- Я выхожу из игры, Пинки.
   - Черта с два.
   - Я не желаю, чтобы меня прикончили из-за шлюхи, да еще не моей.
   Побагровевший Пинки бросился  вперед  и  схватил  Бардо  за  лацканы  его
двухтысячедолларового костюма.  Возможно,  Реми  заслужила  оскорбление,  но
Дюваль не мог  позволить,  чтобы  оскорбляли  его  самого.  Никто  не  смеет
выходить из игры по  собственному  желанию.  Только  он,  Пинки,  будет  это
решать. С чего это Бардо так обнаглел?
   - Ты будешь делать то, что я тебе скажу, иначе я шепну  кое-что  на  ушко
окружному прокурору Литреллу о делишках Уэйна Бардо.
   -  Ты  мой  адвокат.  Ты  не  можешь  оговаривать  своего  клиента,  тебя
дисквалифицируют.
   - Конечно, - вкрадчиво подтвердил Пинки. Таким голосом он обычно  задавал
вопросы тем свидетелям, которых намеревался запутать и сбить с  толку.  Один
восхищенный местный журналист назвал этот голос "бархатной дубиной".
   - Я не могу разглашать конфиденциальные сведения о моих  клиентах,  но  я
могу попросить кого-нибудь сделать это для меня. Масса  людей  с  превеликим
удовольствием окажет мне подобную услугу. Ты и моргнуть не успеешь.  А  если
это произойдет, тебе - крышка, Уэйн. Баб в тюрьме не будет. У  тебя  отнимут
твои золотые побрякушки, твою шикарную машину, твои нарядные одежки.  Будешь
сидеть в полном дерьме, а раз в месяц тебе позволят побриться и принять душ.
- Не давая Бардо возможности огрызнуться, Пинки приблизил к нему лицо. - Это
"паршивое дело", как ты выразился, закончится только  тогда,  когда  сдохнет
Бейзил. Тебе ясно?
   Свои  планы  относительно  Реми  Пинки  решил  держать  при  себе.   Если
требовалось убить женщину, Бардо не проявлял особого  чистоплюйства,  однако
Пинки не хотелось, чтобы этот ублюдок начал раньше времени ронять слюни.
   - У меня есть для тебя задание. - Дюваль разжал руки,  разгладил  лацканы
пиджака и дружелюбно похлопал Бардо по щеке. - Оно тебе понравится.
   - Пинки отказался  венчаться  в  церкви.  А  если  наш  брак  не  признан
церковью, то я могу считать себя свободной. - И Реми шепотом добавила:
   - Получается, ты был прав, когда обозвал меня шлюхой.
   Берк погладил ее по щеке.
   - Ты не шлюха.
   Они крепко сжимали друг друга, никак не  решаясь  разжать  объятия.  Реми
прижалась щекой к его волосатой груди.
   - Что с нами теперь будет, Бейзил? Он блаженно улыбался, но ее вопрос его
отрезвил. Берк вздохнул.
   - Не знаю.
   - Ты должен отпустить меня. Я вернусь обратно.
   Он покачал головой.
   - Но...
   Он откинул голову, посмотрел на Реми.
   - Нет.
   И впился властным поцелуем в ее губы..
   Потом она спросила о его браке с Барбарой.
   - Почему вы разошлись?
   - Я не мог сделать ее счастливой.
   - А она сделала тебя счастливым?
   - Нет, - ответил он, только сейчас сообразив, что в их неудачной семейной
жизни был виноват не он один. Барбара тоже не сильно старалась. - У нас были
вполне сносные отношения. Я думал, все так живут.
   - Но люди не должны так жить.
   - Не должны. - Он вгляделся в ее лицо. - Скажи, кем бы ты  хотела  стать,
если бы была свободна?
   - Ты имеешь в виду, если бы Пинки не держал меня взаперти? Он кивнул.
   - Я  бы  хотела  работать  в  художественной  галерее,  -  ни  минуты  не
колеблясь, ответила Реми. -  Я  изучала  живопись,  я  хорошо  разбираюсь  в
современном искусстве, знаю многих художников. Я бы была хорошим работником.
