е выходить за меня замуж?
     - Да, Гельмут, - терпеливо ответила она. - Ты расширил границы моего мира, мой кругозор. Знакомство с тобой явилось для меня настоящей школой.
     - Ладно тебе, - отмахнулся он. - Я просто болван набитый.
     Это самоуничижение было так непохоже на Гельмута, что Джордан невольно рассмеялась.
     - Почему?
     - Мне надо было при первом же удобном случае уложить тебя в постель, а не выслушивать твои лекции о том, что такое "неприлично". Никогда себе этого не прощу!
     - Однако именно моя неуступчивость и привлекала тебя. Кроме того, я рассчитывала, что рано или поздно тебе это надоест и ты откажешься от меня.
     - Такого бы не случилось, - прошептал он, рассматривая своими голубыми глазами повернутое к нему красивое лицо Джордан. Тактично кашлянув, он спросил:
     - Когда ты уезжаешь?
     - Пока точно не знаю. Билл должен сообщить мне об этом со дня на день.
     - Может быть, мы еще увидимся до твоего отъезда? - с надеждой спросил он.
     - Не стоит, Гельмут, - с грустной улыбкой ответила женщина. - Так будет лучше.
     - Ты, как всегда, прагматична. Здравый смысл - одна из твоих добродетелей. Джордан засмеялась.
     - Сомнительный комплимент. А где же те поэтические сравнения, которыми ты осыпал меня раньше?
     Гельмут тоже улыбнулся, но сразу же снова посерьезнел.
     - Пойми меня правильно, Джордан. Острый ум ничуть не умаляет твою женскую привлекательность. - Притянув ее к себе, он прошептал ей в самое ухо:
     - Не позволяй своему здравому смыслу поработить тебя. Не давай ему определять все течение твоей жизни. Скажу по секрету, что своими самыми большими успехами я обязан... азарту.
     Он еще раз поцеловал ее на прощание и вышел за дверь.

***

     - Черт! - выругалась Джордан, вновь спускаясь по лестнице. Только минуту назад она заперла магазин на ночь и выключила повсюду свет, и вот какой-то поздний посетитель барабанит в дверь.
     Она очень устала. На протяжении всей последней недели она не покладая рук трудилась в магазине, пытаясь навести здесь порядок перед приездом дочери Бауэрмана, а по ночам, готовясь к отъезду, упаковывала в коробки свои личные вещи. Сегодняшний день выдался особенно суматошным. В ее магазин высадился целый десант старичков-туристов из Детройта, и каждый - а их было человек пятьдесят - требовал к себе персонального внимания. Когда они наконец ушли, все в магазине было перевернуто вверх дном, и Джордан принялась заново расставлять книги на полках. И вот кто-то опять по-хозяйски колошматит в дверь, не обращая внимания на табличку с надписью "ЗАКРЫТО".
     Джордан сердито повернула ключ в замке.
     - Магазин зак... - начала было она, но запнулась на полуслове. Ее усталые, обведенные синими кругами глаза широко раскрылись.
     На пороге, небрежно прислонившись к притолоке, стоял Ривз. Взгляд его был устремлен на свинцовые тучи, плывшие по небу. Первые капли уже упали на землю.
     - Интересно, почему каждый раз, когда я сюда попадаю, тут обязательно приключается какое-нибудь стихийное бедствие, - задумчиво проговорил он и вошел мимо нее в дверь.
     Джордан была так ошеломлена его внезапным появлением, что стояла как статуя и не сделала ни единого движения. Ее рот непроизвольно открылся, а руки повисли вдоль тела, как плети.
     - Ч-что ты здесь делаешь? - наконец выдавила она из себя.
     - Приехал, чтобы помочь тебе упаковать вещи. - Ривз поставил на пол дорожную сумку и кофр с фотокамерой, а затем повел плечами и освободился от куртки. - У тебя найдется что-нибудь поесть? У меня живот от голода свело.
     Без лишних слов он двинулся к лестнице, и Джордан услышала звук его шагов по ступеням. Все еще не оправившись от его наглого вторжения, она двинулась вслед за ним и когда добралась до второго этажа, обнаружила, что Ривз инспектирует банки в холодильнике.
     - Арахисовое масло... И это - все? - разочарованно протянул он. - Боюсь, нам придется ужинать в ресторане.
     - Ривз, что ты здесь делаешь? - резко заговорила она.
