пришлось не по душе.
     - Это была ложь! - не помня себя, вскричала Кари. - И ты хочешь, чтобы я молчала, когда поливают грязью моего покойного мужа?
     Пинки горестно посмотрел на нее, потом опустил взгляд на заваленный бумагами стол и наконец снова поднял на нее глаза.
     - А ты уверена, что это ложь? - тихо спросил он.
     Она отшатнулась, словно получила от него оплеуху.
     - Конечно, ложь, что же еще? Ведь ты... ты не думаешь, что Томас был казнокрадом?
     - Насчет этого не знаю. Знаю лишь одно: он вовсе не был тем святым, каким ты его себе представляла. Он был всего лишь человеком. Со всеми человеческими слабостями. Только ты не замечала их.
     - И ты веришь, что он развлекался со шлюхами, бывая в отъезде? Ты в это веришь?!
     Он понимал, что причинит ей боль, однако рано или поздно нужно было открыть ей глаза.
     - Я знал, что за Томасом водятся грешки. Да что я? Все знали.
     Обхватив живот обеими руками, она скорчилась, словно от боли.
     - Пинки, милый, скажи, что ты врешь. Ну пожалуйста.
     Крупные слезы текли по ее щекам.
     Он покачал головой:
     - Конкретных фактов привести не могу. Но когда о таких вещах шушукаются на каждом углу, подобная болтовня бывает основана на фактах. Ты познакомилась с Томасом вскоре после смерти отца. Тогда ты остро ощущала собственную беззащитность, и Томас оказался именно тем, кто был тебе нужен в такой ситуации, - сильным, великодушным, надежным. И я был рад, что у тебя появился такой человек. Чертовски рад...
     Кари снова медленно опустилась на стул.
     - Жена всегда все узнает последней. Кажется, так об этом говорят? Я чувствую себя последней идиоткой.
     - А вот и зря. Томас обожал тебя. Его похождения на стороне не имеют к вашей совместной жизни никакого отношения. Ты была блаженна в своей безоглядной любви к нему и, вероятно, так же счастливо любила бы его еще долгие годы, если бы не эта трагическая смерть. Но, увы, того, что произошло, уже не исправишь.
     Выйдя из-за стола, Пинки приблизился к ней и взял ее за руку.
     - Зря ты взъелась на Макки, Кари. У прокурора просто не было иного выбора, кроме как предать гласности "подвиги" Уинна. - Он задумался, подбирая правильные слова. - Не думаю, чтобы это доставило ему удовольствие.
     Кари на секунду прижалась лбом к его руке, но тут же подняла голову. Глаза ее были сухими, но выглядела она по-прежнему подавленной.
     - Может быть, мне и в самом деле нужно время, чтобы остановиться и оглядеться. Мне нужно о многом подумать, разобраться в своих чувствах. - Она встала и решительно направилась к двери.
     - Что ты намерена делать?
     Ничего не видя перед собой, Кари неопределенно пожала плечами.
     - Не знаю еще.
     И шагнула в полумрак редакции, превратившись в одну из загадочных теней пустого зала.

***

     Открывая входную дверь, Бонни, зябко кутавшаяся в домашний халат, в последнюю очередь ожидала увидеть на пороге Пинки Льюиса.
     - Выпить найдется? - спросил он вместо приветствия или объяснения причин визита.
     Бонни резко затянула на себе поясок халата.
     - Что стряслось? Бармены объявили забастовку?
     - Выпить, спрашиваю, найдется или нет?
     Молча сделав шаг в сторону, Бонни дала понять, что он может войти. Что и говорить, приглашение не самое радушное.
     - Виски?
     - Ага. Двойное.
     Как только ее младшенький уехал из маминого гнездышка, чтобы продолжить учебу в колледже, Бонни первым делом обновила в доме обстановку. Она безжалостно выкинула всю рухлядь, боевые рубцы на которой напоминали о времени, когда главными здесь были дети. Новая мебель стала для Бонни наградой за те долгие годы, что ей приходилось воспитывать сыновей, отказывая себе практически во всем.
     Швырнув пиджак на стул, Пинки уселся на диван и с наслаждением вытянул ноги. Стянув с шеи галстук, он небрежно бросил его на диванный валик. Затем с его ног один за другим слетели ботинки. Присутствие этого неряхи нарушало тот идеальный порядок, который был наведен немалыми усилиями, и все же Бонни с удивлением обнаружила, что рада этому. Слишком долго ее дом оставался сияюще чистым. Чересчур долго.
