любят отдыхать на побережье. Так что сами видите, я сказал вам правду.
     - Вы понимали, что я введена в заблуждение.
     Он пожал плечами и усмехнулся.
     - Еще раз спрашиваю: что должен делать мужчина в подобных обстоятельствах? Знаете ли вы хоть одного, кто, увидев, как красивая женщина раздевается и ложится на кухонный стол, вежливо извинился бы и тихо удалился?
     - Представьте себе, знаю, - ответила она, вызывающе вскинув подбородок и явно предполагая удивить его.
     Увы, никакой реакции! Он с безразличием пожал плечами.
     - Что ж, у каждого свой характер. Но я знаю себя, а также и то, какие женщины мне нравятся. И если красивая женщина, прикрытая одной простыней, лежит как паинька и просит, чтобы я ее потрогал, - такое на меня действует очень сильно.
     - Что значит "просит"! - возмутилась Блэр. - Ничего я не просила. Я позволила вам дотронуться до себя только потому, что приняла вас за профессионального массажиста. Если бы я знала...
     - Не говорите мне только, что вам не понравилось. Не сомневаюсь, что вам было очень приятно. Вы еле сдерживались, чтобы не замурлыкать. Вы даже не заметили, как я вас перевернул и видел обнаженной.
     Последние слова он почему-то произнес тихо и, сделав несколько шагов, подошел к ней вплотную.
     - Сзади, со спины, вы кажетесь маленькой, похожей на ребенка. Но спереди, Блэр Симпссн, несмотря на все изящество вашей фигуры, вы несомненно зрелая женщина.
     Его руки коснулись ее подбородка Она не могла оттолкнуть их, так как прижимала к себе простыню.
     - Не надо, - сказала она, безуспешно пытаясь отвести голову в сторону, но он словно не слышал ее слов. Его губы приблизились к ее лицу почти вплотную.
     - Я скажу вам кое-что еще. Если вы снова откроете дверь незнакомому человеку и впустите его в дом, я высеку вас ремнем. Разве вы не знаете, что может случиться с женщиной, поступающей так безрассудно? - Его усы ощетинились - По улицам шляются разные извращенцы. Представляете, что могло произойти, если бы вместо меня вы впустили в дом кого-нибудь из них.
     Его губы прижались к ее губам, и Блэр, утратив чувство реальности, уже не могла да и не хотела ни о чем думать. Он обнимал ее так же нежно, как и во время массажа. Большими пальцами Шон делал мягкие круговые движения около ее висков, и от этого Блэр снова начала погружаться в гипнотическое состояние Она чувствовала, что ее тянет к нему как магнитом.
     Несколько раз легонько коснувшись ее губ, он отступил на шаг. Блэр не успела даже подумать о том, что происходит, а он уже разомкнул объятия. Это было жестока Голова Блэр пошла кругом. С трудом придя в себя, превозмогая мучительное желание, Блэр вдруг заметила победоносную улыбку Шона. Томительная страсть сменилась гневом. Блэр оттолкнула Шона, уже не опасаясь того, что с нее слетит простыня.
     - Вон отсюда! - пронзительно крикнула она. - Единственный извращенец, которого я имела несчастье повстречать, это вы.
     - Уже ухожу, - повернувшись к ней спиной, он, обходя коробки, направился к двери, - но сообщаю вам, что приготовлю обед к восьми часам. Вам следует подойти к задней двери дома и постучать.
     - Обед?! После всего, что было, вы предлагаете мне пообедать с вами?
     - А почему бы нам не пообедать вместе? Тем более теперь, когда мы так хорошо знаем друг друга.
     При этих словах он многозначительно улыбнулся.
     - До свидания, мистер Гаррет. Мы увидимся первого числа следующего месяца, когда придет время платить за квартиру.
     - Мы увидимся сегодня вечером, когда вы в восемь часов подойдете к моей двери. Иначе мне самому придется доставить вас к себе на обед. - Прежде чем Блэр успела открыть рот, он добавил:
     - Пэм рассказала мне про ваши поврежденные колени. Искренне жаль, что вы какое-то время не сможете танцевать.
     С этими словами он удалился, а Блэр все стояла, тараща глаза на деревянную дверь, которую он тихо закрыл за собой.

***

     - Так ты говоришь, что лежала в чем мать родила, а Шон Гаррет гладил твое тело?
