и, кстати, полностью совпали с отпечатками, снятыми с оконной рамы и со стакана, найденного в кухне дома Джиллиан Ллойд. Следы спермы, обнаруженные на пижаме, также принадлежит Гордону. Но никаких признаков, которые указывали бы на то, что ваша сестра была изнасилована, эксперты не нашли.
     Лоусон не сказал, что на коже Джиллиан Ллойд были обнаружены следы геля для душа, причем концентрация ароматических веществ была достаточно высока. Это означало, что, перед тем как лечь спать, она приняла ванну. Поэтому, даже если Харт и переспал с Джиллиан, установить это с полной достоверностью не представлялось возможным. Как бы там ни было, на теле жертвы не оказалось ни синяков, ни ссадин, которые указывали бы на изнасилование. Гордон не тронул ее - по крайней мере, в этом смысле. То ли просто не смог, то ли у него было своего рода религиозное табу на половую близость. В любом случае для Мелины наверняка было большим облегчением узнать, что ее сестру просто убили.
     Она сказала:
     - Я не сомневаюсь в подлинности собранных вами улик, детектив. Как и вы, я убеждена, что Дейл Гордон и был тем самым убийцей. Мне непонятно только одно - его мотив. Зачем ему понадобилось убивать Джиллиан?
     - Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем, мисс Ллойд. Нам остается только гадать. Я, например, считаю, что Гордон был психически больным человеком, которому каким-то образом удалось ускользнуть от внимания врачей и полиции. Внешне он казался совершенно нормальным. У него не было конфликтов с полицией, он ни разу не становился жертвой хулиганского нападения. Он не ссорился с соседями и коллегами, не напивался, не пытался красть в магазине... - (Чтобы напичкать мясо стрихнином и отравить хозяйкиного шпица, который пачкал у его дверей, добавил Лоусон мысленно.) - У него была хорошая работа. Вообще, что касается работы, то, по всем сведениям, он был блестящим специалистом. Мы узнали, что Гордон был в двух шагах от того, чтобы получить ученую степень в Арлингтонском университете...
     - Какой кошмар! - ахнула она. - Подумать только, что этот подонок мог стать врачом... и свободно предаваться своему пороку!
     - Совершенно с вами согласен, Мелина, - серьезно сказал Лоусон. - Но если хотите знать мое мнение, особой его вины в том нет.
     - Как так? - удивилась она. - Или вы из тех, кто считает половых извращенцев тяжело больными, глубоко несчастными людьми, заслуживающими всяческого снисхождения?
     - Я так не считаю, мисс Ллойд, но сейчас речь не о моих взглядах. Мы опросили его учителей, людей, которые знали Гордона раньше, и узнали, что с самого раннего детства Дейл был изгоем. Психологи утверждают - это оттого, что в семье не было мужчины, а следовательно - отсутствовала подходящая ролевая модель. Что случилось с его отцом, мы не знаем - похоже, он исчез еще до рождения Дейла. Что касается матери, то она, похоже, была полной психопаткой. Ярко выраженный доминирующий характер плюс религиозный фанатизм. С самого начала она подавляла сына морально и - в этом можно не сомневаться - подвергала жестоким физическим наказаниям. Как бы там ни было, Гордон вырос робким, неуверенным в себе человеком с подавленным половым чувством. Даже после того, как несколько лет назад его мать умерла, для него ничего не изменилось. В последнее время Гордон жил один, у него не было ни друзей, ни девушки...
     - Но при чем тут Джиллиан?
     - Что-то в ней поразило Гордона до такой степени, что он увлекся ею. Она стала для него наваждением, навязчивой идеей, избавиться от которой было выше его сил. Как это случилось - не так уж важно. Возможно, ваша сестра однажды поговорила с ним достаточно приветливо, а он воспринял это как своеобразный аванс. Кто знает?.. Во всяком случае - не я. - Лоусон откашлялся. - Очевидно одно: у этого парня было слишком много иллюзий, фантастических идей, иначе зачем бы перед смертью он принял позу распятого Христа? Одна из этих идей и погубила его. Когда накануне вечером Дейл Гордон увидел вашу сестру с Хартом, у него просто-напросто вышибло предохранители.
     - Он пошел и убил ее. Так?