   - Не сомневаюсь, - уверенно кивнул он. Она положила  ладонь  под  щеку  и
мечтательно заговорила:
   - Интересно, что бы было, если бы мы с тобой встретились в другом месте и
при других обстоятельствах? Давай представим, что я работаю  в  какой-нибудь
модной художественной галерее на Ройял-стрит, а ты заглянул  на  выставку  и
увидел меня.
   - Ну, во-первых, я бы никогда в жизни не заглянул ни в  одну  галерею  на
Ройял-стрит.
   - Мы же мечтаем, Бейзил. Мечтать можно обо всем на свете.
   - О'кей. Я зашел и увидел тебя, да? Она кивнула.
   - Ну, сначала бы я облизнулся, потом бы набрался наглости и  заговорил  с
тобой. Реми рассмеялась.
   - Заговорил бы. Хорошо. Что потом?
   - А ничего. Ты бы сразу увидела, какой я безнадежный невежа.
   - Почему?
   - "Мону Лизу" я, может, еще и опознаю, но это предел моих  художественных
познаний. Ты бы прогнала меня взашей.
   - Сомневаюсь. - Она застенчиво улыбнулась и тихо прибавила:
   - Отец Кевин произвел на меня довольно сильное впечатление.
   - Этот кислый священник? - фыркнул Берк.
   - Он действительно показался мне довольно  мрачным,  но  я  о  нем  много
думала.
   - А что ты о нем думала?
   - Разные нехорошие вещи.
   - Ну да?
   - Угу.  Я  думала,  что  женщины  в  его  приходе  подвергаются  сильному
искушению.
   - Продолжай, продолжай.
   -  Правда,  -  улыбнулась  Реми.  -  Отец  Кевин  показался  мне  слишком
привлекательным для святоши.
   - Я не святоша.
   - Тогда-то я этого  не  знала.  И  думала,  что  святой  отец  невероятно
сексапилен.
   - Правда?
   - Ага. А ведь я еще не знала, что у него на плечах веснушки.
   Он рассмеялся. Ему нравилось ее кокетство, ее внимание.
   - Нет у меня никаких веснушек. Реми тоже засмеялась.
   - Есть, есть.
   Они лежали так несколько часов, ласкали друг друга,  целовались,  изучали
тела друг друга с пылким  любопытством  новых  любовников,  радуясь  каждому
открытию.
   И еще они фантазировали. Что встретились в другом месте и в другое  время
и что совершенно свободны. Они много смеялись, но были  моменты,  когда  они
просто молча лежали, прижавшись друг к другу и думали.
   - Ты так прекрасна, - сказал Берк. - Я  не  могу  поверить,  что  обнимаю
тебя.
   - Мне нравится твое лицо, - прошептала она. - Оно очень честное, но...
   - Что "но"?
   - В глубине твоих глаз что-то скрывается, Бейзил.  -  Реми  вопросительно
взглянула на него. - Что ты там прячешь?
   - Все мои грехи и недостатки.
   - Их не может быть так много.
   - О, ты бы удивилась, если бы знала сколько. Или,  может,  совсем  бы  не
удивилась, - хмыкнул он.
   Она провела кончиками пальцев по его губам.
   - Ты улыбаешься, но твои глаза остаются серьезными.  Почему?  Что  делает
тебя несчастным?
   Берку было не по себе оттого, что она так глубоко проникла в его душу, но
в то же время его трогало ее желание знать все о нем. Он хотел,  чтобы  Реми
знала, как много значит для него ее участие.
   - Реми...
   Он посмотрел ей в глаза, и слова сразу куда-то подевались. Берк  страстно
ее поцеловал, прижал к себе  и  неохотно  сказал,  что,  наверное,  им  надо
постараться хотя бы немного поспать.
   Повернув ее к себе спиной и обняв за талию,  Берк  в  самом  деле  честно
думал, что сможет уснуть. Но не прошло минуты, как страсть разгорелась в нем
с новой силой.