     Он бросил на нее дружелюбный взгляд.
     - Повторяешься, Джордан. Ты уже задавала мне этот вопрос.
     - Но ты на него не ответил.
     - Почему же? Я сказал: приехал, чтобы помочь тебе собраться. Ты ведь скоро уезжаешь, не так ли?
     Джордан наблюдала, с каким хладнокровием он намазывает подсохшее масло на кусок черствого хлеба, и изумление ее росло. Что происходит? Джордан не понимала, чего ему нужно, но какую бы игру он ни затеял, ярость ее с каждой секундой все нарастала.
     Прежде чем Ривз успел откусить хотя бы кусочек, она вырвала у него из рук и швырнула на стол бутерброд.
     - Послушай, я не знаю, что ты затеял, но в любом случае подыгрывать тебе не собираюсь. Как ты посмел сюда заявиться? Что за нахальство!
     Внутри ее кипела целая буря возмущения, на языке вертелся с десяток колкостей, но все это куда-то бесследно исчезло, когда Ривз невозмутимо произнес:
     - Ну вот, испортила мой ужин. - Бутерброд, разумеется, упал маслом вниз и прилип к разделочному столу. - Скажи, а после нашей свадьбы ты останешься такой же сумасшедшей?
     "Свадьба"? Это слово рикошетом отскочило от каждой из четырех стен маленькой кухни и взорвалось у нее в голове. Джордан была обезоружена. Она бессильно прислонилась к кухонному столу и непонимающе смотрела на Ривза. А Ривз взял бутерброд, внимательно оглядел его и, видимо, решив, что он еще вполне съедобен, откусил большущий кусок.
     - Ты спятил! - наконец сказала она. - После какой еще свадьбы?
     - Сама знаешь, - с набитым ртом промычал он. - "Нежно любимые! Мы собрались здесь, чтобы..." и так далее и тому подобное. Цветы, свечи, матери, плачущие счастливыми слезами. И все! Мы - женаты.
     - Но...
     - Ты уже не помолвлена с Гельмутом, я прав?
     Она лишь отрицательно покачала головой.
     - Я ведь не знал об этом до последнего момента. Но вот, иду я вчера по Елисей-ским полям - а накануне, должен тебе признаться, здорово нарезался, - доверительно сообщил он, - и вдруг вижу киоск и в нем - газету. А на первой полосе - скандальный снимок: Гельмут обнимает за талию итальянскую графиню, состояние которой так же привлекательно для женихов, как и ее бюст. Не пожалел трех франков, купил газету и после трех чашек черного кофе, когда малость протрезвел, читаю заметку. Что же ты думаешь? Гель-мут и графиня, пылая от любви друг к другу, путешествуют вдвоем по всей Европе. Вот я и решил, что ты сейчас, наверное, свободна и ничто не мешает тебе выйти за меня замуж. Но, полагаю, нам лучше подождать с этим до возвращения в Штаты. Зная твоих родителей и мою мать...
     - Ривз! - закричала Джордан и после того, как его словесный поток прекратился, спокойно сказала:
     - Ты не можешь вот так прийти сюда и заявить, что мы женимся.
     - Почему не могу? Мы же любим друг друга! - Тут он звонко хлопнул себя ладонью по лбу. - Ну, конечно же! Ты хочешь, чтобы я сделал тебе предложение! Хорошо. - Пожав плечами, Ривз продолжал:
     - Джордан, не согласишься ли ты выйти за меня замуж? Я покладист в быту, у меня сохранились все зубы, и я не страдаю геморроем. У меня - сильное тело, открытая душа, я бросил курить - уже во второй раз. Пью я нечасто (последние пять недель не в счет) и каждый день принимаю душ. Я обаятелен, внешне привлекателен и...
     - На редкость скромен, - подсказала Джордан.
     - Да, - согласно кивнул он, - и скромен.
     И тут все было кончено. Она расхохоталась, а Ривз одним большим прыжком оказался возле нее. Он обнял Джордан и крепко прижал к своей груди. Путаясь пальцами в ее волосах, Ривз откинул голову любимой назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Его наигранная холодность бесследно исчезла, уступив место неподдельной взволнованности.
     - Могу ли я расценивать этот смех как твое согласие?
     Джордан забыла о своем несчастном браке с Чарльзом, о своем твердом намерении жить независимой ни от кого жизнью. Она думала только об одном: Ривз вернулся в ее жизнь. После нескольких недель прозябания без него она больше никогда не отпустит его от себя.