     - Да. Он нанес Джиллиан двадцать два глубоких ранения. Я не стану зачитывать вам все заключение о посмертном вскрытии, сообщу только самое важное. Все раны были нанесены ножом, который мы нашли в квартире Гордона. Смерть наступила в результате проникающего ранения в шею. Клинок задел сонную артерию - отсюда, кстати, большое количество крови. Второй удар пришелся прямо в сердце. Восемнадцать из двадцати двух ран были нанесены уже после наступления смерти. Словом, ваша сестра почти не страдала, может быть - вообще не страдала.
     - На ее месте должна была быть я... - тихо сказала она.
     - Напрасно вы так думаете, Мелина. Это... неправильно. - Лоусон переложил трубку в другую руку и сделал еще глоток ?Доктора Пеппера?. Он хорошо ее понимал и боялся, что вину за происшедшее Мелина Ллойд будет ощущать до конца жизни.
     Это было неправильно, несправедливо, но он ничего не мог с этим поделать. К тому же Лоусон тоже не считал эту выдумку с подменой особенно удачной. Такая игра больше подходила подросткам, а не взрослым тридцатипятилетним женщинам.
     - Как ему удалось сделать фотографии Джиллиан? - спросила она.
     Лоусон не показывал их ей, но сказал, что такие фотографии существуют.
     - Его лаборатория находилась рядом с одним из смотровых кабинетов. Он просверлил в стене дыру, и... Когда мы обнаружили это отверстие и специальный фотоаппарат, руководство клиники было в шоке.
     - Еще бы!..
     Последовала длинная пауза. Потом Лоусон негромко кашлянул.
     - Я... Мне просто подумалось, что вам надо знать это, прежде чем я закрою дело и отправлю его в архив.
     - Но мне кажется, что... - Она не договорила, но Лоусон прекрасно понял, что ее смущает. Насколько он знал, родственники жертв часто относились к желанию следователя закрыть дело с подозрением. Даже если в нем все было прозрачно и ясно, как в случае Джиллиан Ллойд. Родным и близким всегда очень трудно смириться с мыслью, что человек, которого они любили, умер просто потому, что кто-то захотел его убить. И убил. Убил из ревности, алчности или по какому-то непостижимому капризу больного мозга. Нет, Лоусон никогда не осуждал родных, если они отказывались понять, что ценность человеческой жизни - вещь относительная и что для кого-то она, к сожалению, ничего не значит. И все же сегодня он очень не хотел повторения такой ситуации. Лоусон чувствовал себя абсолютно выжатым, и ему вовсе не улыбалось уговаривать Мелину, убеждать ее в том, что он ничего не упустил. Кроме того, дело Джиллиан Ллойд было у него не единственным - на столе детектива уже лежало несколько папок с делами, которыми ему предстояло заняться в самое ближайшее время.
     Лоусон мог вообще не звонить Мелине, но все дело было в том, что она ему нравилась. Он уважал ее за мужество, за стойкость, которую она проявила. Мелина не закатывала истерик, не требовала, чтобы он прыгнул выше головы, - она просто терпеливо ждала, пока он сделает свою работу, всеми силами стараясь ему помочь. Вот почему Лоусон нарушил правило, которого старался придерживаться в отношениях с родственниками. Стараясь говорить как можно мягче, он спросил:
     - Вас что-нибудь смущает, мисс Ллойд?
     - Да, - без колебаний ответила она. - Вы сказали - Дейл Гордон был робким, неуверенным в себе человеком. Как же в таком случае он решился на столь дерзкое преступление? Ведь нужна определенная смелость, чтобы забраться ночью в чужой дом, прокрасться в спальню и... Вы понимаете, о чем я говорю? Ведь это не в дырочку подглядывать!.. Правда, я, наверное, не знаю всего, но... Скажите, детектив, не было ли в жизни Гордона чего-то такого, что позволяло бы предположить склонность к неспровоцированной жестокости, к садизму?..
     - Нет, ничего такого не было, насколько я сумел выяснить. Больше того, нам удалось проследить несколько телефонных звонков, которые Дейл Гордон сделал в этом месяце. Все они адресованы одному человеку - телевизионному проповеднику...
     - Это какому же?
