метнул  в  нее  выразительный
взгляд, в котором читалось: а кто виноват? Но вслух сказал:
   - Сейчас погляжу, что там у нас имеется. Он подошел к полке,  на  которой
разложил привезенные припасы.
   - Хлеб, крекеры, сардины,  орешки  к  пиву,  бобы,  чили,  томатный  суп,
консервированное  мясо  и  тунец,  спагетти,  ананасный  компот,  еще  бобы,
ореховое масло.
   - Я съем бутерброд с ореховым маслом и немного ананасного компота.
   Во время еды он спросил про ранки на спине.
   - Я посмотрела в зеркале над раковиной, - сказала  она.  -  Кажется,  они
заживают. Вы считаете, их надо снова обработать?
   - Дредд меня убьет, если туда попадет инфекция. Лучше все-таки  смазывать
их бальзамом, хотя бы через день.
   - Я и сама могла бы это делать.
   Он потянулся за пустой бумажной тарелкой, но  при  этих  словах  отдернул
руку и раздраженно помотал головой.
   - А, я понял. Дело не в лекарстве. Вы просто не хотите, чтобы  я  до  вас
дотрагивался.
   - Я этого не говорила...
   - У меня руки почище, чем у Бардо, а вы не больно-то возражали, когда  он
вас лапал. Так что, не надо мне вешать лапшу на уши.
   - Бардо? - воскликнула она.
   - Да. Я наблюдал за вашими играми в беседке. Дюваль устроил  праздник  по
случаю оправдания своего дружка, но вы решили отметить его по-своему.
   - Не знаю, что вы там видели, мистер Бейзил, но вы глубоко заблуждаетесь.
   - Я видел достаточно. И ушел, пока не началось самое интересное.  -  Берк
скрипнул зубами и резко встал. - Вы тут  руками  прикрывались,  чтобы  я  не
подглядывал  за  вашими  сиськами.  Так  я  уже  видел,  как  они  чуть   не
вываливались  из  платья.  И  на  ваши  внезапные  приступы  скромности  мне
наплевать. Из-за них я к вам лучше относиться не стану.  Наоборот,  меня  от
них тошнит. Проговорив все это, он вышел наружу. Черт с ним, с дождем,  надо
чинить лодку.

***

   Прежде  чем  открыть  глаза,  Грегори  сказал  себе,  что  ему  приснился
кошмарный сон. Вчера он  слишком  много  выпил  или  травки  накурился,  вот
подсознание и изобрело дурацкое  приключение,  в  котором  участвовали  Берк
Бейзил, Пинки Дюваль, болотный  отшельник,  крокодилы  и  красивая  женщина.
Странный  ансамбль.  В  довершение  нелепости  сам  он,  Грегори,  почему-то
исполнял роль священника.
   Теперь, благодарение Господу, кошмар кончился.
   Но, когда Грегори открыл глаза, он не увидел опущенных  жалюзи,  висевших
на окнах в его квартире. Вместо этого взору предстали замызганные занавески,
висевшие на покосившемся медном карнизе. Слышно было, как  тяжелые  дождевые
капли ударяют по стеклу и кровле дома, в котором он провел ночь.
   Он благословил своих спасителей. Поблагодарил за  щедрое  гостеприимство.
Они же в свою очередь попросили его благословить  на  брак  их  сына  и  его
беременную троюродную  сестру.  У  отца  Грегори  не  было  другого  выхода,
пришлось согласиться на проведение свадебной церемонии.
   Она была запланирована на сегодня. Грегори  очень  надеялся,  что  сумеет
вспомнить все необходимые слова. Он учился в семинарии, но это было сто  лет
назад. Да и вся его прошлая жизнь - до той ночи, когда он встретил Бейзила в
туалете в парке, - казалась ему далекой-далекой.  Грегори  выругался  сквозь
зубы. И что его понесло в тот вечер в парк? Почему было не пойти в кино?
