тых носов, губ и многочисленных царапин.
     - Это, значит, и есть ваша работа? - вопросил Росс.
     Он знал, чем кончаются эти драки. Сначала - кулаки, потом - ружья. Последовательность, ему хорошо известная. Если бы кто-нибудь сумел вразумить его в юности, может, все и повернулось бы по-другому. Но к тому времени, когда ему было столько лет, сколько сейчас Буббе, он уже стал известен благодаря виртуозному владению пистолетом.
     - Бубба, я думал, ты мне поможешь подковать ту кобылу.
     Бубба облизнул быстро распухающую губу.
     - Конечно, Росс.
     - Люк, - коротко приказал Росс. - Отнеси воды к моему фургону. Лидии там нужно кое-что простирнуть. - Думать о том, с какой легкостью сорвалось с его губ ее имя, не было времени. - Но сначала пожмите с братом друг другу руки.
     Ребята с неохотой повиновались. Оба трепетали при мысли о том, что придется отчитываться перед матерью за распухшие и исцарапанные физиономии. Она уж задаст им жару.

***

     Лидия была в восторге. Она никогда не думала, что люди могут быть так добры к ней. Соседи останавливались, чтобы с ней познакомиться. Некоторые смотрели на нее с любопытством, некоторые - с видимой осторожностью, но она знала, что ее никогда бы не приняли так хорошо, если бы не семейство Лэнгстонов. К ней хорошо отнеслась Ма - поэтому и всем не оставалось ничего другого. По неписаному закону Ма верховодила всем в этой маленькой общине - почти наравне с самим мистером Грейсоном. Ее материнского чувства, казалось, хватало на весь караван. Она и любила, и карала любого из них - и молодого, и старого - с той же непосредственностью, что и своих собственных отпрысков.
     Лидия старалась запомнить все имена и сообразить, какие дети - каких родителей. У Симсов - две застенчивые девчушки, у Ригби - двое ребят и дочка, совсем еще маленькая. Вон у той женщины - близнецы, им уже почти год. Один из двойняшек как раз в этот момент сделал несколько нетвердых шажков к костру. Остальные знакомые - Кокс, Норвуд, Эпплтон, Грир, Лоусон. Все с умилением смотрели на Ли Коулмэна, который мирно дремал все это время.
     Миссис Грир подарила ей кое-что из детских вещей.
     - Мой уже из этого вырос. Будет жалко, если они пропадут.
     Такой доброты Лидия прежде не знала - вся жизнь была для нее бесконечной битвой за выживание. За свою собственность каждый держался крепко - и делиться ею было не принято.
     Прежде чем Лидия вернулась к фургону мистера Коулмэна, Ма дала ей одну из рубашек Люка и старую юбку Анабет.
     - Они, конечно, смотрятся похуже платья и, видит Бог, вообще ничего особенного - но, думаю, малость удобней в них будет.
     Лидия отнесла Ли к их фургону и с удивлением обнаружила там Люка, натягивавшего между двумя стоявшими рядом дубками веревку. Увидев ее, он в смущении отвернулся.
     - Меня мистер Коулмэн прислал... ее тут натянуть, чтобы вы, значит, белье могли вешать.
     - Большое спасибо, Люк, - ответила она тихо. Она не стала ничего спрашивать о его распухшем и разбитом лице - чувствовалось, что он и так нервничает по этому поводу.
     Когда все белье наконец было развешано, Лидия устало вскарабкалась внутрь фургона. Лагерь затихал, костры гасли. Покормив Ли, она уложила его в колыбель. Затем надела ночную рубашку, которую подарила Ма, сказав, что отныне это - ее. Шея ныла - нелегко целый день поддерживать такую копну. Распустив волосы, она принялась их расчесывать. Гребенку тоже подарила ей Ма.
     Ей не хотелось ложиться, пока не вернется Росс. Ощущение его присутствия снаружи вселяло в нее спокойствие, хотя причину этого она сама бы не смогла объяснить. Ей приходилось рожать в лесу, спать под открытым небом, в амбаре. И всегда сторожем при ней был ее страх. Он прогонял усталость, заставлял бодрствовать. Но все-таки она ослабила бдительность - и ее настигли.
     - Больше никогда, - прошептала она. - Он мертв.
     Глаза ее уже слипались, когда снаружи раздались шаги Росса. Было слышно, как он затушил костер и вытряхивает постель на ночь.
     Встав на колени и подвинувшись к заднему борту, она выглянула из фургона. Росс, сидя на циновке, стягивал сапоги.
     - Доброй ночи, мистер Коулмэн.
     Он резко вскинул голову. Покрышка фургона словно окаймляла ее, рубашка в лунном свете была снежно-белой. Волосы вились вокруг головы массой беспорядочных завитков. А голос, донесшийся из мрака, как будто мягко коснулся его щеки.
     - Спокойной ночи, - буркнул он и растянулся на своем жестком ложе.
     Все дуется, удрученно подумала она, устроившись на покрытом чистыми простынями тюфячке. Наверное, тревожится за переход через Миссисипи. Скоро она, может быть, увидит эту реку. И у него тогда, наверное, настроение будет получше.