     - Разве я могу ответить отказом на такое романтичное предложение руки и сердца!
     - Нет, не можешь. Да и я тебе этого не позволю.
     Его зеленые глаза жадно шарили по лицу любимой, словно лаская каждую его черточку.
     - Все это время я находился в аду, Джордан. Когда в ту ночь я шел к твоей двери через страшную грозу, то не боялся, что в меня ударит молния. Но именно это и произошло, стоило мне увидеть тебя. Я не думал, что когда-нибудь смогу полюбить, но встретил тебя и влюбился по уши. Ты просто обязана быть со мной! - Он прикоснулся губами к ее рту. - Боже, как мне тебя не хватало!
     Их губы встретились - радостно и нежно, как добрые друзья, не видевшиеся долгие годы. Неудовлетворенное желание, которое Джордан упорно подавляла в себе на протяжении последних недель, волной захлестнуло ее и было готово вырваться наружу.
     Ее губы горячо ответили на его поцелуй. Что же касается Ривза, то он ликовал, чувствуя, как страстно она прижимается к нему. Их тела вспоминали друг друга, и ничто не могло быть слаще этого.
     Через несколько минут, казалось, нескончаемого поцелуя, от которого у него закружилась голова, Ривз отстранился, взял ее лицо в ладони и, заглянув ей в глаза, спросил:
     - Скажи, Джордан, почему ты побежала к Гельмуту - тогда, когда мы встретились с ним на склоне горы?
     Подчеркнутое безразличие, с которым он задал этот вопрос, яснее ясного свидетельствовало, насколько важен был для него ответ.
     - Не хотела, чтобы ты догадался о том, что я люблю тебя, Ривз. За секунду до этого ты сказал, что уезжаешь в Париж, и я подумала, что ты решил порвать со мной. Ты как будто специально давал мне понять, что все происшедшее между нами не имеет для тебя ровным счетом никакого значения.
     - Я спросил, понимаешь ли ты, что я чувствую, что ты означаешь для меня. Ты ответила утвердительно.
     - А мне показалось, что я стала для тебя лишь приятным приключением и ты уходишь от меня с легким сердцем.
     - Ах ты, дурочка! Напряги память, и ты вспомнишь: это был далеко не самый подходящий момент, чтобы признаваться в любви до гроба. Я подразумевал, что мне надо немедленно закончить кое-какие дела в Париже и вернуться к тебе. Я решил, что ты поймешь это, но ты вдруг срываешься с места и летишь в раскрытые объятия Гельмута, да еще опять достаешь это проклятое бриллиантовое кольцо, к которому я сразу же почувствовал отвращение.
     - В следующий раз не будешь таким таинственным.
     - Следующего раза не будет. Ты обязана немедленно выйти за меня замуж, Джордан, - категорично заявил он, кладя руки на ее бедра и привлекая к себе.
     - С какой стати? Ты что, забеременел?
     - Нет, но если это является непременным условием нашей женитьбы, я приложу все усилия, чтобы забеременела ты, - шутливо пригрозил он. - Кстати, по-моему, неплохая мысль. Представь, какие чудесные фотографии - твои и детишек - могли бы получиться.
     - Детишек?!
     - Да. Это, знаешь ли, такие маленькие человеческие существа, которые много орут и часто писаются.
     - Я слишком стара, чтобы заводить детей, - возразила Джордан.
     - Именно поэтому не следует терять времени. Мы должны начать прямо сейчас.
     И он потащил ее в спальню.

***

     - Есть ли какие-нибудь причины, мешающие тебе выйти за меня замуж? - тихо спросил Ривз. Его губы тем временем путешествовали по тыльной стороне ее руки, ласково прикасаясь к нежной коже.
     Их одежда была беспорядочно брошена на коробки, которые Джордан так и не успела упаковать до конца, а сами они лежали, укрывшись простынями, на той самой постели, которую как-то раз делили в осеннюю дождливую ночь. А за окном опять шел дождь.
     - У меня таких причин - целый миллион, - промурлыкала Джордан. - Но один умный человек посоветовал мне не полагаться всегда и во всем на здравый смысл. Иногда в жизни необходимо рисковать - как в рулетке.
     Ривз прикоснулся пальцем к ее подбородку и приподнял ее голову.