   Он поцеловал Реми в шею, коснулся сосков - они затвердели. Берк прошептал
ее  имя  и  прижался  теснее.  Реми  тихонько  вскрикнула,  и  Берк  тут  же
отодвинулся.
   Он повернул ее к себе. Реми плакала. Он смахнул слезы с ее щеки.
   - Прости, Реми. Я не буду. Все нормально.
   - Я не хотела, чтобы ты останавливался. Он сглотнул.
   - Тогда что?
   Она обхватила его лицо обеими руками.
   - Ты знаешь, как я жила с Пинки? Ты знаешь, почему он взял меня  к  себе,
что он со мной делал и чем я была для него все эти годы?
   Он понимал, о чем она говорит, и хмуро кивнул.
   - Я выполняла все его прихоти, - продолжала она, желая, чтобы он понял ее
до конца.
   - Я знаю.
   Реми судорожно вздохнула.
   - И ты по-прежнему хочешь меня?
   - Хочу тебя? - обескураженно повторил он. - Хочу тебя?
   Он обнял ее, вплел пальцы в ее волосы  и  заговорил  низким,  срывающимся
голосом:
   - Прежде чем все закончится, я могу погибнуть.  Или  же  проведу  остаток
дней за решеткой. Мне все равно. Но я не перенесу, если ты вернешься к нему.
Все, что угодно, стерплю, но только не это. - Он зажмурился и уткнулся  лбом
в ее плечо. - Но ты не вернешься к Дювалю.  Не  сможешь.  Все,  что  угодно,
только не это.

Глава 39

   - Мистер Дюваль?
   - Кто говорит?
   - Дуг  Пату.  Вашу  жену  нашли.  Ромен  принес  Пинки,  завтракавшему  в
столовой, радиотелефон.
   - Где она? - резко спросил Дюваль.
   - В охотничьей лавке Дредда. С ней сейчас помощники шерифа, я  тоже  туда
еду.
   - А Бейзил?
   Пату ответил не сразу:
   - Он оставил там миссис Дюваль, а сам скрылся.
   - В каком она состоянии?
   - Мистер Мишу сказал мне, что  с  ней  все  в  порядке.  Ей  не  терпится
вернуться домой.
   - Пату, я хочу, чтобы Бейзила нашли. Переверните всю Луизиану вверх дном,
но разыщите мне его. Он должен предстать перед правосудием.
   - Вряд ли вас заботит правосудие, - невозмутимо ответил  Пату.  -  Вы  же
утверждали, что никакого похищения не было. Иначе вы давно уже притащили  бы
сюда самого директора ФБР, чтобы он разыскал вашу  жену.  Впрочем,  если  вы
настаиваете, я сообщу федеральным властям, что им следует  допросить  миссис
Дюваль.
   Пинки вцепился в телефонную трубку  так  сильно,  что  побелели  костяшки
пальцев, а кольцо с бриллиантом впилось в  мизинец.  Возразить  полицейскому
было нечего, и Пату прекрасно это понимал.
   - Позвольте говорить откровенно? -  И,  не  дождавшись  разрешения,  Пату
продолжил:
   -  Судя  по  всему,  это  чисто  семейное  дело.  Представителям   закона
вмешиваться в него ни к чему. Разберитесь со своей женой сами. Если  хотите,
можете подключить к дискуссии Бейзила. Одним словом, полиция  здесь  ни  при
чем.
   Пинки и сам не знал, как ему  удалось  в  этот  момент  сдержаться  и  не
взорваться. Наглость Пату превзошла все мыслимые пределы.
   - Спасибо за совет, Пату, но я как-нибудь сам разберусь, что мне делать с
моей женой.  Вам-то,  конечно,  хотелось  бы,  чтобы  в  этой  истории  была
поставлена точка. Вы с самого начала защищали своего любимчика, и теперь вас
заботит только одно: чтобы он вышел сухим из воды.