     Подав гостю стакан с виски, она села с ним рядом, положив руку на спинку дивана и уютно поджав под себя босые ноги.
     - Чему обязана столь неожиданным визитом? Нежные чувства пробудились или еще что?
     Он смерил ее кислым взглядом.
     - Может, обойдемся сегодня без взаимных любезностей? И без тебя на душе погано. Начальство отстранило Кари от работы на три месяца. - Затем Пинки в мельчайших подробностях поведал ей о том, что произошло. Он уже выдохся, но Бонни по-прежнему отрешенно молчала. Теряя терпение, рассказчик повернул к ней пунцовое лицо. - Ну, что скажешь?
     - Вероятно, это самое лучшее из всего, что могло с ней произойти.
     Несколько успокоившись, он глотнул еще виски.
     - Вот и я ей о том же. И еще мне показалось, что пора бы открыть ей глаза на ее покойного муженька. Хватит ей жить иллюзиями.
     - Так ты рассказал ей обо всех его шашнях?
     - Ну уж до этого дело не дошло. Я просто намекнул, что Макки, возможно, говорил ей чистую правду.
     - И как она восприняла это?
     - Догадайся. Ведь для нее старикан был святым.
     - Значит, пора ей поумнеть. Святых мужчин не бывает. - Это высказывание она сопроводила довольно мрачным взглядом.
     - Вопреки всякому здравому смыслу она винит во всем Макки, - задумчиво продолжил Пинки, не замечая красноречивой мимики собеседницы. - Она просто одержима этим человеком, и, что самое главное, одержима уже долгое время. Как-то неестественно это.
     - А может, наоборот, очень даже естественно, - загадочно произнесла Бонни.
     - О чем это ты?
     - Сдается мне, здесь происходит нечто более серьезное, чем кажется на первый взгляд.
     Пинки резко повернулся к ней всем телом.
     - Знаешь, у меня ведь скоро язык отсохнет - талдычить каждую секунду: "О чем это ты? О чем это ты?" Сказала бы уж начистоту, что думаешь.
     - Ладно, слушай. Ненависть - штука такая же сильная, как и любовь. А потому бывают случаи, когда одну страсть не так легко отличить от другой. Говорят, от ненависти до любви один шаг.
     Пинки насупил свои белесые брови.
     - Так, значит, ты полагаешь, она демонстрирует ему ненависть, потому что на самом деле любит его? - На его губах впервые появилось некое подобие улыбки. - На твоем месте я бы к ней с такой гипотезой не сунулся. Побоялся бы.
     - А я и не собираюсь к ней ни с чем соваться. Пусть своим умом дойдет. И если Хантер Макки действительно такой решительный, каким мне показался, он сам поможет ей во всем разобраться.
     - Неужели ты серьезно думаешь, что он в нее втюрился?
     - А ты так не думаешь?
     Пинки неопределенно хрюкнул в сгакан, потому что в эту секунду допивал виски.
     - Еще? - осведомилась Бонни.
     - Спасибо, хватит. - Пинки поставил низкий стакан на край стола и встал. - Думаю, мне пора. - Взяв пиджак и галстук, он вразвалочку пошел к двери.
     - Пинки...
     Он остановился и обернулся. Бонни стояла у дивана.
     - Зачем ты пришел ко мне сегодня вечером?
     Пинки посмотрел в сторону - уныло и злобно.
     - На душе хреново, и выпить хотелось. Ну и заскочил к тебе, тем более что это мне по пути домой. Хорошая ты собутыльница, Бонни. Ясно тебе?
     Она улыбнулась, однако это не была улыбка приятеля. Это была улыбка умной женщины.
     - Я не только этим хороша. - Медленно развязав поясок, она скинула с плеч халат, который упал на диванные подушки.
     Ночная сорочка на ней, правда, была не из тех, которую она надела бы, если бы заранее знала, что именно сегодня вечером ей предстоит решительный шаг в деле соблазнения Пинки. Тем не менее розовый цвет ткани вполне шел ее простому и свежему лицу, с которого она на ночь смыла косметику. Кружевной лиф сорочки поддерживал полные груди, давай им возможность успешно бороться с силой земного притяжения.
