобилось
время, чтобы привести все в порядок как в шкафу, так и на туалетном столике.
В ванной было не лучше. Убравшись и там, Клэр налила в ванну прохладной воды
и попыталась расслабиться и перестать думать о беременности Ариэль  Уайлд  и
тех нежелательных последствиях, которые она создавала для Клэр.
   После ванны она припудрилась тальком и надела шелковую, до бедер, рубашку
цвета старинного дорогого  жемчуга.  Волосы  стянула  и  заколола  на  самой
макушке,  затем,  водрузив  в  изголовье  высокую  гору  подушек,  прилегла,
опершись на них спиной. Она хотела зажечь настольную лампу, но  темнота  так
приятно обволакивала, что не стоило нарушать уюта и спокойствия. Да и  нужно
было просто хорошо выспаться.
   Но в голову все лезли какие-то мысли; они, словно  непослушные  дети,  не
давали покоя, будоражили. Лишь на считанные секунды Клэр удавалось  сомкнуть
глаза. Постель, в которой она провела несколько беспокойных ночей, сбилась в
какие-то глыбы и кочки. Подушка очень скоро стала горячей. Она несколько раз
переворачивала ее, мучаясь от бессонницы.
   Она винила в своем дискомфорте и матрас, и подушку, и  доносившийся  шум,
но знала истинную  причину,  которая,  как  и  ревность,  вдруг  нахлынувшая
сегодня днем, таилась в самой глубине ее души.
   И в то же время Клэр старалась не думать об истинной причине своего столь
странного поведения. Интуитивно она знала, что столкнулась с  чем-то  новым,
необъяснимым, но сочла, что лучше избегать этого незнакомого чувства. Может,
оно и уйдет само собой.
   Приближалась  гроза.  Тщетно  уговаривая  себя  заснуть,   Клэр   лежала,
прислушиваясь к раскатам  грома.  Внезапно  прозрачные  шторы  на  балконных
дверях озарились вспышкой молнии. Может быть, подумала  Клэр,  на  этот  раз
облака принесут дождь и долгожданную прохладу. До  сих  пор  они  оставались
лишь грозными предвестниками бури.
   По мере того как гроза приближалась и усиливалась, росло  и  беспокойство
Клэр.

***

   Кассиди отказался присоединиться после  ужина  к  карточному  застолью  и
предпочел прогуляться.  Однако  удушливая  влажность  и  озверевшие  москиты
быстро загнали его обратно в дом.
   Он не стал заходить в гостиную, чтобы пожелать  всем  спокойной  ночи,  а
поднялся прямо к себе. У двери комнаты Клэр, которая находилась рядом с  его
комнатой, он замедлил шаг и прислушался, но оттуда не доносилось  ни  звука.
Из щели под дверью света не пробивалось, так что, подумал  он,  Клэр  скорее
всего, как и обещала, рано легла спать.
   Войдя к себе, он в первую очередь скинул с себя всю одежду. Боже, даже  в
доме нечем было дышать. Он подумал, что было бы неплохо спуститься в бар  за
пивом, но потом оставил эту идею. В этот вечер единственной  подходящей  для
него компанией оставался он сам, но и свое общество он переносил с трудом.
   Приняв прохладный душ, он лег на кровать  и  зажег  сигарету.  Он  бросил
курить еще два года назад, но сейчас чувствовал крайнее  возбуждение.  Мысли
его бешено носились по замкнутому кругу.
   У Клэр был мотив для убийства. И волокна с коврика ее автомобиля напрямую
связывали ее с местом преступления. Железного алиби у Клэр не было.  Словом,
она представлялась лучшей мишенью для обвинения в убийстве.
   Но он так не хотел, чтобы виновной оказалась именно она.
   Проклятье!  Вырвавшееся  ругательство,  казалось,  еще  долго  витало   в
воздухе. Кассиди сознавал, что оказался в дурацком положении. Если он  будет
следовать чувству и этике профессионала, он затянет  расследование.  Краудер
уже  определил  ему  крайний  срок  для  окончания  дела.  Отпущенных   дней
оставалось не так уж много. И если его в  итоге  все  же  отстранят  как  не
справившегося с расследованием, это будет ударом, равносильным гибели.
   А что, если он попросит заранее отстранить его,  не  дожидаясь  окончания
отведенного срока? Краудер знает о том, что у него появился личный интерес в
деле, так что, вполне возможно, эту просьбу встретит с  облегчением.  И  это
вовсе не помешает их дружеским отношениям. Более того, даже добавит симпатии
шефа. Краудер лишь перепоручит дело кому-то другому.
