- Неужто даже такая острая на язык дама, как вы, тоже  прибегает  к  этой
избитой отговорке?
   - Но это, между прочим, правда.
   - Да там и не требуется особого парада. Наденьте кожаную юбку, в  которой
приезжали на днях. Вы в ней смотритесь обалденно.
   Мучительно извиваясь, Алекс все-таки сумела влезть  в  халат,  не  уронив
телефонной трубки. Она присела на край кровати  и  поплотнее  завернулась  в
махровую ткань.
   - И тем не менее придется сказать "нет".
   - Почему?  Я  знаю,  неприлично  так  припирать  человека  к  стенке,  но
любезности от меня и дальше не ждите: не отпущу, пока вы не назовете  веской
причины отказа.
   - Просто, на мой взгляд, нам не стоит бывать в обществе вместе.
   - Потому что вы надеетесь, что я вскоре  стану  обитателем  Хантсвиллской
тюрьмы?
   - Нет.
   - Тогда в чем дело?
   - Я вовсе не хочу отправлять вас в тюрьму, но ведь  в  деле  об  убийстве
главные подозрения падают на вас.
   - Алекс, у вас было время составить мнение обо  мне.  Вы  на  самом  деле
полагаете, что я мог совершить такое тяжкое преступление?
   Ей вспомнилось, как рассмеялся Рид при мысли, что Джуниора  отправили  бы
на войну. Этого ленивого, лишенного честолюбия бабника? Нет, с ним  приступы
агрессивности никак не вязались.
   - Не думаю, - тихо сказала она. - И все же вы под  подозрением.  Вряд  ли
уместно нам появляться вдвоем,  показывая,  что  между  нами  есть  какая-то
связь.
   -  Вот   славное   словечко,   -   проворчал   он.   -   Грязное   такое,
кровосмесительством отдает. А для вашего душевного  спокойствия  скажу,  что
связи я осуществляю в укромных местах. Не считая нескольких случаев,  но  то
было в юности. Мы с Ридом, бывало...
   - Умоляю, - простонала она. - Я об этом знать не хочу.
   - Так и быть, избавлю вас  от  устрашающих  подробностей,  но  при  одном
условии.
   - Каком?
   - Скажите, что сегодня пойдете со мной. Я заеду за вами в семь.
   - Ну не могу я.
   - Алекс, Алекс, - театрально застонал он, - посмотрите на  это  с  другой
стороны. За вечер я выпью стаканчик-другой, а может, и больше. Ударюсь вдруг
в воспоминания, разнюнюсь, неосторожно что-нибудь ляпну. А вы тут  как  тут,
все и услышите.  Кто  знает,  какие  поразительные  сведения  могут  у  меня
вырваться во хмелю. Считайте этот вечер просто растянувшимся  допросом.  Вам
же положено  притуплять  бдительность  подозреваемых,  правда?  Если  вы  не
воспользуетесь такой возможностью докопаться до истины, -  продолжал  он,  -
вы, значит, манкируете  своими  обязанностями.  Как  вы  можете  предаваться
безделью в мотеле "Житель Запада", в то время как один из подозреваемых пьет
и  треплется  себе  в  Охотничьем   клубе?   Позор!   Вы   в   долгу   перед
налогоплательщиками, которые несут бремя расходов на ваше расследование.  Вы
обязаны сделать это ради отечества, Алекс.
   Теперь уже она театрально застонала:
   - Если я соглашусь пойти, вы обещаете больше таких речей не произносить?
   - Значит, в семь часов.
   В его голосе она услышала торжество.
   Войдя в клуб, Алекс тотчас обрадовалась, что приехала.  Отовсюду  неслись
музыка и смех. До нее долетали обрывки  разговоров,  но  никто  не  упоминал
имени Селины Гейтер.  Уже  это  было  приятно.  Она  радовалась,  предвкушая
несколько часов полного отдыха, уверенная, что заслужила передышку.