   Не важно, мрачно подумал он, натягивая на себя грязную одежду.  Рано  или
поздно Бейзил все равно бы его нашел. Не в  парке,  так  еще  где-нибудь.  В
войне  против  Пинки  Дюваля  Бейзилу  нужен  был  именно  Грегори,  с   его
уникальными знаниями и способностями.
   Оглядев себя в мутном зеркале, он вышел из комнаты. Вся семья собралась в
большой комнате, которую отделяла от  кухни  высокая  стойка.  Жених  лениво
посасывал пиво, невеста накручивала волосы на бигуди.
   Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Грегори сунули в руки чашку кофе и
представили бабушкам, теткам и племянницам, добровольно  вызвавшимся  помочь
все приготовить  к  приходу  гостей.  Добродушно  поругивая  дождь,  женщины
попросили Грегори замолвить у Господа словечко: пусть устроит солнышко  ради
такого праздника. Грегори, криво улыбнувшись, пообещал.
   В комнате витали соблазнительные  ароматы  готовящихся  кушаний.  Крепкие
мужчины притаскивали все новые ящики с пивом. Стараясь казаться  незаметным,
Грегори смотрел в окно и думал: как бы сбежать. Вчера вечером он решил,  что
дом стоит на острове. Сегодня Грегори с облегчением понял, что его спасители
живут на самом конце полуострова:  ярдах  в  пятидесяти  от  дома  виднелась
покрытая щебнем дорога, ведущая на большую землю.
   К полудню начали собираться друзья  и  родственники,  и  все  несли  еду:
жареную рыбу, кастрюли с густым супом, копченые и вяленые колбасы,  жаренные
по-креольски креветки, красные  бобы  с  рисом,  запеченный  окорок  и  даже
многоярусный кокосовый торт с фигурками жениха и невесты на верхушке.
   Грегори понимал из их оживленных разговоров только  отдельные  слова.  Он
ощущал себя  чужаком  в  этой  тесной,  сплоченной  компании.  Каждый  вновь
прибывший  смотрел  на  него  с  подозрением.  Грегори  ангельски  улыбался,
стараясь рассеять эту  неприязнь;  но  с  лицом,  по  которому  будто  табун
проскакал, это неважно удавалось. Никто из гостей или родственников жениха и
невесты  не  спросил  у  него,  почему  он  согласился  провести   свадебную
церемонию, хотя  другие  священники  отказались  это  сделать  по  моральным
соображениям. Когда Грегори подписал  брачное  свидетельство,  отец  буркнул
неразборчивое "спасибо".
   Насколько неприязненно  эти  люди  относились  к  чужакам,  настолько  же
радостно и открыто приветствовали они своих. Стены их  дома  сотрясались  от
дружественных воплей. Вскоре к  крикам  присоединились  звуки  настраиваемых
инструментов: это музыканты готовились к танцам.
   В два часа дня невеста робко вошла в комнату. На ней было  длинное  белое
воздушное платье. Родственницы потрудились  на  славу:  под  пышными  юбками
живот был почти незаметен. Мужчины  подтолкнули  шатающегося  жениха,  и  он
занял место рядом с засмущавшейся невестой.
   Они встали перед отцом Грегори, и тот начал свадебную церемонию, призывая
Господа благословить это чудесное собрание родственников и друзей. Если он и
путал слова обряда, то  гости  были  уже  не  настолько  трезвы,  чтобы  это
заметить.
   Через пять минут процедура завершилась, счастливая пара скрепила поцелуем
свой липовый брак.
   А отец Грегори мечтал только об одном:  как  бы  поскорей  унести  отсюда
ноги, пока его не разоблачили.
   Он ел с ними. Пил пиво. Они не  отличались  воздержанностью  и  поглощали
пищу в невероятных количествах. Чем больше  они  пили,  тем  громче  звучала
музыка и  тем  веселее  танцевали  гости.  Уже  разгорелись  две  драки,  но
спорщиков  быстро  урезонили,  и  обошлось   без   большого   кровопролития.
