я ему никак не удавалось. Даже после двух бурбонов он по-прежнему был трезв, как стеклышко, а Харт по собственному опыту знал, что такое начало не обещает ничего хорошего и что, как бы он ни старался, ему не удастся достичь приятной эйфории, когда все, что думает о нем Мелина Ллойд, потеряет всякое значение. В лучшем случае он просто свалится под стол без чувств, а назавтра все начнется сначала, и он снова станет размышлять о ней и о тех горьких словах, которые она швырнула ему в лицо. Нет, ничто не поможет ему забыться по той простой причине, что в этих обвинениях было слишком много правды. Харт действительно не хотел иметь никакого отношения к делу об убийстве. Он действительно солгал, когда сказал, будто между ним и Джиллиан Ллойд ничего не было. Он вообще не хотел ввязываться во что-либо подобное, боясь принять происходящее слишком близко к сердцу. События и люди - и тех и других он сторонился почти инстинктивно, хотя объяснить почему - не мог. Впрочем, Харт был почти уверен, что эта задачка окажется не по плечу и большинству специалистов-психологов. Его нельзя было назвать нелюдимом. Напротив, ему нравилось бывать в компании друзей, в обществе, просто в толпе. У него никогда не дрожали колени и не заплетался язык, когда нужно было выступить перед многочисленной аудиторией, да и от телевизионных камер он давно не шарахался.
     И все же круг людей, которых он подпускал к себе, был ограничен, и установил этот предел он сам. Одно дело - общественная жизнь. На публике он мог позволить себе быть национальным героем, своим в доску парнем, готовым пожимать протянутые руки и раздавать автографы направо и налево. Но когда дело касалось его частной жизни, Харт становился совсем другим.
     С профессиональной точки зрения, впрочем, его нежелание думать без определенных причин о посторонних людях было скорее достоинством, чем недостатком. Сидя за штурвалом реактивного истребителя или штурмовика, Харт управлял боевой машиной с холодной ясной головой, не позволяя себе задумываться о том, что теоретически каждая такая машина способна напрочь стереть с лица земли небольшой поселок вместе с жителями. Эта же отстраненность, дистанция, которую он поддерживал в отношениях с людьми, была совершенно необходима, чтобы командовать экипажем космического ?челнока? и принимать жесткие, порой жестокие решения, от правильности которых зависели успех или неудача, жизнь или смерть.
     Но в личной жизни ?политика нейтралитета?, которой он придерживался, а также его упорное нежелание коротко сходиться с людьми нередко создавали Харту проблемы. Именно из-за них у него никогда не было сколько-нибудь продолжительных и глубоких отношений с женщинами. Именно поэтому он был до сих пор холост, ибо нормальный брак требовал отвечать на чувства жены, а именно этого Харт всегда старался избегать. Кроме того, когда он говорил Лонгтри и Эбботу, что хотел бы как можно дольше сохранять независимость, это тоже было правдой. Независимость стоила дорого, но все остальное могло обойтись еще дороже.
     Харт знал об этой особенности своего характера. И все же, несмотря на это, трагедия с Джиллиан Ллойд выбила его из привычного русла. Харт чувствовал себя просто отвратительно, ведь что ни говори, а убили ее из-за того, что увидели с ним. Он искренне жалел Джиллиан и так же искренне сочувствовал ее сестре. А явное облегчение, которое испытал Алан Берчмен, получив на руки официальное уведомление Управления полиции Далласа о прекращении дела, вызвало острую неприязнь к адвокату.
     ?Ну вот и все, мистер Харт, - сказал ему Берчмен. - Теперь вам ничто не грозит, можете отправляться домой. Ночь, которую вы провели с Джиллиан Ллойд, могла вам дорого обойтись, но благодаря Дейлу Гордону вы легко отделались. И даже получили бесплатное удовольствие...?
     Эти слова показались Харту отвратительными, ведь речь шла о смерти. Два человека умерли в течение суток, и, хотя один из них был убийцей, а другой - жертвой, трагедия оставалась трагедией. Конечно, Харт был рад, что полицейское расследование его никак не коснулось и не повлекло за собой последствий, которых он так опасался, однако цинизм адвоката взбесил Харта. Было нечто, что Берчмен не мог знать: ночь с Джиллиан Ллойд не была для Харта не слишком удачной попыткой развлечься, о которой можно легко забыть. Харт знал, что отныне всегда будет помнить Джиллиан, ведь последние часы своей жизни она провела с ним, а это что-нибудь да значило.
