жал он, глубоко вздохнув, - в письме говорится, что она всегда была так строга со мной, потому что я точная копия отца. И внешность, и тот же темперамент, и та же тяга к удовольствиям. А когда я подрос, то стал таким же необузданным и так же бегал за женщинами.
     Она... она написала, что всегда меня любила, но что ей было тяжело и больно даже смотреть на меня. В тот день, когда я родился, отец проводил время с другой женщиной. Я рос живым напоминанием об этом унижении, и она не могла показывать свою любовь ко мне. Но главная причина состояла в том, что она почему-то боялась, что я отвергну ее любовь, как это сделал отец. Поэтому она и не пыталась. - Он тряхнул головой, стараясь казаться равнодушным. - Вот что она написала. Всякую ерунду.
     - Я не считаю это ерундой, да и вы тоже.
     Он поднял голову и посмотрел на нее.
     - Джоди любила обоих своих сыновей. Она до самого конца жизни пыталась спасти репутацию Кларка.
     - Тогда почему, когда она умирала, то решилась открыть тайну?
     - Да потому что хотела признаться вам, что разочаровалась в Кларке. Он всегда был ее любимцем, и вы это знали. Это была для нее огромная жертва, но она не могла умереть, не расставив все по местам. Джоди доказала вам, как сильно она вас любила.
     Кей прищурился, то ли от солнца, то ли от того, что его осенила новая мысль.
     - Идея самопожертвования у вас всегда на первом месте.
     Лара запрокинула голову и недоуменно посмотрела на него.
     Он объяснил:
     - Вы сохранили тайну Кларка не потому, что боялись, что вам никто не поверит. Вы молчали, потому что любили Кларка. Вы мне это сами сказали по пути в Монтесангре. В вашей любви никогда не было ничего плотского, просто дружба. И, хотя Рэндалл Портер типичное дерьмо, вы никогда ему не изменяли, пока официально были за ним замужем. Я это проверил на собственном опыте. Вы уважали Кларка, как политического деятеля, и любили, как друга. Вот почему вы его не выдали, хотя он вас предал. Потом вы отправились с Портером в изгнание ради блага вашего ребенка. Еще одно самопожертвование. У вас, Лара, привычка приносить себя в жертву ради людей, которых вы любите. - Он наклонился вперед и уперся руками в открытое окно машины. - Когда Джоди хотела признаться, что у Портера, а не у вас была связь с Кларком, вы умоляли ее молчать. У вас был шанс опровергнуть все те ужасные вещи, которые я говорил вам и о вас. Но вы им не воспользовались. Вы хотели меня защитить, хотели, чтобы я не узнал правды о своем брате, и вы не сказали ни слова. - Он буквально пронизывал ее взглядом. - С тех самых пор я пытаюсь понять причину вашего поступка.
     У Лары перехватило дыхание.
     - И какие же вы сделали выводы?
     - Кажется, я нашел разгадку. - Внезапно он открыл дверь машины. - Вылезай.
     - Я не понимаю...
     - Вылезай. - Он протянул руку и вытащил ее наружу. Прижав ее к двери, он погрузил руки ей в волосы и, не давая двигаться, поцеловал долгим поцелуем.
     - Я не хочу ехать на Аляску, - объявил он, оторвавшись от нее. - Там настоящий морозильник, и наверняка они не умеют толком зажарить курицу. У меня здесь полно заказов на чартер. К тому же я присмотрел хороший участок у озера. Наверное, глупо строить дом для одного себя, без жены и детей.
     Лара прижалась лицом к его груди, там, где была расстегнута куртка, и вдохнула его теплый запах, смочив слезами радости рубашку.
     Потом, откинув голову назад, она спросила:
     - Когда же наконец ты мне скажешь, что любишь меня?
     - Я давным-давно это сделал. Просто ты плохо слушаешь.
     - Я даже очень хорошо слушаю.
     Кей понизил голос до настойчивого шепота.
     - Тогда попроси меня, док, чтобы я не уезжал. Кончиками пальцев она провела по его бровям, носу; очертила его красивый рот.
     - Как же тебя уговорить остаться?
     - Просто скажи "да".
     - "Да" на что?
     - На все. Мы потом разберемся. У нас впереди сколько угодно времени.