VI

     Следующие два дня гнали изо всех сил - впереди была Миссисипи. Река словно стала для всех некой вехой, преодолев которую и оставив позади Теннесси, они наконец действительно приблизятся к цели путешествия.
     Росс правил сам, поручив присмотр за своим табуном Буббе Лэнгстону. Лидии поводья он не доверил, но показал, как держать упряжь, как поворачивать. Наставления эти были крайне скупыми, и даже во время них Росс старательно отводил взгляд. Но, хотя фасоны рубашки Люка и старой юбки Ма оставляли желать лучшего, Росс явно испытывал облегчение, заметив, что она больше не надевает тесное платье.
     Она же, казалось, преисполнилась решимости развеять его дурное настроение и всячески пыталась втянуть его в разговор. Сама она имела о многих вещах самое приблизительное представление, и он снова задался вопросом, все ли в порядке у нее с головой. Свои сомнения он, однако, вскоре отринул. Раз усвоенное накрепко оседало у нее в памяти, и в ее вопрошающем взгляде он ясно видел желание узнать побольше.
     - И на войне вы сражались?
     Он кивнул.
     - За южан.
     - Значит, вы хотели, чтобы цветные оставались рабами?
     Он недоуменно взглянул на нее.
     - Никогда я не хотел, чтобы кто-то у кого-то был рабом.
     - А почему вы тогда дрались за южан?
     - Потому что жил там - вот и все, - ответил он с нарастающим беспокойством.
     Она, похоже, инстинктивно чуяла его слабые места и безошибочно до них добиралась.
     Когда Росс выбирал, на чьей ему быть стороне, патриотизм имел к этому самое малое отношение. Война давала ему, тогда буйному, без царя в голове юнцу, возможность мародерствовать и убивать, не страшась наказания. Он жаждал драки - а здесь ему не приходилось долго ее искать. Когда партизаны из отряда южан предложили ему к ним присоединиться, меньше всего в ту минуту его вдохновляли высокие помыслы.
     Лидия, однако, не желала, чтобы он считал ее полной невеждой.
     - Я однажды видела, как мимо нашей фермы прошли солдаты - целая колонна. Все были одинаково одеты, а один нес флаг.
     - Янки. У нас никакой формы не было, до самого конца.
     Сам он только раз пробовал надевать форму, и ту снял с убитого северянина у Пи-Ридж. Строем он тоже никогда не ходил - их обычным делом были ночные нападения на спящие лагеря. Бросок - и их уже нет, призраки, оставлявшие за собой смерть и разрушение. И Росса мало волновало, что он мог быть убит в любую минуту - для него все это было большой рулеткой. Для такого рода "боевых действий" он годился как нельзя лучше.
     - Больше солдат я не видела, зато иногда слыхала, как стреляли вдалеке пушки.
     - А где была ваша ферма?
     Лидии не хотелось слишком много ему рассказывать, но она и сама толком не знала, где находился дом Расселлов.
     - На северо-востоке Теннесси.
     - И ее ни разу никто не грабил - ни те, ни эти?
     Лидия горько усмехнулась.
     - Нет. У нас просто взять было нечего.
     В отряде с Россом были и такие, кто отказался бы от еды ради возможности поразвлечься с девицей. Но война кончилась уже шесть лет назад. Она тогда была, конечно, еще ребенком.
     - Вам сколько лет? - Он сам удивился собственному вопросу.
     - В этом году будет двадцать. А вам?
     - Я-то постарше.
     Ему было тридцать два, если считать с рождения, хотя нравилось думать, что его жизнь началась с той минуты, когда его нашел Джон Сакс.
     К их фургону подъехал на горячей белой кобыле Уинстон Хилл.
     - Добрый день, мисс Лидия, мистер Коулмэн.