     Впрочем (?Окей, Вождь, давай говорить откровенно, - сказал он себе, - ведь никто не может читать твои мысли, поэтому себе-то ты можешь не врать!?), знакомство с Джиллиан Ллойд было для него важным с самого начала, и не только потому, что могло закончиться постелью. Харту и раньше приходилось заниматься сексом с красивыми женщинами, но если они собирались уходить, он никогда не просил их остаться. Никогда и никого, за одним-единственным исключением...
     Он вспомнил, как проснулся от того, что она пыталась выбраться из-под одеяла - и из-под его руки, которой он продолжал обнимать ее даже во сне.
     ?Прости, что разбудила, - шепотом сказала она. - Мне пора, но ты спи, спи...?
     В ответ он пробормотал что-то и сильнее прижал ее к себе, не давая подняться.
     Она негромко рассмеялась:
     ?Но, Вождь, мне и правда пора!..?
     Он наконец проснулся и поднял голову от подушки:
     ?Как - пора? Почему??
     ?Потому что уже поздно?.
     ?Или рано. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть?. Сам он смотрел на ее слегка обмякшие груди, которые оказались прямо перед его лицом. Вытянув губы трубочкой, он подул в их сторону, и груди откликнулись. Они начали округляться и твердеть, словно наливаясь желанием, и Харт снова подул, целясь в один из напрягшихся сосков.
     Она чуть слышно выдохнула его имя.
     Большего ему и не требовалось. Вытянувшись во весь рост, он прижал к себе ее великолепное тело, чтобы и она почувствовала его растущее желание.
     ?Я не хочу, чтобы ты уходила. Останься. Ну пожалуйста...?
     ?Разве ты не собирался избавиться от меня, прежде чем взойдет солнце??
     Вместо ответа он легонько толкнул ее бедром, и ее глаза стали дымчато-серыми - вот уже несколько часов этот цвет был его самым любимым.
     ?Останься, я прошу?, - снова шепнул он, опуская голову и теребя губами ее сосок.
     Она негромко застонала.
     ?Это нечестно, Вождь!..?
     ?А я и не говорил, что всегда играю честно. Когда мне надо, я жульничаю как не знаю кто!..?
     Ее тело рефлекторно выгнулось навстречу ему, и он тоже застонал от наплыва приятных ощущений.
     ?Похоже, ты тоже не прочь передернуть?.
     ?Да, но лишь потому, что хочу, чтобы ты выиграл?.
     Счастливо ухмыляясь - ни дать ни взять кот, добравшийся до горшка со сметаной, - он прижал Джиллиан к кровати. Она слегка раздвинула ноги, и он легко вошел в нее.
     ?Гм-м... кажется, если я и уйду, то это будет не скоро?.
     ?Как думаешь, через сколько раз??
     ?Все будет зависеть от тебя, Вождь...?
     - Э-э-э, сэр?..
     Харт, вздрогнув, пришел в себя и сразу почувствовал себя неловко. Черт знает, сколько раз бармену пришлось окликнуть его, прежде чем он отреагировал. Еще решит, что герой-астронавт окосел от двух порций бурбона!..
     - Простите, вы что-то сказали? - спросил он.
     - Не желаете еще виски, сэр?
     - Что?.. Нет, не надо. Скажите, кофе у вас есть?
     - Вообще-то есть, но только из термоса. Ему уже часа три.
     - Наплевать. Давайте.
     Кофе оказался отвратительным, но он выпил две чашки почти что залпом. Харту действительно было плевать - он пивал кофе и похуже. Глядя на остатки черной жидкости на дне чашки, он снова видел улыбку Джиллиан, слышал ее голос и смех, ощущал под пальцами тепло ее кожи. Он помнил буквально все, до последней мелочи...
     Нет, не все, мрачно подумал Харт. Нечто неуловимое, что нельзя было назвать словами, продолжало держать его. Это нечто дразнило его откуда-то с близкого расстояния, но в руки не давалось, и Харт почувствовал, как в нем нарастает бессильная ярость. Что такого важного могло прятать его подсознание и почему теперь он не может уловить, что же это было?