Смеркалось, в комнатах стало душно от испарений вспотевших тел  и  дымящихся
на плите кушаний. Кто-то открыл дверь, чтобы проветрить помещение.
   Через эту-то приоткрытую дверь и выскользнул отец Грегори,  прихватив  по
дороге чью-то куртку и шапку.
   В лицо ему хлестал дождь. По  ведущей  от  дома  дорожке  Грегори  быстро
добежал до сарая, возле которого лежала лодка, которую он украл у  Дредда  и
из которой его вытащили вчера вечером. Грегори  на  нее  даже  не  взглянул.
Никакого болота, хватит. Большое  спасибо.  Теперь  он  будет  передвигаться
только по твердой земле. Она,  конечно,  тоже  изобиловала  опасностями,  но
все-таки не внушала такого ужаса, как болотная жижа.
   Воровато оглянувшись на дом,  Грегори  не  заметил  каких-либо  признаков
суматохи. Вроде пока не хватились. Он пригнул  голову  и  побежал  прочь  от
сарая. Никогда раньше не бегал он так быстро, легкие словно охватило  огнем.
Добежав до конца дорожки, он чуть не вскрикнул от радости.
   Дорожка вывела его к шоссе. Тяжело  дыша,  Грегори  остановился.  Немного
подождав, пока восстановится дыхание, он торопливо зашагал по шоссе, от души
надеясь, что движется по направлению к ближайшему городу.
   Далеко пешком ему не уйти. Единственная надежда на то, что  его  подберет
какая-нибудь машина, прежде чем свадебные гости обнаружат, что отец  Грегори
исчез, и ринутся его  искать.  Хотя,  с  другой  стороны,  зачем  им  теперь
священник?
   Когда он увидел огни приближающейся машины, сердце его учащенно забилось.
Это могла быть погоня. Или  полицейские,  разыскивающие  похитителей  миссис
Дюваль. Или люди самого Дюваля, рыщущие в поисках его жены.
   Или же это мог быть путь назад, в цивилизацию.
   Господи, пожалуйста, взмолился Грегори, обернулся и  поднял  руку.  Пикап
замедлил ход, водитель пригляделся к голосующему и...  проехал  мимо,  обдав
Грегори грязной водой из лужи. Грегори разрыдался от разочарования.  Он  все
еще  продолжал  плакать,  когда,  минут  пять  спустя,  показался  следующий
автомобиль. Должно быть, одинокий пешеход  выглядел  таким  несчастным,  что
сидящие в машине пожалели его и остановились.
   Грегори подбежал и заглянул внутрь. Две совсем молоденькие девушки,  одна
- за рулем, другая -  рядом.  Они  с  интересом  глядели  на  Грегори.  Одна
спросила:
   - А где ваша машина, мистер?
   - Я утопил ее в болоте, потому что прикинулся священником и похитил  жену
знаменитого и богатого человека.
   Девчонки захихикали, услышав смешную шутку.
   - Класс! - сказала другая. Потом кивнула на заднее сиденье:
   - Залезайте.
   - Куда вы едете? - поинтересовался Грегори.
   - В Нью-Орлеан. На праздник.
   - Класс! - повторил вслед за ней Грегори.
   Девушка за рулем нажала на акселератор, и машина помчалась в  темноту  по
мокрому от дождя асфальту.
   Девчонкам - лет по пятнадцать, не больше, а одеты так, что покраснела  бы
Мадонна. Прозрачные блузки, вызывающе короткие юбки. Везде сережки - в ушах,
в носу, в губах. И по килограмму косметики на каждой.
   У французского квартала он попросил остановиться, хотя они изо  всех  сил
уговаривали его остаться.
   - Отлично проведем время, - сказала одна.