     Пэм Дельгадо, забросив в рот шоколадное печенье, с нескрываемым удовольствием жевала его и недоверчиво глядела на свою опечаленную подругу.
     - Да, это было ужасно.
     Пэм рассмеялась, чуть не подавившись печеньем.
     - Так я тебе и поверила, - усмехнулась она - Кому ты рассказываешь сказки, подруга! Я, конечно, люблю, даже обожаю своего Джо, но если бы Шон предложил сделать мне массаж на кухонном столе, мне было бы трудно устоять перед соблазном. И девяносто девять процентов женщин этого города не устояли бы.
     Пэм со своими пятью ребятишками нагрянула к Блэр через час после ухода Шона. Для четырех старших она сразу же нашла работу, поручив двоим из них вынуть из коробок книги и пластинки н расставить все это в книжном шкафу в гостиной. Третьему дали задание сложить полотенца и постельное белье в шкафчик, стоящий в ванной. Четвертому она велела распаковать коробки с кастрюлями и сковородками и разместить эту утварь в кухонном шкафу. Сразу же поднялся шум и гам. Пэм и Блэр, чтобы услышать друг друга, приходилось почти кричать. Самый юный Дельгадо, которому не исполнилось и года, сидел на коленях у матери и жевал печенье, по уши перемазавшись шоколадом.
     - Ну что ж, значит, я отношусь именно к тем, кто устоял бы перед ним. Пэм, почему ты не предупредила меня, что этот человек, мой ближайший сосед и хозяин квартиры... извращенец?
     - Он сделал что-то такое? - с жадным любопытством спросила Пэм, ловко увернувшись от куска печенья, брошенного в нее ее младенцем. - Что именно?
     - Да нет, ничего такого, - с досадой ответила Блэр, встала из-за стола, достала из кухонного шкафа банку с содовой и наполнила полупустой стакан Пэм. - Все в целом походит на извращение. Он воспользовался моей оплошностью. - Блэр зарыдала. - Обидел меня.
     Глаза Пэм увлажнились.
     - Да, да. Представляю себе, как ты расстроилась. Но все же, уверяю тебя: если Шон пользуется чьей-то оплошностью, это еще не самое плохое. Я знаю женщин, которые...
     - Хватит, это я уже слышала. - Блэр начала раздражаться. - Ты ведь знаешь, в отличие от других женщин мне не нравятся самовлюбленные супермены. И ваш Шон Гаррет не поразил моего воображения. Он просто расчетливый интриган.
     - Да нет же. - Пэм встала на защиту Шона. - Послушай, Блэр. Он - один из столпов местного общества. Преуспевающий бизнесмен, член городского совета, школьного совета...
     - Боже мой! У него есть дети...
     - Нет, нет. Он никогда не был женат. Но он интересен со всех точек зрения. Кроме того, он обаятелен и чертовски хорош собой. Пожалуйста, не рассказывай об этом Джо, но как-то раз я чуть не кувырнулась в кювет на своем "вольво", засмотревшись, как Шон в одних шортах работает на крыше. Без рубашки он...
     - Все ясно. - Блэр подняла руки, показывая, что сдается. - Он превосходен во всех отношениях, и мне просто неслыханно повезло, что именно он сделал из меня полную дуру.
     Перестав улыбаться, Пэм наклонилась к Блэр через стол и положила ладонь на ее руку.
     - Извини меня. Зная тебя и твою... гордость, могу себе представить, в какую ярость ты пришла из-за того, что тебя так легко одурачили. Но, согласись, Блэр, что все это довольно забавно. Кое-какие моменты, о которых ты рассказывала... - Не выдержав, Пэм расхохоталась.
     - Большое спасибо, - сказала Блэр с натянутой улыбкой. - Ты предательница. Как Искариот.
     - Ты злишься из-за его самоуверенности?
     - Чьей? Искариота? - съехидничала Блэр.
     - Шона.
     Блэр усмехнулась.
     - Конечно, нет.
     - Я просто так спросила, - бесцеремонно заметила Пэм. - Вот что я хочу сказать, - продолжала она, крутя кудряшки на головке своего малыша. - Ведь после Ко-ула у тебя не было мужчин?
     - Не было.
     Ни Пэм, ни кто другой не знал ничего определенного о связи Блэр с Коулом Слейтером. Никто и не узнает об этом. По молчаливой договоренности они с Пэм никогда не обсуждали эту тему. Конечно, Пэм хотела бы разузнать подробнее об этой истории, но, проявляя деликатность, она ничего не выведывала. За это Блэр была ей благодарна. Пэм и сейчас проявляла такт. Она просто пыталась помочь Блэр решить ее новые проблемы. Однако ей это не удалось.