   Пинки все  время  боялся,  что  его  телефонные  разговоры  прослушивают,
поэтому никаких прямых угроз в его словах не звучало. Ведь  он  однажды  уже
сказал Пату, что Бейзил - не жилец на белом свете. Зачем же повторяться  еще
раз?
   Однако Пинки не удержался и дал понять собеседнику, что будет мстить.
   - Можете попрощаться с вашими честолюбивыми планами, Пату, - сказал он. -
Карьеры в нью-орлеанской полиции вы не сделаете. С этой  минуты  на  вас  со
всех сторон будут сыпаться сплошные неприятности. Это я вам гарантирую.
   Надо отдать Пату должное - он не утратил хладнокровия.
   - Полицейский  вертолет  доставит  меня  в  округ  Джефферсон,  -  сказал
полицейский. - Я лично привезу вам миссис Дюваль. Думаю, это произойдет часа
через два.
   И связь разъединилась. Подошел Ромен, осторожно спросил:
   - Миссис Дюваль возвращается домой, сэр?
   - Да, Ромен.
   - Слава Иисусу.
   - Да-да, несомненно. - Пинки рассеянно барабанил пальцами по столу. Потом
взглянул на дворецкого и улыбнулся. - Пожалуй, это стоит отметить, а?
   - Значит, сэр, вы не забыли, что сегодня Марди-Гра? Наконец-то мы устроим
праздник.
   - Нет, Ромен, я не забыл. Правда, в последнее время у меня  было  слишком
много дел, но вечеринку мы обязательно устроим. Сегодня же. Ты  позаботишься
о том, чтобы все было готово?
   - Все уже готово, сэр.
   И Ромен вышел, торопясь порадовать  всех  остальных  приятным  известием.
Пинки же набрал телефон Бардо.
   - Ее нашли.
   - Где?
   - Подробности после. Пату сам привезет ее.
   - А Бейзил?
   - Местонахождение неизвестно.
   - Что я должен делать?
   - То, о чем договорились.
   - Несмотря на то, что миссис Дюваль возвращается?
   Пинки посмотрел на стул, на котором обычно сидела Реми.
   - Именно потому, что она возвращается.

***

   Губы сестры Беатрисы были недовольно поджаты.
   - Это противоречит нашим правилам.
   -  Да,  конечно,  но  мистер  Дюваль  отдал  распоряжение,  и  оно  будет
выполнено.
   По наглой физиономии Уэйна Бардо было  видно,  что  ему  наплевать  и  на
монашеское облачение собеседницы, и  на  монастырские  стены.  С  его  точки
зрения, она была обычная баба, бессильная встать у него на пути. Раз  Дюваль
приказал доставить девчонку - значит, это будет исполнено.
   - Я позвоню мистеру Дювалю и сама поговорю с ним.
   - Валяйте. Только поживей, сестра. Он снял телефонную трубку, протянул ей
и, не дожидаясь приглашения, уселся,  закинув  ногу  на  ногу.  Пока  сестра
Беатриса набирала номер, Бардо беззаботно насвистывал.
   - Я бы хотела поговорить с  мистером  Дювалем.  Это  сестра  Беатриса  из
монастыря Святого Сердца. Мне срочно нужно с ним поговорить.
   Криво улыбаясь, Уэйн Бардо прислушивался  к  разговору.  Судя  по  всему,
Дюваль подтвердил директрисе свое решение.
   - А миссис Дюваль об этом знает? - спросила Беатриса. - Понятно.  Хорошо,
мистер Дюваль. Извините, что доставила вам беспокойство, но я  ведь  отвечаю
за Фларру.
   Она неодобрительно покосилась  на  Бардо,  и  тот  одарил  ее  лучезарной
улыбкой.
   - Ну как, порядочек? - спросил он, когда директриса повесила трубку.
   - Да, - холодно ответила  она.  -  Порядочек.  Медленно  поднявшись,  она
обошла вокруг стола.
   - Я скажу Фларре, чтобы она собрала вещи. Придется немного подождать.