174


173





КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ

Сандра БРАУН






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Трагедия, связанная с авиакатастрофой, в которую попала тележурналистка Эйвери Дэниелз, обернулась для нее подарком судьбы. Она оказалась в центре драмы страстей и необузданных эмоций. После аварии тяжело раненную Эйвери по ошибке приняли за некую Кэрол Ратледж. Вскоре и сама журналистка поняла, что после пластической операции она обрела внешность жены Тейта Ратледжа - влиятельного техасского политика. Лежа в больнице, журналистка случайно узнает, что кто-то в окружении Тейта готовит на него покушение. Для того, чтобы спасти ему жизнь, Эйвери придется выдать себя за Кэрол, поставить под удар собственную карьеру, пережить множество опасных перевоплощений, окунуться в жаркие любовные объятия.

ПРОЛОГ

     Самое обидное заключалось в том, что лучшего дня для полета и быть не могло. Январское небо было совершенно безоблачным и таким синим, что на него было больно смотреть. Видимость - превосходная. С севера дул холодный, но несильный ветер.
     В это время дня загруженность аэропорта была от умеренной до сильной, но наземные службы работали четко, строго выдерживая график. Самолетам не приходилось кружить в ожидании посадки, а на полосе стояли в ожидании разрешения на взлет не больше двух лайнеров одновременно.
     Пятница. Обычное утро в международном аэропорту Сан-Антонио. Единственное, с чем возникли некоторые проблемы у пассажиров рейса номер 398 компании "Эйр-Америка", так это дорога в сам аэропорт. На шоссе номер 410 велись дорожные работы, из-за чего образовалась пробка длиной в целую милю.
     Тем не менее девяносто семь пассажиров успели на регистрацию и, распихав ручную кладь по полкам над креслами, теперь устраивались на своих местах, пристегивали ремни, а кое-кто уже листал книги, газеты и журналы. Экипаж занимался последними рутинными приготовлениями. Бортпроводницы обменивались шутками, загружая напитками тележки и заваривая кофе, выпить который никому не было суждено. После того как пассажиров пересчитали, разрешили дополнительную посадку из резервного списка. Убрали трап, и самолет начал выруливать к взлетной полосе.
     В динамиках раздался дружелюбный голос командира корабля, сообщившего пассажирам, что их самолет взлетает следующим. Объявив, что погодные условия в аэропорту назначения в Далласе превосходные, он отдал экипажу команду приготовиться к взлету.
     Ни один человек на борту, включая командира, не подозревал, что самолет, выполняющий рейс 398, продержится в воздухе меньше тридцати секунд.