     - Так называемому брату Гэбриэлу. Слышали о таком?
     - Кажется, да. Это такой... светлые волосы и много белых зубов, да?
     - Совершенно верно. Гордон был его последователем, фанатом, если применить спортивную терминологию. Штаб-квартира брата Гэбриэла находится в штате Нью-Мексико - туда то Гордон и звонил. Местный шериф по моей просьбе побывал у проповедника и задал ему несколько вопросов.
     - И что же сказал брат Гэбриэл?
     - Как ни странно, он хоть и не сразу, но все же вспомнил Дейла Гордона, а ведь ему звонят тысячи и тысячи человек. Судя по счетам телефонной компании, Дейл Гордон звонил брату Гэбриэлу то рано утром, то днем, то поздней ночью.
     - И о чем они говорили?
     - Дейл Гордон просил молиться о нем. Он никак не мог справиться со своей похотью и просил брата Гэбриэла умолить бога, чтобы всевышний ему помог.
     - Вы сказали - со своей похотью?
     - С плотскими желаниями. Я не стану пересказывать вам все подробности, которые сообщил шерифу Ритчи брат Гэбриэл, но поверьте - Дейл Гордон был серьезно болен. Даже этот проповедник не мог этого не отметить, хотя, как он заявил, вера не позволяет ему думать о людях плохо. Особенно интересным представляется последний звонок Гордона. Он позвонил брату Гэбриэлу поздно ночью, за считанные часы до убийства вашей сестры, и сказал, что может совершить одну ?очень плохую вещь?. Тогда проповедник не придал этому значения, так как в предыдущих разговорах под ?плохой вещью? подразумевалась мастурбация с последующим самобичеванием. Так Гордон наказывал себя за грех.
     - Боже мой!
     - Как я уже говорил, над психикой Гордона неплохо поработала его родная мамаша. Естественное половое влечение и сексуальные фантазии он считал смертным грехом. Возможно, его влекло к вашей сестре, но при этом он вполне мог ее ненавидеть. Джиллиан была его демоном-соблазнителем, объектом неутолимой страсти, причиной неминуемого падения. Он не мог не думать о ней, но эти мысли заставляли Гордона ощущать себя нечистым грешником, в то время как его религиозные убеждения требовали полной чистоты чувств и помыслов. Отсюда неразрешимый конфликт...
     - То есть он начал с того, что дергал себя за член под одеялом, а кончил - убийством?
     - В целом это выглядит именно так, хотя его эволюция была, конечно, совсем не такой простой. Джиллиан была для Гордона не просто объектом вожделения, а своего рода фетишем, который - допускаю - со временем мог вытеснить из его больного сознания даже брата Гэбриэла с его псевдохристианскими проповедями. Это, кстати, не спасло бы вашу сестру: жажда обладания могла заставить Гордона убить ее еще более жестоким способом. Но до этого, к счастью, не дошло. Когда он увидел Джиллиан с Хартом, он не выдержал. Сначала Гордон убил вашу сестру, которая, сама того не подозревая, оскорбила все его возвышенные представления о ней, а потом покончил с собой, понимая, что без нее для него все равно нет жизни.
     Брат Гэбриэл, кстати, хотя и сожалел о самоубийстве Гордона, сказал, что ожидал чего-то подобного. По его словам, он пытался успокоить его, когда тот звонил в последний раз, однако у него были сильные сомнения во вменяемости Гордона. Казалось, он не понимает почти ничего из того, что ему говорят. Брат Гэбриэл сказал также, что в ту ночь Гордон явно был взвинчен больше обычного, поэтому он поручил одному из своих помощников на телефоне перезвонить ему часа через два. Этот звонок действительно состоялся - по моим подсчетам, это было уже после убийства, - причем Дейл Гордон заявил, что чувствует себя значительно лучше и что предыдущая беседа с братом Гэбриэлом успокоила его и возродила в нем надежду на спасение.
     - Но вскоре после этого он покончил с собой, не так ли? - - Да, это верно.
     - Я рада, что он перерезал себе вены, - спокойно сказала она. - Если бы он этого не сделал, я бы убила его сама.
     Услышав это заявление, Лоусон нахмурился. Он не одобрял, когда частные лица пытались сами вершить правосудие, однако в данном случае Лоусон понимал чувства, которые могла испытывать Мелина.