   В то же время она пыталась оправдать свой приезд в клуб. Алекс ни  минуты
не верила, что Джуниор способен, подвыпив, устроить в обществе  сцену.  Едва
ли ей доведется выслушать сенсационные признания.
   И все же вечер мог оказаться небесполезным.  Охотничий  клуб  -  закрытое
фешенебельное заведение, следовательно, в  нем  состоят  лишь  самые  сливки
пурселлского общества. Рид сказал,  что  то  письмо,  которое  она  при  нем
получила,  подписали  местные  воротилы   и   почтенные   высокообразованные
граждане. Весьма вероятно, что она сегодня кое с кем из них  познакомится  и
сама увидит, так ли уж враждебно к ней относятся.
   И что еще важнее, она сможет пообщаться с горожанами,  которые  прекрасно
знают Минтонов и Рида; а вдруг они откроют ей нечто новое в их характерах?
   Джуниор заехал за ней на новеньком красном "Ягуаре". Он мчался по  шоссе,
не обращая  никакого  внимания  на  ограничения  скорости.  Его  праздничное
настроение оказалось заразительным.  Неважно,  в  каком  качестве  она  сюда
явилась: как следователь или как  свободная  женщина;  приятно  было  стоять
рядом с самым красивым мужчиной в зале и чувствовать, как  его  рука  легко,
по-хозяйски придерживает ее сзади за талию.
   - Бар вон там, - сказал он ей в самое ухо, потому что гремела музыка. Они
двинулись сквозь толпу.
   Клуб не поражал особым блеском. Он не был похож на роскошные, в  неоновых
огнях клубы, которые, словно новые звезды, вспыхивают в больших городах;  те
клубы рассчитаны прежде всего на молодых,  получивших  отличное  образование
честолюбцев; и приезжают туда на "БМВ", в костюмах от лучших модельеров.
   "Конь и ружье" был в  высшей  степени  техасским  клубом.  Бармен  словно
выпрыгнул из какого-нибудь вестерна. Усы у него торчали в стороны  наподобие
велосипедного руля; на нем был жилет и галстук-бабочка, а на рукавах, как  и
положено, алые атласные подвязки. Над затейливым резным баром прошлого  века
красовались рога техасского быка,  и  расстояние  между  их  отполированными
остриями достигало шести футов.
   Стены  украшали  картины  с  изображением  скаковых  лошадей,  выдающихся
быков-производителей с яичками не меньше боксерской груши, а также пейзажи с
изобилием васильков либо юкки. И  почти  на  каждом  полотне  -  непременная
ветряная мельница, в  суровом  одиночестве  возвышающаяся  на  фоне  залитых
солнцем далей. Будучи истинной техасской, Алекс нашла бар  уютным  и  милым.
Но, обладая умом и тонким вкусом, она не могла не заметить его аляповатости.
   - Белого вина,  -  сказала  она  бармену,  который  самым  беззастенчивым
образом разглядывал ее.
   - Везучий, сукин ты сын, - пробурчал тот Джуниору, подавая  напитки.  Под
роскошными усами змеилась похотливая улыбка.
   Джуниор приветствовал его, подняв бокал с разбавленным водой виски.
   - А то? - Опершись локтем о стойку, он повернулся к Алекс,  усевшейся  на
табурет. - На  мой  вкус,  есть  некоторый  перебор  с  музыкой  "кантри"  и
"вестерн", но если хотите потанцевать, я готов.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Да нет, спасибо. Я лучше посмотрю. После нескольких музыкальных номеров
Джуниор наклонился к ней поближе и прошептал:
   - Большинство здесь училось танцевать на пастбище. У  них  и  сейчас  еще
такой вид, будто они боятся наступить на коровью лепешку.
   Вино уже начало оказывать  свое  действие.  Глаза  у  Алекс  сияли,  щеки
разгорелись. Чувствуя, как в голове приятно зашумело, она откинула волосы  и
засмеялась.