   Нет, ничего хорошего из этого  не  выйдет.  Этот  "кто-то  другой"  может
оказаться агрессивным и коварным и как только Клэр  вернется  в  Нью-Орлеан,
тут же засадит ее на скамью подсудимых. Ее сфотографируют. Снимут  отпечатки
пальцев. Предъявят обвинение. От этой мысли ему стало не по себе.
   С другой стороны, он не сможет жить спокойно, зная  о  том,  что  оставил
виновную на свободе лишь потому, что имел на нее виды. Только все  это  было
совсем не так просто.  С  той  самой  минуты,  когда  он  впервые  вошел  во
"Французский шелк" и встретился с Клэр  Лоран,  он  почувствовал,  что  дело
окажется не таким уж легким и гладким.
   Он был словно околдован. "Французский шелк"  навевал  атмосферу,  которая
интриговала, завораживала, И  вовсе  не  потому,  что  офис  располагался  в
старинном здании, и даже не потому, что здание это находилось во Французском
квартале. Он бывал в этих местах  много  раз  с  тех  пор,  как  переехал  в
Нью-Орлеан.  Ему  нравился  дух  старого  квартала,  но  никогда  раньше  не
испытывал он подобного чувства ирреальности происходящего.
   И это колдовство исходило от Клэр. От нее веяло какой-то мистикой. Он  не
мог найти определение этому чувству, знал только, что оно слишком романтично
и потому опасно, всепоглощающе и  разрушительно.  Оно  опутало  его,  словно
незримая сеть. И чем отчаяннее он сопротивлялся,  тем  сильнее  запутывался.
Даже сейчас, когда ему следовало бы уже всерьез задуматься  над  тем,  чтобы
задержать  Клэр,  он   подсознательно   искал   способы   защитить   ее   от
преследования.
   Безумие, подумал Кассиди, анализируя ситуацию, в которой оказался. Но,  в
то же время  утешал  он  себя,  имеет  же  он  право  на  сомнение  и  поиск
альтернативы? Разве не в этом заключается искусство профессионала?
   Итак, на кого еще падает подозрение?
   Ариэль Уайлд. Сейчас она беременна, но у нее были причины  избавиться  от
мужа. Тем не менее предъявить ей  обвинение  и  предстать  при  этом  героем
довольно  проблематично.  Правда,  можно  выстроить  свою  линию  нападения,
основываясь на сомнениях в том, кто же является истинным отцом  ребенка.  Но
хороший адвокат всегда сможет заявить на суде протест. И неизвестно, на чьей
стороне окажется судья.  Так  что  обвинение  умрет  еще  в  зародыше.  Суду
присяжных невозможно будет доказать связь Ариэль с пасынком,  и  на  Кассиди
обрушится шквал негодования и презрения за то, что посмел опорочить гнусными
подозрениями будущую мать.
   Джошуа Уайлд. Какой-то внутренний инстинкт  подсказывал  Кассиди,  что  у
парня не хватило бы  пороху  даже  на  то,  чтобы  муху  убить,  не  то  что
тирана-отца. С другой стороны, достало же  ему  смелости  увести  у  старика
жену.
   Сложность с обвинением Ариэль и Джошуа состояла в том, что у  Кассиди  не
было против них ни одной вещественной улики. Все его версии  строились  лишь
на случайных совпадениях и предположениях.  И  стоит  присяжным  справедливо
усомниться в доводах, приводимых обвинителем, Ариэль и Джош тут же  окажутся
оправданными, а помощник  окружного  прокурора  Кассиди  не  только  лишится
доверия, но и  получит  вполне  заслуженные  упреки  в  том,  что  позволяет
истинному убийце разгуливать на свободе.
   О такой перспективе лучше не думать. Кассиди ставил своей основной  целью
не допустить столь мрачного для себя финала. Ну и, кроме всего прочего,  его
моральным  и  профессиональным  долгом  было  поймать  убийцу  и  предъявить
обвинение. Ему или ей.
   Думая  о  Клэр,  он  страшно  злился  и  даже  ругался,  не  стесняясь  в
выражениях. Выбросив первую, практически не выкуренную сигарету, он  тут  же
зажег еще одну. В глазах опять стояла  Клэр  -  такая,  какой  он  видел  ее
сегодня  днем.  Растрепанные  волосы  лишь  добавляли   ей   очарования,   а
выступавшие капельки  пота  придавали  коже  здоровый  блеск.  От  влажности
кудряшки еще  круче  вились  вокруг  лица.  Выглядела  она  взволнованной  и
разгоряченной. Но стоило ему заговорить с ней о  причинах  ее  беспокойства,
как тут же взыграла ее проклятущая гордость, не позволявшая ей признаться  в
человеческих слабостях.
   Чувствуя, что уснуть все равно не сможет, Кассиди скатился  с  крова