     Впервые ощущение, будто он забыл что-то очень важное, появилось у него, когда с ним в первый раз беседовал этот сукин сын Лоусон. Кто-то, Мелина ли, Хеннингс, сказал или сделал что-то, что разбудило в нем мысль - неожиданную, тревожную и чрезвычайно важную, однако она исчезла так же быстро, как появилась. Но Харт чувствовал, что его подсознание каким-то образом удерживает эту какую-то еще не оформившуюся догадку. Надо только как-то ее извлечь, выманить на поверхность, чтобы как следует рассмотреть при дневном свете.
     Он пытался вспомнить, кто и что сказал, но это оказалось непосильной задачей. Харт до сих пор этого не знал, однако не сомневался: это и есть та главная причина, которая помешала ему покинуть Даллас, которая заставила его пойти на похороны. Именно она, эта причина, угрожала его привычному положению ?над схваткой?, которое он всегда старался занимать. И это обстоятельство ломало все его жизненные установки.
     Оглядевшись по сторонам, Харт заметил, что посетителей в баре стало гораздо больше. В зале было дымно и шумно, но он даже не обратил на это внимания, постаравшись вызвать в памяти тесную комнатенку в полицейском управлении и лица, собравшихся в ней людей. Харт как будто смотрел пьесу, скрупулезно, тщательно восстанавливая в памяти каждое движение, жест, реплику, выражение лица. У него была отличная память, поэтому он вспомнил почти все, но ответа так и не нашел. Сосредоточившись, Харт начал все сначала.
     Но только когда он в третий раз начал проигрывать сцену за сценой, диалог за диалогом, Харт наконец-то уловил то, что действительно могло иметь значение.
     Открытие потрясло его. Невидящим взглядом он обвел полутемный зал.
     - Сукин сын!.. - пробормотал он, закрыв лицо руками. - Проклятый сукин сын!
     - Эй, мистер Харт, что с вами? Все в порядке?
     Харт медленно поднял голову и некоторое время невидящим взглядом смотрел на обращавшегося к нему молодого человека за стойкой. Наконец его губы раздвинулись в улыбке.
     - Все в порядке. Просто я только что с похорон. Сегодня я был на похоронах одной леди...
     - В таком случае прошу прощения. Мне очень жаль...
     - Ничего... - Харт кивнул. - Дайте счет, пожалуйста.
     Теперь, когда он наконец-то понял, что привязывает его к этой трагедии, Кристофер Харт испытывал облегчение. Но будь он проклят, если знает, что ему теперь с этим делать!

ГЛАВА 17

     Стены комнаты были неестественного, белого с прозеленью цвета, какой бывает у картофельного пюре, простоявшего несколько дней в холодильнике. Окон в комнате не было. Пол, выложенный квадратами линолеума, явно знавал лучшие времена. Звукопоглощающие панели на потолке были серыми от пыли, некоторые из них выкрошились по краям и перекосились в алюминиевых пазах.
     Зато компьютер был новеньким и мощным. Монитор, системный блок и принтер были светло-кремового цвета, и только клавиатура выглядела так, словно на ней работали непрерывно в течение нескольких лет. Люси Майрик попросту отказалась расставаться с ней, когда устаревшее оборудование списывали и заменяли новым, - она слишком привыкла к этой клавиатуре, хотя буквы и символы на клавишах почти стерлись. Для каждого, кто не умел работать на компьютере вслепую, эта клавиатура была скорее всего бесполезна, однако Люси такое положение устраивало. Она скорее бы одолжила кому-то собственную зубную щетку, чем компьютерную клавиатуру, ставшую продолжением ее пальцев.
     Внешне Люси Майрик мало походила на типичного сотрудника ФБР, какими их изображают в книжках и в кино. Самой примечательной ее чертой были жесткие, морковного цвета волосы, которые то свивались в колечки, то в беспорядке торчали в разные стороны в прямой зависимости от влажности воздуха. Волосы Люси были ее проклятьем на протяжении всей жизни. То же можно было сказать и о фигуре, так как, несмотря на огромное количество калорий, которые она могла поглощать, а могла и не поглощать, Люси оставалась худой, как спичка. Или ?тощей, точно кошка драная?, как любила выражаться ее бабушка. Калории никак не задерживались в ее организме и покидали его едва ли не быстрее, чем Люси успевала пополнять их запас. ?Просто прямая кишка, а не девка!? - говорила по этому поводу бабушка.