     - Просто Шон Гаррет - не мой тип мужчины. Вот и все.
     Пэм засмеялась.
     - Если ты женщина, то он - твой тип.
     Блэр внимательно посмотрела на подругу, которая с рождением каждого ребенка все больше полнела, и теперь ее уже нельзя было назвать "милой пухляшкой".
     - Если тебя так очаровал Шон Гаррет, почему же ты вышла замуж не за него, а за Джо? - ехидно спросила Блэр.
     Пэм широко развела руками.
     - Потому что Джо любит меня такой, какая я есть. - В ее глазах блеснуло счастье. - И будет любить всю жизнь, - добавила она, глубоко вздохнув.
     Кожа Пэм, которую она старалась уберечь от жаркого солнца, была чистой и гладкой, но волосы, стянутые на макушке небрежным узлом, выдавали ее жизненную позицию. Не вызывало сомнений, что Пэм счастлива и имеет все, необходимое для этого. Блэр ощутила укол зависти.
     - Понимаю, по-твоему, я ограничила свою жизнь кастрюлями и детскими горшками, - сказала Пэм с присущей ей прямотой. - Конечно, я стала толстой, как дирижабль, и ничем не напоминаю ту гибкую танцовщицу, которая не могла позволить себе ни грамма лишнего веса. Думаешь, я не зеленею от зависти, глядя на твою изящную фигурку? Зеленею. Упругие бедра, плоский живот, необвисшие груди - все это для меня ушло в прошлое. Но я счастлива, Блэр. У меня есть Джо, дети, и я люблю их. И своей судьбой ни с кем не поменялась бы, в том числе и с тобой, - независимо от того, ждет тебя блестящая карьера или нет.
     Визг и крики, донесшиеся из гостиной, означали, что Эндрю не нравится, как Мэнди выполняет свое задание. Мэнди запищала в ответ, что пожалуется маме, если Эндрю не оставит ее в покое.
     - Ябеда-корябеда! Ябеда-корябеда! - завопил Эндрю.
     Но женщины не слышали детских голосов. Блэр сидела, опустив голову, а Пэм сочувственно смотрела на нее, видя затаенную боль на завидно моложавом лице подруги.
     - Неудивительно, что ты не хочешь поменяться местами с тридцатилетней бродячей танцовщицей, повредившей колени, - тоскливо сказала Блэр, сознавая свое одиночество.
     - Колени заживут. Не успеешь оглянуться, как снова начнешь танцевать.
     - А если не заживут? Что тогда?
     - Займешься чем-нибудь еще.
     - Я больше ничего не умею, Пэм.
     - Чему-нибудь научишься. Господи, Блэр! Ты красива и талантлива. Конечно, твой возраст уже не самый подходящий для артистической карьеры, но ведь на танцах свет клином не сошелся. В жизни есть многое, чего ты еще не изведала. Надеюсь, у тебя хватает ума понимать, что если тебе тридцать и ты не сможешь танцевать, то жизнь еще не кончена.
     - Та жизнь, о которой я мечтаю, кончится.
     - А что ты знаешь о своих желаниях? Что ты видела, кроме танцев? Может, судьба уже приготовила для тебя дар, а ты об этом и не ведаешь. Знаешь, я считаю Божьим промыслом то, что меня обокрали в парке и для составления протокола прибыл красивый кареглазый фараон по фамилии Дельгадо с таким заливистым смехом. Травма колена тоже может обернуться большой удачей.
     Блэр знала, что спорить бесполезно. Она похлопала Пэм по пухленькой ручке.
     - Может, и так, - согласилась она, хорошо понимая, что на самом деле это совсем не тот случай.

***

     Благодаря помощи Пэм и несмотря на небольшой беспорядок, учиненный ее детишками, в течение следующего часа удалось распаковать все коробки. Пэм велела старшим отнести в подвал пустые коробки и сложить их в старые бочки, принадлежащие Шону.
     - Можно нам зайти к Шону? - спросила Мэнди, старшая из девочек Пэм.
     - Его, наверное, нет дома - где-нибудь работает.
     - Его грузовик здесь. И легковая машина тоже, - возразил Эндрю, старший из ребятишек. Ему скоро должно было исполниться девять.
     Пэм вздохнула.