***

     - Айриш!
     - Угу?
     - В аэропорту только что взорвался самолет.
     Айриш Маккейб мгновенно встрепенулся:
     - Что? Катастрофа?
     - Пожар. Пламя до небес. В самом конце взлетной полосы.
     Заведующий отделом информации Айриш Маккейб торопливо сунул данные последних зрительских опросов в стол. С удивительным для его возраста и комплекции проворством он обогнул стол и выскочил из своего застекленного кабинета, едва не сбив с ног корреспондента, который принес текст очередного информационного выпуска.
     - На взлете или на посадке?
     - Пока неизвестно.
     - Кто-нибудь уцелел?
     - Неизвестно.
     - Рейсовый самолет или частный?
     - Неизвестно.
     - Черт побери, да была ли катастрофа? Что вам вообще известно?
     Корреспонденты, фотографы, секретари и посыльные уже сгрудились с мрачными лицами вокруг радиоприемника, настроенного на полицейскую волну. Айриш потянулся к регулятору громкости.
     "...взлетной полосы. Пока не видно ни одного уцелевшего пассажира или члена экипажа. Пожарные машины мчатся к месту аварии. Видны дым и пламя. Вертолеты подняты в воздух. Машины "скорой помощи"..."
     Айриш принялся громко отдавать приказания, перекрывая треск радиоприемников.
     - Ты, - ткнул он пальцем в того, кто несколько секунд назад принес сенсационную новость, - бери выездную бригаду и туда. (Репортер с оператором устремились к выходу.) Кто позвонил первым? - Айришу надо было это знать.
     - Мартинес. Он ехал на работу и застрял в пробке.
     - Он на связи?
     - Да, звонит из машины.
     - Пусть подъедет к месту аварии так близко, как сумеет, и заснимет на видео как можно больше, пока не приедет бригада. И вертолет надо поднять. Кто-нибудь, сядьте на телефон и выловите мне пилота! Надо встретить его. - Он обвел взглядом присутствующих, явно выискивая кого-то. - Айк еще здесь? - Ему понадобился ведущий утренней программы новостей.
     - Пошел в туалет.
     - Давай его сюда. Пусть идет в студию. Выйдем с экстренным сообщением. Мне нужно заявление от кого-нибудь с диспетчерской вышки, от руководства аэропорта, от авиакомпании, от полиции - что угодно, с чем мы можем выйти в эфир раньше, чем ребята из Управления безопасности на транспорте заткнут всем рот. Давай, Хэл, действуй. И кто-нибудь позвоните Эйвери домой. Скажите, чтобы...
     - Не получится. Она сегодня улетает в Даллас, забыл?
     - А, черт. Забыл. Нет, погодите, - сказал Айриш, прищелкнув пальцами, и лицо его озарилось надеждой. - Может, она еще в аэропорту. Тогда она будет на месте раньше всех. Если ей удастся пробиться к терминалу 'Эйр-Америки", она сможет сделать репортаж с точки зрения простого пассажира. Если вдруг позвонит, зовите меня немедленно.
     Он снова с нетерпением прильнул к радиоприемнику. В крови бушевал адреналин. Все это означает, что о выходных надо забыть, вместо них будет сумасшедшая работа, головная боль, холодная еда и безнадежно остывший кофе, но, несмотря на это, именно сейчас Айриш чувствовал себя в своей стихии. Ничто, как авиакатастрофа, не могло быть лучшим завершением информационной недели, а значит, и самым верным способом поднять рейтинг программы.

***

     Тейт Ратледж затормозил перед самым домом. Он помахал рабочему фермы, который выруливал на своем пикапе. С радостным лаем к хозяину кинулся колли-полукровок.
     - Привет, Шеп!
     Нагнувшись, Тейт потрепал пса по лохматой голове. Тот смотрел на него с откровенным обожанием.
     С такой же благоговейной преданностью относились к Тейту Ратледжу десятки тысяч людей. Причин для восхищения хватало. Начиная с взъерошенной шевелюры и до кончиков потертых ботинок, он выглядел своим в доску для любого мужчины и предметом вожделения для любой женщины. Но на каждого горячего поклонника у него приходился такой же заклятый враг.
     Велев собаке оставаться снаружи, он вошел в просторную прихожую, снял темные очки и двинулся в кухню, откуда доносился запах свежезаваренного кофе. Желудок заурчал, напоминая, что Тейт не позавтракал, отправляясь рано утром в Сан-Антонио. Он представил себе подрумяненный бифштекс, пышный омлет и хрустящие ломтики поджаренного хлеба. В животе заурчало еще громче.
     Родители сидели на кухне за круглым дубовым стоном, который стоял там, сколько Тейт себя помнил. Когда он вошел, мать обернулась. Лицо у нее было ошеломленное и бледное, как мел. Отец, Нельсон Ратледж, поднялся и, протянув вперед руки, шагнул ему навстречу.
     - Тейт...
     - В чем дело? - произнес он, недоумевая. - На вас посмотреть - подумаешь, будто кто-то умер.
     Лицо Нельсона исказилось:
     - Ты что, не слушал по дороге радио?
     - Нет. У меня работал магнитофон. А что? - Его внезапно охватила паника. - Что случилось, черт возьми?
     Он перевел взгляд на маленький телевизор в углу на полке. Именно туда смотрели мать с отцом, когда он вошел.
     - Тейт, - сказал Нельсон, и голос его от волнения дрогнул. - Второй канал только что прервал выпуск "Колеса фортуны" экстренным сообщением. Несколько минут назад в аэропорту при взлете потерпел крушение самолет.
     Тейт судорожно вобрал в себя воздух и так же резко выдохнул.
     - Пока нет подтверждения, какой именно это был рейс, но полагают, что...
     Нельсон замолчал, горестно качая головой. Зи потянулась к бумажной салфетке и прижала ее ко рту.
     - Самолет Кэрол? - прохрипел Тейт. Нельсон кивнул.