     Убрав акт с результатами вскрытия в папку, он закрыл ее и мысленно поздравил себя с окончанием дела.
     - У меня все, - сказал детектив.
     - Спасибо за звонок, мистер Лоусон, - ответила она. - С вашей стороны было очень любезно ввести меня в курс дела.
     - Насколько мне известно, вашу сестру уже кремировали?
     - Да, вчера. Я позаботилась обо всех формальностях заранее, так что, когда мне позвонили из полицейского морга и сказали, что я... я могу... забрать... - Голос ее задрожал, но она сумела взять себя в руки. - Словом, все было готово. Кстати, детектив, похороны состоятся завтра. Можете прийти, если у вас будет время... - Она продиктовала ему адрес кладбища и время начала поминальной службы.
     - Спасибо, не обещаю. На всякий случай еще раз приношу вам свои соболезнования, Мелина. - Обычно Лоусон не ходил на похороны жертв преступлений, которые ему приходилось расследовать. Исключение составляли те случаи, когда ему необходимо было понаблюдать за присутствующими, чтобы вычислить среди них вероятного преступника.
     - Благодарю, детектив. Поверьте, я очень ценю все, что вы сделали для меня... и для моей сестры.
     Она положила трубку. Лоусон сделал то же самое, однако, перекладывая папку с делом в стопку таких же дел, ожидавших отправки в архив, он испытывал чуть ли не сожаление. То, что дело было закрыто, означало, что он никогда больше не увидит Мелину Ллойд, а Лоусон был вовсе не прочь встретиться с ней в другой, менее официальной обстановке.
     Он, разумеется, хорошо понимал, что такая женщина, как Мелина Ллойд, вряд ли удостоит его второго взгляда. У нее было все, чего так недоставало ему: стиль, красота, шик. Она выступала лигой выше; если кто и мог сравниться с ней, так это Кристофер Харт. Во всяком случае, они были бы эффектной парой. Такой же эффектной, как и пара Харт - Джиллиан.
     Вспомнив Харта, детектив усмехнулся. Быть может, этот индеец и умеет водить космическую ракету, но вот лгать его не научили. Сам Лоусон ни на секунду не усомнился в том, что Джиллиан Ллойд побывала в его постели. Такие парни, как Харт, просто не способны разговаривать с женщиной больше десяти минут подряд, в особенности если эта женщина красива, как Джиллиан Ллойд.
     Или как Мелина.
     - Черт, вот повезло краснокожему!.. - пробормотал Лоусон, придвигая к себе папку с очередным делом.
     Брат Гэбриэл отдыхал в своей роскошной постели. Его руки были сложены на груди, а глаза устремлены на расписной потолок. Сюжетом послужили представления брата Гэбриэла о загробной жизни, которые, впрочем, существенно отличались от взглядов ортодоксальных религий. Если не считать ярких солнечных лучей, пронзавших нарисованные облака, все остальное слишком напоминало языческую оргию.
     Брату Гэбриэлу нравилось рассматривать фрески и мечтать о том, что когда-нибудь, когда он умрет и попадет в рай, там его будут ждать прекраснейшие из женщин, подобные тем, что были нарисованы на куполообразном потолке его спальни. Их позы были откровенно эротичны, а лики - прекрасны, чисто символическая одежда не скрывала, а лишь подчеркивала восхитительные женственные формы.
     Центральное место занимала фигура Христа в окружении херувимов и серафимов, наделенных, впрочем, вполне определенными признаками пола. Лик богочеловека отличался почти полным портретным сходством с братом Гэбриэлом, который когда-то носил имя Элвина Медфорда Конвея.
     Элвин Медфорд Конвей родился в штате Арканзас сорок шесть лет назад. Он был младшим сыном владельца кладбища старых автомобилей и его жены, у которых, кроме него, было еще семеро детей. Всех их нужно было как-то кормить и одевать, поэтому с самого раннего детства маленький Элвин был фактически предоставлен самому себе и разгуливал по улицам родного городка в поисках пищи и развлечений.
     Именно во время одного из своих путешествий он забрел в церковь.