     - Ну зайдите на минутку.
     Хотя Пэм и просила их осторожнее спускаться по лестнице с коробками, они, конечно же, помчались бегом.
     - Эндрю от тебя без ума, - заметила Пэм. - Он на днях спросил, считаю ли я, как и он, что ты прелестна. До сих пор он презирал всех женщин.
     - Я считала, что первой любовью у мальчишек обычно бывают их учительницы.
     - Да, но сейчас каникулы, - пошутила Пэм, и они расхохотались.
     Через некоторое время двое старших детей вернулись, посасывая мороженое на палочке.
     - Это нам Шон дал. Он и вам прислал, - уточнил Эндрю, оделяя мороженым троих младших детей и мать.
     - О, нам, пожалуй, пора домой, а то мы тут закапаем весь пол, - сказала Пэм, быстро подхватывая младенца, сумочку и ключи от машины.
     - Ах, чуть не забыл, - сказал Эндрю, обернувшись к Блэр в тот момент, когда мать подталкивала его к двери. - Шон просил передать вам, чтобы вы не наряжались к сегодняшнему вечеру.
     При этих словах Пэм остановилась и взглянула через плечо на Блэр.
     - К сегодняшнему вечеру? - изумленно спросила она.
     - Он вбил себе в голову идиотскую мысль, будто я собираюсь с ним пообедать, - проговорила Блэр.
     - А это не так?
     - Нет.
     - Хочешь пари? - спросила Пэм, подмигнув подруге, и тут же повернулась к трехлетнему Полю, чтобы помочь ему спуститься.

***

     Когда Пэм впервые рассказала ей о квартире над гаражом, Блэр сразу спросила ее о ванне - доктор рекомендовал ей почаще парить колени. Пэм заверила, что ванна там есть. И вот сейчас Блэр впервые погрузилась в старомодную, глубокую ванну, ножки которой походили на лапы неведомого зверя. Блэр чувствовала себя превосходно. От горячей воды поднимался пар, и напряжение после необычного визита Шона Гаррета постепенно исчезало.
     Когда вода начала остывать, Блэр, слегка покачиваясь, вышла из ванны и внезапно сообразила, что целый день ничего не ела. Она вытерлась, отметив, что ее гладкая кожа все еще сохраняет аромат масла, которым при массаже пользовался Шон. Начав облачаться в свой старый любимый домашний костюм, Блэр вдруг остановилась. А вдруг Шон выполнит свою угрозу и придет за ней, удостоверившись, что Блэр нет у задней двери его дома в назначенное время? Проклиная его, а заодно и себя, она натянула джинсы и рубашку, тоже, впрочем, не новые и почти столь же удобные, как и домашний костюм.
     От пачки шоколадного печенья остались лишь жалкие крохи, но Пэм в качестве подарка к новоселью притащила массу разнообразных продуктов, которые сейчас стояли на полках буфета и холодильника. Блэр начала разглядывать их, когда услышала шаги на лестнице.
     - Не может быть, - пробормотала она и метнула взгляд на часы. Одна минута девятого. Тяжелые шаги, приближаясь, звучали все громче.
     - Ему меня не запугать, - подбодрила она себя и решительно, как солдат, идущий в атаку, направилась к двери. Едва он постучал, Блэр распахнула дверь настежь, готовая принять бой.
     Однако слова непреклонного отказа вдруг замерли у нее на устах. Шон Гаррет являл собою миролюбие. Он походил на мальчика, явившегося на первое свидание. На нем были джинсы и спортивная рубашка с вырезом на груди, сквозь который виднелась бронзовая кожа, покрытая вьющимся золотистым пушком. Его тщательно причесанные волосы чуть поблескивали в лучах лампы, освещающей подъезд. Блэр включила ее перед тем как открыть дверь. Только что выбритые щеки сияли свежестью. Запах хорошего одеколона явно благоприятно подействовал на Блэр, у которой слегка кружилась голова от голода и после горячей ванны. В руках у Шона был букет ромашек в зеленой оберточной бумаге.
     - Здравствуйте.
     - Здравствуйте. - Блэр не узнала собственного голоса. Нервно сглотнув слюну, она еле выдавила из себя это слово.
     - Я хочу предложить вам заключить мир. Пожалуйста, простите меня за то, что произошло днем, - произнес он тоном кающегося грешника. Она молча смотрела на цветы в его руке.