     Пинки почувствовал, как его язык присох к гортани. Он попытался отвести глаза, но безуспешно - большие темные соски задорно смотрели на него сквозь легкую завесу кружев.
     - Послушай, Бонни. Ты не подумай чего... Но мне, право... Э-э-э...
     Его голос окончательно сел, когда она спустила бретельки сорочки с плеч и та соскользнула на пол. Она отдавала себе отчет в том, что у нее вряд ли есть шанс попасть на обложку "Плейбоя". Но и о том, что ее не назовешь уродиной, тоже знала.
     Немота Пинки уже начинала действовать ей на нервы. Мог бы сказать хоть что-нибудь, а не стоять столбом. Уперев руки в бедра, нагая, она подошла к нему.
     - Бьюсь об заклад: без одежды ты тоже не бог весть что. Но, если все же разденешься, я не обижусь.
     В считанные мгновения Бонни расстегнула на нем рубашку, под которой оказалась старомодная майка с короткими рукавами, больше похожая на футболку. При виде этого предмета мужского туалета ей стало смешно, однако она дипломатично спрятала улыбку. Рубашка полетела в сторону. Пряжка ремня также не оказалась серьезным препятствием. Через секунду брюки Пинки собрались гармошкой вокруг его щиколоток.
     Наклонившись, она поцеловала его, одновременно скользнув ладонью по "семейным" трусам. На ее губах заиграла довольная улыбка: сработало!
     Бонни повернулась на месте и направилась в спальню, небрежно бросив через плечо:
     - Ну и что делать будешь: пойдешь ко мне в постель или так и останешься стоять со спущенными штанами?

***

     - Мистер Льюис? Пинки?
     - Чего надо? - Впору было окончательно рехнуться. В каких-нибудь десяти кварталах от телестанции какой-то шизик засел в квартире, держа на мушке трех заложников. А тут как на зло ни одного свободного оператора! Директор отдела новостей отчаянно пытался поймать по радио хоть кого-нибудь, однако пока безуспешно.
     Отвернув голову от панели рации, он в панике заметил, как тлеющий пепел посыпался с конца сигареты ему на рубашку. Пинки поспешно смахнул красноватый комочек с живота, но поздно - там уже прогорела небольшая дырка. Теперь не миновать взбучки от Бонни - эту рубашку она выгладила ему только сегодня утром.
     Однако стоило ему поднять глаза, как все мелкие проблемы были забыты. Перед его столом в главной редакции стоял не кто иной, как Хантер Макки.
     - А-а, Макки, сколько лет, сколько зим...
     - Заняты? Дела?
     Вопрос показался Пинки забавным. Рассмеявшись, он затушил сигарету.
     - В самом деле, посиди-ка пока в моем офисе. - Он мотнул головой в сторону своего стеклянного закутка.
     В это время в приемнике что-то щелкнуло, и скрипучий голос прошелестел:
     - Эй, Пинки, ты не нас ищешь?
     - Вас, милые, вас, чтоб вам пусто было! - радостно завопил Пинки в микрофон.
     Хантер невольно вскочил на ноги, когда через пять минут Пинки ураганом вяетел в свой кабинет, сжимая в коротеньких пальцах листки с текстами.
     - Чем могу помочь, Макки? - отрывисто буркнул он, торопливо листая страницы и жирно черкая в них что-то красным фломастером. - Эх, найти бы толкового преподавателя, чтобы научил репортеров писать по-английски...
     - Наверное, я не вовремя.
     - Нет-нет, что ты! Сегодня у нас тут тишь и гладь - это уж поверь мне на слово. Так с чем ты ко мне?
     - Думаю, ты и сам догадываешься.
     Пальцы Пинки перестали нервно дергаться, и он хмуро посмотрел на Хантера. Его глаза внимательно ощупывали человека, сидящего напротив. У парня были все признаки бессонницы: даже очки не могли скрыть смертельной усталости в его глазах, а углубившиеся вертикальные складки по обе стороны рта придавали лицу не насмешливое, как раньше, а необычайно горестное выражение.
     - Кажется, и в самом деле догадываюсь, - медленно проговорил Пинки. - Не сейчас, позже! - тут же проорал он кому-то, у кого хватило ума или наглости вломиться в стеклянный кабинет без стука.
