аться перед знакомыми, что побывал на макушке Альп.
     - Не совсем так, - уточнил педантичный Гельмут.
     - Как это?
     Джордан сочла себя обязанной выступить с разъяснениями:
     - До самой вершины остается еще метров двадцать. Чтобы попасть туда, надо подняться по лестнице. Там, наверху, есть обзорная площадка.
     Ривз воспринял эту информацию без видимого энтузиазма, однако она попробовала растормошить его:
     - А что? Давай залезем!
     - На самый верх? - спросил Ривз с возросшей тревогой.
     - Ага!
     Фотограф бросил на нее из-под насупленных бровей недовольный взгляд.
     - Что-то не хочется, - пробубнил он.
     - Ну же, Ривз, - присоединился к Джордан Гельмут. - Оттуда такой вид открывается - просто онемеешь!
     Ривз в нерешительности отхлебнул еще кофе. Видно было, что душа его восстает против этого опасного предприятия.
     - Я...
     - Не хочешь ли ты сказать, что боишься? - поддразнила его Джордан.
     - Нет, - прорычал он.
     - Тогда - вперед! - Решительно встав, отважная женщина снова надела парку. Из кармана она извлекла вязаную шапочку и натянула на голову до самых бровей. Видно было, что "альпинистка" - не из робкого десятка.
     Ривз не мог похвастать подобной отвагой, однако у него не оставалось выбора.
     - Ну ладно, - кисло промямлил он, надевая свою дубленку.
     - Так что же, Гельмут, идем? - воскликнула Джордан, поскольку тот тоже не торопился вставать из-за стола.
     - Где уж мне, старику... Доктор говорит, что в моем возрасте излишняя подвижность противопоказана. А вы, молодежь, веселитесь, не обращайте на меня внимания. Резвитесь, детки, резвитесь...
     Ривз и Джордан рассмеялись. Гельмут выглядел кем угодно, но только не тем, кем в шутку прикидывался. В нем не было абсолютно ничего от немощного старика. Крепкий мужчина с чашкой кофе в руке сидел в вальяжной позе, положив ногу на ногу и размеренно покачивая ступней в тяжелом ботинке от Гуччи.
     Фотограф отчего-то долго не мог повесить свою камеру на шею, и Джордан пришлось буквально волоком вытаскивать его из кафе.
     - Что ты наделала? Ты же прекрасно знаешь, как мне не хочется туда лезть. Сейчас у меня только одно желание - придушить тебя на месте! - рассерженно шипел он, плетясь следом за Джордан к ступенькам, которые вели наверх.
     - Кажется, ты говорил, что перестаешь бояться, стоит тебе обрести под ногами твердую почву.
     - Я соврал.
     - Успокойся, тебе нечего бояться. Подумаешь, обзорная платформа чуть-чуть покачивается. Да и падать оттуда невысоко - каких-нибудь триста метров.
     Теперь уж Ривз по-настоящему позеленел - то ли от бешенства, то ли от страха. Однако Джордан с беззаботным смехом потащила его за руку. Дойдя до середины лестницы, они остановились, чтобы перевести дух. Разреженный воздух быстро отнимал силы. Лицо Ривза обрело мрачно-серьезный вид. Взяв свою спутницу за плечи, он торжественно проговорил:
     - Джордан, хочу, чтобы ты запомнила: если со мной что-нибудь случится...
     - Но Ривз...
     - Обещай мне, - твердо повторил он.
     - Хорошо, - столь же торжественно ответила она, - обещаю.
     - Если вдруг я потеряю равновесие, постарайся выхватить фотоаппарат у меня из рук и запечатлеть момент моего падения с этой проклятущей горы.
     Джордан попыталась ударить его в живот, но Ривз, ловко увернувшись, весело расхохотался. Удержав одной ладонью оба ее кулака, другой он прижал к себе женщину, прекрасную в своем гневе.
     - Ну тебя к черту! - с досадой выкрикнула она. - Я думала, ты серьезно...
     - Я не шучу. За такой снимок ты наверняка получишь Пулитцера .
     Джордан обиженно отвернулась, однако обижаться на него было совершенно невозможно, а потому, несмотря на разреженный воздух, оба весело смеялись остаток пути.
     Достигнув вершины, Ривз быстро огляделся по сторонам и, торопливо пробормотав: "Очень мило", тут же направился обратно к лестнице.