   - Пошли-ка, - взяв ее под локоть, он помог ей сойти с табурета. - Мама  с
папой уже сидят за своим столиком.
   Обойдя танцплощадку, Алекс подошла с ним  к  группе  столов,  накрытых  к
ужину. За одним из  них  сидели  Сара-Джо  и  Ангус.  Он  пыхтел  сигаретой.
Сара-Джо лениво отмахивалась от едкого дыма.
   Алекс не без опасений надела на вечер красновато-коричневую кожаную  юбку
и в тон ей отделанный кожей свитер, но чувствовала себя в этом костюме  куда
спокойнее, чем если бы, как  Сара-Джо,  вырядилась  в  темно-красное,  цвета
бургундского вина, атласное платье: едва ли оно уместно  в  зале,  где  люди
самозабвенно топают в такт песенке "Джо  с  осоловелыми  глазами",  крича  в
нужных местах "Дерьмо!" и потягивая  пиво  прямо  из  непрозрачных  янтарных
бутылок.
   - Здравствуйте, Алекс, - сказал Ангус, не вынимая сигареты изо рта.
   - Здравствуйте. Джуниор радушно  пригласил  меня  сюда,  -  сказала  она,
усаживаясь в кресло, которое Минтон-младший отодвинул для нее.
   - Пришлось немножко повыворачивать руки, - заметил тот,  садясь  рядом  с
Алекс. - Она изображает недоступную женщину.
   - Чем ее мать определенно не увлекалась.
   Сухое, язвительное замечание  Сары-Джо  мгновенно  прервало  разговор.  А
легкое опьянение у Алекс как рукой сняло. Возбуждение улеглось,  выветрилось
- как газ из  давно  открытой  бутылки  лимонада.  Она  кивнула  Саре-Джо  и
сказала:
   - Здравствуйте, миссис Минтон. Вы сегодня  очаровательны.  Она  и  впрямь
была очаровательна, несмотря на  чересчур  изысканное  платье.  Но  какая-то
безжизненная, подумалось Алекс. Сара-Джо не способна выглядеть оживленной  и
бодрой. В красоте ее чудилось нечто  бесплотное,  словно  ее  пребывание  на
земле  было  мимолетным  и  ничтожным.  Она  одарила  Алекс  неопределенной,
сдержанной улыбкой и, пробормотав "благодарю", пригубила вина.
   - Я слышал, это вы нашли тело Клейстера.
   - Папа, мы пришли  отдохнуть,  -  сказал  Джуниор.  -  Алекс  не  хочется
обсуждать эти ужасы.
   - Нет-нет, ничего. Рано или поздно я бы сама об этом заговорила.
   - Вряд ли вы встретили его в том притоне случайно, да еще и  в  кабину  к
нему забрались, - заметил Ангус, перекатывая сигарету из одного угла  рта  в
другой.
   - Не случайно.
   Она пересказала им свои телефонные переговоры с Клейстером.
   - Батрак этот был врун, бабник, а что  хуже  всего,  еще  и  жульничал  в
покер, - с некоторой горячностью заявил Ангус. -  За  последние  годы  он  и
вовсе напрочь отупел и обезумел. Потому мне и пришлось его выгнать. Надеюсь,
у вас хватило здравого смысла не поверить его россказням.
   Посреди этой речи Ангус махнул официанту, чтобы тот принес всем выпить.
   - Конечно же, Клейстер вполне мог видеть, кто прошел в конюшню с Сединой,
но увидел-то он кого? Придурка Бада.
   Выложив это, он, не  давая  Алекс  возможности  усомниться  в  сказанном,
принялся расписывать достоинства жокея из Руидосо, которого хотел переманить
к себе. Поскольку хозяевами стола  были  Минтоны,  воспитание  не  позволило
Алекс сразу возобновить разговор о Клейстере Хикаме.