     Худоба, относительно высокий рост и торчащие в разные стороны рыжие волосы придавали ей настолько экзотический вид, что на нее частенько оглядывались на улицах.
     Столь незаурядная внешность, однако, не помешала Люси добиться осуществления своей давней мечты. На насмешки и подтрунивания она реагировала с бесконечным добродушием и никогда не позволяла себе расстраиваться из-за неудач. Именно ее упорство, решительность в достижении цели, а также редкая сообразительность помогли ей поступить на работу в ФБР. Разумеется, она имела право носить пистолет или револьвер, но главным оружием Люси Майрик стал компьютер.
     О работе оперативника она даже не мечтала. Благодаря внешности ни копы, ни преступники не приняли бы ее всерьез. По той же причине исключалась и работа агента, отважно внедряющегося в банды торговцев наркотиками и оружием и в конце концов арестовывающего всех и вся. Но Люси никогда и не задумывалась ни о чем подобном. Куда больше ее привлекала работа по сбору и анализу информации. Навыки работы с компьютером плюс прослушанный в академии курс криминологии довольно скоро завоевали Люси репутацию первоклассного аналитика.
     Естественно, львиная доля времени и сил уходила у нее на поиск и машинную обработку информации. Полицейские сводки поступали к ней из всех уголков страны; в обязанности Люси Майрик входило исследовать преступления, искать общие черты, анализировать почерк преступников, отыскивая не замеченные копами совпадения и связи. Вся эта работа имела целью выявление серийных преступлений, преступников-рецидивистов, а также преступных сообществ и группировок, которые в противном случае имели бы все шансы уйти от ответственности.
     Сама Люси определяла сущность своей работы гораздо короче: ?Найти и посадить?.
     Рабочий день подходил к концу. Зевнув, Люси сладко потянулась и бросила взгляд на часы на стене. Как всегда, выбор у нее ограничен: она могла либо уйти с работы вовремя и попасть в одну из пробок, наглухо закупоривавших улицы Вашингтона в часы пик, либо задержаться на час, пока пробки не рассосутся. Принять решение было тем более трудно, что и в том и в другом случае она оказывалась дома примерно в один и тот же час. Главное, размышляла Люси, успеть вернуться к восьми. В восемь начинались ее любимые телевизионные программы. Например, сегодня должны были показывать очередную серию...
     Внезапно она наклонилась вперед, и ее взгляд забегал по экрану, на котором появилась какая-то информация. Люси прочла сообщение трижды, и с каждым разом ее все больше охватывало волнение.
     Это было именно то, что Тобиас велел ей искать, а Люси очень хотелось доставить ему удовольствие, потому что... Просто потому, что это был Тобиас, а не кто-то другой. Люси была по уши влюблена в своего шефа.
     Через десять минут Люси Майрик уже неслась вверх по лестнице. На то, чтобы дождаться лифта, у нее не хватило терпения. Вообще-то Тобиасу можно было просто позвонить и попросить немного задержаться, однако Люси слишком нравилось представлять, как она ворвется в кабинет шефа - взволнованная, раскрасневшаяся, со вздымающейся от быстрого бега грудью (довольно хилой, чтобы произвести впечатление, и все же...).
     Все получилось, почти как она задумала. Когда Люси ворвалась в кабинет шефа, Тобиас уже снимал с вешалки свой непромокаемый плащ, собираясь уходить.
     - Хорошо, что я вас застала! - воскликнула она, едва переведя дыхание.
     Тобиас повернулся к ней, и сердце Люси сладостно сжалось. О, какие красивые у него глаза!..
     - Что у вас стряслось, мисс Майрик?