     - Здравствуйте, мистер Хилл.
     - Привет, Хилл.
     - Я слышал, что, если все пойдет нормально, к вечеру будем в Мемфисе.
     - Болтовня, - сплюнул Росс.
     Резкость Росса покоробила Лидию. Затевать с ним новый спор из-за Уинстона Хилла она не желала, но и молчаливого одобрения его грубости Росс от нее не дождется.
     - Нам будет нелегко перейти реку, мистер Хилл? - Она чуть запрокинула назад голову, чтобы лучше видеть его из-под полей своей шляпы.
     - Все зависит от того, насколько сильно она разлилась выше по течению. - Он откашлялся в платок. - Но когда перейдем, Мозес и я будем рады пригласить, вас обоих отпраздновать это за рюмкой шерри.
     Что это, интересно, за шерри, подумала Лидия. Если оно и на вкус так же приятно, как на слух, она с удовольствием бы попробовала. И она уже собралась было поблагодарить за приглашение, но ее перебил Росс.
     - Благодарю, Хилл, но Лидия обычно занята с Ли, а мне приходится возиться с моими лошадками.
     Хилл перевел взгляд с Росса на нее и обратно, затем изящно раскланялся.
     - Что ж, тогда, значит, в какой-нибудь другой вечер, когда закончите все дела. - Приподняв шляпу и вновь слегка поклонившись Лидии, он удалился.
     - В следующий раз, если меня станет кто куда приглашать, я уж сама как-нибудь отвечу, - заявила Лидия, когда Хилл отъехал на почтительное расстояние.
     - Пока вы спите в моем фургоне и едите мой хлеб - и не думайте, - процедил Росс. - Я не желаю, чтобы вы путались с ним или с кем еще, пока кормите Ли.
     - Да я и не думала! - вскипела Лидия. - Я всего лишь пыталась быть вежливой - что вам бы, кстати, тоже не помешало!
     - Вежливость тут ни при чем. Не люблю я этого парня, - Он никогда не говорил ничего, кроме хорошего, ни о вас, ни о Виктории. Однако каждый раз, как он появляется, вы надуваетесь, как лягушка! Что он вам сделал плохого?
     Росс пожал плечами и ничего не ответил. У Уинстона Хилла было все, чем стремился всю жизнь обладать он сам. За такого, как он, Виктории и нужно было выходить замуж. Росс вспомнил вечер, когда она и Хилл встретились. У них оказались общие знакомые, и они болтали о них на том особом языке людей из общества, который Росс понимал с трудом.
     Хотя он вряд ли мог подобрать название тому чувству, которое будил в нем Уинстон Хилл, он завидовал ему с тех самых пор, как впервые увидел. Хилл нес свое аристократическое происхождение, словно доспехи - так, что все его видели. И Росс понимал, что собственное его прошлое так же легко прочесть - как бы ни старался он его спрятать.
     - А почему он все время покашливает? - спросила Лидия. Она решила не обращать внимания на то, как натянулась кожа на скулах Росса.
     - А он туберкулезный.
     - Ту... что?
     - Туберкулез у него. Чахотка. Он у янки ее подцепил, в лагере для пленных. А когда наконец добрался домой, в Северную Каролину, в Рэлей по-моему, то от плантации его уже ничего не осталось. И никого, кроме старика Мозеса. Даже дом сожгли. Он в город отправился, но там вроде воздух оказался вредным для его легких. Вот он сейчас и ищет, где потеплей да посуше.
     Уинстон задержался у шедшего впереди фургона - поболтать с хозяевами. Лидия смотрела на стройного молодого человека, с удивлением вспоминая его глаза - добрые, но в то же время казавшиеся очень старыми, так не подходившие к его молодому лицу.
     - Мне его жалко.
     Это замечание, похоже, всерьез рассердило мистера Коулмэна. До самого дневного привала он не перемолвился с ней и словом.