   Когда все выпили по бокалу, Ангус и Джуниор предложили сходить  к  общему
столу и принести дамам закусок и жареной  на  вертеле  дичи.  Алекс  охотнее
выстояла бы очередь к столу сама.  Ей  было  нелегко  поддерживать  светскую
беседу с Сарой-Джо, но, когда мужчины отошли, она храбро начала разговор.
   - Вы давно в этом клубе?
   - Ангус был в числе основателей, - рассеянно ответила  Сара-Джо.  Она  не
отрываясь смотрела на бесконечный хоровод пар, отплясывавших на танцевальной
площадке тустеп.
   - И в чем только он у вас не участвует, - обронила Алекс.
   - Он любит быть в курсе того, что происходит в городе.
   - И прикладывать к этому руку.
   - Да. Он многое затевает и очень разбрасывается. - Она учтиво  вздохнула.
-  Понимаете,  у  Ангуса  потребность  нравиться  людям.  Вечно  он  кого-то
уговаривает, за что-то агитирует - как будто это очень важно.
   Алекс сложила руки под подбородком, опершись локтями о стол.
   - Вы считаете, неважно, что они думают?
   - Нет. - Ее завороженность танцующими рассеялась. Впервые за  весь  вечер
она посмотрела Алекс прямо  в  глаза.  -  Не  придавайте  большого  значения
ухаживаниям сына.
   - Вот как?
   - Он заигрывает с каждой новой знакомей. Алекс медленно опустила руки  на
колени. В ней поднималась мутная волна гнева, но, овладев собой, она тихо  и
ровно сказала:
   - Мне неприятен ваш намек,  миссис  Минтон.  Сара-Джо  безучастно  пожала
плечом.
   - Мои мужчины оба очаровательны, и оба это  хорошо  знают.  Женщины,  как
правило, не понимают одной простой вещи: ухаживания что  того,  что  другого
ровным счетом ничего не означают.
   - Не сомневаюсь, что с Ангусом дело именно так и обстоит, но что касается
Джуниора, то не уверена. Три бывших жены могут  и  не  согласиться  с  вашим
утверждением - Они все для него не подходили.
   - А моя мать? Она бы тоже ему не подошла? Сара-Джо  вновь  остановила  на
Алекс свой лишенный выражения взгляд.
   - Абсолютно не подходила. А вы, знаете ли, очень на нее похожи.
   - Да?
   -  Вам  нравится  вносить  разлад.  Вашей  матери  непременно  надо  было
встревать в такие дела, от которых одно беспокойство. Разница между  вами  и
ею лишь в том,  что  вы  еще  большая  мастерица  причинять  неприятности  и
вызывать враждебность. Вы прямолинейны до бестактности;  это,  очевидно,  за
счет плохого воспитания., Она подняла глаза: позади Алекс кто-то  подошел  к
их столу.
   - Добрый вечер, Сара-Джо.
   - Судья Уоллес! - Лицо Сары-Джо засияло нежной улыбкой.  Невозможно  было
даже заподозрить, что она только что выпускала жало. - Здравствуйте, Стейси.
   Алекс обернулась; лицо ее еще горело от несправедливых нападок  Сары-Джо.
Судья Уоллес смотрел на нее сверху вниз с явным неодобрением, словно само ее
присутствие нарушало клубные порядки.
   - Здравствуйте, мисс Гейгер.
   - Здравствуйте, судья.
   Стоявшая возле него женщина смотрела на Алекс с не меньшим осуждением, но
почему? Этого Алекс понять не могла. Очевидно, среди этих  людей  один  лишь
Джуниор относится к ней дружелюбно.
   Судья подтолкнул свою спутницу под локоть, и они  направились  к  другому
столу.
   - Это его жена? - спросила Алекс, наблюдая за ними.
   - Господи помилуй, нет, что вы. Это его дочь. Бедняжка Стейси.  Неизменно
безвкусно одета.