     - Э-э, нет! - проворно ухватила его за локоть Джордан. - Не затем я сюда столько карабкалась.
     На вершине горы было значительно холоднее, чем внизу. Поэтому она застегнула парку и засунула руки в отороченные мехом карманы. Прислонившись спиной к ограждению, Джордан с наслаждением вдыхала чистый холодный воздух.
     - Не шевелись, - скомандовал Ривз, поднося к глазам камеру. Сначала он приблизился, потом отступил чуть в сторону, установил свой "Никон" горизонтально, затем снова вертикально. Его фотоаппарат опять застрочил, как пулемет. Ей нравилось смотреть, как он перемещается по площадке, присаживается на корточки, выпрямляется, отшатывается, выпячивая колени, нагибается вперед. Это было похоже на мужскую балетную партию.
     - Отличная фотография выйдет - обещаю тебе, Джордан! Эта куртка тебе очень к лицу. С черно-белой опушкой она смотрится потрясающе. А красный свитер и шапочка просто сногсшибательны на серовато-белом фоне гор. Так-ак, та-ак, прекрасно... - Снова погружаясь в процесс съемки, Ривз говорил все тише. - Щеки на морозе раскраснелись, черные завитки волос выглядывают из-под шапочки. Отлично. А ну-ка, выдохни, чтобы пар повалил изо рта. Великолепно. Голову немного влево. Во-от так... Подбородочек пониже. Улыбочку. А теперь посерьезнее. Просто класс! Все...
     "Отщелкав" всю пленку, фотограф закрыл объектив колпачком и с некоторой опаской подошел к ограждению.
     - Гельмуту может не очень понравиться, если в статье о нем появится так много моих фотографий, - задумчиво проговорила Джордан.
     Ривз, стоявший рядом, после некоторой паузы признался:
     - Гельмут никогда в жизни не увидит этих фотографий. Они - только для меня.
     А потом он поцеловал ее. Им обоим хотелось этого, и ни один из них не стал таить своих чувств. Джордан охотно шагнула к нему в объятия и запрокинула голову, подставив губы навстречу его рту.
     Их теплое дыхание, смешавшись, едва не заискрилось мелкими льдинками на морозном воздухе. Его рот был горяч и пах бренди, который добавили им в капуччино.
     Ее озябшие руки забрались ему под куртку, остававшуюся все это время расстегнутой, несмотря на мороз. Женские ладони медленно блуждали по спине мужчины, ощупывая твердые мышцы, бугрившиеся под фланелевой рубашкой.
     - Даю тебе минут десять-пятнадцать, а потом пойдем, - пробормотал он, стараясь не отрываться от ее губ.
     - Нет, нам пора уже сейчас. - Она первой оторвалась от его рта. Их поцелуй становился неприлично страстным. К тому же на платформе появились и другие туристы.
     - Черт! - раздраженно прошипел Ривз сквозь зубы.
     А Джордан рассмеялась.
     - Расскажи лучше, где за все время работы тебе пришлось тяжелее всего? - Она намеренно перевела разговор в нейтральное русло, чтобы немного остудить своего спутника. Его руки продолжали гладить мех ее воротника.
     - Уф, ну и вопросик... Наверное, Вьетнам. Там было жарко как в аду и, кажется, даже пахло серой. Камбоджа походила на кошмарный сон. И все же самой жуткой ситуация была, пожалуй, в Сальвадоре. Нигде мне не было так страшно, как там. Практически все жители этой страны руководствовались одним правилом: убивай всех подряд, а потом уж разбирайся, на чьей стороне они были.
     - Зачем тебе это, Ривз? Ведь журналисты тоже гибнут - точно так же, как и солдаты. - Ее передернуло, когда она представила его раненым, истекающим кровью.
     Он неопределенно пожал плечами:
     - Не знаю даже. Что-то все время зовет меня в дорогу, а вот что именно - и не объяснишь сразу. Мне непременно нужно быть в самой гуще событий, а то, не дай Бог, пропущу самое интересное и важное. Кто знает, а вдруг именно мне суждено сделать снимок десятилетия - вроде фотографии солдат, поднимающих флаг на Иводзиме? , - попрощался он, нежно целуя невесту.
     Его губы были холодными и жесткими. Гельмут неспособен был перенести ее в заоблачный мир, где она медленно, но верно теряла связь с повседневной действительностью. Этот поцелуй не вызывал в ее душе волнения, подобного начинающемуся землетрясению. От него не замирало сердце...