   - Ты не думай, мы много чего умеем, - похвасталась вторая.
   - В том-то и штука. - Грегори изобразил  обольстительную  улыбку.  -  Вы,
девочки, для меня слишком опытные.
   Лесть сработала. Машина остановилась  у  перекрестка,  и  Грегори  вышел.
Девчонки послали ему воздушный  поцелуй  и  умчались.  Грегори  потрясла  их
беспечность.  Неужели  родители  не  предупреждали  их,  что  нельзя  сажать
голосующих на дороге? Они что, вечерние новости не смотрят? А  вдруг  бы  он
оказался каким-нибудь извращением?
   Хотя, хмуро напомнил себе Грегори, он и есть самый настоящий извращенец.
   Пробираясь сквозь толпу людей, невзирая  на  погоду,  вышедших  на  улицу
отметить  начало  праздника  Марди-Гра,  Грегори  старался  ни  с   кем   не
встречаться глазами. Он прошел пешком несколько кварталов и свернул на  свою
улицу. Настроение немедленно улучшилось. Он бегом добежал до подъезда.  Ключ
лежал на том самом месте, где Грегори его оставил, уходя в то кошмарное утро
на встречу с Бейзилом, чтобы отвезти  миссис  Дюваль  на  экскурсию  в  "Дом
Дженни".
   - Черт меня дернул за язык с этими девчонками, -  с  досадой  пробормотал
он.
   Наверняка его фото  имеется  у  каждого  полицейского.  Его  разыскивают.
Объявлено  вознаграждение  за  его  поимку.  У  папочки,  наверное,   скачет
давление; Грегори давно проклят и лишен наследства.
   Итак, что делать? Первым делом - бутылка вина из холодильника  и  долгий,
горячий душ. Ночь придется провести тут. Утром - упаковать  вещи  и  дернуть
отсюда к чертовой матери.
   Он пока не очень себе представлял, как будет  путешествовать  без  денег.
Может, в последний раз бухнуться  в  ножки  папаше,  старому  хрычу?  Только
сначала лучше поговорить с матерью, воззвать к ее материнским чувствам, если
у этой ведьмы они когда-нибудь имелись.
   Решив, что так и поступит, он включил свет.
   - Привет, Грегори.
   Он вскрикнул. На диване развалились двое полицейских.  Словно  гигантские
пауки, они сидели здесь в засаде, поджидая, когда прилетит муха.
   - Заждались мы тебя, - лениво потянулся один. - Уже два дня  тут  торчим.
Господи, - он пристальнее всмотрелся в лицо Грегори. -  На  кого  ты  похож?
Тебя теперь трудно назвать красавчиком.
   - Что, не пришлась по вкусу жизнь беглеца? - включился в разговор второй.
- Все, отбегался. Оборвалась твоя криминальная карьера, Грегори.
   Подавлена в зародыше. - Он щелкнул пальцами в миллиметре от носа Грегори.
   Бедняга прислонился к стене, закрыл глаза и застонал,  качая  головой  из
стороны в сторону. Ночной кошмар продолжался.

Глава 31

   Дождь кончился, но над болотом по-прежнему висели мрачные свинцовые тучи.
Реми стояла в дверях хижины и смотрела, как Берк спускал лодку на воду.
   Он заделал дырки от пуль каким-то смолистым веществом, которое  обнаружил
в ящике с инструментами. Реми видела, как он долго возился и чертыхался, но,
очевидно, работа все же получилась: лодка на воде держалась. Он привязал  ее
к пирсу.
   - Не пропускает воду? - спросила Реми, когда Берк подошел ближе.
   - Надеюсь, не утону.
   - А куда вы поплывете?
   - К Дредду.
   - Когда?
   - Завтра утром. Если прояснится. Не могли бы вы подать мне  полотенце?  А
то с меня течет, как с утки. Я весь пол закапаю.