   Стейси Уоллес все еще не сводила с Алекс  исполненного  злобы  взгляда  и
прямо-таки заворожила  ее.  Алекс  отвела  от  Стейси  глаза,  только  когда
вернувшийся к столу с двумя тарелками еды Джуниор, усаживаясь, задел коленом
ее ногу.
   - Надеюсь, вы любите грудинку с фасолью. - Он проследил  за  направлением
ее взгляда. - Привет, Стейси. - Он подмигнул и дружески помахал ей рукой.
   Губы ее раздвинулись в неуверенной улыбке. Покраснев, она прикрыла  рукой
вырез платья, будто смущенная девочка, и застенчиво отозвалась:
   - Привет, Джуниор.
   - Так как же?
   Хотя судья и его дочь-хамелеон по-прежнему занимали Алекс,  этот  краткий
вопрос Джуниора заставил ее обернуться.
   - Простите?
   - Любите грудинку с фасолью?
   - Сейчас увидите, - засмеялась она, расстилая на коленях салфетку.
   В нарушение великосветских приличий она уничтожила  большую  часть  того,
что лежало у нее на тарелке, и ее здоровый аппетит вызвал одобрение Ангуса.
   - А вот  Сара-Джо  ест,  как  птичка.  Не  нравится  тебе  грудинка,  да,
солнышко?  -  спросил  он,  заглядывая  в  тарелку  жены,  оставшуюся  почти
нетронутой.
   - Немного суховата.
   - Хочешь, я закажу тебе чего-нибудь еще?
   - Нет, благодарю.
   Когда они отужинали, Ангус вытащил из кармана  новую  сигару  и  закурил.
Помахав спичкой, предложил:
   - А отчего бы вам не потанцевать?
   - Хотите? - осведомился Джуниор.
   - Конечно. - Алекс отодвинула стул и встала. - Правда, в подобных  танцах
я не сильна, так что, пожалуйста, что-нибудь не слишком экстравагантное.
   Джуниор привлек ее к себе  и,  вопреки  ее  просьбе,  исполнил  несколько
замысловатых поворотов и наклонов.
   - Очень мило, - улыбнулся он, глядя на нее  сверху  вниз,  и  перешел  на
более спокойный тустеп. Рукой, лежавшей у нее на талии,  он  притянул  ее  к
себе поближе. - Очень, очень мило.
   Алекс не возражала: ей нравилось ощущать себя в крепких мужских объятиях.
Ее партнер был хорош собой,  обаятелен  и  умел  внушить  женщине,  что  она
прекрасна. Она поддавалась его чарам,  но,  отлично  это  сознавая,  как  бы
натянула страховочную сетку.
   По правде говоря, она не способна  была  увлечься  таким  обольстительным
болтуном,  как  Джуниор,  но  приятно  время  от  времени  пользоваться  его
вниманием, тем более что в обществе Рида ее личность, ее уверенность в  себе
всякий раз терпели поражение.
   - А Рид член клуба? - как бы между прочим поинтересовалась она.
   - Вы шутите?
   - Его не пригласили вступить в клуб?
   - О, конечно, пригласили - как только он был избран  шерифом.  Просто  он
чувствует себя уютнее совсем в другом обществе. На хрена ему - простите меня
- вся эта светская чушь. - Он погладил ее по спине. - Чувствуется, вы сейчас
не так напряжены, как когда я за вами заехал. Отдыхаете?
   - Да, но вы ведь меня сюда обманом заманили, - осуждающе проговорила она.
- Что-то непохоже, чтобы вы напились и дали волю языку.
   В его улыбке не было и намека на раскаяние.
   - Спрашивайте все, что угодно.
   - Хорошо. Кто тот мужчина, вон, с седыми  волосами?  Джуниор  назвал  его
имя. Интуиция не обманула Алекс.
   Его подпись тоже стояла под тем письмом.
   - Познакомьте нас, когда оркестр сделает перерыв.
   - Он женат.
   Она быстро взглянула на него.
   - У меня к нему отнюдь не романтический интерес.
   - Ах, вот как, тем лучше, тем лучше.