     Впрочем, поцелуй Гельмута длился совсем недолго.
     - Я позвоню тебе позже, дорогая, - предупредил он.
     - Хорошо. Спасибо тебе за сегодняшнее утро. Оно было просто великолепным, - смиренно произнесла она и внутренне устыдилась. В ее словах опять сквозила фальшь. К ее приподнятому настроению Гельмут не имел никакого отношения.
     Он помахал на прощание Джордан и Ривзу. Анри уже держал дверцу изящного, обтекаемой формы, "Мерседеса" открытой перед хозяином.

***

     Наконец-то они остались одни. Ривз встал в очередь за билетами. Потом пришлось немного потолкаться в толпе, ожидая, пока прибывший паром высаживает на берег пассажиров. Однако даже в толпе для мужчины и женщины не существовало никого, кроме них двоих. И только когда эта толпа, как табун диких лошадей, повлекла их за собой на борт парома, они пробудились от сладких грез. В веселой суете Ривз и Джордан подбежали к свободному столику на верхней палубе и тут же его заняли. На один свободный стул были брошены их куртки, на другой - сумка с фотопринадлежностями. Таким образом, никто не мог к ним подсесть.
     В автомате, торговавшем всевозможной снедью, Ривз купил бутерброды и шоколадный батончик. Все это было запито горячим кофе, который подавали в кафе-баре на нижней палубе.
     Они сидели за столиком, не замечая никого и ничего вокруг - ни суетящихся туристов, ни частых остановок, ни болтовни на нескольких языках. Они смотрели только друг на друга. День был поистине великолепен: сияло солнце, кругом расстилалась лазурная гладь озера. Однако прекрасная погода не имела для этих двоих никакого значения - они нежились в сиянии любви, которое излучали друг для друга.
     - Джордан Хэдлок... Какая она? Расскажи мне о ней все, что знаешь, - попросил Ривз, подавшись вперед и взяв Джордан за руку, лежавшую на пластиковой поверхности стола. - Кстати, а какая твоя девичья фамилия?
     - Симмс. А что? - счастливо засмеялась она.
     Он лишь пожал плечами и улыбнулся мальчишеской улыбкой, очарование котот рой было ей теперь уже хорошо знакомо.
     - Не знаю... Просто интересно. Я хочу знать о тебе абсолютно все.
     Она застенчиво взглянула на их переплетенные пальцы. Отчего-то ей подумалось сейчас о захватывающей жизни, которую он вел, о других женщинах, которых, должно быть, немало было на его пути. И ее собственная жизнь показалась ей однообразной, даже блеклой.
     - Рассказывать, в общем-то, не о чем. Мне кажется, ты уже все обо мне знаешь.
     - Расскажи мне о своих родителях.
     Она улыбнулась.
     - Родители у меня просто замечательные. Очень милые. Папа - региональный представитель одного издательства. Мама всю жизнь была дома.
     - Братья, сестры?
     - Мог быть младший брат. Но он родился мертвым. Я была тогда совсем еще маленькой. С тех пор так никого и не появилось.
     - Ты говорила, что была замужем. - Она утвердительно кивнула. - Почему у вас не было детей?
     - Чарльз не хотел.
     - Но ты-то хотела.
     Он что, ясновидящий? Джордан стыдливо потупилась:
     - Да, я хотела детей. Но, видно, не судьба.
     Ее желание обзавестись маленьким было источником постоянных раздоров между нею и Чарльзом. Он всегда утверждал, что дети будут "тормозить его карьеру". "Подожди, вот настанет мой час, взлетим на вершину, и тогда можешь возиться с детьми сколько угодно" - такова была его излюбленная отговорка.
     Однако время шло, звездный час Чарльза никак не наступал, а значит, не находилось времени и для детей, которых так страстно желала Джордан. В последнее время, оглядываясь назад, она иногда думала, что, может быть, это и к лучшему. Ей не хотелось, чтобы ее ребенок рос в обстановке неустроенности, которая была вечной спутницей их с Чарльзом семейной жизни. Подняв глаза, она поймала на себе пристальный взгляд Ривза.
     Глубокая тоска, поселившаяся в прекрасных глазах этой женщины, потрясла его, и он поспешил сменить тему разговора.