***

     Мемфис предстал перед ней в предвечерней дымке. Лидия изумленно разглядывала его из-за плеча мистера Коулмэна, пока он ставил на ночь фургон в общий круг. Никогда прежде не видела она такого большого города. Даже с такого расстояния зрелище он представлял внушительное. Она, наверное, еще долго любовалась бы им, но дела, как всегда, нельзя было откладывать.
     - Костер неплохо бы разжечь сразу, как только я найду дров посуше, - сказал Росс, поглядывая на сырые серые облака, которые гнал по небу холодный ветер.
     Наконец ему удалось собрать кучку полусырого хвороста и развести хилый, дымящий и плюющийся костерок. Лидия зажарила впрок несколько кусков мяса и испекла лепешек.
     - Может, это наш последний костер на много дней вперед, - сказала она.
     Дождь тем временем понемногу усиливался. Настроение у всех было подавленным. Под обрывистым берегом, на котором расположился караван, катила волны великая Миссисипи. В душе у каждого желание поскорей перейти ее боролось со страхом - река и впрямь выглядела мрачной и угрожающей. Она сильно разлилась после недавних ливней, и берег Арканзаса был едва виден сквозь скрывавшую его плотную пелену дождя. Те, кто прожил всю свою жизнь в Теннесси, были особенно поражены шириной и грозной силой реки.
     Но несмотря на ее зловещий вид, они уже стояли здесь, на ее берегу, и были полны готовности к штурму. Однако все складывалось так, что им, видно, придется ждать дни, а может быть, и недели.
     - Завтра утром часть ребят отправится с Грейсоном разузнать насчет парома, - сообщил Росс Лидии, когда они убрали все, что можно, внутрь фургона, подальше от непогоды.
     - И что тогда?
     Росс про себя выругался.
     - Тогда нам придется ждать, пока не кончится дождь. Ребята, которые живут тут, у реки, страшно ее боятся. Паромы вряд ли рискнут ее пересечь - будут ждать, пока погода совсем не исправится.
     Лидия уже научилась распознавать его настроение и испытывать его терпение не стала. Когда он поднялся в фургон, чтобы взять еще одно одеяло, до него донесся ее сочувственный голос:
     - Вы опять собираетесь спать снаружи, да, мистер Коулмэн?
     Он взглянул на нее, не скрывая удивления. Она как раз кормила в эту минуту Ли - и он заметил, что с того утра она начала прикрывать свои плечи и грудь, а также тельце ребенка фланелевым одеялом. Росс был рад, что в ней проснулась наконец хоть какая-то стыдливость, но в то же время не мог прогнать навязчивое видение - Лидия, устраивающая головку его сына на молочно-белых холмах гладкой плоти.
     - А вы подумали, что скажут люди, если мы останемся здесь вдвоем? - спросил он с плохо скрытой досадой.
     - Они, наверное, скажут, что с вашей стороны было весьма разумно укрыться здесь от дождя, - парировала она.
     Погода далеко не лучшим образом отражалась и на ее настроении - и уж тем более его упрямство. Он что, воображает, будто, приглашая его внутрь фургона, она пытается завлечь его к себе в постель? Близость с мужчиной - это то, чего она желала бы меньше всего на свете.
     - Нет, я не могу спать здесь с... с вами. - Он приподнял занавесь. - Утром увидимся.
     Росс залез под фургон, завернулся в одеяло и кусок парусины. Под фургоном было сыро и холодно, но он чувствовал себя здесь почти уютно - здесь не было места тому жаркому, лихорадящему мозг ощущению, которое преследовало его все эти дни.

***

     Когда Росс около полудня вернулся к стоянке, вид у него был хмурый, он с ног до головы был забрызган грязью. Дождь лил как из ведра. Они с Норвудом, Симсом и Грейсоном только что ездили к реке - поговорить с паромщиком, ведавшим переправой. Как и предсказывал Росс, тот не захотел и слышать о том, чтобы попробовать переправиться через реку в такой дождь и ветер. Пытаться перевезти двадцать фургонов с лошадьми, детей и женщин через сильное течение было бы чистым безумием.
     - Он сказал, что придется ждать, пока ливень утихнет, - сказал Росс и скорчил гримасу, отхлебнув оставленный для него Лидией холодный кофе.
     - Вы не голодны?
     Он пожал плечами. Лицо его потемнело от жесткой щетины. В это утро он опять не брился.
     - Может, чего и съел бы.
     Она протянула ему свернутую льняную салфетку, в которой оказались бекон и лепешки.
     - Ma посылает ребят в город - может, они смогут купить там каких-нибудь консервов. Подумайте, может, Ли что-нибудь нужно?
     Лидия покачала головой, прикидывая, как много нужно бы купить для нее самой. Например, нижнюю рубашку. Будь у нее нижняя рубашка, ее можно было бы проложить мягкой тканью - и тогда, если из груди вдруг опять потечет, ей не придется прятаться от мистера Коулмэна и остальных, боясь, что два темных пятна на лифе платья станут видны.
     - Нет, наши женщины подарили ему много всего. Так что, пока не подрастет, у него всего вдоволь.
     Росс с удовольствием бы сам наведался в город, но пока не осмеливался. Даже когда они разговаривали с паромщиком, он из осторожности отворачивал свое поросшее щетиной лицо. Хотя минуло уже три года, но все-таки...