     Опять ?мисс Майрик?! Не просто ?Майрик?, как обращались к ней другие сотрудники. И не ?Люси?. Он никогда не называл ее по имени, но Люси не знала, было ли официальное обращение ?мисс Майрик? хорошим признаком или, наоборот, - плохим. Возможно, Тобиас просто не помнил, как ее зовут. Но не исключено было, что он нарочно не называл ее по имени, боясь, что подобная фамильярность может ее оттолкнуть. Излишне говорить, что последний вариант казался Люси наиболее правдоподобным.
     Хэнк Тобиас был не просто самым красивым темнокожим мужчиной, какого Люси когда-либо встречала. Он был самым лучшим. В колледже Тобиас играл в футбол и, как утверждали знатоки из их отдела, был достаточно хорош, чтобы выступать в профессиональной команде. Сама Люси никогда в этом не сомневалась. С таким телом, как у него, Хэнк Тобиас мог выступать даже на конкурсах красоты и завоевывать первые места.
     Но вместо этого он решил посвятить себя работе в правоохранительных органах и вскоре стал начальником отдела Федерального бюро расследований. Он был умен. Он одевался, как никто. И самое главное - Хэнк Тобиас был холост. Его личная жизнь была предметом самого пристального наблюдения со стороны сотрудниц отдела, и общее мнение было таково, что у Тобиаса просто нет времени для сколько-нибудь серьезных отношений.
     Люси это вполне устраивало.
     - Ну что, мне одеваться или лучше повесить плащ обратно? - несколько ворчливо осведомился Тобиас, поскольку Люси молчала.
     Все так же молча она протянула ему компьютерную распечатку, которую принесла с собой.
     - Лучше повесьте обратно, - промямлила она наконец.
     - Этого я и боялся. - Тобиас оставил плащ на вешалке, а сам вернулся за стол. - Ну, что там у вас?
     - Клиники по лечению бесплодия у женщин. И у супружеских пар! - выпалила она торжествующе. - Помните, вы велели обратить внимание на возможные связи между детьми, зачатыми искусственным путем, и случаями киднепинга?
     - Да. - Он кивнул. - Ну и как? Что-нибудь наклевывается?
     - Мне показалось, это может быть важно. Правда, новых случаев похищения детей пока нет, но зато я откопала кое-что другое.
     - А именно?
     - Убийство.
     Тобиас принялся просматривать листы компьютерной распечатки.
     - Это произошло буквально на днях, в Далласе, - быстро сказала Люси Майрик. - Убитая - Джиллиан Ллойд, белая, тридцати пяти лет. Ее зарезали в собственной постели. Управление полиции Далласа довольно оперативно вышло на убийцу. Им оказался некто Дейл Гордон, который работал...
     - Спорим, я догадаюсь с трех раз?
     - Правильно, шеф. Он работал в одной из клиник по искусственному оплодотворению, если точнее - в клинике под названием ?Уотерс?, пациенткой которой была покойная.
     Тобиас поднял на Люси внимательный взгляд, и она почувствовала, что тает. Она даже не сразу расслышала вопрос, и Тобиасу пришлось его повторить.
     - ...Я спросил, от чего она лечилась в этой клинике?
     - Об этом никаких сведений нет, но, я думаю, можно с высокой степенью вероятности предположить...
     - Мы не можем предполагать, мисс Майрик. Мы должны знать точно!
     Она покраснела так, что веснушки у нее на носу и щеках, казалось, слились в одно большое пятно.
     - Да, шеф. Я это выясню.
     - Джиллиан Ллойд была замужем?
     - Нет.
     Тобиас встал из-за стола и направился к железному шкафу-картотеке в углу. Пока он рылся в нем, разыскивая какое-то другое дело, Люси с вожделением разглядывала его крепкие ягодицы. Накойец Тобиас вытащил из шкафа какую-то папку и выпрямился.
     - Похоже, память меня не подвела, - сказал он. - Похищение ребенка у супругов Андерсон. И тоже в Далласе.
     Он открыл папку и бегло просмотрел вложенные в него листки с текстом.
     - Знаете, мисс Майрик, - проговорил он задумчиво, - в этом деле тоже фигурирует клиника ?Уотерс?. Ребенок Андерсонов был зачат искусственным путем. Через девять месяцев миссис Андерсон родила нормального, здорового мальчишку. А еще через два дня ребенок был похищен прямо из родильного отделения клиники.
     - В точности как в Канзас-Сити в пр