     - А твои старики? Как они. отнеслись к тому, что ты уехала в Швейцарию?
     Джордан задумчиво теребила большим пальцем рыжеватые волоски на запястье Ривза.
     - Конечно, родители были не в восторге от этого. Но я не слышала от них ни слова против. Мне кажется, они все-таки поняли, почему мне нужно было уехать. Хотя бы на время. К тому же в нашем доме никогда не было лишних денег. Нет-нет, я ни в чем не нуждалась. Ни в коем случае! Но они, наверное, постоянно испытывали чувство вины передо мной или что-то вроде этого, за то, что в свое время не смогли отправить меня в Европу, куда после окончания школы поехали многие мои одноклассники. Потом, уже в колледже, мне приходилось постоянно подрабатывать, чтобы закончить курс. И, как говорится, родители сочли себя не в праве лишить возможности посмотреть мир свою единственную дочь.
     Она устремила взор вдаль, где искрилась на солнце голубая озерная вода. Озеро уютно расположилось в обрамлении гор. Предгорья, еще зеленые в это время года, были испещрены домиками, внешне напоминавшими пастушьи хижины. Посреди этой красоты Джордан испытала внезапный приступ ностальгии. Ей отчаянно захотелось домой, к папе и маме. Иногда она очень скучала по ним. Увы, за долгую отлучку из дома проходилось платить. Стряхнув с себя навалившуюся тоску, она опять взглянула на Ривза, который пристально, будто изучая, разглядывал ее.
     - А что ты можешь рассказать о себе? О своей семье?
     - Отец умер. После его смерти мать вышла замуж снова. Ее нынешний муж - достойнейший человек, бывший управляющий супермаркетом, ныне на пенсии. Относится к моей маме благоговейно, как к королеве. Еще у меня есть младшая сестренка, которая учится сейчас на юридическом. Боже, сохрани нашу юриспруденцию от таких молодых специалистов, - хохотнул он, завершая рассказ.
     Так пролетел целый час. За это время, кажется, не осталось ни одной тайны в их прошлом и настоящем, которую они не открыли бы друг другу. Любой, даже совсем не наблюдательный человек, мог безошибочно заключить, что перед ним - влюбленные. Эти двое ни разу не взглянули ни на кого другого. Должно быть, им просто не приходило в голову, что рядом, кроме них, есть кто-нибудь еще.
     Воспользовавшись кратковременной паузой, возникшей в беседе, Ривз сказал:
     - Джордан, мне нужно знать одну вещь.
     Его тон был настолько серьезен, что в душе у нее шевельнулась тревога.
     - О чем ты? - спросила она, насторожившись.
     - Ты не знаешь, когда нам сходить с парома?
     Она рассмеялась. Он засмеялся тоже. Их смех был беспричинным - просто им было удивительно хорошо смеяться вместе. Насмеявшись досыта и смахнув слезы, накопившиеся в ее серых глазах, Джордан ответила:
     - Следующая остановка - наша. Пора нам собираться.
     Они сошли по трапу на берег, обнявшись и ни на секунду не прекращая болтать. Случайно подняв глаза, Джордан внезапно заметила Анри, который напряженно вглядывался в толпу. Она сбросила руку Ривза со своего плеча как раз в тот момент, когда Анри наконец увидел их.
     - Миссис Хэдлок, у меня к вам послание от мистера Экхердта, - произнес, запинаясь, на плохом английском, представший перед ними шофер во фраке. - Мистер Экхердт попросил меня отвезти вас домой. Сегодня вечером он приглашен на ужин с одним из своих деловых партнеров. Он хотел, чтобы вы его сопровождали. Хозяин просил передать, что ужин неофициальный и форма одежды не оговаривается. Он заедет за вами в половине восьмого.
     Шофер говорил все это на ходу, лавируя в плотной толпе и направляясь к припаркованной на автостоянке машине. Подойдя к ней, он открыл заднюю дверцу и застыл, дожидаясь, пока Джордан и Ривз заберутся на сиденье.
     Не зная, как поступить, Джордан беспомощно обернулась к Ривзу. В глазах ее была растерянность. Поскольку изначально она не планировала на этот вечер ничего особенного, то договорилась с Ривзом, что будет ждать его у себя после того, как он встретится с Гельмутом. Как же быть теперь?
     - Ривз...