1

     Она с трудом выбиралась из серого тумана. Она убеждала себя: за туманом обязательно будет просвет, пусть даже пока он еще не виден. На какой-то миг она засомневалась, стоит ли так рваться к этому просвету, но то, что осталось позади, было настолько ужасно, что поневоле толкало ее вперед.
     Боль окружала ее со всех сторон. Она все чаще возвращалась из благословенного забытья в мучительное бодрствование, сопровождавшееся такой невыносимой и всепоглощающей болью, что она даже не могла понять, что именно болит. Болело все - внутри и снаружи. Боль заполняла ее целиком. Когда ей начинало казаться, что больше она не в силах этого выносить, она снова погружалась в теплое бесчувствие и по жилам растекался волшебный эликсир. Она проваливалась в спасительное забытье.
     Однако проблески сознания раз от раза становились все длиннее. Сквозь пелену до нее доносились глухие звуки. Изо всех сил сосредоточившись, она смогла их понемногу различить: вот непрестанное посвистывание аппарата искусственной вентиляции легких, вот непрекращающийся писк электронной аппаратуры, а это - повизгивание резиновых подошв на кафельном полу, а вот телефонные звонки.
     В очередной раз придя в сознание, она услышала обрывки разговора.
     - Невероятное везение... При том, что на нее вылилось столько горючего... Ожоги главным образом поверхностные.
     - Сколько понадобится времени... реагировать?
     - Терпение... Такого рода травмы сильнее отражаются... чем на теле...
     - Как она будет выглядеть, когда... позади?
     - Завтра... с хирургом. Он вам... всю процедуру.
     - Когда?
     - ... не будет опасности инфицирования.
     - Это... отразится на плоде?
     - Плоде? Но ваша жена не беременна.
     Смысл слов не доходил до нее. Они обрушивались из черной пустоты подобно метеоритному дождю. Она хотела спрятаться от них, потому что они вторгались в блаженное небытие. Она хотела только одного - ничего не знать и ничего не чувствовать. Отключившись от этих голосов, она снова погрузилась в мягкое, обволакивающее безмолвие.