     Небольшая протестантская церквушка, крытая красной черепицей и обшитая светлой вагонкой, стояла на самом краю городка, где главная улица упиралась в федеральное шоссе. От расположенного тут же кладбища церковь отделял невысокий штакетник. Тонкий шпиль церкви был увенчан крошечным жестяным крестом. Самым замечательным в этой постройке были высокие - не меньше шести футов - витражные окна в алтаре. Окон было три. Сквозь приоткрытые по случаю жары двери Элвин увидел несколько рядов скамей с высокими деревянными спинками, разделенных посередине узким проходом. Проход был застлан потертой ковровой дорожкой, ведшей к аналою в глубине церкви.
     На аналое за невысоким ограждением находилась кафедра, на которую каждое воскресенье всходил облаченный в праздничную одежду священник. Он учил свою паству жить по заповедям господа, учил быть милосердными к тем, кто слабее. Он проповедовал смирение, трезвый образ жизни, благочестие и презрение к мирским радостям. Не лжесвидетельствуй. Не пожелай жены или вола ближнего своего. Не прелюбодействуй. Подставь другую щеку...
     Проповедь показалась мальчику исполненной глубокого смысла и значения. Она-то и изменила жизнь одиннадцатилетнего Элвина Конвея.
     Но в тот самый первый день его особенно привлекли витражные стекла. Стояла середина июля, и погода была такой жаркой, что небо казалось белым. В этот знойный полдень Элвин отчаянно скучал и искал, что бы такое выкинуть, чтобы убить время. У шоссе он бывал и раньше и не раз видел церковь, но никогда прежде не обращал на нее особого внимания. И только сегодня жара и скука заставили его остановиться и задуматься. Как всегда, он с тоской думал о бесконечных перепалках в родительском доме, криках матери, оплеухах отца.
     Именно в эти минуты из церкви до него донеслись звуки органной музыки. Удивленный, он отважно приблизился к крыльцу, поднялся по ступенькам и, приоткрыв пошире тяжелую дверь, просунул внутрь голову.
     В церкви было прохладнее, чем на улице, где от жары начинало плавиться гудронное покрытие дороги. За клавиатурой органа Элвин увидел красивую молодую леди, которая сосредоточенно играла, время от времени заглядывая в ноты, стоявшие перед ней на пюпитре. Потом хлопнула дверь, и Элвин увидел, как из алтаря вышел какой-то мужчина. Он двинулся по проходу между скамьями, раскладывая по рядам небольшие книжечки в дерматиновых переплетах и с крестом. Впоследствии Элвин узнал, что это - сборники церковных псалмов и что в них напечатаны не только слова, но и ноты, по которым можно петь.
     - Вы сегодня особенно хорошо играете, мисс Джоунз, - сказал мужчина молодой леди.
     - Благодарю вас, святой отец, - с улыбкой ответила та.
     Потом пастор заметил Элвина, но вопреки ожиданиям мальчика не стал гнать незваного гостя. Напротив, он заговорил с ним довольно приветливо и даже пригласил войти. Несколько раз пастор назвал Элвина ?сынок?, потом хлопнул по плечу и пригласил в воскресенье на службу.
     - Приходи, - сказал он. - Я буду тебя ждать.
     С тех пор Элвин ходил в церковь каждое воскресенье. Ему нравилось смотреть, как молодая леди играет на органе для группы людей, которая, как он вскоре узнал, называлась ?хор?. Больше всего его удивляло, как мисс Джоунз удается двигать руками и ногами одновременно и при этом не сбиваться с такта.
     Музыкальным руководителем хора была супруга пастора - веснушчатая полная женщина, которая иногда пела всю службу одна.
     Чаще же псалмы исполняли хором все собравшиеся. Элвин не знал слов, но он вставал, когда вставали остальные, и старательно шевелил губами, делая вид, что тоже поет. Он с удивлением обнаружил, что многие прихожане не пользуются сборником псалмов. Зачем, недоумевал Элвин, учить что-то наизусть, если тебя никто не заставляет?
     Эта загадка заставила его быть еще внимательнее. В церкви действительно происходило много непонятного и странного, но сильнее всего потряс Элвина сбор пожертвований. В его доме денег всегда не хватало, поэтому он был просто поражен, увидев, что многие прихожане доб