   Он провозился под проливным дождем почти целый  день.  Джинсы  и  рубашка
были - хоть  выжимай.  Берк  взял  протянутое  полотенце,  коротко  буркнул:
"Спасибо" - и пошел умываться. Через несколько минут он вернулся в хижину  с
полотенцем, обвязанным вокруг бедер. Молча сгреб в  охапку  сухую  одежду  и
прошел в ванную.
   А плечи у него покрыты веснушками, заметила Реми.
   Уже одетый, Берк подошел к столу, спросил:
   - Это что?
   - Ужин.
   Всеми доступными средствами Реми постаралась сервировать стол.  Она  даже
нашла свечку в одном из ящиков. Свечка стояла в лужице  воска  на  треснутом
блюдце и даже делала хижину немного уютней.
   - Это всего лишь бобы в чили-соусе,  но  вы  все  равно,  наверное,  есть
хотите. Вы же не завтракали.
   - Да. Все замечательно.
   Он сел за стол, и она разложила еду по тарелкам. Меню  дополняли  коробка
сухого печенья и бутылка воды. Трапеза проходила в молчании. Берк  заговорил
первым:
   - Вы, поди, привыкли к другому.
   Она положила ложку и обвела взглядом комнату. Старая  мебель,  допотопный
обогреватель, мерцающая  керосиновая  лампа.  Зато  здесь  сухо  и  тепло  -
настоящее убежище от враждебного окружающего мира.
   - Я действительно к такому не привыкла,  но  мне  нравится.  Может  быть,
именно потому, что так не похоже на все, что я видела прежде.
   - Разве ваш ухажер не возил вас порыбачить?
   - Я никогда не ходила на свидания, и у меня никогда не  было  ухажера.  -
Она отломила кусочек печенья, положила его  на  край  тарелки.  Налила  себе
воды. Заметив его удивленный взгляд, она спросила:
   - Что?
   - Вы никогда не ходили на свидание?
   - Если не считать Пинки. Из дома  моей  матери  я  перешла  в  школу  при
монастыре Святого Сердца, потом -  в  дом  Пинки.  У  меня  просто  не  было
возможности завести приятеля. Я даже никогда не ходила на танцы.
   - Как это?
   - Мы жили в одной комнате с Анджелой, - спокойно объяснила Реми.  -  И  я
была не высокого мнения о мужчинах вообще. Меня не тянуло на танцы.  А  если
бы даже и тянуло, Пинки бы все равно не позволил.
   Они снова замолчали, слышен был лишь стук ложек  о  тарелки.  Наконец  он
спросил:
   - А вам никогда не хотелось стать монахиней? Вопрос удивил ее,  она  тихо
рассмеялась.
   - Нет. У Пинки были другие планы.
   - Расплата.
   - Можете называть это так. Мы поженились на следующий  день  после  моего
выпуска.
   - А колледж?
   - Я хотела поступить в колледж, но Пинки не разрешил.
   - Пинки бы не позволил. У Пинки были другие планы. Пинки не разрешил.
   Обиженная его издевательским тоном, она огрызнулась:
   - Вы не понимаете.
   - Не понимаю.
   - Не считайте меня невежественной дурой. Я окончила колледж заочно.
   - Я и не считал вас невежественной.
   - Еще как считали. У вас на лице написано, что вы обо мне думаете, мистер
Бейзил.
   Он открыл рот, чтобы возразить, но передумал, пожал плечами и заметил:
   - Это не мое дело. Просто я не понимаю, как может  человек,  мужчина  или
женщина, взять и сказать кому-то: "Эй, вот тебе моя жизнь, распоряжайся  ею,
как хочешь!" Неужели вы никогда не пытались повести себя независимо?
   - Почему же, пыталась. Однажды я, проигнорировав  желания  Пинки,  тайком
устроилась на работу в художественную галерею. Я  изучала  искусство,  люблю
живопись и на собеседовании продемонстрировала  свои  знания  и  способности
владельцу галереи. Он нанял меня. Я проработала два дня.