   "Немного" растянулось на двадцать минут. Бардо уже извертелся  на  стуле.
Больше всего его раздражал укоризненный взгляд распятого Христа,  взиравшего
на него со стены Картина в  золоченой  раме  изображала  святых  и  ангелов,
примостившихся на розовых облачках - небожители тоже смотрели  на  чужака  с
явной неприязнью. В углу же торчала  статуя  какого-то  святого,  грозившего
острым мечом. От всего этого религиозного дерьма просто  мурашки  бежали  по
коже, ей-Богу.
   Наконец дверь распахнулась, и Бардо потрясенно воскликнул:
   - Матерь Божья!
   Директриса грозно нахмурилась, сочтя восклицание богохульством, но  Уэйну
было наплевать. Пинки обещал ему, что на сей  раз  задание  будет  приятным,
однако реальность превзошла все ожидания.
   Это не задание, а настоящий праздник! Бардо глядел на малютку Фларру, и в
его   воображении   возникали   картины   одна    соблазнительней    другой.
Раскрасневшись от возбуждения, она бросилась к нему и протянула руку.
   - Здравствуйте, мистер Бардо. Как я рада вас видеть!
   - А уж я-то как рад, мисс Ламбет.
   Впервые в жизни  Бардо  обменивался  рукопожатием  с  женщиной,  и,  надо
сказать, пощупать малютку за пальчики было приятно. Уж больно она хороша!
   - Сестра Беатриса сказала мне, что я еду на бал? Это правда?
   - Сущая правда. Мистер Дюваль считает, что  вы  тут  совсем  закисли.  Не
обижайтесь, сестра, - обернулся он к директрисе. - Едемте, мисс Лам-бет, вас
сегодня ждут настоящие чудеса. Можно сказать, первый бал.
   - И Реми не возражает?
   - Еще бы! Она-то и  хотела,  чтобы  вы  приехали.  Сама  для  вас  платье
подобрала.
   Малютка приложила руку к круглой сисечке и воскликнула:
   - Я не могу в это поверить! Неужели меня правда забирают из школы?
   - Так оно и есть,  -  уверил  ее  Бардо,  подхватив  чемодан  и  галантно
предложив барышне руку.
   Пинки ждал у парадной двери и распахнул створки, не дожидаясь, пока  Пату
позвонит. До этой самой минуты еще  оставался  крошечный  шанс,  что  Дюваль
переменит свое решение, и они с Реми заживут по-старому.
   Но достаточно ему было взглянуть в ее глаза, и шанс этот улетучился. Реми
слабо улыбнулась и произнесла его имя дрожащим голосом, но Пинки  уже  знал:
она изменила ему с Бейзилом.
   Этот сукин сын с тем же успехом мог бы растоптать его любимые орхидеи или
помочиться в бутылку дорогого шампанского. Все, Реми запятнана  и  испорчена
раз и навсегда. Чудо-девочка, из  которой  он  воспитал  само  совершенство,
теперь годится только на свалку.
   Дюваль прижал ее к себе, тщательно скрывая охватившее его отвращение.
   - Милая, слава  Богу,  ты  вернулась.  Бедняжка,  сколько  тебе  пришлось
вынести. - Он помолчал, делая вид, что борется с волнением.  -  Ты  цела,  с
тобой все в порядке?
   Молча он выслушал ее рассказ о том, как в нее стреляли дробью.
   - Но раны уже заживают. Я в полном порядке, только смертельно устала.
   - А Бейзил?
   Она поспешно покачала головой:
   - Он хотел таким образом сквитаться с тобой. Ничего  дурного  он  мне  не
сделал. Дуг Пату шагнул вперед и сказал:
   -  Миссис  Дюваль  не  пожелала  обсуждать  со  мной  подробности  своего
приключения. Однако теперь, если вы не возражаете, я  бы  все  же  хотел  ее
допросить.
   - Возражаю, - отрезал Пинки. - По-моему, вы сами мне объяснили,  что  это
чисто семейное дело. Я подумал и решил, что вы правы.