     - Этого мудрого человека случайно звали не Гельмут Экхердт?
     - Случайно - да.
     - Черт бы меня побрал! Значит, он все это специально подстроил.
     - Ты имеешь в виду, что...
     - Да, я с ним тоже разговаривал. Вчера, когда я лихорадочно собирал вещи, он позвонил в мой номер в отеле и без всяких обиняков посоветовал немедленно отправляться сюда и жениться на тебе, пока меня не опередил кто-нибудь поумнее. Я ответил, что именно это и собираюсь сделать. Тогда он сказал: "Умница", - и повесил трубку.
     Они засмеялись.
     - Он всегда предпочитал лично контролировать ход событий.
     - Я тоже предпочитаю держать все в своих руках, - сказал Ривз и накрыл ладонями груди Джордан. Она откинулась на подушки и предоставила ему полную свободу действий. Наклонив голову, мужчина поцеловал глубокую ложбинку у нее на груди. - Ты меня отвлекаешь, - пожаловался он.
     Джордан выгнула спину и, прижавшись к нему, почувствовала, что он возбужден и готов к немедленным действиям.
     - Отвлекаю? От чего? - спросила она, притянув мужчину к себе.
     - Я как раз собирался рассказать тебе о своей новой работе.
     Внезапно Ривз почувствовал, что ее руки куда-то исчезли, и в ту же секунду Джордан оттолкнула его от себя.
     - Ты что, - удивленно моргнул он, - не можешь делать то, что ты делала, и одновременно слушать?
     - Нет. Потому что если я буду "делать то, что делала", ты не сможешь говорить..
     - Смогу, но, может быть, не так разборчиво. Черт... Ну, ладно, тогда я - быстро. - Он устроил свою голову на ее груди и начал:
     - Одно нью-йоркское издательство уже несколько лет уговаривало меня выпустить иллюстрированную книгу-эссе, в которой я свел бы воедино все написанное мною за последние десять лет - этакую краткую антологию моего, так сказать, творчества. Я поехал в Париж, чтобы встретиться с директором издательства, который приехал туда на книжную ярмарку. Короче говоря и не вдаваясь в подробности... мы подписали контракт. Как тебе это нравится?
     - Ривз! - восторженно воскликнула Джордан, сев в постели. - Это же здорово! Ты сам-то рад?
     - Да, - с довольным видом откликнулся он. - С одной стороны, этот контракт принесет мне кучу денег, с другой - заставит еще раз осмыслить все, что я услышал, увидел и узнал на протяжении последних лет. Кое-что из этого поистине бесценно, и я обязан поделиться этим с другими. Надеюсь, ты не думаешь, что два писателя в одной семье - это чересчур? Она с любовью взъерошила его волосы.
     - Мне кажется, рядом с тобой я смогу пережить что угодно - даже это. Идея выпустить такую книгу просто блестящая! Я буду помогать тебе всем, чем смогу.
     - Хорошо. У меня как раз большие проблемы с орфографией. А теперь, когда с этим покончено... - Он взял ее за плечи и попытался уложить обратно в постель, но женщина упрямо продолжала сидеть.
     - Подожди. Я еще не выяснила, где мы будем жить?
     Ривз тихонько выругался.
     - Об этом я пока не думал. Как ты относишься к Вашингтону? Мы могли бы купить дом где-нибудь в пригороде? В Вирджинии встречаются очень хорошие места. - Неожиданно, не меняя серьезного выражения лица, он добавил:
     - Из нас вышла бы очень фотогеничная президентская чета. А учитывая, что через год состоятся выборы...
     Джордан задумчиво нахмурила брови.
     - Скажи, Ривз, а ты не будешь скучать по своим бесконечным разъездам и новым впечатлениям?
     Он притянул ее к себе.
     - Нет. Со своим опытом и навыками я никогда не останусь без работы, а по земному шару пусть теперь скачут молодые. Я знаю, как много значат для тебя стабильность и собственный дом. Мне это тоже необходимо. Я был совершенно серьезен, когда говорил, что отныне хочу снимать только тебя и наших детей.
     На сей раз она не стала сопротивляться его попытке уложить ее на простыни, но не удержалась, чтобы не поспорить:
     - А я не шутила, говоря, что слишком стара для детей.