     - В последнее время она совсем исчезла с экрана, - промямлил Макки, явно испытывая неловкость. - На прошлой неделе я заехал к ней домой, но ее не было. Похоже, ее давно уже там нет. А сегодня утром я позвонил сюда, и мне сказали, что она здесь больше не работает.
     - Верно, не работает. Хотя, надеюсь, временно.
     - Она больна?
     - Нет, отстранена от работы на три месяца.
     По лицу Хантера можно было догадаться, что весть о том, что Кари не больна, принесла ему некоторое облегчение. Тем не менее новость о ее отстранении от работы была воспринята им с тревогой.
     - Почему ее отстранили? - Ответом ему был лишь пустой взгляд Пинки. Хантер в раздражении вскочил со стула. - Черт! Я же говорил им, что сказанное ею не имеет ни малейшего значения! Она прислала мне записку с извинениями. Этого вполне достаточно.
     Повернувшись спиной к письменному столу, окружной прокурор устремил взор на гудящую, как улей, редакцию, однако, кажется, не видел людей, сновавших за стеклянной стеной. Когда он снова повернулся к Пинки, его нижняя челюсть обрела очертания куска гранита.
     - Мне нужно срочно ее видеть. Где она?
     - Понятия не имею.
     В один прыжок Хантер приблизился вплотную к столу и, опершись обеими руками на усеянную бумажками поверхность, наклонился вперед.
     - Мне нужно видеть ее, - твердо повторил он. - Скажи, где мне ее искать.
     "Вконец ополоумел парень", - подумал Пинки.
     - Не знаю, - ответил он с прежней невозмутимостью. - Я пытался дозвониться до нее на следующее утро после того случая, но она успела отключить телефон. А чуть позже посыльный принес мне конверт с ключами от ее квартиры и запиской о том, когда и как поливать там цветы. Вот и все. Она написала, что сама позвонит мне.
     - Но ведь прошло уже три недели! Неужели она с тех пор ни разу не звонила?
     - Ни разу.
     - Определенно с ней что-то случилось.
     - Не думаю. Просто уехала куда-нибудь. Побыть наедине с собой. Разложить все свои проблемы по полочкам.
     - Какие проблемы?
     - Тебе лучше знать!
     Уголок рта Хантера дернулся. В остальном его лицо осталось непроницаемым.
     - Ты сообщишь мне, когда она даст о себе знать?
     - Зачем?
     - Говорю же, мне нужно с ней увидеться.
     - Зачем?
     - Не твое дело! - вспылил Хантер Макки, окончательно выведенный из себя.
     С невозмутимой улыбочкой Пинки поднялся из кресла и снова взял со стола листки с текстами.
     - Прошу прощения, мистер Макки, но ровно через пятьдесят три минуты у меня передача. И я, к сожалению, не могу потратить ни одной из них на решение ваших личных проблем. - Розовый коротышка деловито засеменил к двери своего стеклянного кабинета. - Но все равно заглядывай.
     И он выскочил за дверь, кляня вечную спешку и выкрикивая на ходу указания подчиненным.

ГЛАВА 8

     Горнолыжный курорт Брекенридж был необычайно живописен и зимой, и летом. Островки нерастаявшего снега на склонах гор казались издали цветущими вишневыми садами. Величественные горные пики были увенчаны сверкающими ледяными шапками. Магазинчики и изысканные лавочки в парижском стиле, теснившиеся по обе стороны главной улицы города, круглый год торговали всевозможными вещицами, пройти мимо которых подчас просто не было сил. Небольшие старинные здания, походившие на пряничные домики из сказки, выглядели одинаково нарядно и на фоне безбрежного летнего неба, отличающегося в эту пору в штате Колорадо особой голубизной, и под тихо падающим пушистым снегом.
     Впервые Кари приехала в Брекенридж покататься на лыжах, еще когда училась в начальных классах школы, летом же оказалась здесь только теперь. И не пожалела об этом. До чего же хорошо и уютно было здесь без длинных очередей голодных лыжников, ломящихся во все рестораны, без снежной каши под ногами и без автомобильных пробок перед единственным в городе светофором!
     Мир и покой повсюду - это именно то, в чем она нуждалась сейчас в первую очередь.