     Ей хотелось увидеть на его лице ободряющую улыбку, услышать, что он все понимает и не сердится, но... случилось обратное. Взгляд мужчины, только что смеявшегося, внезапно стал ледяным, а губы вытянулись в тонкую ниточку. Ривз смотрел на нее, не произнося ни слова.
     Нервно облизнув губы, Джордан заговорила:
     - Мне... пора. Он... Может быть, сегодня вечером я выберу время и сумею поговорить с ним. Я...
     - Не утруждайся, Джордан. Не стоит, - ответил он чужим холодным голосом. - Мне все ясно.
     Однако было очевидно: он ровным счетом ничего не понимает. Он просто вне себя от ярости. Об этом говорило его перекошенное лица.
     С легким полупоклоном Анри сделал шаг вперед:
     - Мистер Грант, мне велено отвезти вас в офис мистера Экхердта сразу же после того, как я доставлю миссис Хэдлок домой.
     - Нет, Анри, благодарю вас, - отказался Ривз, не глядя на шофера. Он неотрывно смотрел в глаза Джордан. - Я доберусь сам.
     Не говоря больше ни слова, опустив голову и метнув напоследок еще один гневный взгляд на женщину, он решительно пошел прочь, расталкивая людей, торопившихся поспеть на паром перед его отплытием в обратный путь.

6

     Вечер тянулся нескончаемо. Помимо Гельмута и Джордан на ужин были приглашены еще две нары. Правда, неожиданно для всех заявился какой-то бизнесмен, прибывший с женой из Швеции. Со стороны это выглядело как званый ужин, однако для всех его участников было ясно: если бы не соображения бизнеса, ничто не заставило бы их собраться вместе за одним столом.
     Ужин проходил в ресторане отеля "Палас", в отдельном кабинете. Когда с едой было покончено, вся компания поднялась в номер хозяев. Мужчины за карточным столом стали обсуждать идею совместной деятельности, а женщины, не имея между собой ничего общего, расселись в неудобные кресла и изо всех сил старались не умереть со скуки. Две дамы говорили по-немецки, кто-то владел французским, но знания иностранных языков было у Джордан в зачаточном состоянии, цоэтому она не понимала почти ничего из того, о чем шла речь. Впрочем, ее это нимало не огорчало. Джордан не сомневалась, что беседа была скучна, до головной боли.
     К тому времени, когда Гельмут наконец стал пожимать руки всем присутствовавшим и приготовился уходить, Джордан уже казалось, что она не сможет высидеть здесь ни минутой дольше. Бизнес Гельмута, его дела не интересовали ее совершенно. Почему же сегодня днем, на пароме, она так дотошно, с таким интересом, жадно ловя каждое слово, расспрашивала Ривза о его работе?
     Сейчас ей было невыносимо скучно. Она чувствовала себя усталой, измученной и... несчастной - каждый раз, когда вспоминала, как сердито и решительно Ривз покинул ее, едва сойдя с парома. Душу Джордан разрывали одновременно разочарование и злость. Часы, проведенные с Ривзом наедине в горах и на пароме, были восхитительны, и она жалела, что этот - такой особенный - день сменился столь скучным вечером. Что поделать! Джордан не могла не признать: Ривз Грант сумел завладеть ее мыслями, сумел расположить к себе. Более того, он вывел ее из душевного равновесия, заставил почувствовать себя одинокой и беззащитной. Он сделал то, что не удавалось ни одному другому мужчине.
     Именно это делало его опаснее всех остальных. Ривз уже властвовал над ней. Разве он не рассчитал заранее, что ради него она отменит свое свидание с Гельмутом! Желая ему, Ривзу, угодить, она сказала Гельмуту, что не идет на ужин, приглашение на который - и от ее имени тоже - он уже принял.
     Джордан злилась, но вряд ли сумела бы сказать - на кого или на что именно. На Гельмута? На Ривза? За то, что оба считали себя вправе по-хозяйски распоряжаться ее временем? А может, - на саму себя, из-за того, что стала пешкой в партии двух целеустремленных и уверенных в себе мужчин? А ведь она дала себе слово, что никогда больше не согласится на это - пусть даже во имя любви.
     Уже в лифте Гельмут продолжал распространяться по поводу многочисленных "за" и "против" будущей сделки, и Джордан поймала себя на мысли: если он сию же секунду не замолчит, она расплачется. Какое ей дело до всего