***

     - Миссис Ратледж? Вы меня слышите?
     Она машинально среагировала, издав из ноющей груди тяжелый стон. Попыталась поднять веки - безуспешно. Один глаз все же приоткрылся, и яркий луч света, казалось, ударил прямо в мозг. Наконец этот ненавистный свет убрали.
     - Она приходит в себя. Немедленно дайте знать мужу, - произнес бесплотный голос.
     Она попробовала повернуть голову в ту сторону, откуда он доносился, но и это не удалось.
     - У вас есть телефон отеля?
     - Да, доктор. Мистер Ратледж его оставил на случай, если она придет в себя, когда его здесь не будет.
     Завитки серого тумана понемногу рассеивались. Слова, смысл которых прежде до нее не доходил, начинали рождать в мозгу логические ассоциации. Теперь она понимала слова, но по-прежнему не могла уразуметь, о чем идет речь.
     - Я знаю, что вам очень больно, миссис Ратледж. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы облегчить ваши страдания. Вам пока нельзя разговаривать. Просто расслабьтесь. Скоро здесь будут ваши родные.
     В голове отдавались быстрые удары сердца. Она хотела дышать - и не могла. Вместо нее дышала машина. Воздух шел в легкие через трубку, вставленную в рот.
     Она снова попыталась открыть глаза. Опять открылся лишь один, и то наполовину. Сквозь щелку она различала неясный свет. При попытке сфокусироваться она почувствовала боль, но зато смутные очертания начали принимать определенную форму.
     Да, она в госпитале. Это уже ясно.
     Но почему? Каким образом? Это было как-то связано с кошмаром, который остался позади, в том тумане. Ей не хотелось ничего вспоминать, поэтому она предпочла сосредоточиться на настоящем.
     Она лежала без движения. Как она ни старалась, руки и ноги не слушались. Голова тоже. У нее было такое чувство, будто ее уложили в одеревеневший кокон. Эта неподвижность пугала. Неужели это навсегда?!
     Сердце забилось сильнее. Немедленно рядом возникла фигура.
     - Миссис Ратледж, не стоит волноваться. Все будет в порядке.
     - Пульс участился, - раздался еще чей-то голос по другую сторону кровати.
     - Наверное, она просто испугалась, - произнес первый голос. - Она дезориентирована - не понимает, что с ней происходит.
     Над ней склонился кто-то в белом:
     - Все будет в полном порядке. Мы уже позвонили мистеру Ратледжу, он сейчас приедет. Вы ведь будете рады его видеть? Он так счастлив, что вы наконец пришли в себя.
     - Бедняжка... Можешь себе представить - вот так проснуться, чтобы на тебя столько сразу обрушилось.
     - Я тебе больше скажу - не могу себе представить, как можно пережить авиакатастрофу.
     Беззвучный крик молнией пронзил мозг.
     Она вспомнила!
     Скрежет металла. Крики и стоны. Дым, густой и черный. Огонь - и леденящий ужас.
     Она действовала автоматически, в соответствии с инструкциями, сотни раз слышанными от стюардесс на разных рейсах, которыми ей доводилось летать.
     Вырвавшись из охваченного пламенем фюзеляжа, она стала ощупью пробираться в залитом кровью и дымом пространстве. Ей было очень больно, но она продолжала бежать, сжимая...
     Сжимая - что? Она помнила только, что это было нечто очень ценное, что-то такое, что она обязана была спасти.
     Она помнила, как упала и, уже лежа, бросила последний взгляд на мир. По крайней мере, так она успела подумать. Она даже не почувствовала боли от столкновения с землей. После этого она погрузилась в забытье, которое до сего момента оберегало ее от ужасных воспоминаний.
     - Доктор!
     - Что такое?
     - Сердцебиение снова резко участилось.
     - Хорошо, надо ее немного успокоить. Миссис Ратледж, - сказал врач повелительным тоном, - успокойтесь. Все в порядке. Вам не о чем волноваться.
     - Доктор Мартин, приехал мистер Ратледж.
     - Попросите его подождать, пока она не успокоится.
     - В чем дело?
     Издалека донесся новый, властный голос:
     - Мистер Ратледж, я попрошу вас дать нам несколько...
     - Кэрол?
     Внезапно она почувствовала его присутствие. Он был совсем близко, склонился к ней. В его голосе звучало мягкое увещевание.
     - Все будет в порядке, ты поправишься. Я понимаю, ты напугана и встревожена, но все будет хорошо. И с Мэнди, слава Богу, тоже все в порядке. У нее несколько переломов и поверхностные ожоги рук. Мама с ней, в палате. Она скоро поправится. Ты слышишь меня, Кэрол? Вы с Мэнди выжили, а это самое главное.
     Сразу за его головой был яркий свет неоновой лампы, поэтому черты лица она разглядеть не могла, только угадывала, как он выглядит. Она с жадностью впитывала каждое слово утешения. И поскольку он произносил их с убежденностью, она ему верила.
     Она потянулась к его руке - вернее, попыталась. Должно быть, он это уловил, потому что сам легонько положил ей руку на плечо.
     От этого прикосновения тревожное чувство пошло на спад, а может быть, это начало действовать успокоительное, которое ввели внутривенно. Она расслабилась, неведомым образом чувствуя себя в безопасности рядом с этим незнакомым мужчиной.
     - Засыпает. Вы можете идти, мистер Ратледж.
     - Я останусь.
     Она закрыла глаз, стирая расплывчатый образ. Наркотик действовал чарующе. Ее нежно покачивало, как в маленькой лодочке, убаюкивая и погружая в надежную гавань безразличия.
     Кто такая Мэнди? - подумала она, проваливаясь в сон.
     Она знакома с этим человеком, который называет ее Кэрол?
     Почему все обращаются к ней как к миссис Ратледж?
     Они думают, что она его жена?
     Как они ошибаются.
     Она с ним даже незнакома.

***

     Когда она снова очнулась, он был рядом. Она не знала, прошло ли несколько минут, или часов, или дней. Время здесь, в палате интенсивной терапии, никак не ощущалось, отчего она еще больше теряла чувство реальности.
     В тот момент, когда она разлепила веки, он наклонился над ней и сказал:
     - Привет.
     Не видеть его четко было для нее мучительно. Открывался только один глаз. Она уже догадалась, что вся голова у нее забинтована и