     - Чушь собачья! Взгляни на себя. - Он с нескрываемым удовольствием окинул взглядом ее тело. - Ты прекрасна! - Губы Ривза прошли тем же маршрутом, что и глаза. - В один прекрасный день мы вместе откроем все тайны твоего тела. Это наверняка займет несколько часов, но что это будут за часы!
     Соски Джордан с готовностью ответили на призыв его губ.
     - Ты обязательно будешь кормить нашего ребенка грудью! Я уверен в этом, - прошептал Ривз, продолжая ласкать ее соски языком. Она застонала от сладкой боли и желания.
     У Джордан кружилась голова по мере того как руки возлюбленного спускались по ее телу, направляясь к той долине, в которой было сосредоточено все ее женское естество. За руками последовали губы. Он поцеловал ее, и женщина вскричала от неописуемого наслаждения любви и осознания того, что любима.
     - Я люблю тебя, Джордан, - сказал он, словно прочитав ее мысли, и приблизил голову к лицу женщины. Бедра ее оказались между его ног. Еще мгновение, и он вошел в нее.
     - Ну, как, убедил я тебя, что ты можешь стать прекрасной матерью?
     - Не останавливайся! Продолжай убеждать меня дальше.
     Его тело начало совершать методичные движения: вперед - назад, и она подавалась навстречу каждому из этих сладких ударов. Руки Ривза скользнули между их тел и нашли ее груди.
     - В тебе так много любви, которой ты можешь поделиться, Джордан. Будь же щедрой. Подари нам ребенка.
     - Ты знаешь, как я люблю тебя, Ривз. Сделай меня своей.
     - Ты и так моя. Навеки.
     От возбуждения она схватила его за плечи, буквально насаживаясь на его разгоряченную плоть. Он застонал.
     - Мне кажется, я никогда не смогу насытиться тобой, Джордан.
     В этот момент нахлынувшая волна наслаждения унесла ее во вселенную, но он оставался с ней, крепко обнимая и деля это счастье. А когда она почувствовала, как в нее огненной струей врывается его семя, то поняла, что он был прав: такая любовь заслуживает наследника.



   Сандра БРАУН
   ПРОЗРЕНИЕ

Перевод с английского Александра Романова. OCR Angelbooks




1

     Син Маккол подумала, что изюм и в самом деле выглядит отвратительно.
     - Брэндон, прошу тебя.
     - Мам, но мне нравится так делать, потом ты сможешь засушить изюм.
     Син покачала головой и печально вздохнула. Ее мать, которая в этот момент вошла в кухню, услышала этот вздох.
     - Что тут происходит? Чем ты недовольна, Синтия? - Ладония направилась прямиком к кофейнику и налила себе чашку кофе.
     - Твой внук вылавливает изюм из каши и раскладывает по краю тарелки.
     - Очень изобретательно!
     Син взглянула сначала на мать, потом на молочные капли, стекавшие на стол с каждой ягоды.
     - Мама, я ругаю его, а ты хвалишь.
     - Ты что, встала не с той ноги? Опять? - Между этими двумя вопросами она выдержала паузу. И сделала это намеренно. Таким способом Ладония Паттерсон хотела подчеркнуть: у ее дочери участились приступы плохого настроения.
     Син притворилась, что не заметила иронии в словах матери, и принялась вытирать молочные пятна кухонным полотенцем.
     - Ешь тост, Брэндон.
     - А можно я возьму его в комнату и съем, пока буду смотреть мультфильм?
     - Можно.
     - Нельзя.
     Эти два противоречивых ответа были произнесены одновременно.
     - Мама, но ты же знаешь, что я не разрешаю ему...
     - Я хочу поговорить с тобой, Синтия. Наедине. - Ладония помогла четырехлетнему Брэндону слезть со стула и протянула ему в салфетке тост. - Только не сори. - Она слегка шлепнула ребенка, подгоняя его к двери, а потом повернулась к дочери, чтобы заговорить с ней, но та опередила ее:
     - Мама, ты должна прекратить постоянно вмешиваться. Так я никогда не приучу Брэндона к дисциплине.
     - Дело здесь вовсе не в этом. - Ладония - стройная, привлекательная, только что принявшая душ, строго посмотрела на дочь, стоявшую по другую сторону кухонного стола.
     Син не хотелось выслушивать неизбежные материнские наставления. Она бросила озабоченный взгляд на часы.
     - Мне надо идти, иначе я опоздаю на работу.
     - Садись.
     - Я не хочу