   Он исполнил ее просьбу. Мужчина, которого она углядела в толпе,  оказался
банкиром. Когда Джуниор знакомил их, вид у банкира был смущенный. Пожав  ему
руку, Алекс сказала:
   - Я получила ваше письмо, мистер Лонгстрит. Ее прямота изумила его, но он
справился с собой великолепно.
   - Я вижу, вы отнеслись к нему серьезно. - Он понимающе указал глазами  на
Джуниора.
   - Пусть мое присутствие здесь в обществе Минтона-младшего не введет вас в
заблуждение. Я прекрасно понимаю, что он, его отец и мистер  Ламберт  значат
для Пурселла, для экономического процветания города, но у меня  и  в  мыслях
нет отказываться от расследования по  этой  причине.  Чтобы  меня  запугать,
одним письмом не обойдетесь.
   Когда через несколько  минут  Джуниор  опять  вывел  ее  на  танцевальную
площадку, он, не скрывая раздражения, сказал, едва шевеля губами:
   - Вы бы хоть предупредили меня.
   - О чем?
   - О том, что вы вооружены и опасны. Лонгстрит - большая  шишка,  нападать
на него вряд ли стоит. И вообще, что за сыр-бор вокруг письма?
   Она объяснила, приведя все имена, которые смогла припомнить.
   - Я надеялась кое-кого из них сегодня встретить здесь.  Он  нахмурился  и
сурово посмотрел на нее. Но вскоре пожал плечами и обольстительно улыбнулся.
   - А я-то думал, что вскружил вам голову. - И добавил, смиренно вздохнув:
   - Что ж, хотя бы помогу вам выпутаться. Хотите, познакомлю  с  остальными
вашими недоброжелателями?
   Стараясь, чтобы все выглядело вполне непринужденно, Джуниор повел  ее  по
залу, представляя тем, кто поставил  свою  подпись  под  посланием  с  тонко
замаскированной угрозой.
   Полчаса спустя они  уже  беседовали  с  супружеской  четой,  владевшей  в
Западном Техасе целой сетью  магазинов  полуфабрикатов.  Супруги  вложили  в
постройку ипподрома большие деньги и не скрывали своей враждебности к Алекс.
Поговорив с ними, Алекс и Джуниор двинулись дальше. Впрочем, к этому времени
все присутствующие уже знали, кто такая новая  спутница  Джуниора,  и  ждали
знакомства с нею во всеоружии.
   - Ну вот, теперь все, - сказал он.
   - Слава богу, - прошептала Алекс. - Ножи у меня из спины еще торчат?
   - Неужто вы эту злоязычную курицу всерьез восприняли?  Слушайте,  она  же
просто старая скукоженная мегера; особенно ненавидит женщин, у  которых  нет
усов той же густоты, что у нее самой.
   Алекс невольно улыбнулась.
   - Она чуть ли  не  прямо  мне  заявила:  "Собирай  манатки  и  первым  же
автобусом мотай из города.., иначе..." Он сжал ее руку.
   - Ну-ка, пошли танцевать. Хватит думать о всяких неприятностях.
   -  После  этого  налета  мне  надо  почистить  перышки,  -  сказала  она,
выскальзывая из его объятий. - Прошу меня извинить.
   - Хорошо. Комната для маленьких девочек во-он там. - Он указал  на  узкий
коридор.
   Когда она вошла, в дамской комнате никого не было, но когда она вышла  из
кабинки, перед туалетным столиком стояла дочь  судьи  и  рассматривала  свое
отражение в зеркале. Она обернулась к Алекс.
   Алекс улыбнулась.
   - Здрасьте.
   - Здравствуйте.
   Алекс подошла к раковине и вымыла руки.
   - Нас не представили друг другу. Меня зовут Алекс Гейтер.
   Она вытянула из автомата два шершавых бумажных полотенца.
   - Да, знаю.
   Алекс бросила использованные полотенца в корзи