     - Нужно обязательно поставить их в воду, - мягко сказал он и шагнул вперед. Блэр, как лунатик, отступила, пропуская его в комнату. Когда он проходил мимо, его рука нечаянно коснулась ее груди.
     - У вас есть ваза?
     - Да... кажется... в кухне, - пробормотала она и пошла к кухонному шкафчику.
     Там она нашла красивую стеклянную вазу; налив в нее воды, Блэр принесла ее в гостиную и поставила на кофейный столик.
     Шон развернул букет и осторожно поставил цветы в вазу, стараясь покрасивее расположить их. Казалось, его руки слишком велики для такого тонкого дела, но Блэр знала, какими они бывают нежными.
     - Готово, - сказал он, сминая оберточную бумагу. - По-моему, превосходно. - Он подошел к кухонному столику, открыл дверцу и выбросил комок бумаги в мусорную корзину.
     - Похоже, почти все расставлено по местам, - заметил он, оглядывая комнату.
     Лампа светила неярко, так что уголки, где Блэр еще не навела порядок, не были видны. Она согласилась, что действительно комната приобретает жилой вид.
     Стены гостиной были окрашены в нежно-розовый цвет, а оконные рамы, двери и плинтусы - в белый. Окна - высокие и широкие, на них - белые жалюзи.
     - Вы еще не опробовали ваше ложе? - спросил Шон, показывая на диван.
     - Нет, - покачала головой Блэр. - Я там все устроила днем, но... полежать не было времени.
     - Надеюсь, вам будет удобно, - сказал Шон, очень внимательно разглядывая не диван, а рот Блэр. - Покупая мебель для этой квартиры, я хотел, чтобы вещи были простыми и удобными.
     - Все здесь очень хорошо.
     - Я рад этому.
     Несколько томительных секунд они смотрели друг на друга, потом оба почувствовали неловкость и опустили глаза. Шон первый нарушил молчание.
     - Я очень сожалею о том, что произошло днем. - Когда Блэр снова посмотрела на него, он продолжил:
     - Поймите меня правильно, я не жалею ни о том, что было, ни о том, что видел вас без одежды и касался вас. - Его низкий голос чем-то напоминал звучание хорошей виолончели. - Я виню себя только в том, что поставил вас в неловкое положение. Я сыграл с вами плохую шутку, и вы, безусловно, вправе сердиться на меня.
     Блэр решила не обращать внимания на его слова о том, что он видел и к чему прикасался, и сосредоточиться лишь на его обмане и своем праведном гневе. Какой же он хитрец! Она заготовила множество обвинительных и весьма нелестных слов, но разве можно ими воспользоваться, если Шон так смиренно просит прощения? А может, это его новый подвох?
     - Да, я была вне себя от ярости.
     - Обещаю в следующий раз сделать вам массаж только с вашего согласия.
     - Я... - Блэр готова была взорваться, но осеклась, не решившись сказать ему, что никакого следующего раза не будет.
     - Какая странная фотография, - удивился Шон, глядя куда-то через голову Блэр.
     Она повернулась и увидела, что он смотрит на художественную фотографию "Руки" работы Харви Эдвардса.
     - Ее нужно повернуть, - заметила она. Блэр подошла к фотографии в бронзовой рамке, прислоненной к стене, и поставила ее горизонтально. - Вот так. У меня не было времени ее повесить.
     - О, теперь другое дело, - кивнул он. - Интересно, не правда ли?
     - Я люблю ее, как, впрочем, почти все работы Эдвардса.
     На фотографии был запечатлен изогнутый торс балерины, который поддерживали мужские руки, сильные и вместе с тем чуткие.
     - Эдвардс обычно снимает танцоров. А вот еще одна его работа. - На черном бархате стояли старые, видавшие виды розовые балетные туфельки. - Это называется "Балетные туфли".
     - Он подбирает хорошие названия для своих работ, правда? - Блэр заметила, что когда Шон улыбается, у него вокруг глаз появляются маленькие морщинки. - У вас тоже есть такие туфельки?
     Она рассмеялась:
     - Очень много.
     - Как вы ухитряетесь завязывать ленточки вокруг лодыжек так, чтобы туфельки крепко держались на ногах?
     - Это вопрос сноровки. Ленточки надо правильно пришивать.
     - Я этого не знал.
     Эти ничего не значащие фразы прикрывали их внутренний поединок. Они походили на соперников, желающих иметь полную информацию друг о друге.
     Блэр заметила, что его хоро