     Сидя на открытой террасе, Кари умиротворенно наблюдала, как медленно садится солнце. Снег на склонах гор, поначалу ослепительно белый, вдруг окрасился в темно-розовый цвет. Наконец малиновый диск солнца скрылся за одной из вершин.
     Она провела здесь уже два месяца. Годовщина со дня гибели Томаса осталась никем не замеченной, если не считать ее, его вдовы. Впрочем, нельзя было сказать, что в тот день она была безутешна. За минувший год боль в душе Кари понемногу улеглась, и больше всего ее теперь удручало то, что воспоминания о покойном муже, уже не были столь чистыми и ясными, как совсем еще недавно. Она, как ни старалась, теперь не могла вызвать в памяти его голос. И лицо его, являвшееся ей изредка в сновидениях, становилось все более расплывчатым.
     Пришла пора прощания.
     Многим ли было известно о "грешках", которые, по выражению Пинки, водились за Томасом? И как она все это время могла оставаться слепой? Ведь ей с первого взгляда удавалось подмечать в человеке все его слабости. Наверное, было бы легче, если бы она как следует разозлилась на Томаса. Но у нее ничего не получалось.
     Ведь он любил ее. Кари твердо знала это, какие бы преступления он ни совершил. Томас появился в ее жизни как раз в тот момент, когда именно такой человек был нужен ей больше всего. Должно быть, и она оказала ему немалую психологическую поддержку. В его годы мужчина обычно особенно нуждается в подобном допинге. Они отлично подходили друг другу, и все то время, что были вместе, - жили дружно. Разве могла она сожалеть об этих прекрасных годах?
     Разум Кари очистился и прояснился. Да и тело обрело почти прежнюю силу после всех тяжелых испытаний истекших двенадцати месяцев. Она чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей. Еще неделька - и можно снова браться за работу.
     Но что, если ее не захотят взять обратно? Что, если у нее уже нет работы? Что, если ей придется начинать все сначала? Уже в третий раз в жизни...
     Встав, Кари потянулась всем телом.
     - Чтобы перейти через мост, нужно сперва дойти до него, - рассудительно произнесла она вслух. Что бы ни сулило ей будущее, теперь она была готова с честью встретить любые трудности.
     Зияющая пустота в холодильнике и буфете неумолимо напомнила ей, что уже несколько дней она не заходила в продуктовую лавку. Почувствовав сильный голод, Кари начала торопливо одеваться, намереваясь отправиться куда-нибудь поужинать. Выход в общество сейчас был как нельзя более кстати. Пора снова привыкать к людям.
     Порывшись в платяном шкафу, она выбрала джинсовую юбку, туфли на низком каблуке, кофточку с короткими рукавами из хлопка и замшевую куртку. Вечером в горах становилось довольно прохладно.
     До центра городка было рукой подать - дорога заняла считанные минуты, однако к тому времени, когда Кари уже сидела за столом углового открытого кабинета одного из лучших ресторанов курорта, ей казалось, что она вот-вот умрет с голоду. В животе раздалось громкое урчание - желудок не желал больше ни секунды мириться с подобными мучениями. Сгорая от стыда, она заказала себе обильный ужин. Кари маленькими глотками пила вино в ожидании заказа, когда в ресторанный зал вошел он.
     Все выглядело так, будто этот человек пришел сюда именно за ней, заранее зная, где ее искать. Едва ее старый знакомый появился в дверях, его взгляд, точно лазер, рассек полумрак зала, освещенного только свечами, и уперся прямо в нее. Женщина-метрдотель радушно приветствовала посетителя, и он вежливо ответил ей, ни на секунду не сводя глаз с Кари. Оглянувшись через плечо, метрдотель приторно улыбнулась и закивала головой. Обойдя ее, высокий мужчина, лавируя между столиками, двинулся к тому, за которым сидела Кари.
     Она поставила бокал с вином на стол, чтобы он не заметил, как дрожит ее рука. Ей хотелось отвести глаза, но помимо воли Кари продолжала зачарованно смотреть на него, как кролик на удава. Его лицо оставалось совершенно бесстрастным, однако видно было, что он отлично знает, чего хочет, куда идет и как поступит, когда достигнет цели.
     Он резко остановился, едва не опрокинув ее столик.
     - Если ты не разрешишь мне сесть рядом с тобой, возникнет крайне некрасивая ситуация. Я сказал метрдотелю, что ты ждешь