***

     Послеполуденные часы ползли медленно. Ли спал, хотя Лидия спела ему песенку, пощекотала животик - словом, сделала все, чтобы его разбудить. Ей было скучно сидеть одной в фургоне - ни мужа, ни детей постарше, с которыми можно было бы поговорить. Другие женщины нашли, чем занять время - отдыхали, чинили одежду или обсуждали с родными их будущее пристанище в Техасе или на Дальнем Западе. Росс ушел посмотреть лошадей, и Лидия осталась совсем одна.
     Уже почти стемнело, когда снаружи кто-то позвал ее. Это оказались Люк с Буббой. Встав на четвереньки, она откинула входной полог, всматриваясь в сумерки, и, увидев мальчишек, расхохоталась. С полей их шляп лилась вода, струйками стекая по непромокаемым курткам. Но на мокрых физиономиях светилась обычная жизнерадостность. Она подумала, какой увлекательной, должно быть, была для них прогулка в такой большой город, как Мемфис, и какую обильную дала она им пищу для рассказов на многие последующие дни.
     - Мы угрохали все деньги, которые Росс нам дал. Зато вот - груши, персики и даже копченая колбаса! - отрапортовал Бубба, доставая все перечисленное из седельной сумки и передавая Лидии.
     - От запаха этой колбасы у нас всю дорогу текли слюнки, - засмеялся Люк.
     - А себе-то купили?
     Взгляд, брошенный Буббой на Люка, выражал пламенное желание немедленно его уничтожить.
     - Да нет.
     Признание Буббы заставило Лидию устыдиться собственного вопроса. Такую роскошь, как колбаса, Лэнгстоны, конечно, не могли себе позволить. Они с мамой иногда помогали разделывать свиней, работая целый день за кольцо колбасы и фунт бекона. Сама Лидия имела слабое представление о деньгах и о том, сколько, например, может стоить колбаса или что-нибудь в этом роде.
     - Ну, вы точно заслужили награду за то, что привезли все это мне... то есть, в смысле, мистеру Коулмэну. - Дотянувшись до ларя с посудой, Лидия достала кухонный нож и отрезала от колбасного круга по изрядному куску для каждого из ребят. - Ешьте.
     Люк немедленно запихнул свою порцию в рот. Бубба же принял ее почти неохотно.
     - Большое вам спасибо, мисс Лидия. - Он явно испытывал облегчение от того, что она не носит больше свое тесное платье, хотя ворот старой рубашки Люка она тоже до конца не застегивала.
     Тайны женского тела потрясали его и будили самые неожиданные мысли. Иногда по целым дням он думал о Присцилле Уоткинс. Вчера вечером он видел, как она вышла под дождь - и платье прилипло к ее телу, обрисовав каждую впадину и выпуклость. Увидев Буббу, она повернулась к нему, видно, не подозревая, что мокрая материя просто выставляет напоказ ее грудь с набухшими, выступающими сосками. Бубба же промаялся всю ночь, представляя, каково это - прикоснуться к женской груди.
     И теперь при виде Лидии, ее нежной и теплой плоти тело его отзывалось все тем же возмутительным и постыдным образом.
     - Мы, пожалуй, поехали - а то Ма еще примется нас искать.
     Лидия улыбнулась.
     - Да, да, поезжайте. - Два конных силуэта исчезли в сгустившемся мраке.
     Когда вернулся Росс, они поужинали. Вымок он почти так же, как ребята. Вдвоем они распределили запасы на несколько последующих дней. Привезенная еда, даже холодная, со вчерашними лепешками,