   Он захлопнул дверь у полицейского перед носом.
   - Мистер Пату боится, что ты собираешься мстить Бейзилу, - сказала  Реми,
поднимаясь по лестнице. - Но ведь это не так?
   Он молча улыбнулся и заботливо погладил ее по плечу.
   Наверху, в спальне, уже стоял поднос с едой, однако Реми  ни  к  чему  не
притронулась. Когда они остались  наедине,  Пинки  стал  выспрашивать  ее  о
подробностях похищения.
   - Мне хотелось бы взглянуть на рыбацкую хижину, где он  тебя  прятал.  Ты
сможешь ее найти?
   - Вряд ли. Я совершенно не ориентируюсь на болоте.
   - Почему он тебя отпустил?
   - Не знаю, - пробормотала Реми. - Сегодня рано утром он внезапно объявил,
что я ему больше не нужна. А раньше все твердил, что я - наживка, на которую
он хочет тебя  поймать.  Говорил,  что  времени  у  него  сколько  угодно  и
торопиться ему некуда. Я не знаю, почему он изменил свое  решение.  Кажется,
это связано с тем, что вчера убили какого-то полицейского. И еще с  Дреддом.
Бейзил не хочет, чтобы Пату, Дредд или еще кто-то из  его  коллег  оказались
замешанными в эту историю. "Не хочу, чтобы еще  кого-то  убили",  -  так  он
сказал.
   - Надо было раньше думать. А теперь уже поздно.
   - В каком смысле?
   - Не важно. Ты хоть пыталась сбежать?
   - Конечно! - воскликнула она и рассказала ему, как  тонула  в  болоте.  -
После этого он надевал на меня наручники.
   Она заглянула ему в глаза, взяла за руку.
   - Но теперь я снова с тобой, дома, в  безопасности.  Остальное  не  имеет
значения. Это было как кошмарный сон. Скоро  мы  обо  всем  забудем.  -  Она
обхватила его за шею.  -  Пожалуйста,  послушайся  мистера  Пату.  Перестань
враждовать с этим Бейзилом. Это бессмысленно. Он всего лишь хотел  потрепать
тебе нервы. Больше ты о нем не услышишь. Если он  способен  забыть  о  своих
обидах, так и мы должны ответить тем же. Согласен?
   Пинки крепко поцеловал ее в губы. Ему невыносимо было слушать,  как  Реми
выклянчивает у него пощаду для своего любовника. Судя по выражению ее  лица,
она была  удивлена,  что  он  не  тащит  ее  в  постель.  Неужели  эта  сука
действительно думала, что после всего случившегося он  станет  иметь  с  ней
дело? Дюваль чуть не расхохотался ей в лицо, однако сдержался: ничего, всему
свое время.
   - Ложись, поспи. - Он похлопал ее по щеке. - Хочу, чтобы сегодня  вечером
ты была во всем блеске.
   - А что будет вечером?
   - Бал.
   - Какой бал?
   - Послушай, ты там со своим Бейзилом забыла обо всем на свете.
   - Извини, сегодня ведь...
   - Да, праздник Марди-Гра.  Надеюсь,  ты  ведь  не  забыла?  Завтра  будем
каяться в своих прегрешениях, зато сегодня можно творить что угодно.  Именно
так мы и поступим.
   - Но я не могу быть сегодня на балу!
   - Я смотрю, у тебя появилась скверная привычка: перебивать меня, когда  я
говорю, - поморщился Дюваль.
   Она открыла было рот, но промолчала.  Справившись  со  своими  чувствами,
сказала едва слышно:
   - Просто я поражена. Неужели ты  думаешь,  что  я  способна  после  всего
этого, едва вернувшись домой, участвовать в вечеринке?
   - Надо же нам отметить твое благополучное избавление.
   - Давай отметим его наедине.
   - Очень мило, что ты это предлагаешь,  однако  все  приготовления  уже  в
полном разгаре. Нельзя же разочаровывать гостей. - Он легонько ущипнул ее за
щеку.