   - А что произошло?
   -  Галерея  сгорела  дотла.  Картины  погибли.  -  Она   многозначительно
взглянула на Берка. -  Поджигателей  не  нашли,  но  я  больше  не  пыталась
устроиться на работу.
   Забыв о еде, он сидел, поставив локти на стол,  и  смотрел  на  Реми.  На
щеках у него тоже россыпь веснушек, заметила она. А глаза не карие, как  она
думала, а зеленые, темно-зеленые, это можно увидеть, только если внимательно
приглядеться.
   - Хотите еще?
   Он не сразу понял вопрос, потом взглянул на пустую тарелку.
   - Да, спасибо.
   Добавку он съел молча.
   Когда он закончил, она принялась убирать со стола.  Он  предложил  помыть
посуду, Реми взяла полотенце, чтобы вытирать.
   - Я еще не встречал таких, как вы, -  сказал  Берк.  -  Вы  меня  умоляли
отпустить вас к вашему мужу, а ведь он вас просто истязает. Вы - пленница  в
собственном доме. Никакой самостоятельности. Вашего  мнения  не  спрашивают,
даже когда дело касается вашего будущего. Вы - собственность  Пинки  Дюваля,
собственность, которую он демонстрирует окружающим.
   - Как его орхидеи.
   - Орхидеи?
   - Он может часами находиться в оранжерее, ухаживая за орхидеями.
   - Вышутите.
   - Нет. Но это не важно. Пожалуйста, закончите вашу мысль.
   - Мою мысль? Очевидно, вам не противно  ваше  положение,  ведь  вы  много
получаете взамен. Роскошная одежда. Драгоценности. Лимузин с шофером. Какова
мать, такова и дочь. Только вы продались дороже, чем Анджела, вот и все.
   Он не смог бы сделать ей больнее, даже если бы нахлестал по  щекам.  Реми
бросила полотенце и рванулась прочь,  но  он  мокрой  рукой  схватил  ее  за
запястье.
   - Оставьте меня.
   - Вы продали тело и  душу  Пинки  Дювалю  и  считаете,  что  это  решение
оправдывает то, что ваша мать была шлюхой и наркоманкой. Нет, миссис Дюваль,
не оправдывает. Конечно, дети родителей не выбирают, но, став взрослыми,  мы
властны сами распоряжаться своей судьбой. Мы имеем право выбора.
   - Неужели?
   - Вы не согласны?
   - Очевидно, вам было проще делать свой выбор, мистер Бейзил.
   -  Я  думаю,  вам  тоже  не  пришлось  сильно  голову  ломать.  Красивая,
соблазнительная женщина может продать себя очень дорого.
   - Вы правда так думаете?
   - Конечно, может.
   -  Нет,  я  о  другом.  Вы  действительно  считаете   меня   красивой   и
соблазнительной?
   Дернувшись, как от удара, он тут же выпустил ее руку. Но глаз  не  отвел.
Помолчав, он сказал:
   - Да, считаю. Вы и сами это знаете. Ваша сексуальность - товар, и  каждый
мужчина, с которым вы имеете дело, хочет этот  товар  купить.  Каждый  -  от
старого урода Дредда до несчастного заики, который продавал вам апельсины на
Французском рынке.
   Она пораженно смотрела на него.
   - Тот парень в бейсбольной кепке, который побежал за вами,  чтобы  отдать
забытый пакет с апельсинами. Это был я, - сердито пояснил он. - Я следил  за
вами тогда. И в ту ночь, когда у вас было свидание  с  Бардо  в  беседке,  -
тоже.
   - У меня не было свидания с Бардо! Ни в ту ночь, ни в другую. У  меня  от
этого типа мурашки бегут по коже.
   - А мне так не показалось.
   - Вы слишком самоуверенн